Реченька (гет)

Это не первая смерть из-за болезни. Их было немного, и каждая наступала неожиданно. Судя по рассказам Грейс, больные жаловались на головную боль, головокружение и чувство слабости. Пару раз звучали слова о странных ощущениях в груди и мышечных спазмах. Со стороны казалось, такие больные быстрее пойдут на поправку — их не рвало и они не лежали, как выжатые мокрые тряпки. И некоторые, действительно, быстро приходили в себя, а для остальных все заканчивалось судорогами.

Я не понимала эту болезнь.

Местные лекари приносили отвары за отварами, а алхимики пытались что-то придумывать, но результат был один — в лучшем случае лечение облегчало симптомы, а болезнь будто проходила сама. Мое пение не только ускоряло процесс лечения, но и вытаскивало тех, кому не повезло больше прочих. Словно я точно так же помогала пережить симптомы, просто магия голоса работала эффективнее.

Вдруг, это местная ветрянка, которую нужно перетерпеть, чтобы получить иммунитет?

Если и так, легче не становилось. Медленно, неделю за неделей больные перетекали из лазарета к себе домой и их заменяли новые. Дома они соблюдали диету, но выздороветь полностью пока никто не смог — самые первые больные все еще жаловались на слабость и редкое головокружение.

Я не была уверена, что выздороветь полностью вообще возможно.

После неудачи с пением монашки не отчаялись — многим понравился наш ансамбль, поэтому изредка, поднятия духа ради, мы разучивали песни и выступали в зале.

Осторожные попытки попросить о помощи людей с глазом Бога к результатам тоже не привели. Во-первых, магических школ в Тейвате не было — каждый осваивал свой дар сам, следуя то ли интуиции, то ли желаниям. Во-вторых, способности в игре и здесь не сходились, что в принципе логично. Наверное, странно иметь в своем арсенале всего пару «заклинаний»?

Я ж не могла даже сказать работает ли глаз Бога Барбары. Вроде он иногда едва заметно светился и несмотря ни на что казался на ощупь прохладным, как родниковая вода. Когда я держала его в ладони, тревожность и страх постепенно уходили, но это все.

Наверное, дело во мне. Глаз Бога зависит от желаний и стремлений, а я, признаться, окончательно запуталась что мне делать. Меня разрывало от множества предположений и было сложно понять какое из них наиболее верное.

Легче всего — остаться в Мондштадте. При наилучшем раскладе я не заболею или отделаюсь легкой кровью и просто дождусь, когда появится хоть какой-нибудь коллективный иммунитет. В худшем — серьезно заболею, что, наверное, маловероятно. Ну и в любом случае я потеряю время.

Посложнее — плюнуть на Венти и отправиться в Сумеру, где растет Ирминсуль с записями о всех жителях Тейвата. Может, и обо мне там найдется пару строк? Но канон я помнила примерно так же, как и прошлую жизнь — местами и смутно, поэтому где именно находится Ирминсуль, как к нему попасть и осталось ли древо вообще в целости и сохранности, я не знала.

Да и дорога туда осложнялась уже в Мондштадте. Сомневаюсь, что меня отпустят. Сбегу — так отправятся следом, если не из благих побуждений, так из корыстных. Путешествие в Сумеру займет несколько месяцев, и всю дорогу я буду в опасности. Вероятность выжить в незнакомых условия практически равна нулю — я никогда не путешествовала даже в родном мире.

Можно, конечно, найти проводника. Но кого? Кэйю? А согласится ли он на то, чтобы я бросила всех умирать? Кого-то другого? Но предложить мне нечего. Разве что украсть деньги или что-нибудь ценное у Джинн, но это весьма сомнительно.

Ещё один вариант — найти Путешественника. Но тут еще хуже — мало того, что он неизвестно где находится, так еще там, где он ходит, кабздец происходит по умолчанию. Да и как Путешественник мне поможет?

Грейс отвлекла меня от очередного рассуждения за обедом. Стоит отметить, что Джинн свое обещание сдержала: несмотря на некоторое недовольство со стороны особо набожных девиц, в церкви появилась нормальная еда и кофе. Мой пример успокоил многих несогласных, к тому же я схитрила, объявив, что для поддержания иммунитета и сил нужно хорошо питаться. Однако будет неловко, если причина болезни все же в еде и монашки заболеют.

— Кажется, всем больным я сегодня спела, — потирая глаза, сказала я.

Последнее время я экспериментировала с голосом и лечением чаще — пробовала петь нескольким, вспоминала разные песни, пела сразу при поступлении. Монашки два раза в день обходили всех пациентов и записывали сведения о самочувствии и температуру, которую измеряли с помощью термометров на винном спирте.

Все данные отправляли мне в келью, где я раскладывала их по симптомам, возрастам и применяемым лекарствам в попытке найти взаимосвязь. Туда же отправлялись отчеты по ввезенным товарам. Пока что я заметила, что за последние полгода торговля между регионами заметно окрепла, но это мало что давало, потому что список товаров был огромен.

Когда Грейс села ко мне поближе, я сразу поняла, что что-то опять не так. У нее все на лице написано.

— Господин Дилюк снова заболел.

Сердце пропустило удар.

— Он обратился за помощью раньше, но…

— Я поеду прямо сейчас, — перебила я. — Найди Кэйю, пусть подготовит телегу.

Грейс тихо пискнула и побежала исполнять поручения, а я отставила тарелку с хорошим куском мяса. Аппетит мгновенно пропал.

Дилюк — первый кто заболел второй раз. А это значит только одно — в ближайшее время к нам начнут поступать старые больные, а мест едва хватает на нынешних.

А я, наивная, решила, что скоро все станет легче!

Вздохнула — дышать из-за волнения стало тяжело. Глаза защипало. Волна гнева нахлынула неожиданно, и я ударила по деревянному столу кулаком. Вилка подскочила, зазвенела о тарелку, и монашки разом замолчали, повернувшись в мою сторону.

Я опустила голову, чтобы прикрыть пылающее лицо волосами. Скорее всего они уже догадываются о том, что я не Барбара. Но либо молчат, чтобы не потерять единственное худо-бедно действующее лекарство, либо я сама себя накручиваю.

И Джинн все поняла, и Кэйа…

В общем ко мне рано или поздно должны возникнуть вопросы, и я совершенно не знала, что на них отвечать.

* * *

По приезде на винодельню Кэйа пробурчал что-то про зачистку территории и оставил меня одну.

Слуги беспокойно бегали по поместью, создавая тревожную атмосферу. Но к моему удивлению все оказалось не так плохо.

Дилюк сидел на кровати. Белый кот с темными пятнами на лапах и ушах терся о его ладони и мурчал, как самый настоящий трактор. Стоило ему погладить по пушистому брюшку, как кот одним движением плюхнулся на одеяло и потянулся. Дилюк улыбнулся краешком губ и, поправив выбившуюся из хвоста прядку, притянул кота ближе.

На мгновение вспомнился дом — кот, почти такой же раскраски, спал под одеялом, вытянув лапки с розовыми подушками. Его хозяин лежал рядом, нежно поглаживая питомца за уши.

Как и у того парня, у Дилюка длинные волосы завязанные в низкий хвост. Челка неряшливо торчит по сторонам от лица, а ворот рубашки завязан так, что закрывает почти всю шею.

В груди заныло от тоски. Будь я дома — села бы рядом, приласкала кота и уткнулась в лоб любимому. Но я не дома, а это совершенно чужой для меня человек. Кроме той ссоры и болезни, нас ничего не связывало.

— Ты выглядишь неплохо, — заметила я.

И я не врала. В прошлый раз Дилюк ни на что не реагировал. Уж не знаю, как правильно называется такое состояние, но я бы сказала жар или горячка. С нашей последней встречи он немного похудел, но все-таки несмотря на почти незаметную бледность, сидел ровно.

— Решил последовать совету одного человека и обратиться за помощью раньше.

Хм, он говорит про Кэйю? Очевидно, братья разговаривали без меня. Что ж, надеюсь, они помирятся. Давно пора.

— Это правильно, — отвлекаясь от посторонних мыслей, ответила я. — Рассказывай, что с тобой случилось.

Какая-то часть меня все еще надеялась, что информация о болезни неверная. Вдруг, у Дилюка простуда? Грипп? Обычное отравление? Аллергия? Не одна же болезнь гуляет по Тейвату.

— Как в прошлый раз. Тошнота, рвота, боль в животе, головная боль, головокружение.

— Слабость?

Он на мгновение сузил глаза и молча кивнул.

— Да, похоже, — почесав затылок, протянула я.

Хреново. И главное: почему?

— Как давно появились симптомы?

— Пару дней назад, ближе к вечеру.

— Ты контактировал с больными? Ел что-нибудь необычное?

— Все как всегда.

Дилюк говорил скупо, практически не меняя тона голоса.

— Диету соблюдаешь?

Он выгнул бровь.

— Только не говори, что нет.

— Хорошо, не говорю.

Я сжала кулак до побелевших костяшек. Как же ты меня бесишь! Мало того, что информацию вытягиваю по крупицам, так ещё и рекомендации лекарей не соблюдаешь!

— Диета бесполезна. Это лишь самовнушение.

— Твой организм ослаблен. Он нуждается в витаминах и совершенно не нуждается в тяжелой пище. К тому же фрукты, ягоды и овощи обладают лекарственными свойствами и выводят токсины из организма.

Да, это не полноценное лекарство, может, польза от диеты минимальна, а, может, ее и нет, но самодеятельность мне не нужна! А если каждый будет решать, каким рекомендациям следовать, а каким нет?

— Есть доказательства, что диета полезна?

— Да ты единственный человек, заболевший повторно, — возмутилась я. — Слушай, что тебе говорят!

Дилюк отреагировал ровно никак — он даже не прервал мерное поглаживание кота по шкурке.

Я несколько раз вздохнула, прикрыв глаза. Нужно успокоиться, а то глядишь добью его пением, а не вылечу. И чего так психанула-то…

Хотя нет, знаю чего — ровно то же самое я слышала дома. От родных. Да, я никогда не была образцом для подражания: практически не занималась спортом, обожала сладкое и жирное и налегала на кофе больше, чем стоило. Но как же меня раздражали люди с диагнозом (серьезным диагнозом!), которые продолжали пить алкоголь, курить, таскать тяжести, есть то, что им категорически запретили. Они же потом еще и жаловались на плохое самочувствие и бестолковость врачей. А я-то, что должна им отвечать? Поддакивать и поддерживать?!

— Ты слишком не сдержана.

«Да пошел ты!» — про себя огрызнулась я.

На таких тратить и без того дефицитные нервные клетки бессмысленно. Знаем, проходили. Хоть убейся об стенку, а сделает он по-своему. Порой настолько упрямые люди меня восхищали, но стоило столкнуться с упрямством в собственную сторону, как руки начинали чесаться. И нет, не для того, чтобы погладить по голове.

— Ладно, давай начнем, — успокоившись, сказала я и села рядом.

Кот недовольно заурчал и скрылся под кроватью. Обидно, я-то котов вообще-то люблю. Ладно, я просто напугала его резкими движениями и громким голосом.

Я потянулась к руке Дилюка, но он молча отодвинулся.

— Для лечения нужен физический контакт, — уже недовольно продолжила я. — Поверь, мне самой не хочется трогать больных.

— Вот именно, — тихо сказал он, но ладонь вернул.

— Что сто-ишь ка-ча-ясь, то-о-нка-я ря-би-на, го-о-ло-вой скло-ня-ясь до са-мо-го ты-на?

Дилюк напрягся. Он настороженно посмотрел на меня из-под челки, но, честно говоря, настроения объяснять, что за песня и почему, не было. Я выбирала по наитию.

— А че-рез до-ро-гу, за-а ре-кой ши-ро-кой, та-ак же о-ди-но-ко дуб сто-ит вы-со-кий.

Он скривился.

— Тебе больно?

— Долго еще?

— Это только первый куплет.

— А сколько их всего?

— Четыре, — прищурившись, ответила я.

Вообще-то, если учитывать повторы, то шесть, но к чему он клонит?

— Хватит одного, — выдергивая руку, сказал Дилюк. — Я не настолько болен.

Дилюк потер ладонь, будто стирая прикосновение. Не глядя в мою сторону, перезаплел хвост. Его волосы почему-то жутко спутаны, словно он не расчесывался пару дней. Жаль стиль геншина не позволял оценить состояние волос персонажа, а то кажется мне, что это неправильно. По крайней мере я представляла его совершенно другим.

— Тебе больно? Мне важно знать.

— Нет, ты просто ужасно поешь.

Так. Вдох-выдох.

За годы обучения в музыкальной школе я видела разную реакцию на свое пение. От восторга и слез из-за переизбытка эмоций до вот такого шипения. Меня этим уже не обидеть — я прекрасно понимаю, что не все люди любят высокие голоса, академическое пение и далеко не все отличают плохое качество от банального не нравится. Да и что таить, я действительно далеко не певица.

Но какого, простите, черта здесь происходит? Я упустила момент, когда помимо меня появились другие лекари?

— Хорошо, на сегодня мы закончим, но с утра я спою снова.

— Зачем?

Внутри закипело. То ли от его равнодушия, то ли наглости — еще не определилась. И то, и другое раздражало одинаково сильно.

— Затем, что я не собираюсь ехать сюда в третий раз просто потому, что тебе что-то не нравится!

А в ответ снова равнодушные до безобразия глаза и сложенные на груди руки. Эй, это тебе надо, а не мне! Я как-нибудь обойдусь без ночи в люкс-номере, а вот ты обблюешь все вокруг и пластом заляжешь! А потом еще, не дай бог, других заразишь!

— Делай, что хочешь, — ответил он. — Мой дом в твоём распоряжении.

Я не выдержала — подскочила к выходу из комнаты и со злости хлопнула дверью. Скопившиеся в коридоре слуги подпрыгнули от испуга.

— Кто-нибудь еще болеет? — почти рявкнула я. — Всех ко мне. Быстро.

* * *

На винодельне болело не так много народу, причем большая часть пришла с царапинами, ушибами и обыкновенной простудой. Всего у нескольких человек обнаружились похожие на болезнь симптомы, но они были столь незначительны, что вполне могли появиться на нервной почве.

В любом случае лучше помочь всем сразу, чтобы потом со спокойной душой вернуться в Мондштадт. Можно ещё по дороге загляну в Спрингвейл, раз все равно выбралась из города.

На радостях слуги приготовили то же мясо, что и в прошлый раз. Правда вместо вина притащили бутылку виноградного сока, но я была согласна и на него. Посмотрим на что Дилюк надеется заменить напиток всех времен, народов и, как выяснилось, миров.

Дедушку Таннера я попросила присоединиться к ужину, раз уж Дилюк не соизволил даже спуститься за едой.

— Расскажите, каков распорядок дня Дилюка? Он единственный кто повторно заболел, и мне действительно хотелось бы узнать причину.

Мужчина говорить о своем господине-начальнике не слишком хотел.

— Если он заболеет в третий раз, не факт, что я смогу помочь.

— Обычно господин Рангвиндр всегда чем-то занят. Он проверяет виноградники, статистику продаж, следит за появлением новых сортов винограда и расходами винодельни. По вечерам выходит упражняться с мечом и глазом Бога.

— И зачищать территорию от слаймов и хиличурлов?

Таннер коротко кивнул. Хм, но ещё в прошлый с этим были проблемы.

— А что он ест, раз не соблюдает диету?

— Обычно мясо, овощи, крупы, хлеб. Он… очень привередлив к качеству блюд.

Я грустно улыбнулась. Кажется, мне все же нравится определенный тип парней. Сама себе яму рою, жизнь ничему не учит и так далее. Не то чтобы я готовилась пускать розовые слюни по Дилюку, вовсе нет. Но типаж прослеживался даже в выборе любимых персонажей. И это удручает, особенно если учесть, что от таких вот молчаливых парней я потом требую разговоры о любви. Тараканы, мои тараканы!

— Обычно он ложится около десяти вечера и встаёт до рассвета.

Ухо зацепилось за очередной повтор.

— Почему вы говорите «обычно»?

— Дело в том, что… — Таннер нервно вздохнул. — С господином Рангвиндром что-то не так. Его поведение изменилось. Он как будто потерял тягу к жизни.

А, наверно, это не удивительно? Пациенты из церкви тоже не блещут активностью. Многие спят целый день и лишний раз не встанут. А если и встанут, то головокружение заставит их лечь обратно.

— Он спит почти до обеда, мало ест и практически не интересуется делами винодельни. Я, конечно, держу все в порядке, но состояние господина беспокоит всех нас.

Хм, запомню. Справедливости ради его поведение во время лечения тоже может быть результатом плохого самочувствия. Только от этого терпеть Дилюка не легче. Больные в церкви хотя бы не выпендриваются и слушаются. Звание местной «звездочки» все же имело вес, но видимо этот вес испарялся, стоило мне перейти через порог комнаты Дилюка.

— Он контактировал с больными в последнее время?

Таннер покачал головой.

— Он ни с кем не разговаривает. Совсем.

Странно. Возможно, слабость насколько велика? Ладно в первый раз Дилюк лежал в полусознательном состоянии, но что мешает сейчас?

Что-то здесь не так.

— Должна быть причина, господин Таннер. Подумайте хорошенько, иначе я не смогу помочь.

После недолгого молчания я устало вздохнула и попросила:

— Напишите мне, если что-то вспомните, хорошо?

Мужчина кивнул и оставил меня одну.

На нервах я съела все мясо, но все равно осталась голодной. К горлу уже подступила тошнота, но мне отчаянно хотелось сгрызть что-нибудь вкусное.

Помню, как мучилась с дипломом. Нужно было выбрать направление исследования, а я то одно сделала, то другое, то третье, а потом запуталась. Встряла. Надолго. Потом все же пришлось выбрать что-то одно и пилить, пока не получилось что-то стоящее и, главное, собравшееся в одну логичную картинку. После уже подцепила хвосты и доделала все, чего не хватало.

Так и здесь. Я не знаю, как и зачем тут появилась. Не помогу как врач. Но раз могу петь, значит нужно разобраться с голосом, довести до ума наблюдения и попытаться найти взаимосвязь.

И раз я почти дипломированный химик, нужно подумать, чем помогу с этой стороны.

Мы не изучали болезни, но проходили экологический мониторинг. В моем мире люди, не стесняясь, льют в воду всякую дрянь. Ей же отравляют почву и воздух. Очистные сооружения работают на бумаге или перед проверкой. Бездумное пользование химии приводит к порче продуктов. А раньше люди вообще травились всем подряд. Вспомнить, например, белила, пудру, зелёный пигмент из мышьяка. Мало ли найдется умельцев, которые мешают все, что попадется под руку?

И это только рукотворные токсиканты. А если здесь неправильно хранят пшеницу или орехи, и они заражены микотоксиканами? А если какой-нибудь «гениальный» повар решил добавлять в новое блюдо ядовитые цветы, ягоды или грибы?

Хорошо, что в геншине нет крупных предприятий — хотя бы выбросы исключены. Впрочем, в Фонтейне я не была…

Но плохо, что вся эта гадость токсична в малых количествах, и я не представляю как без современных методов анализа и методик обнаружить хоть что-нибудь из них. Попробуй собери с нулевыми знаниями по физике какой-нибудь атомно-абсорбционный спектрометр, получи верные результаты, а потом ещё и докажи всем, что шайтан-машина в принципе работает.

Вариантов много и в то же время их почти нет.

Около полуночи Дилюк спустился в столовую. Я к тому времени приставила стул к стене и расположилась полулёжа, так что не удивительно, что он не сразу меня заметил. Впрочем, вот мы встретились взглядами, и мистер Каменное лицо молча достал из шкафчика какой-то свёрток и бутылку сока. На пороге он остановился, покосился на меня и, коротко вздохнув, вернулся назад. Вытащил из того же шкафчика свёртки крафтовой бумаги, перевязанные бечёвкой, и положил мне на колени.

— Считай, благодарность за лечение.

— Что это?

— Открой и посмотри, — пожал плечами он и вышел из комнаты.

Свертки оказались шоколадом. Вернее огромными плитками шоколада грамм под триста, может, больше. Я отломила маленький кусочек и положила на язык. Зажмурилась от удовольствия. В меру горький, тающий во рту, его сладость оттенялась перцем и солью.

Возможно, с возрастом я становлюсь капризной, но как же не хватает хорошего шоколада в настоящем мире. Там постепенно портится одна марка за другой — в плитках появляются крупицы, сам шоколад и на вкус, и на консистенцию напоминает пластилин, а от количества сахара и вовсе сводит зубы.

Я забрала шоколадки и сок и пошла в гостиную. Заняла места у камина. Настроение было тоскливое. Огонь потрескивал алыми языками, и его тепло манило к себе так сильно, будто все вокруг покрылось тонкой коркой льда.

Тейват — сказочный яркий мир с магией. Я же попала в тело девушки с по-настоящему особенным даром. Почему то, о чем я грезила с детства, не приносит радость?

Мне ведь в каком-то смысле повезло: я жива, здорова и по сути неприкосновенна для окружающих и даже болезни.

Целый мир передо мной — возьми, черт побери, протяни руку и открой его тайны.

Орех из шоколадки больно треснул на зубах. Я зажмурилась на несколько мгновений и запила щедрым глотком сока.

Пускай у меня будет ночь погрустить. А завтра наступит новый день — и я обязательно придумаю какие эксперименты поставить, чтобы выявить закономерность. Исследование болезней не равно исследованию почвы или воды, но подход к постановке эксперимента попробую взять.

Поставлю цель, задачи, выберу условия, решу как соблюсти их постоянство. При клинических испытаниях вроде нужно делить на несколько групп — с лекарствами и без. Это совсем не гуманно, но как иначе понять, что действительно работает?

В общем справлюсь.

Как-нибудь.

Наверное.

Кого я обманываю? Это не химический эксперимент, где можно в случае ошибки вылить содержимое колбы в раковину и сделать заново. Здесь цена ошибки намного выше.

Раскрыла вторую шоколадку на пробу — та была с незнакомыми ягодами. Высушенная шкурка неприятно царапала десны, из-за чего я принялась выковыривать начинку.

Справлюсь. А если и нет, значит не судьба. Я в конце концов не напрашивалась на роль спасителя.

Комок напряжения в груди постепенно ослабел, и я уснула прямо в кресле

Примечания:

Песня уже есть в плейлисте: https://vk.com/audios-197853569?z=audio_playlist-197853569_1