Underfell: Путёвка в Ад (джен)

Активные панели и противник напротив раз за разом встречают меня, когда я вступаю в БИТВУ. Папирус всегда выглядел уверенным в себе: он и не сомневается в своей победе. А что обо мне? Что же в той битве было не так? Возможно, мне не хватило мотивации. Или той самой РЕШИМОСТИ, о которой говорил Флауи и упоминал Папирус. Я не знаю. Может в течение этой схватки я смогу себе дать ответ.

Папирус не Ториэль. В тот раз он оставил меня в живых и просто сковал в том холодном сарае. Сейчас скелет настроен серьёзнее. Как и я, в прочем.

Я проверяю список действий: «проверить», «нагрубить», «флиртовать» — он оказался поинтереснее, чем в прошлый раз. Подождите. Это последнее действие, это… «Флиртовать»?! С кем, С ПАПИРУСОМ?! Как и зачем?! У меня начинает дёргаться глаз. Когда-нибудь я приму тот факт, что в бою с монстрами любое действие, даже самое глупое и несуразное, может приблизить меня к победе или же к пощаде. Шутки ради я решаю пофлиртовать с Папирусом:

— Хоть Снежнеград и холодный уголок, не боишься ли ты растопить лёд между нами своей горячестью? — игриво улыбаясь, я принимаю кокетливую позу и лёгким движением рук отправляю воздушный поцелуй.

Но Папирус никак не реагирует и едва заметно хмурится. Точнее он, видимо, не понял смысла сказанных мной слов.

«Вот же стыдоба…» — вжимаю голову в плечи, уши безжалостно горят, как и щёки. Чувствую, как мой мешочек шевелится — Флауи, наверняка, в шоке с меня. Но ладно. Не сказать, что выбор прям велик. Когда есть действия, по мимо «проверить», то это может означать, что они помогут в дальнейшем. Сто процентов никакая грубость не пошатнёт такого королевского стражника, как Папирус. А значит, нужно и дальше флиртовать…

Атаки Папируса не меняются: всё та же синяя душа, те же кости, те же голубые атаки и те же прыжки. Первое время было тяжело, так как я всё ещё ощущала слабость в конечностях. Ранее окоченевшие мышцы не до конца восстановились. И я получала урон, и лечилась. И умирала, в основном, по своей глупости или оплошности. Папирус очень изобретательно подходит к своими атакам, которые, несмотря ни на что, следуют друг за другом. Если вспоминать битву с Ториэль, её атаки были непредсказуемыми, каждый бой мог начинаться по-разному, но такого не скажешь про этого скелета. При хороших обстоятельствах я флиртовала с ним, получая только укоризненные взгляды. И мне казалось это гнилым делом, пока Папирус не ответил:

— Неужели именно так люди налаживают дружбу?

Это был удар ниже пояса. Он действительно не воспринимал мой флирт всерьёз. Или я просто флиртовать не умею… А я ещё как дура тут выкручиваюсь, придумываю самые разные подкаты, что получить вот такое… Папирус, спасибо, ты убил меня морально. Но если подумать, он не просто так спросил о дружбе, то есть моя тактика даёт плоды, а это уже что-то.

— Эм, не совсем, — прикрывая покрывшиеся от стыда розовые щёки, отвечаю я. — Я флиртовала с тобой.

— Флирт? Это то, что используют люди дабы решать конфликт без драк и в дальнейшим для дружбы? — я удивлена, как он может говорить такое со своим суровым ликом. Не думала, что мне придётся рассказывать об флирте такому высокому и взрослому лбу.

— Не-е-ет, — с неким скептицизмом протягиваю я, — флирт используют, чтобы произвести впечатление и завести романтические… отношения… — последние два слова я молвлю шёпотом и опускаю голову, а потом громче дополняю: — чтобы завести ДРУЖЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ, в этом ты прав! Ха-ха, — нервно посмеиваюсь.

«Какой же бред я несу…»

— Хм, я запомню это на будущее, — Папирус поворачивается торсом назад и достаёт из кармана маленький блокнот и карандаш.

— Не, не, не, стой, Папирус! — вскрикивая я, выставив руку вперёд. — Это всё индивидуально для каждого! Все люди или монстры разные, и чтобы подружиться, нужно подстраиваться под каждого индивидуально, понятно?

«Почему же тебе этого в детстве не объясняли родители, а? Или хотя бы Санс…»

— Тогда, то, что ты назвал флиртом, человек, как мне его расценивать? Это не похоже на проявление дружбы.

— Почему же? Мы же общаемся и не дерёмся, не так ли? — я широко улыбаюсь, убирая руки за спину. — Это один из способов подружиться на Поверхности.

Надеюсь, он не видит, как меня трясёт от собственной тупости.

— Ладно, человек, я дам тебе шанс: переживи мои специальную атаку и я позволю тебе подружиться со мной, — гордо заявляет Папирус, ударяя кулаком в грудь.

— Правда?! — радостно восклицаю я. Затем быстро прихожу в себя, помотав головой. — То есть, ты уверен? Разве вам не нужна моя душа, чтобы разрушить барьер?

— Я уверен на все сто процентов, человек, и своих слов назад не заберу, так что готовься.

Мне не верится, что мой кривой флирт смог довести меня до такого момента.

Я съедаю последний предмет в своём мешочке, поданный мне Флауи, — Коричного зайку. Делаю вдох и выдох, кладя руку на Мужицкую бандану, которая так и была повязана вокруг моей шеи, и готовлюсь к предстоящему испытанию. Меня немного потряхивает, ведь я не знаю, что будет. Насколько специальная атака сложнее и опаснее обычных? Может ли это означать, что он будет использовать красные атаки или она просто будет запутаннее, чем другие? Ожидать можно чего угодно.

«Начинается!»

Одна кость, другая. Я всё перепрыгиваю, пока моя душа вновь не становится красной. Это пугает меня на секунду, теряю равновесие, а обычные белые атаки чередуются с голубыми, словно чёрно-белые поля на шахматной доске. Проскальзываю мимо белых, останавливаюсь на голубых. Из-за внезапности всё же задеваю одну атаку, а душа вновь синеет. Дыхание начинает спираться. Прыжки, наклоны, беготня — всё, чтобы остаться в живых. Вдруг Папирус взмахивает рукой. Я отскакиваю назад, не понимая, чего ждать. Но ничего не происходит. Моё сердце ходит ходуном, я смахиваю пот. Между нами видна знакомая собака в костюме чёрной кошки, грызущая кость, а возможно и атаку Папируса — как бы это странно не звучало.

— Чт… — давится от злости Папирус. — Ах ты ж, чёртов пёс! Кто давал тебе разрешение встревать в нашу битву?! ПОШЁЛ ПРОЧЬ С ПОЛЯ БИ-И-ИТВЫ!!! — кричит во всю глотку скелет и топчет ногами. Фелла спокойно оборачивается и убегает с костью в зубах. — ОСТАВЬ МОЮ АТАКУ, ПСИНА!!! — верещит ей в след.

— Пфп! Ха-ха-ха! — я не смогла сдержаться и прыснула смехом. Папирус так забавно злится, особенно, если эта злоба не направлена на меня.

— КХМ! — громко кашляет скелет, привлекая моё внимание. — Раз эта ПСИНА украла мою атаку, я просто использую другую, ВОТ И ВСЁ! Мхав, поэтому хватит ржать и будь серьёзнее, человек!

— Хах, как скажешь, Папирус, — утираю накатившиеся от смеха слёзы и довольно выдыхаю.

На руку мне эта ситуация или нет, но я хотя бы перестала волноваться и восстановила дыхание. Эта собачка вновь мне помогла.

Вылечиться мне, в любом случае, не чем, поэтому в качестве показания своей готовности я жму на пощаду.

Казалось атаки были такими же: я прыгала и нагибалась, останавливалась и бежала. Атаки быстро сменяли друг друга, превращаясь в полосу препятствий. Пока передо мной не воздвиглась костяная стена, которая надвигалась на меня. Её невозможно просто так перепрыгнуть. В панике я застопорилась.

— ФРИСК, ПЫГАЙ НЕ ДУМАЯ!

Резкий голос Флауи заставил меня вздрогнуть, и я сразу же послушалась. Изо всех сил я тянулась вверх и взлетала всё выше, а стена казалась бесконечной. Но не долго. Минув финальную гигантскую кость, я преспокойно спускаюсь вниз.

— Вау… — произношу на выдохе.

Осматриваюсь: нигде не видно Папируса, неужели это ещё не всё? В голове вдруг проскальзывает знакомый предупреждающий звон. Я мигом отпрыгиваю в сторону. Красные атаки в виде рёберных костей появились в паре сантиметров от моего прошлого местоположения.

«Тц! Серьёзно?!»

Моя душа снова приобрела естественный для себя цвет. Я не видела Папируса, а атаки появлялись в самых неожиданных местах. Их красный цвет раздражал взор в этом чернеющем пространстве. В голове я повторяла самой себе: «Не касайся, не касайся, не касайся, не касайся, не касайся!» Одно прикосновение стоит мне жизни, а я не могу умереть. Не сейчас, когда я близка к победа ближе всего. Ближе всех тех прошлых пяти Фриск, чьи души разорвались от критически полученного урона.

Внезапно становится тихо. Однако я ощущаю позади себя чьё-то присутствие и резко приседаю. Падаю и направляю взгляд на нападавшего. Скрытая атака Папируса не удалась, и он делает ещё одну, замахнувшись, взяв крепко берцовую кость в обе руки. Я перекатываюсь и поднимаюсь как можно быстрее. Скелет продолжает нападать самостоятельно. Только слишком легко уж мне удаётся убегать и уклоняться. Будто эти атаки не для того, чтобы нанести урон, а чтобы…

Я оказываюсь в углу поля битвы.

«Блять! Так вот к чему это было!» — проясняется в мой голове, но слишком поздно.

Папирус приподнимает руку и резко напрягает пальцы. Звон в голове заставляет меня рефлекторно двинуться в единственном направлении — вперёд. И именно это было ошибкой. Под ногами загорается красный свет. Всё словно замерло. Я не могу перестать двигаться по инерции.

«Это конец, да?»

Я прикрываю глаза. Одна из костей проскальзывает под моей рукой, задевая правый бок, а также цепляется за бандану и разрывает её одним прикосновением. Вдруг кости исчезают. Я падаю на колени, хватаясь за место удара. Жжение такое словно меня вновь окутало пламя Ториэль. Я откашливаюсь и заглатываю воздух. Перед глазами вижу дрожащую полоску здоровья с одним ОЗ. Одним жалким ОЗ. Сильнее зажимаю бок обеими руками. У меня текут слёзы от боли, а вся покрываюсь холодным потом.

«Нет… Нет, нет. Как так? Почему я пережила красную атаку? У меня даже неполное здоровье было…»

Меня трясёт. Это совсем не победа… Это полное поражение. В таком состоянии я могу умереть просто от кровотечения.

— Человек! — как гром среди ясного неба звучит голос Папируса. — Думаю, это можно считать дружеской ничьёй! МВА-ХА-ХА!

Я не могу поднять головы, всё тело оцепенело от боли. Мне дышать тяжко, а отвечать ему и подавно не смогу в таком состоянии. Мне бы дойти до звезды сохранений дойти…

— Мхм? Вижу ты истощён, всё же я увлёкся, человек. Мне правда жаль. Потому разрешу тебе восстановиться в нашем с Сансом доме — это будет моим первым дружеским жестом в твою сторону.

«ЧЕГО?!» — вскидываю головой. Волосы прилипли к вспотевшему лицу и закрывали мне обзор — я ужасно выгляжу со стороны, наверно.

— Нет, нет, спасибо за предложение, — через силу улыбаюсь и кое-как поднимаюсь на ноги, — но мне есть, где переночевать.

— Никаких отказов, мой человеческий друг! Теперь ты обязан научить меня всеми тонкостями вашей этой дружбы, я же дару тебе жизнь!

— Нет, нет, всё правда в порядке, думаю, я бы могла заглянуть к тебе как-нибудь вечерком в гости, — пыталась я хоть как-то переубедить его.

Папирус подходит ко мне вплотную. Его большая рука в красной латексной перчатке падает мне на плечо, от чего я сразу же подкашиваюсь. Меня сейчас любой лёгкий ветерочек способен сбить с ног и добить. Место ранения горит пламенем и ужасно болит — голова вообще не соображает, удивительно, как я умудрялась здраво отвечать ему. Я и не заметила, как Папирус взял меня в под мышки и широкими шагами направился к своему дому. Пока он нёс меня, я чуть не потеряла сознание. С его походкой это была нереальная тряска.

Скелет заходит со мной во внутрь дома, ставит на ноги и громко начинает звать брата:

— СА-А-АНС, ТЫ МЕШОК С КОСТЯМИ, ПОЧЕМУ ДВЕРЬ НЕ БЫЛА ЗАКРЫТА?!

Из-за криков Папируса моя голова была как арбуз, по которому со всей дури вмазали битой, чтобы все ошмётки разлетались по разным сторонам. Я мутно оглядываю дом братьев-скелетов, а Папирус уходит куда-то. У них тепло, на удивление. И уютно.

Моё тело тянет вниз. А пол-то какой удобный, с ковром. Так и уснуть на нём можно…

* * *

После пробуждения я не знала, на что смотрю. Было так непривычно и непонятно: то ли дело было в потолке, то ли в черепе Папируса, то ли в свете потолочной лампы.

— Наконец-то ты проснулся, человек! — громко говорит скелет, склонившись над мной.

«СВЯТЫЕ КОСТИ, ОНО РАЗГОВАРИВАЕТ!!!»

Я безмолвно выпучиваю глаза на него, вжимаюсь в подушку и сжимаю в пальцах край одеяла. Мне жутко. Что вообще происходит? Я начинаю перебирать в голове все крайние прошедшие события: вновь вступила в битву с Папирусом, примерно пять попыток мне хватило, чтобы дойти до его специальной атаки, которую по итогу утащила Фелла, — буду считать её девочкой, — Папирус начал использовать красные атаки, и одна из них задела меня, но не убила, что странно, потом скелет принёс меня к себе домой, а я, видимо, легла на пол и заснула. М-да…

— Поднимайся, человек, у нас сегодня насыщенный день! Мва-ха-ха-ха! — мне тяжело воспринимать его голос спросонья.

После своего громогласного заявления скелет уходит из поля моего зрения, но не слышимости.

— Оу, Санс, не думал, что ты СОИЗВОЛИШЬ, — Папирус сделал особый акцент на этом слове, — проснуться с первого раза.

— В нашем доме диковинка — я не могу такое пропустить, босс.

— Во имя короля Дриммура, хотя бы в стенах нашего дома НЕ ЗОВИ МЕНЯ ТАК!!!

— Как скажешь, босс.

В ответ только невнятный тихий ор, скряж зубов и уходящие в сторону быстрые шаги. Я кое-как приподнимаюсь и тут же хватаюсь за бок. Из-за сильной боли к глазам подступают слёзы. Я стискиваю зубы и заставляю себя принять сидячее положение и стянуть одеяло. После ссоры с Ториэль и ухода из Руин я фактически не могла нормально отдохнуть. И становится только хуже. Часть моей кофты изорвана, на розовой и голубой полосках видна моя высохшая кровь, а под тканью… Мне становится плохо от одного вида тёмно-красной раны на моём боку. Любое резкое движение вызывает боль, и кажется, будто только затянувшаяся кожа сейчас порвётся и пойдёт кровь. Моё лицо покрывается холодным потом, руки трясутся.

Обычные магические атаки не наносят видного физического урона, только боль, неприятные ощущения и синяки, бывают такие атаки, которые всё же оставляют раны, как было с тем Волчонком. Но даже они не стоят рядом с красными атаками, которые разрушают не только плоть, но и одежду. Только, я не могу понять одного, почему Папирус прибёг к подобной магии и при этом не попытался нанести ещё удар? Он мог бы закончить со мной одним щелчком пальца, но просто не стал…

— Выглядит ужасно, — вдруг звучит знакомый низкий голос. Я с неким ужасом поворачиваюсь в сторону ещё одного скелета, когда с кухни доносились странные звуки, похожие то ли на мытьё посуды, то ли на убийство.

Честно, я не хотела видеть Санса. Не будучи в ИХ доме. Я тут непрошенный гость.

— Скажи мне, человек, как тебе удалось добиться расположения Папируса?

Санс выглядит злым, да и улыбается недоброжелательно, а по его черепу стекает капелька пота. Становится крайне неловко. Конечно, пока здесь Папирус, он мне ничего не сделает. Я смотрю в пол и опускаю на него ноги, несмотря на колющую в боку боль.

— Я флиртовала с ним, — тихо, но честно молвлю я.

— Чего? — Санс начинает сильнее злиться.

— ДА БОЖЕ! — вскидываю я руками, понимая всю свою тупость, и невольно повышаю голос. — Почему он такой туголобый?! Я с ним флиртовала, а он и бровью не повёл! Если б у скелетов вообще были БРОВИ! — последнее я проговорила на одном дыхании и поплатилась этой внезапной активностью сильным покалыванием в боку, от чего складывалось ощущение, словно током прошибли. — А-та-та.

Я хватаюсь за бок и складываюсь пополам. Лучше бы Папирус меня тогда добил, тогда бы я сейчас так не мучалась.

— Санс, человек, я почти закончил с завтраком! — раздаётся по всей комнате голос Папируса. — Мхв? Что такое, человек? Не здоровиться?

От его слов я немного в бешенстве вскидываю головой. Это же не шутка, да? Это же Папирус, он вряд ли умеет строить из себя дурочка — это по моей части больше. Но я не верю, что он может на ПОЛНОМ серьёзе спрашивать, здоровиться ли мне. У меня начинается отдышка.

— Да вы оба издеваетесь надо мной… — я приподнимаюсь и невольно сбрасываю с колен одеяло.

Я не знаю, зачем Папирус проявил ко мне такую доброту: уложил на диван, укрыл одеялом. Зачем сохранил жизни? Может, к чёрту? Насколько мне вообще сдалась дружба с монстрами, что ни раз убивали меня? Моя жизнь для них ничего не стоит, но тогда зачем спасать? Это как эмоциональные качели: они играются со мной, вводят меня в заблуждение, и я не понимаю, как к ним нормально относиться. Они буквально меня разрывают на части. Психологически.

Еле стою на ногах, которые трясутся хлеще стирательной машинки, запущенной на максимум мощности. Мне вроде и жарко, но кожа холодеет. У меня отдышка. Провожу рукой по правому бедру. Для проверки хлопаю по себе и даже левый бок проверяю.

«Чёрт! Где Флауи?!» — я не верю, что снова потеряла его. Я чувствую себя не в безопасности без него. Глаза поновой слезами заполняются.

— Человек, тебе не стоит вставать, — за один шаг приближается Папирус, и на оба моих плеча падают руки в коротких красных перчатках. Но довольно нежно. Я даже не почувствовала.

— Где м-мой др-руг? — тихий, прерывающийся от дрожи голос сходит с моих губ. — Где Флауи? — повторяю более уверенным и ровным тоном.

— Флауи? Мхв, — скелет силой заставляет меня сесть обратно на диван, — если ты о цветке, то он в ванной.

— Он орал ночью, пришлось угомонить мелкого, — дополняет Санс. Я бы дёрнулась в сторону этого мешка с костями, если бы не Папирус.

— Сиди, человек, сейчас Санс сходит за твоим другом, не так ли, Са-а-анс? — Папирус многозначно протянул имя брата.

— Да, да, — отвлечённо бормочет монстр и лениво продвигается к лестнице.

— А теперь сиди и отдыхай, человек! — в своей громкой манере говорит высокий скелет, от которого уже голова болит. — Я сейчас вернусь.

Мне становится дурно, от того я не разобрала его последних слов. Они ещё и Флауи куда-то дели. Я откидываюсь назад на спинку зелёного дивана и, наконец, оцениваю дом, в котором оказалась, пусть и не в самом здравом состоянии. Помещение обустроено просто, но довольно уютно: тёмно-зелёный диван, широкоформатный телевизор, стоящий напротив на небольшом камоде, слева от меня, в углу стоит тумбочка с небольшой стопкой книг, справа же, ближе к комнате, в сторону которой ушёл Папирус, обеденный стол и несколько стульев. Опустив взор на свои ступни, — с меня, оказывается, ещё и обувь сняли, — я вижу простирающийся по всему полу синий ковёр с бордовым узором в виде зигзагов. Только он потрепался со временем: выглядит пыльным, и местами цвет приобрёл сероватый оттенок. А я ведь на нём вчера валялась… Хотя, бывало и хуже.

— ПУСТИ МЕНЯ, ТЫ КОСТЯНОЕ НЕДОРАЗУМЕНИЕ!!! ПУСТИ-И-И!

Истошный высокий голос, переходящий на вопль животного или птицы, Флауи вынудил меня резко подняться. И направить взор на второй этаж дома. Санс держит мешочек с цветком лишь тремя пальцами и отводит от себя, будто это самая омерзительная вещь на свете. Низкий скелет замечает мой взгляд и шире улыбается.

— Поймаешь? — произносит так тихо, что я не сразу разбираю сказанное, учитывая, что у него нет губ, по которым можно было что-нибудь понять, и бросает мешок через ограждения.

Ноги чисто физически меня не слушались, но тело всё равно дёрнулось вперёд, хотя я даже подумать ничего не успела. Я ловлю Флауи в полуметре от пола и сама плюхаюсь вниз лицом. Слышу смех над головой.

«Каждую косточку этому уроду пересчитаю,» — крепко стискиваю зубы и приподнимаюсь.

— Человек, живо поднимайся! Разве должны гости на полу валяться!

Я упираюсь руками в пол и с их помощью принимаю сидячее положение. Мой подбородок и грудь жутко болят. Я как-то странно поднимаю глаза на Папируса, что со скрещенными руками возвышается над мной.

— Эм, прости, — единственное, что я могла сказать помимо ругательств, прижимая мешочек к себе.

Меня пригласили за стол. Со второго этажа спустился Санс и блаженно занял один из стульев, я села в противоположную от него сторону и поставила мешочек. Флауи тут же вылезает и тянет ко мне свои листики.

— Фриск, Фриск! Ну ты послушай! — цветочек плачет словно ребёнок. — Послушай, как они со мной обращались!

Я не могла не улыбнуться и провела пальцами по лепескам друга. Это меня умиляло. Никогда я его таким не видела.

— Да, конечно.

— Ты послушай, как они надо мной издевались, Фриск! Фриск!

— Да, да, конечно, я всё выслушаю.

— Устаиваешь слушанье? Может мне ещё адвоката вызвать? — встревает в наш разговор Санс.

Я молчу, а Флауи агрессивно шипит на него. Интересно, что же происходило, когда я спала? Я всё ещё не понимаю их взаимной неприязни к друг другу, ведь в прошлый раз, когда я спрашивала, цветочек ничего толкового не сказал.

Наконец, к столу подходит Папирус, и нагнетающая обстановка резко растворилась. Особенно когда скелет поставил поднос с лазаньей, о которой исходят невероятные аромат и жар. Да она настолько горячая, что до сих пор кипит.

«Кипит…? Разве лазанья должна КИПЕТЬ? Как он её готовит-то?»

Возможно, причуды монстров уже не должны меня удивлять. В конце концов, я видела, как Ториэль готовила на своём огне. Как она только дом не подожгла? — вопрос, на которого нет ответа. Им стоит своё шоу на телевиденье запустить, думаю, оно было стало популярным. Можно даже название ОГНЕННОЕ дать, какая-нибудь «Адская готовка» или «Готовим на Адской кухне». Мне сильно хотелось спросить, с чего вообще они на завтрак едят лазанью, но это же монстры… Голова уже от всего на свете раскалывается.

Пока я таращусь на нечто в металлическом подносе, перед глазами ставят гранённый стакан с тёмно-жёлтой жидкостью. Её вид вызывает сомнения. Я задираю голову к верху, чтобы задать терзающий разум вопрос:

— Это яд? — оно само просилось.

— Не угадал, человек! — Папирус садится напротив меня и скрещивает руки на груди. — Это лекарство. Выпей — тебе должно стать лучше.

— А я не умру?

В ответ я получаю только громкий смех. Смотрю то на Папируса, то на Санса, который отвлёкся на газету, то на стакан. Мой живот начинает журчать и болеть одновременно. Я обхватываю его руками и сгибаюсь пополам. Протяжно делаю вдох и выдох и решаюсь выпить сей напиток, походящий на рвоту. Дрожащими руками беру стакан и подношу ко рту. По мимо цвета, лекарство имеет ещё странный запах. И запах знакомый. Ох, лучше об этом не думать и пить с закрытыми глазами. Ведь лекарства не должны быть вкусными и приятными на вкус, не так ли?

Я опустошаю весь стакан за раз и валюсь со стула на пол. У меня начался сильным кашль, от которого горело горло и из глаз шли слёзы. Складывается ощущение, словно все органы перемешались между собой. Становится очень жарко. И вдруг всё прекращается, и наступает умиротворение. Никакой боли, неприятных ощущений. Дыхание улучшилось. Даже головная боль прошла. Прикладываю ладонь к правому боку. Рана всё ещё побаливает, но терпимо. Я подбираю стакан и с восхищением произношу:

— Это невероятно, Папирус! — быстро поднимаюсь и не знаю, куда себя деть. Будь моя воля, я бы заобнимала его. Мне стало так легко, я чувствую себя настолько хорошо, что это кажется сном.

— Я никогда не вру, человек! — с явной горделивой ухмылкой вскидывает головой высокий скелет. — Присаживайся за стол.

Я киваю и сажусь обратно. Во рту чувствуется странный привкус, неприятный даже. Папирус с помощью деревянной лопаточки накладывает в плоскую белую тарелку приличную порцию лазаньи и пододвигает мне.

— Хэ-э-эй, Папи, а мне наложишь? — говорит Санс и подпирает челюсть рукой.

— Волшебное слово, Санс! — протяжно и с возмущением проговаривает Папирус и тут же перекладывает кусок лазаньи в ещё одну тарелку.

— Как скажешь, босс. Пожалуйста.

— Санс, ты мешок с мелкой картошкой! Хватит. Так. Меня. ЗВАТЬ! — монстр сжимает лопатку так сильно, что она ломается пополам, и резко встаёт на ноги. — У ТЕБЯ НЕТ НИКАКОГО ПРАВА ТАК МЕНЯ ЗВАТЬ!!! ОСОБЕННО ПРИ ГОСТЕ!

— Как скажешь, бро.

Такой спокойный старший брат и вспыльчивый младший — когда я наблюдала за ними в лесу Снежнеграда, их ломаная комедия меня бесила, а сейчас они кажутся такими забавными. И очень дружными. После слов Санса Папирус глубоко вдыхает и выдыхает, как бы это странно не было, и медленно садится. Отодвигает к брату тарелку и собирается наложить и себе, как замечает, что лопаточка была сломана. Он раздражённо хмыкает и уходит в соседнюю комнату. Я вытягиваю шею и заглядываю туда. Это, видимо, кухня. Хотя, можно было и так догадаться.

— Эй, бро, прихвати баночку горчицы, — Санс откидывается на спинку стула и качается назад. — Я ж умру без неё.

В ответ только бубнёж, в котором можно разобрать «как скажешь». Наконец, вернулся Папирус к обеденному столу, отдал Сансу горчицу, подготовил себе порцию, и мы приступили к еде.

Лазанья уже не кипит, как раньше, и выглядит вполне съедобно. Братья не обращают на меня внимание и едят в своё удовольствие. А я колеблюсь. Вдруг к руке прикасается листик Флауи. Ох, на какое-то время я успела про него забыть, да и он притих. Цветочек смотрит на меня грустным взглядом. Видно, не хочет, чтобы я здесь задерживалась. Я улыбаюсь ему и вилкой протыкаю первый слой теста. Кладу кусочек в рот.

«Вкусно…»

Слёзы предательски подступают к глазам. В этом Подземелье мне доводилось так мало есть еду, которая бы была похожа на людскую. Всё тело наполняется приятным тепло.

— Это очень вкусно, Папирус, — шмыгаю носом и продолжаю есть.

— Естественно, человек! Мва-ха-ха-ха! — на черепе скелета появляется по-настоящему радостная улыбка. — Моя лазанья — это мой кулинарный шедевр! Мва-ха-ха-ха!

Так странно замечать, что Папирус, пусть и не подаёт виду, пытается загладить передо мной вину. Он приготовил наивкуснейшую лазанью взамен той, что была отравлена. Он дал мне лекарство, чтобы залечить рану от его же красной атаки, которая, по идее, должна меня была убить. Папирус не раскидывается словами извинений и просто действует, чтобы… Чтобы подружиться со мной. Это так мило с его стороны.

Было настолько вкусно, что я съела аж три порции. Мне хотелось ещё, но желудок был полон настолько, что становилось тошно. Когда Папирус начал постепенно убирать со стола, я хотела ему помочь, на что получила:

— Гость в моём доме не будет прибираться! — он отбирает у меня тарелку и громко зовёт брата, который безуспешно хотел сбежать: — Са-а-анс! Займись посудой, ты ленивый мешок картошки!

Монстр, что уже был на пол пути ко второму этажу, медленно поворачивается на голос младшего. Его улыбка продрагивает, но он выдыхает и отвечает:

— Как скажешь, начальника.

«Ломаная комедия,» — подмечаю я про себя, плотно сомкнув губы. — «Мне лучше не вмешиваться».

* * *

Прогнав Санса на кухню, Папирус проводит меня в свою комнату. Сказать, что я нервничала, значит, ничего не сказать. И мне не верится, что я дошла до этого момента благодаря своему дрянному флирту. Мои руки трясутся и потеют. Благо, Папирус не замечает моих терзаний и открывает передо мной дверь.

— Добро пожаловать в мою обитель, человек!

Восторженный голос скелета заставляет меня заглянуть внутрь. Не успеваю я толком осмотреться, как меня легонько подталкивают вперёд. А за спиной слышится щелчок затвора. Я сглатываю.

— Ты можешь осмотреться, человек, прежде чем мы приступим к налаживанию нашей ДРУЖБЫ, — Папирус делает пару шагов вперёд и оказывается рядом с рабочим столом, на котором стоит довольно-таки старый монитор и клавиатура с мышью.

Пусть он и говорит странные вещи, меня успокаивает его сдержанность. Из-за того, что Папирус часто орёт на Санса и раздражается по пустякам, и не скажешь, что он может быть тихим и спокойным. Может, это связанно с тем, что мы наедине сейчас? Тоже самое было во время нашей БИТВЫ.

Я делаю глубокий вдох и протяжный выдох.

Комнату Папируса нельзя назвать самой обычно. Чего только стоит кровать в виде гоночной красной машины. И судя по её габаритам, он точно туда не влезает полностью. Весь пол застилает чёрный ковёр, обрамлённый жёлтым пламенем. Вдоль левой стены выставлены небольшой столик с ажурной лампой и книгой и манекен, одетый в чёрные доспехи с красно-золотыми узорами. Эта броня не похожа на ту, которую Папирус носит на работе. Я слишком сильно задержала на неё внимание, что скелет ответил на неозвученный мной вопрос:

— Это официальная форма Королевского стражника. Такая есть у всех, и она нужна для особых случаев.

— Оу, ясно, — отвожу я взгляд и смотрю на книжный шкаф.

«У него много книг. Мне даже стало интересно, что же может читать такой неординарный монстр»

Меня не то, чтобы интересует чтение. В доме Ториэль я читала от скуки, в библиотеке — из-за любопытства. С позволения Папируса я подхожу к шкафу и вглядываюсь в названия на корешках: «Головоломки для чайников», «Всё о головоломках», «От простого к сложному. Или пособие по ловушкам для охотников», «Логические задачки», «1000 и 1 загадка для детей» и так далее. Я могла ожидать чего угодно, но не этого. Он действительно помешан на головоломках. В принципе, я не могу осуждать его любимое дело. Дальше от шкафа находилась коморка, которую Папирус назвал своей гардеробной. Как раз там и находится его обычная броня, а также повседневная одежда. У него даже есть рокерская кожаная куртка с шипами на предплечьях и изорванная в некоторых местах, а на спине и на передних частях вырисовывались белый силуэт рёберных костей.

— Я нашёл её на мусорке в Водопадье, — отвечает мне Папирус. — Думаю, эта куртка раньше принадлежала людям. У них очень хороший вкус в одежде, мва-ха-ха-ха! И эти кости на спине лишь доказывают её крутость. У нас с Сансом есть теория, что люди произошли от скелетов, поэтому они так благотворят нас, МВА-ХА-ХА-ХА!!!

У него очень высокая самооценка, и я не стала опровергать их теорию. В каком-то смысле они правы, просто есть недочёты, но они правы.

— У тебя классная комната, Папирус, — говорю я, прокрутившись на месте ещё раз.

— Это был ожидаемый комплемент! Я знал, что тебе понравится! Мва-ха-ха-ха!

Я знаю его немного, но могу сказать, что у него хорошее настроение.

«Так. И что дальше…»

Папирус предложил мне присесть на его кровать, а сам отошёл к книжному шкафу. Мои ладошки покрываются холодным потом, но мне было очень жарко. Я невольно вспоминаю про свой внешний вид, наверняка выгляжу убого и жалко, ведь Папирус даже не дал мне возможность руки сполоснуть…

— Что ж, человек, начнём! — скелет резко оборачивается ко мне и вскидывает руку с книгой. — Мне пришлось обратиться советом к брату, дабы узнать больше о человеческих взаимоотношениях, и он посоветовал мне эту занятную литературу!

Я плотно сомкнула губы и напрягла плечи. Теперь не удивительно, чего Санс на меня так разозлился, и эта книга… Ох, не к добру это. Мне становится не по себе, когда Папирус начинает читать содержимое книги:

— Так, глава первая — «Приветствие»…

— Подожди, Папирус, — перебиваю его. Череп скелета искажается в вопросительную гримасу. — Книга не поможет нам подружиться, — я спускаюсь с кровати и сажусь на ковёр.

— Тогда, что ТЫ предлагаешь, человек? — в голосе монстра слышится недовольство.

— Для начала, садись рядом, напротив меня, — я хлопаю по ковру и мягко улыбаюсь.

Папирус гордо вскидывает головой, но делает, как я сказала. Меня это радует, и я потихоньку успокаиваюсь, но судя по его выражению черепа, ему это не нравится. Скелет сидит по-турецки, скрестив руки на груди, от него прям веет напряжением. Спасибо, что в этой комнате только мы вдвоём.

— Книга — это очень хорошо, но все люди и монстры разные, под каждого нужно подстраиваться, чтобы наладить дружбу, ты же понимаешь это, Папирус? Обычного разговора вполне хватит. А говорить можно о чём угодно! — воодушевлённо размахиваю руками.

Наверно, не мне нужно говорить о том, как надо заводить друзей. Не человеку, который за девятнадцать лет своей жизни так и не нашёл того, кому сможет излить душу или с кем можно было болтать без темы и причины. Это довольно грустно. Имеет ли это хоть какой-то смысл сейчас? — нет, конечно. Жалею ли я себя? — нисколько. Наверно.

— Мхв, — задумчиво хмыкает скелет. — Фриск, да?

— Да! — слишком сильно радуюсь тому, что он запомнил моё имя. — Мы теперь оба можем обращаться к друг другу по именам, как настоящие друзья.

— Значит, мы УЖЕ друзья? Я правильно понимаю?

— Можно и так сказать, — смущённо отвечаю я. Папирус слишком серьёзно всё воспринимает…

— Мне казалось, что мы должны были поужинать, прежде чем становится друзьями. Сходить на свидания, как написано в той книге. Я действительно так мало знаю о людях, — с некой грустью Папирус берёт в руки ту самую книгу и пролистывает в отмеченных стикерами местах.

Он сказал, что Санс посоветовал ему эту книгу, когда тот хотел больше узнать о том, как взаимодействовать с людьми, и всё это после нашей последней битвы с ним. Скелет за ночь изучил книжку, сделал для себя какие-то выводы. Он со всей своей серьёзностью отнёсся к налаживанию нашей ДРУЖБЫ.

«Это так мило,» — у меня застучало сердце. Так странно. Ни один человек не пытался даже заговорить со странной девчонкой, у которой на всё эмоции одно выражение лица, но именно монстр даёт мне и себе возможность стать друзьями… Я тронута до глубины души, Папирус.

— Я могу рассказать, — срывается с языка. — Ну, о людях. Всё, что тебе интересно.

Папирус задавал много вопросов. Они были от части глупыми и несуразными. Чем питаются люди? Правда ли, что им нужен особый предмет в ванных комнатах, чтобы очищать свой организм? Что такое солнце и не горят ли на ней люди (словно какие-то вампиры)? И так далее. Я старалась ответить на каждый максимально быстро и внятно, чтобы ни в ком случае не запутать. Мне пришлось все извилины напрячь, всю память, дабы объяснить устройство человеческого организма, отличия Поверхности и Подземелья и как люди уживаются без магии. В свою очередь, Папирус слушал внимательно, кивал и делал записи в своём блокноте. Он ни разу не перебил меня и иногда в ответ дополнял что-то от себя, мол, у монстров так не принято, у монстров всё иначе. И это было интересно послушать его мнение, увлечься какой-то темой. Например, едой. Она отличается от той, что едят в Подземелье и на Поверхности. В одном месте она состоит из магии, с другой — из органических и неорганических веществ. Пусть я мало в чём разбиралась, мне было, что сказать. И я наслаждалась разговором.

— Ты хороший человек, Фриск, — говорит Папирус и закрывает блокнот.

На секунду он открывает рот, словно хочет что-то добавить, но вдруг встаёт и кашляет в кулак.

— Кхм, Санс наверняка уже помыл посуду, пора и ужином заняться.

Я сдержанно улыбаюсь. Даже не знаю от чего. Ощущение, словно он что-то не сказал, потому что в чём-то сомневается или не до конца мне доверяет. И это нормально. Просто забавно видеть, что он всё равно пустил меня в свой дом, позволил набраться силами, вылечил, накормил, показал свою комнату — его уверенность в своих силах поражает. Он, как и Санс, осознаёт, что я не смогу им ничего сделать. Но он со мной не осторожничает, действительно хочет подружиться. И я не уверена, как мне это воспринимать.

— Располагайся, как у себя дома, человек! — добавляет Папирус, перед тем как оставить меня в своей комнате. Это было так быстро, что я даже не успела как-то отреагировать или ответить. Дверь уже захлопнулась.

«Эм-м-м, и… что дальше?»

Теперь я одна, в четырёх стенах. Отдалённо слышны крики Папируса и слегка ленивые насмешливые ответы Санса. Но рядом со мной никого нет. Даже Флауи остался там, внизу.

«Надо уходить»

Эти братья-скелеты интересные, может я бы и попробовала получше их узнать, однако не могу задерживаться надолго. Я всё же хочу вернуться домой к своей нормальной и спокойной жизни. Поднимаюсь и вдруг вспоминаю об своей рваной кофте. Интересно, есть ли у этих братьев какой-нибудь шейный набор или будет проще вернуться к лавочнице. Наверно, лучше второе. Покидаю комнату, пока спускаюсь по лестнице, выглядываю из-за перил и смотрю, что происходит в доме. Папируса не видно, зато отчётливо слышно, как с кухни доносится что-то отдалённо похожее на пение, Санс удобно разлёгся на диване и читает книгу, мешочек с Флауи всё ещё находится на столе. Я побыстрее переставляю ногами и мигом добираюсь до цветочка. Беру мешок в руки и заглядываю на кухню: высокий скелет с повязанным на талии фартуком качает бёдрами, напевает, пусть это и звучит как сломанное радио, и что-то нарезает. Оборачиваюсь и смотрю на Санса. Он выглядывает из-за книги и вскидывает несуществующей бровью, словно хочет сказать: «И чо?» Я резко отвожу взгляд и подбираюсь к входной двери. Нахожу свою обувь и надеваю её. Немного мешкаю.

— Эм… Папирус! — всё же окрикиваю его и поворачиваюсь боком к кухне. — Спасибо за гостеприимство! И тебе, Санс, — со сдержанной улыбкой говорю и низкому скелету.

Дёргаю за ручку, ибо не хочу ничего от них слышать, просто хочется уйти.

— Эй, человек! — позади слышится голос Папируса.

Открываю дверь, как мне в лицо бьёт сильный ветер со снегом, что заполоняет дом. Я стою как в землю вкопанная. Подрывается Папирус и захлопывает дверь. Его рука падает на моё плечо.

— Забыл сказать, что на улице началась метель. О ней никогда нельзя знать наверняка, МВАХ-ХА-ХА! — смеётся скелет.

— Ха-ха, это точно, — нервно посмеиваюсь я и прижимаю мешочек ближе к груди. Мне обидно.

— Поэтому, чело… мхм, Фриск, тебе стоит остаться здесь.

Я лишь киваю, чем смахиваю с головы слегка подтаявший снег. Смотрю под ноги и тоже вижу снег.

— Можешь посетить ванную комнату, это самая последняя дверь на втором этаже, и умыться, — предлагает Папирус и отходит к кухне.

— Правда? — с удивлением смотрю на него. Из мешочка выглядывает Флауи.

— Конечно, мой дорогой гость! Пока метель не утихнет, наш дом и твой тоже. МВА-ХА-ХА-ХА!

А Папирус — позитивный монстр. Я благодарю его и прикасаюсь пальцами к бутону цветочка. Поднимаюсь на второй этаж, который с таким рвением покидала. Здесь лишь три двери: первая ведёт в комнату Папируса; из-под второй просачивается пламя — наверняка, принадлежит Сансу, про огонь я даже спрашивать не хочу; а третья, выходит, является ванной. Собираюсь оставить Флауи у входа, чтобы он охранял меня, как он тихо перечит:

— Фриск, неужели ты снова оставишь меня с этими двумя? — обвивает лепесками мою ладонь.

— Но я же не возьму тебя с собой… — хмурусь я, — не в ванную комнату.

— Я не буду смотреть, клянусь! Забьюсь в мешок и всё!

— Эй.

Я не заметила, как приблизился Санс. Не было ни шагов, ни скрипа — а лестница у них знатно скрипит. Он выхватывает у меня из рук мешочек и за верёвочки приподнимает вверх. Флауи агрессивно машет листиками и звонко верещит:

— Не-е-ет! Пусти меня, ты костяное недоразумение! Пусти-и-и-и!

— Не-а, — с хитрой улыбкой говорит Санс. — Сыграешь со мной, пока босс готовит. Человек, — вдруг обращается ко мне, — полотенце. Там нет чистых, — и протягивает мне.

— Эм, спасибо, — говорю я не веря глазам и беру в руки тёмно-серое полотенце. И поглядываю на Флауи и мысленно извиняюсь.

— Забей, начальника сказал — я сделал, — пожимает он плечами. На пару секунд я задумалась, и Санс стал уходить с мои другом, расшатывая его и посмеиваясь.

— П-подожди, — всё же решаюсь я. — Эм-м-м, — уставляюсь в красный зрачок и сглатываю. Стоило обратиться с такой просьбой к Папирусу, как минимум, мне не было бы так стыдно.

— Чего? — с издёвкой спрашивает Санс. Он выглядит так, будто видит меня насквозь. Это не тот монстр, с котором нужно терять самообладание, в ином случае он сожрёт и не поморщится.

— У вас не будет какой-нибудь сменной одежды, — я выпрямилась, но напряглась всем телом, сжимая губы, пока говорила. — И есть ли у вас швейный набор?

— В ванной стоит корзина с постиранной одеждой, можешь взять что-нибудь, — сухо отвечает Санс и на секунду бросает взгляд на мою кофту. — А с остальным — к Папсу.

«Ожидаемо, но спасибо,» — выдыхаю я, продолжая слышать перепалку между Флауи и Сансом.

Запершись, я немного осматриваю. В принципе, обычная, скучная ванная комната в серо-розовую плитку с раковиной, шкафчиками, стиральной машинкой, ванной с душевым шлангом, что закреплён выше, и белыми шторами. Как будто сложнее или красочнее и не нужно. Я стягиваю с себя кофту и наконец в полной мере вижу свою зажившую рану. Честно, она всё ещё болела, когда я поворачивала туловищем и наклонялась. Выглядело не очень. Я стискиваю зубы.

Слегка горячий душ был к стати. Я сидела в ванной, поджав ноги к груди, под падающей сверху водой, она щипала рану. Благо, лекарство избавило меня от синяков и залечило потрескашуюся от обморожения кожу. Не уверена, как долго я так пробыла, может минут двадцать. Просидела бы дольше, но совесть не позволила. Обсушилась. Посмотрела на ту самую корзину с вещами. Они были чистыми и сухими. Санс, конечно, дал согласие, однако я начала смущённо перебирать всё. Хотелось взять красный свитер, но я взяла красную футболку. Не сказать, что там был великий выбор. Футболка была мне слегка коротковата. Я заправляю её в шорты, затягиваю ремень и беру в руки свою кофту.

Выхожу, выключаю свет и спускаю вниз. Дом заполнял приятный запах запечённой картошки и мяса. Оба брата сидят за столом и строят над мешочком с Флауи карточный домик. Хотя это уже на целый замок смахивает.

— Эм, — привлекаю я их внимание. — Могу я вас попросит не обижать моего друга, пожалуйста?

Папирус довольно усмехается и ставит руки на пояс. Санс выглядит не столь довольным. Хотя он всегда улыбается. Вообще их не понимаю. Флауи жалобно смотрит на меня.

— Как скажешь, человек, — щурит глазницы старший скелет и кладёт на вверх последние две карты. И из-за одного случайного движения мизинцем вся их постройка начинает разрушаться и падать на Флауи. Цветочек возмущённо вскрикивает:

— Какого хера?!

— Король погребён под обломками собственного замка. Какая грустная кончина, хах.

Подойдя ближе, я откапываю Флауи и смотрю на Санса с максимально непоколебимым лицом, которое ещё и выражает всё моё презрение. На его ладонях нет перчаток, и я вижу множество самых разных колец, однако быстро отвожу взгляд. Выглядело это круто, блин. И хотелось бы каждое рассмотреть по внимательнее, только вряд ли Санс мне даст всё разрешение на это.

Вскоре мы поужинали. Папирус действительно обладает хорошими навыками в готовке, или мои вкусовые стандарты понизились благодаря стряпне Ториэль — этого я не знаю. Монстр мне даже нашёл нитки с иголкой, так что оставшийся вечер я зашивала кофту, пока Флауи рассказывал, какие эти братья плохие и как они плохо с ним обращались. Метель за окном и не думала стихать. Братья занялись своими делами. Санс читал книгу, расположившись по другой угол дивана, Папирус, закинув ногу на ногу, тоже читал и попивал кофе, судя по запаху. Такая спокойная атмосфера стояла, что даже Флауи умолк.

Закончив, я выдыхаю, убираю в сторону нитки с иголкой в них и встряхиваю кофту. Ну, я никогда не отличалась навыками в рукоделии, кривой шов был тому доказательством. Главное, чтобы он не разошёлся, а остальное не важно. Замечаю засохшую кровь на ткани и думаю как-нибудь постирать кофту. Откидываюсь на спинку дивана и прикрываю глаза.

«Устала…»

— Эй.

Нехотя я поворачиваю голову на низкий голос. Санс держит в руках колоду карт и широко улыбается, сверкая своими острыми зубами. Папирус отвлекается от чтения и тихонько наблюдает за нами.

— Сыграем в дурака? — чем больше я смотрю в его красный глаз, тем больше складывается ощущение, что он меня затягивает или высасывает душу. Я отворачиваюсь.

— И в чём подвох? Будем на что-то играть?

— Не-а, никакого подвоха и ставок. Просто игра на титул дурака, — я слышу грязную издёвку в его тоне. Явный намёк на то, кто именно останется в дураках.

Но я всё равно согласилась…

* * *

«Чё-о-о-орт»

Мозги кипели, мне хотелось психануть и сказать «всё я больше не играю», обиженно отвернувшись. Но я, блять, сижу и думаю над своим дальнейшим ходом. Хотя у него осталась всего одна карта, а у меня их штук пятнадцать. И я знаю, что у него за карта — козырный туз. Понимаю, что это полный проигрыш, но всё равно делаю вид, что думаю. Папирус наблюдает за нашей игрой, стоя рядом, когда мы сидим за столом друг напротив друга, чтобы один мешок с костями не жульничал. Только он всё время ухмылялся. Как и Санс, в прочем. Но улыбка последнего была иной. Он не смотрел на меня свысока, не насмехался, словно я самое убогое существо на планете. Нет. Санс действительно наслаждался игрой, а Папирус, судя по взгляду, был этому доволен.

— Агх-х-х, — бросаю я карты на стол, — сдаюсь!

— Ясно всё с тобой, — хохотнув, Санс кладёт свою карту. Туз червей — козырный туз. Я так и знала! — Это было двадцать шестой проигрыш. Двадцать шесть раз ты становилась дураком.

— Отвянь, — встаю я из-за стола.

— Нам стоит найти какую-нибудь другую игру, в которую Фриск точно сможет выиграть, — говорит Папирус.

— Пф-ф, например? — Санс закидывает руки за спинку стула. На самом деле, у меня ощущение, что он меня в любой игре уделает. — Хотя, думаю, монстр-путаницы будут как раз по зубам нашему человечку, — перекидывает свой взор на меня. У меня мурашки от возмущения пробегаются по спине. Я показываю ему кончик языка, на что получаю сдержанный смешок.

— Как идея! — похватывает Папирус. — Давненько я их не брал, МВА-ХА-ХА!

— Хах, помнится, у тебя были с ними проблемы, бро.

— Это было давно, Санс. Сейчас я даже человеку не проиграю! Ха! Ха! Ха! — намеренно отрывисто смеётся, чтобы показать серьёзность своих слов.

— Ага. Я за тебя, бро.

Я не смогла сдержать улыбки, наблюдая за их взаимодействием. Они такие разные, но сразу видно, что это братья не разлей вода. Уже ни раз ловлю себя на этой мысли.

— Что такое, Фриск? — вглядывается мне в лицо Папирус. Я чувствую как от смущения мои щёки горят и начинаю мотать головой.

— Нет, нет! Ничего такого! — продолжаю я улыбаться, но по другой причине. — Вы просто такие дружные, это так мило, что ли, — ох, ну кто ж меня за язык тянет.

— Можно и так сказать, мва-ха-ха-ха! — вдруг смеётся Папирус и хлопает меня по спине. — Уже час поздний! Надо собираться спать, к утру метель должна сойти на нет. Чем раньше ты уйдёшь, Фриск, тем будет лучше для тебя. Спокойной ночи!

Папирус снова не дал мне и возможности вставить хоть слово, как резвым и широким шагом поднялся к себе наверх. Я оборачиваюсь к Сансу, пока он потихоньку собирает карты.

— Есть в его словах правда, хах, — бормочет он и убирает карты в специальную коробочку. — Не забудь свет выключить, — дополняет скелет прежде, чем уйти тоже.

Что они оба имею в виду?

* * *

Я решила не задумывать о лишнем перед сном и просто легка на диван, укрывшись одеялом. Рядом со мной, на тумбочке был Флауи и обеспокоенно смотрел на меня. Я пыталась заснуть, но от чего-то чувствовала его взгляд на себе. Пусть и было темно, на за окном шумел ветер.

— Флауи, что такое? — не поднимая век, спрашиваю я.

— Я сторожу тебя, этой ночью я не позволю меня забрать и тем более запереть в ванной, — бормочет цветочек. Я приподнимаю глаза и лишь едва вижу его очертаний. Протягиваю руку и мягко касаюсь лепестков. Такие нежные, я еле их ощущаю своими сухими пальцами.

— Спасибо, я очень это ценю, — улыбаюсь и получше укрываюсь одеялом.

В голове проносится всё, что произошло за сегодня. Я так много натерпелась от этих скелетов, что не верится до сих пор. Сплю на их диване, разделяю с ними трапезу, играю в карты. Да я сто процентов в футболке Санса! Это просто безумие какое-то! Титут «дурака» у меня по жизне...

---

Примечания:

Мини-комикс к главе: https://vk.com/wall-206327178_707