Мрак. Нанапрасная надежда (джен)

Я сдвинула брови, но не стала возражать. Если возражать, Николай Степанович позвонит Нине и все его приказы будут подкреплены её словом. Вместо того, чтобы попасть в эту ловушку, я могла извлечь немного своей выгоды. Глядя прямо в его глаза, я отчеканила:

— Тогда я приступлю немедленно. И начну с вас.

— С меня? — переспросил Николай Степанович, приподняв брови.

— Вы работали с мистером Стампом много лет и общались с ним.

— Ну-у, — он повёл плечами с открытой снисходительностью, — это было деловое общение. Никакой романтики, но, пожалуйста, Нана, спрашивай.

— Значит, нет смысла спрашивать, о ком бы мог мистер Стамп так горевать?

— Ну конечно, — кивнул Николай Степанович. В этом ответе можно было не сомневаться. Совсем немного мне хотелось спросить, есть ли в мире мужчина или женщина, чья смерть могла бы огорчить его самого. Но и здесь мне уже был знаком его ответ. И этот ответ уже причинил мне боль — Хотя, я, пожалуй, могу тебе подсказать, где искать. Тринадцать лет назад, когда умер Даров, — внутренне я вновь дрогнула, но продолжала смотреть Николаю Степановичу в глаза прямо, — мистер Стамп вдруг затаился. Его дом был охраной просто переполнен, и он пропустил несколько довольно важных событий. Наверняка, наверняка это была некая страстная интрижка, которая увлекла его чрезмерно сильно. Некоторые думали, что Стамп и вовсе уйдёт на покой, но он вернулся, опаснее, чем прежде. Интересное было время…

Интересные времена для таких, как Николай Степанович, никогда не значат ничего хорошего для большинства.

Оставив вопрос, на который не возлагала надежд, я спросила твёрдо о том, что было действительно важно:

— Почему мистера Стампа интересовала смерть Алексея Петровича? Что их связывало?

В ломаной улыбке Николая Степановича вдруг появился едва заметный гнев.

— А почему я должен знать, Нана? — холоднее прежнего спросил он. — Потому что Даров работал на меня? Но ведь он меня предал. Ушёл, создал тебя в тайне — а ведь мне такой проект был интересен в первую очередь. Может быть, он и выпросил денег на твоё создание у Стампа, но я не вижу этому никаких подтверждений. Так что ищи сама.

Я знала, что создана в тайне. Знала и то, что причиной было желание Алексея Петровича дать мне возможность самой выбирать свою судьбу, как настоящему человеку. И как любой отец он хотел, конечно, чтобы судьба эта была светлой.

Но действительно ли ему удалось все скрыть от Николая Степановича, я сомневалась. Я сомневалась, что лишь по случайности именно Нине, из всех, потерявших близких в автокатастрофах, он решил помочь.

— Но вы даже не спрашивали мистера Стампа об этом?

— А зачем мне об этом спрашивать? — подавшись ко мне, спросил Николай Степанович. — Если бы это имело значение, мистер Стамп сам бы упомянул. Наверняка… — и вдруг, уголки его губ дрогнули. — Наверняка, — медленнее повторил Николай Степанович, — Даров интересовал его лишь как один из списка.

— Из списка?

— Он был не единственной жертвой в тот год. Так что я советую тебе проверить информацию.

Я кивнула. Действительно, мистер Стамп говорил об Алексее Петровиче не совсем так, как о близком знакомом. О том же, что жертв было несколько, я не знала. Может быть потому, что после смерти Алексея Петровича совсем перестала следить за новостями. И долго существовала, не зная, что происходит в мире.

— Хорошо, Николай Степанович. В таком случае, мне остаётся спросить у вас о гостях мистера Стампа. Вы знаете их, а значит, можете знать хотя бы поверхностные мотивы для убийства мистера Стампа, — пускай все они были рядом со мной и не могли уйти, я считала важным узнать. Большинство этих людей имели возможность послать кого-то за себя и тогда их присутствие в доме мистера Стампа служило видимости невиновности.

Николай Степанович скривил губы, словно говоря, что он поручил мне принести ему новую информацию, а не вытягивать из него ту, что ему уже известна. Тем не менее, он сказал:

— У всех есть этот мотив, он есть всегда, а потому его никогда нет. Занять место Стампа, получить часть его влияния, забрать самых талантливых подчинённых. Впустить хаос в город, в конце концов. Но зрей в чьей-то голове подобное — я бы знал. Сам Стамп бы знал. И снова окружил бы себя охраной, можешь не сомневаться.

Николай Степанович помолчал, словно решая, нужно ли говорить мне больше. Затем, чему-то кивнув, продолжил, медленнее:

— Конечно, свиньи есть свиньи. Мистер Стамп не любил их, не хотел мараться, и не вёл с ними близких дел, они могли обижаться. Но как раз позавчера все могло измениться. Думаю, они не стали бы так глупо нападать. Если только мистер Стамп позвал их по положительному поводу.

— А каким был бы негативный повод? — спросила я. По господам Трифат нельзя было понять, довольны они или нет, кроме той минуты, когда они отчитывали Суок за то, что она вышла за дверь.

— Если бы я знал, я бы сам мог им воспользоваться. Так что, если ты выяснишь, — Николай Степанович теперь улыбнулся хищно, но только на миг. — Госпожа Сноквин — женщина. Весьма эмоциональная и неспокойная, но ей неудобно терять друзей. Она уже давно потихоньку сходит с ума и скоро совсем потеряет вес. Однако, мистер Стамп к ней присматривался, словно нашёл у неё что-то очень для себя ценное, что хотел бы отнять. Но это могла быть ерунда, вроде её снежинок — девочек из прислуги. Вряд ли она решилась бы его убить.

Николай Степанович снова замолчал.

Госпожа Сноквин весь вечер была нервной, но скорее по привычке: она почти всегда себя вела дергано.

— Затем… Зеркальное королевство, которое даже не потрудилось прислать кого-то важного. Им это невыгодно совершенно: мистер Стамп всецело поддерживал их торговлю сексом с желаемыми людьми, — вернее, торговлю сексом с имитацией кого угодно, чью внешность человек мог предоставить мастеру. Мне очень трудно это понимать, ведь в мире достаточно как мужчин, так и женщин, желающих сексуального удовлетворения. Но почему-то они не могут найти друг друга и предпочитают купить. — А дочь Стампа или любой другой наследник могут начать с этим бороться. Победы им не одержать, но ущерб именно Зеркальному Королевству нанести удастся, несомненно. Конечно, мелкие обиды господина Коршунова о том, что его воспринимают лишь как подчиненного, имели место быть, но он бы не убил Стампа, пока не получил власти над его дочерью. А если бы получил, один из его партнёров выдал бы это.

Скривив губы, точно в насмешке, Николай Степанович продолжил:

— Главный подозреваемый, этот Сыроежкин, как ни странно, имел и больше всего причин. Стамп держал его на коротком поводке, наказывал за глупости. Он певец, совсем не настолько популярный, насколько сам о себе считает. Такие люди, иногда, совершают глупости. Особенно, если приняли чего-то для храбрости, — он внимательно посмотрел мне в глаза, а я подумала, что Сергей Павлович действительно мог быть чем-то одурманен. Достаточно вспомнить его пустой взгляд.

— Ну и, наконец, эта девочка. Елизавета? Её я не знаю, но знаю, кто её прислал — примерно. Сравнительно новая фигура на доске, некий Ляпус. Глупенькое имя, но сам, определённо, не глуп. Он не спешит выходить из тени, но Стамп намекал, что получил шанс узнать его чуть ближе. Но такие, в самом деле, никогда не торопятся. А что до меня, — он сделался немного ехидным. — Решив убить Стампа, я не послал бы к нему такую честную упрямицу, как ты. К тому же, я сделал бы так, чтобы его смерть была «естественной». Так что я советую тебе присмотреться скорее к его семье, чем к гостям. Это все, Нана?

— Да, Николай Степанович, — я поднялась. — Спасибо. Я могу идти?

— Иди. Возвращайся с интересными новостями.

* * *

Я вышла из кабинета только бы встретить его.

Я попыталась пройти мимо, но он заметил и спешно развернулся, и окликнул меня:

— Нана!

— Вадим.

Вадим.

Однажды он появился, как будто, лишь затем, чтобы спасти меня от полного краха.

Тогда Артём, казалось, ненавидел и меня, и Нину. И хуже всего, чтобы я ни делала, только все портила. Медленно выходило, что Нина ему нравится сильнее. Как если бы ей лучше удавалось его понимать, потому что она живая, потому что она человек. И, конечно, она ругала меня и за каждую неудачу, и за каждый успех.

Я запуталась. Я чувствовала себя несчастной, ненужной, лишней. Тонущей.

А Вадим… Вдруг пришёл. Вдруг выбрал меня. Вдруг сказал, что я не хуже других, изначальных людей.

Он сам понял, что нас две. И я открыла ему всю правду.

Он не ушёл. Не разозлился. Не ужаснулся.

Он был так хорош, что Алексей Петрович надеялся, что однажды, отринув печаль, я его выберу.

Но я не могла. Любовь не бывает справедливой, в конце концов…

Казалось, Вадим прощал даже это. Но…

— Я занята, мне нужно спешить, — я не хотела теперь даже смотреть на него.

— Неужели у тебя нет ни одной минуты? — я зашагала быстрее, но он, не боясь даже бежать, не отставал.

— Нет. Я должна найти убийцу мистера Стампа.

— Отец тебе это приказал? — он попытался поймать мою ладонь, но я отшатнулась.

Отец. Его отец. Николай Степанович его отец. И я узнала об этом в самый темный час. Когда Николай Степанович меня нашёл и заставил работать ради Нины.

Я не верю в совпадение. Я не знаю, выдал ли Вадим меня или, напротив, пришёл ли он ко мне, потому что знал, потому что Николай Степанович его послал ко мне. Я просто не захотела знать. Не хочу и теперь.

Живая энергичность, упрямство, нежелание признавать вечность скорби — все это несёт в себе боль.

— Это цена за спасение Артёма, — отчеканила я.

— Но ты ведь знаешь, что он его не спасёт! — крикнул Вадим.

И это больно. Вадим живой и не понимает. И не хочет понимать. Хоть я и согласна с ним: здоровее идти вперёд, здоровее любить новых, живых.

Но очень трудно говорить с тем, кто был прежде, когда никто ещё не умирал. И ещё труднее, если подозреваешь этого человека в том, что он лишь притворялся твоим другом.

— Скажи это Нине! — бросила я.

— Правда? — Вадим вдруг остановился и стал строгим. Похожим немного на своего отца. — Всё дело в Нине? Если бы не её приказы, ты бы ушла, так?

— Нина мой друг, — но этого Вадим тоже понимать не хочет. — Я не могу ее оставить одну. Я должна ей помочь.

— Послушай меня, Нана! Я могу!..

Но он не успел закончить. Наперерез нам вышел один из охранников.

— Нана, вернитесь в кабинет Николая Степановича. Он вас ждёт.

Я изобразила человеческий вздох, полный недовольства. Не прошло даже пяти минут. Зачем я снова ему понадобилась?

— Нана, ты не обязана, — Вадим и теперь попытался меня остановить.

— Да, я не обязана, — согласилась я. — Опираться на твоё мнение. Сейчас я приду.

Я развернулась, очень резко и пошла назад. Но слышала, что он пошёл следом.

Примечания:

Мне понадобилось добавить ещё главу к 1 эпизоду. По сути, в угоду своей любви к четным числам, а если точнее, я хочу, чтобы номер главы и номер части совпадали по критерию четный — нечетный. Здесь нет информации, которую я не собиралась бы вам давать, она не выдавлена из ничего, но она должна была быть первой во втором эпизоде

Впрочем, деление на эпизоды сравнительно условное