Глава 5. Ужасная улица Артистов

Я немногое могла сказать полиции. Опекуны хотели, чтобы я им говорила, будто Ярослав был с нами, но они уже знали, что это неправда. Наверное, я сделала только хуже, но это не главное. Ведь я не была виновата — мне так приказали.

Потом нас отпустили. Едва выбравшись на улицу, Тутти весь загорелся ожиданием и волнением, и я не вполне понимала, что с ним случилось. Он сжимал мои пальцы так сильно, что его собственные совсем покраснели. Казалось, он готов был проделать путь до дома бегом — здесь совсем близко, но наши опекуны совсем не любят гулять, так что, конечно, мы приехали на машине. В такой темноте мне бы и самой не хотелось гулять.

Мы забились на свои сидения, и я тут же обняла Тутти, стала гладить его по волосам, стараясь утешить. Он часто дышал и был напряжен. Я думаю, он ужасно устал и испугался, но не мог позволить себе выплеснуть этого, пока мы не выберемся. И даже сейчас ещё не мог, ведь опекуны рассердились бы.

— Вот что случается, Тутти, когда ослабляешь хватку в нашем мире. Никогда не давай слабины. Этим воспользуются, вне всяких сомнений, — сказал опекун Ото. Я немного отличала их друг от друга, иногда, очень редко. Ото больше всех любил поучать нас.

— Стамп и вправду сотворил что-то глупое, — поддержал его опекун Отто. Он чаще остальных жадничает и упрекает. — Позвал гостей, а слуг отослал, и охрану оставил слабую. Он выжил из ума. Может быть, мы и зря звали мальчишку… — да, зря. Ярослав ничего хорошего не сделал! Только всех распугал.

— А я подозреваю, — опекун Панкрац всегда что-нибудь подозревает, — что такой человек, как Стамп, скорее уж что-то замыслил, чем позволил себя убить за просто так.

— Как можно что-то затевать, если ты умер? — осторожно спросил Тутти, глядя на них совершенно беспомощно.

Но они рассмеялись, недобро.

— Ты слишком юн, Тутти. Ты слишком наивен, Тутти. Ты недальновиден, Тутти. Ты не знаешь, кем был мистер Стамп на самом деле. Он был силен. Скучать по нему не будут, но без его власти город изменится. Важно то, кто займёт место Стампа. Если эта девчонка, его дочь, пожалуй, это будет очень удобно. Будет очень хорошо, если ты с ней подружишься, Тутти. Да, подружись с ней, Тутти. Если она не наследница или не удержит власть, ты всегда сможешь её покинуть.

— Нет! — выкрикнула я, очень тонко и резко. Я знала, что нельзя. Я знала, что за это нас обоих обругают. Но я не смогла промолчать. Слишком ужасно, чтобы Тутти притворялся влюблённым в эту Зою!

— Молчи, Суок.

— Мы не разрешали тебе говорить, Суок.

— Ты уже вела себя дурно сегодня, Суок.

— Ты женщина, Суок, и не тебе решать этот вопрос.

Они гремели, Тутти прижимал меня к себе, дрожа, а я молчала, виноватая, но почти злая. Да, я женщина. Женщина, а у них женщины никогда не будет. Никогда не было. Поэтому они и говорят так. Поэтому они и думают, что это так легко — влюбить в себя того, кто тебе неинтересен.

— Если у Стампа другой наследник, если это мужчина, тебе самой придётся искать его внимания.

— Не нужно, дядюшки, — теперь не сдержался Тутти. — Если у Стампа есть наследник, то он, конечно, ужасный грубиян и…

— Это не имеет значения. Уже давно пора что-то изменить, а вы как раз, наконец, взрослые.

Машина остановилась. Неприятность повисла в воздухе. Ещё одна неприятность. Сколько их они нам уже учинили? Сколько ещё мы можем соглашаться и смириться? Если меня попытаются отделить от Тутти, я… Я!..

Он нервно сжал мои пальцы снова.

— Доброй ночи, дядюшки.

— Завтра в двенадцать этот детектив придёт, чтобы вы рассказали ему все, что видели. Будьте готовы и ничего от него не прячьте.

— Да, дядюшки, — мы вдвоём поклонились им, а затем, когда нас отпустили, побежали к себе.

Тутти ворвался в комнату. Лицо его мучительно исказилось, но он сдержал крик и плачь.

Он поспешно обошёл все комнаты, одну за другой из тех, что принадлежали нам и Суок. Я ходила за ним тенью. Суок дома, конечно, не было, и это как будто приводило Тутти в отчаяние.

Наконец, он схватил телефон и стал звонить ей. Она ответила.

— Суок! Суок! Где ты?.. — пауза. — Почему? Вернись! — пауза. — Суок!.. Суок… — тишина.

Тутти опустошенно смотрел на меня. А потом, вдруг, снова порывисто схватил за руки. Глаза его блестели почти страшно и, наверное, он сдерживал слезы.

— Помоги мне, Кукла! Помоги мне!

— Что мне сделать, Тутти?..

— Верни её. Найди её. Она что-то видела, я знаю. Узнай, почему она не идёт домой и верни её. Я пошёл бы за ней сам, но если опекуны заметят, что меня нет, они лишат нас всего, выставят всех нас из дома. А если не будет лишь Суок, я уверен, они будут мягче. Они лишь лишат её части денег, но Суок и сама давно от них отказалась, а я, ты ведь знаешь, не оставлю её, когда стану здесь главным, и тебя не оставлю, никогда. Верни её.

Я была растеряна, потеряна и расстроена. Тутти любит её так сильно. Так сильно, что даже обидно. Но если я не сделаю, как он просит, он погибнет от тоски. Придётся идти. Придётся искать.

— Но как мне её найти?

— Она, наверное, на улице Артистов, где всегда гуляет… Со своим… Иди. Иди, Кукла. Узнай все. Верни её. И возвращайтесь к утру.

* * *

Я поцеловала Тутти на прощание и вылезла так, как Суок это делала всегда: через маленькое окно в ванной, с помощью «лестницы» из старых простыней. Я почти упала на землю, а Тутти втянул простыни назад и закрыл окно. Пути назад не было.

Ночь показалась мне невыносимо густой. Ни луны, ни звёзд, только тёмные тучи. Платье, в котором рядом с Тутти я чувствовала себя уверенной, здесь и сейчас казалось невозможно коротким, слишком открытым, незащищающим. Я шла и дрожала, хотя не знала холода. До улицы Артистов далеко, а улицы безлюдные и все беднее и беднее с каждым новым поворотом. И все это ради Суок.

Суок. Суок совсем не любит Тутти. Иначе она была бы дома. Или сама бы пришла. А он… Как он о ней беспокоится всякий раз!

От расстройства, я зашагала быстрее, и была уже довольно далеко от дома, когда услышала резкий, противный и слишком однозначный свист.

Не оборачиваясь, я почти побежала. А затем и побежала, когда услышала, что чужие шаги тоже ускорились. Я бежала, но лишь на человеческой скорости, ведь Тутти уже давно запретил мне выдавать правду о своей природе. Но что же теперь?.. А если я не смогу, не смогу убежать? И куда я бегу?! У меня нет ни одного пристанища вне дома, и ночью негде прятаться!

А человек, да ещё в красивых туфлях, просто не может бежать быстрее!

Я не смогла сдержать крика. Я не могла решить! Расстроить Тутти так или иначе! Что он простит мне скорее?!

Казалось, никакого выхода не было, но за поворотом вдруг я увидела яркий свет. Это был костёр и вокруг него множество людей. Я бросилась к ним, и… Почти упала на вышедшего вперёд высокого мужчину. Я узнала его. Это был Тибул, мужчина, который увёл с собой Суок.

— Это что?! — удерживая меня за плечи, спросил он резко, вглядываясь во тьму. Но теперь даже я уже не могла бы там что-то увидеть. Преследователь скрылся. Если он и правда был.

— Эмпи⁽¹⁾?! — а от костра уже поднялась и сама Суок. Как она одета, на это больно смотреть! Просто жалкое рванье… Никакого изящества. Как и в имени, которое она мне дала. Тутти говорил, что оно тоже означает «кукла», но сам им никогда не пользовался, и я догадывалась, что в нем есть оскорбительный смысл. — Что ты тут делаешь?!

И правда, делать тут мне было нечего. Здесь и домов толком не было, лишь остатки каких-то старых. А больше фургоны и палатки… И, кажется, все их обитатели, похожие на уличную свору, здесь, у костра.

— Тутти хотел знать, почему ты не пришла домой.

Суок поджала губы, но не выдержав, все же выкрикнула:

— Я сделала для него все, что смогла. Сегодня я собиралась помочь, но он струсил. И теперь уже не может от меня ничего ждать.

Я просто не знала, что сказать ей от возмущения. У меня горло сжалось от такой несправедливости! Но я, выпрямившись очень гордо, сказала ей строго:

— Если Тутти и испугался, то лишь того, что тебя обвинят в смерти Стампа!

— Что?.. — растерялась Суок.

— Да, — ещё увереннее отозвалась я. — Стампа убили как раз перед тем, как ты к нему пришла. Если бы не Тутти, ты бы поднялась к трупу! Он защитил тебя!

Суок молчала, и я знала, что ей стало стыдно. Но это не относилось к её друзьям. Один рыжий парень с ужасно громким голосом спросил:

— Так старика Стампа убили? Остались ещё смелые и честные люди на свете!

И случилось вдруг именно то, о чем говорила Зоя. Поздравления. Ликование. Казалось, каждый здесь лично ждал, чтобы мистера Стампа не стало. Как будто такому как он есть дело до их палаток и фургонов.

Только Суок осталась тихой и долго слишком прямо на меня смотрела.

— Тогда возвращаться тем более глупо. Это был наш последний вариант и тот — противный. Остаётся бежать и лучше пусть Тутти идёт сюда, чем я — обратно. Так и скажи ему.

— На улицу, в эту нищету! Конечно, он откажется!

— Тогда нам не о чем говорить. Я ничем не смогу ему помочь. Иди домой, Эмпи.

Домой! Просто так домой, ничего не получив! Нет, я не могу. Я не имею права.

— Хотя бы скажи, видела ли ты что-нибудь! — выкрикнула я. Мне не хотелось её упрашивать. Она не стоила того! Но Тутти!.. Тутти должен знать.

— Я… — Суок отвела взгляд и нахмурилась. — Знаешь, Эм, мистер Стамп, может, и мог нам помочь, но хорошим человеком он не был. То, что с ним случилось, ужасно, но понятно. И я не хочу… Может быть, это правда был хороший, честный человек, который просто не мог не убить его. Может, от этого зависела ещё чья-то жизнь. Я…

— Но что, если от этого зависит жизнь Тутти? — прервала её я. Какая же она!.. Думает обо всех, но только не о Тутти. И как будто совсем не понимает. — Опекуны испугались, они думают, что этот человек и за ними придёт. А значит, он может и Тутти навредить! Ведь… Все наверняка думают, что он такой же, как наши опекуны!

Суок ещё помолчала. А потом почти беспомощно посмотрела на Тибула. Тибул спокойно повёл плечами:

— Ты права, Суок, все может быть так. Но может быть и иначе: кто-нибудь из таких же преступников, как Стамп захотел получить что-то от него поскорее. Полиции, конечно, рано об этом знать, но Тутти — твой брат. Ради его безопасности ты можешь сказать ему все, что посчитаешь нужным.

Суок чуть заметно улыбнулась ему. А затем, со вздохом, начала:

— Я видела лишь людей, Эмпи, ничего необычного. Я ждала в саду, между кустов. Там легко спрятаться. Сначала мимо пробежали две девушки. Одна была низкая, блондинка, в ярком красном платье, — я сразу же подумала про Ольгу. Но ведь она никуда не выходила, как мне казалось… — А вторая бежала так быстро, что я заметила только длинный высокий хвост, и рубашку, яркую, розовую, в клеточку. Потом, в другую сторону, пробежал высокий и рыжий парень, — это, конечно, охранник, но только который из них? Скорее всего тот, который долго не мог прийти на зов хозяйки. Гусев. — А на втором этаже, в окне, — тут я пристально посмотрела на неё. Кто-то был на втором этаже! — Тоже был кто-то… Но я не смогла разобрать, Эм. Правда, скорее всего, это была девушка и она чего-то испугалась, но тут, как раз, появился Ярослав и мне пришлось прятаться.

Ах, опять этот Ярослав! Как будто ему только и нужно, что все портить! Но все-таки, если уже он пришёл, напуганная девушка никак не могла быть дочерью Стампа. Остальные гостьи были внизу. Выходит, там был кто-то ещё? А может быть, Суок просто напутала? Вполне верю и в такой вариант. Надо рассказать Тутти, а он все поймёт.

— Что ж, спасибо, — сказала я медленно. Я не была ей благодарна, но ведь Тутти будет сердиться, если узнает.

— Теперь иди домой, Эмпи. Тебе тут совсем не место.

Я была согласна. И рада была уйти. Почти рада. Конечно, от удивления и от пропавшего страха, я почти забыла о том, что едва не случилось. Но ведь дорога назад… Пролегает там же. Но признаваться в своём страхе перед Суок я не хотела и повернулась, чтобы уйти, когда высокий, красивый голос воскликнул возмущённо и строго:

— В такую ночь, одна! Вы что же обе?!

Это оказалась девушка, может быть, тоже бедно, но куда более прилично и даже элегантно одетая. Только волосы у неё были голубые⁽²⁾.

— Как ты вообще оказалась в таком месте ночью? — продолжила она, приближаясь ко мне.

— Её послал мой брат.

— Брат?! — она всплеснула руками. — А я думала, что уже знаю самого жалкого из мужчин!

— Тутти вовсе не жалкий! Просто он беспокоился за Суок и знал, что я могу себя защитить!

— Только ты делать этого не стала, когда сюда бежала, — тихо заметила Суок. Значит, она видела! Значит, мне не показалось… — Ну почему то, что мальчик немного грустный и пишет стихи, делает его жалким? — повернулась она к той, с голубыми волосами.

— А я вовсе не о нем. Я вот об этом, — и вдруг, при всем своём строгом, величественном виде, она завязала волосы у подбородка, вытаращила глаза и выпятила вперёд живот: — Мальвина, Мальвина, вернись в мой театр, я больше не буду тебя бить, все будет так чудесно! — она так искренне и так смешно заломила тонкие белые руки, что я сама не поняла, как рассмеялась. Смеялись и другие. А Мальвина, поправив волосы, снова выпрямилась. — Оставайся здесь до утра.

— Я не могу. Тутти ждёт меня и переживает!

— Ах! Ну тогда… Пусть её проводят, в конце концов!

Суок, чуть подумав, кивнула.

— Да. Это будет хорошо.

Они послали со мной нескольких мужчин, но я толком не рассмотрела их. Перед моими глазами уже стоял печальный, разочарованный Тутти.

Примечания:

И так. Мрак — это, в своём роде, сериал.

А это конец первого эпизода, которых будет всего шесть, плюс финальный, плюс пролог)

Количество глав на эпизод может отличаться ?

Да, похоже я вас обманул, но вдохновение штука такая

1) от empty — пустой, по сути, означает «пустышка» в данном случае

Вернуться к тексту