Первый Воин Анубиса (джен)

— Слушай же мой первый приказ, — произнёс Анубис властным, не терпящим возражений тоном. Его копия навострила уши, повернув их в его сторону. — Собери подле себя верных братьев по оружию, они станут тебе подспорьем. А собрав, обрати их в таких же чудовищ, как ты сам. Затем отправляйтесь все вместе в Фивы и разберитесь с тем, что там происходит… Хаким, и вот следующий приказ.

— Я слушаю тебя, мой владыка, — сказал тот.

— Сет собирает подле себя несметное воинство, чтобы погрузить Египет во тьму и хаос, а затем и весь мир. Будущего, к которому мы все стремимся, может больше не быть. Потому приказываю тебе встать во главе моей армии шакалов и повести их за собой. Сможешь ли ты, мой первый воин, сын Файзуллы, сделать это?

И Хаким в обличье чудовища, не раздумывая ни секунды, ответил ему:

— Да, мой владыка. Я сделаю это и буду генералом твоего воинства, дабы противостоять воинству Сета.

— Очень хорошо, — Анубис оскалился в довольной улыбке. — Но случится это нескоро. Подозреваю, что демоны, чудовища и младшие боги присоединяются к нему неохотно. Так что, как выполнишь первый приказ, сможешь спокойно пожить счастливой жизнью со своей женой.

— Благодарю тебя, мой грозный повелитель. — Монстр тотчас опустился перед Анубисом на одно колено.

— А теперь, чтобы миссия, возложенная богами на твои плечи, была успешно выполнена, дарую тебе магические доспехи. Они будут помогать тебе вершить справедливость и защищать народ!

Он повернулся к дочери, которая всё это время стояла позади и слушала их разговор, и медленно кивнул.

Кебхут кивнула в ответ и хлопнула в ладоши, на запястьях которых весело звякнули тонкие браслеты, украшенные драгоценными камнями. Не прошло и пяти минут, как из темноты возникли двое мужчин в чёрных одеждах с золотыми узорами. На своих мускулистых плечах они несли тяжёлые ящики.

Первый из ящиков был меньше второго и, судя по размерам, назывался ларцом. Второй же был сундуком.

Подойдя к Анубису, мужчины поставили эти ящики подле его ног и с поклоном удалились. После этого Кебхут ещё два раза хлопнула в ладоши, и вместо мускулистых мужчин из темноты возникли две юные девушки. Они были в белых туниках до колен, на плечах висели скромные воротники, а верхние половины лиц скрывались под масками.

— Помогите избраннику богов облачиться, — велела им Кебхут, кокетливо поведя плечами.

— Повинуемся, госпожа, — в унисон откликнулись те.

Ларцы одновременно распахнулись в тот же миг, как исчезли замки, которыми те были закрыты.

— Взгляни, — негромко произнёс Анубис, жестом показывая Хакиму на магические доспехи. Они все были из золота и бронзы, но не сверкали, как драгоценные камни. — Это Браслет призыва, — продолжил бог загробного мира. — Его магия способна призвать к тому, кто к ней обратится, либо целый рой плотоядных скарабеев, либо воинов из моей армии шакалов.

«Для моей миссии будет достаточно и одной гвардии из сотни смертоносных воинов», — решил про себя Хаким, пока девушки надевали Браслет призыва на правое предплечье оборотня.

— А это Браслет воскрешения, в который вложена мощь Великого Ра, — продолжал между тем Анубис. — С его помощью можно вернуть к жизни. Но только не тех, у кого были злые намерения. Их души навечно обречены на муки в утробе Аммит. И не тех, чьи тела были значительно повреждены, и даже не тех, кто умер от болезни.

Девушки взяли из ларца две половины второго браслета, подошли к Хакиму и надели их на левое предплечье. Обе половины браслета слились друг с другом в единое целое.

— И ещё одно, — продолжал пояснять Анубис. — Браслет этот, увы, не способен вернуть к жизни своего носителя… А это Кираса неуязвимости, напитанная магией Усрет — богини защиты… Далее Шлем, в котором твоя голова будет защищена от неожиданных ударов сверху. И последнее, твоё оружие — бронзовый хопеш, именуемый Мечом сокрушения.

— Повелитель, а как мне превратиться обратно в человека? — низким нечеловеческим голосом задал Хаким вопрос.

— Очень просто, — усмехнулся Анубис. — Зарычи и взвой, как делают это мои слуги. Однако при обратном превращении ты почувствуешь неописуемую боль. Сперва тебе сильно захочется чесаться, потом начнётся процесс линьки.

— Понятно, — потупившись, промолвил тот. — Что же, благодарю тебя, господин мой, — Хаким низко поклонился ему. — За столь бесценные дары, — и попросил: «Передай господину Тоту от меня слова безмерной благодарности».

— Непременно, — оскалившись, ответил бог смерти.

Получив от своего нового господина сверхъестественные силы и способности, первый Воин Анубиса вернулся домой к своим людям. Однако не дойдя до лагеря, он мысленно позвал к себе братьев по оружию. Капитана Бакари, Джамиля и остальных воинов. Те услышали его голос у себя в голове и, тихо выйдя из шатров, пошли к тому месту, где их ждал их вождь, обращенный в чудовище.

Они пришли и увидели перед собой высокую тёмную фигуру. Сначала воины приняли было ее за самого Анубиса, но после того, как луна выглянула из-за туч и её луч осветил лицо стоявшего перед ними, они поняли, что к ним пришел не бог смерти, а их вождь.

— Хаким? — шагнув вперед, осторожно спросил Бакари, держа наготове меч.

— Да, это я, — ответил ему оборотень, моргнув глазами, светящимися жёлтым светом. — Спасибо, что пришли на мой зов и не набросились на меня. Иначе я не смог бы объясниться… Повелитель Инпу поделился со мной частью своих сил и способностей, превратив меня в себе подобное чудовище. Также он дал мне возможность сделать и вас такими же, как я. Дабы вы обрели могучую силу и неуязвимость перед нашим врагом: тёмным богом Сетом, его прихвостнем Суманом и их чарами. Вы станете бессмертными и неуязвимыми воинами… Я поделюсь с вами этими силами и способностями, но завтра. Завтра на закате мы с вами отправимся освобождать Египет. Потому приготовьтесь.

— Хаким, а каким образом мы туда доберемся?

— Магия нашего повелителя поможем нам в этом. А теперь возвращайтесь.

Воины выслушали вождя, развернулись и пошли обратно к лагерю.

— Постой, Бакари, — остановил Хаким капитана. — Я хочу попросить тебя об одолжении.

— Хорошо, — он повернулся к оборотню и подошел поближе. — О чем хочет попросить меня наш вождь?

— Зайди в мой шатер и передай Латифе, что со мной все в порядке. И что мы с ней увидимся после того, как мы вернемся сюда из Фив… Бакари, отныне Ликополис — это наш новый дом. Здесь мы останемся жить.

— Понял тебя, друг. Я передам госпоже Латифе твои слова.

— Спасибо. Теперь иди и готовься к походу.

— Доброй ночи тебе, дружище.

— И тебе, капитан.

Поговорив с Хакимом, Бакари оставил его в одиночестве и пошел в лагерь вслед за другими. Капитан пришел к шатру вождя их небольшого племени и спросил у Латифы разрешения войти. Девушка, занимавшаяся своими делами, ответила ему: «Зайди, Бакари». И капитан зашел в шатёр, придерживая край полотняной двери.

— Госпожа, — сказал он, шагнув поближе. — Наш вождь передает вам, что с ним все в порядке.

Латифа, услышав эти слова, приостановила штопанье старых рваных одежд. Её взгляд устремился к капитану Бакари, стоящему у входа в шатёр.

— Также, — продолжил тот, — вождь сказал, что вы с ним увидитесь после того, как мы вернёмся сюда из Фив… Завтра с заходом солнца я и мои воины идём с ним освобождать Египет.

— Хорошо, — промолвила Латифа, выслушав капитана. — Спасибо тебе, что передал мне весточку от него, — она мягко улыбнулась.

— Не стоит, госпожа. Вождь сам позвал нас к себе, чтобы предупредить о походе. Доброй ночи.

— Доброй ночи, Бакари. Да благословят вас всех добрые боги.

И капитан вышел из шатра, оставив Латифу в одиночестве, как оставил и своего вождя.

Тем временем сам Хаким, пребывая в одиночестве, привыкал к своему новому обличью. Найдя где-то палку длиной с его предплечье, он попробовал помахать ею, как машут хопешем. Взмах вправо, влево. Поднял палку высоко над головой, взяв её конец в обе руки, и резко опустил перед собой, будто разрубая противника пополам.

Затем Хаким снова встал в боевую стойку, приготовился и сделал пару режущих ударов сверху наискось. После этого он поднялся на крышу одной из местных построек, подошел к краю крыши, чуть согнул ноги в коленях, готовясь к прыжку, и спрыгнул на землю. При приземлении никаких ушибов не получил. Все конечности работали как надо. И понимание этого принесло Хакиму удовлетворение.

На следующий день Воин Анубиса призвал к себе всех выживших воинов и, превратив их в бессмертных и неуязвимых оборотней, отправился обратно в Фивы, мстить за смерть фараона.

— Друзья мои, братья по оружию! Я зову вас всех идти вместе со мной, чтобы освободить Египет от тирании Сумана и власти Сета! — говорил Хаким своим людям, которых пока что не превратил в себе подобных. — Народ не может долго ждать избавления, а мы тем более не можем больше терпеть распространение гнили по землям египетским! Поднимитесь, облачитесь в доспехи, берите в руки мечи, начищенные до блеска, и идите за мной, чтобы нести правосудие!

— И не сомневайтесь в нашей победе, — продолжал Хаким. — Ибо я властью, дарованной мне моим повелителем, наделю вас силой, равной своей! Мы бурей пронесемся по пустыне, попутно уничтожим тех, кто гнался за нами, и доберёмся до Фив! С него и начнётся освобождение Египта!

После этих слов Хаким скрестил руки перед собой, высоко подняв их над головой. А когда он развёл руки в стороны, взглядом окидывая всех, кто собрался перед ним, воинов окутала тёмная магия Анубиса. И они начали превращаться в таких же чудовищ, каким стал сам Хаким.

С наступлением ночи, когда бескрайние пески обернулись мраком, пасть небес разверзлась, и Воины Анубиса, словно неуловимые тени, скользнули из глубин пустыни. Их глаза сверкали, подобно звёздам на бархатной пелене неба, отражая древнюю ярость и неумолимую решимость. Каждый из них был воплощением египетских мифов и преданий. Мускулы их были напряжены в ожидании битвы, мех под светом луны блестел, как полированная бронза.

Их окружал рой призрачных шакалов, верных разведчиков, которые сопровождали их в пути к освобождению Фив. Оружие, созданное магией и сталью, тихо звенело при каждом шаге, обещая скорую расправу над забывшими о мощи богов.

Во главе таинственной процессии шагал вождь меджаев с отметиной Анубиса, символом его избранности и власти. Его величественная осанка и непреклонный взгляд внушали трепет даже своим. Вдоль правой лапы тянулась древняя вязь, источавшая голубоватое сияние.

Пустынная тишина обостряла напряжение по мере их приближения к замершим в темноте Фивам. Воины, притаившиеся во мраке, чутко воспринимали каждый шорох, каждый запах, исходящий из города. Несмотря на массивные ворота и замки, Фивы только казались неуязвимыми.

Древние заклинания, прирученные временем, извергались сквозь стиснутые челюсти воинов Анубиса. Всего через несколько мгновений ворота станут хрупкими словно листья, и их ярость обрушится на всех, кто бросит им вызов.

Вместе со своей неуязвимой армией Воин Анубиса вернулся в место, где только начинал служить при царском дворе. Вернувшись, он увидел, что народ страдает под гнётом злодея и его прислужников. Люди голодали и умирали, их жизнь стала невыносимой. Реки крови невинных текли от жестоких ударов кнутов. Местами были слышны стоны, вопли и плач детей. Никто не мог жить спокойно, когда по ночам по улицам города бродили воины, в которых вселились демоны — слуги Сета — демонического бога войны, ярости, вселенского зла и повелителя красной пустыни.

Первый Воин Анубиса пришёл в ярость от увиденного.

— Уничтожьте всех вражеских воинов, — грозно рыкнув, отдал он приказ людям, превращённым в шакалоголовых воинов. — А Сумана оставьте мне. Я лично прикончу его. Он никогда не попадёт в священную долину и вечность будет мучиться в утробе чудовищной Аммит.

Обратившись в тень, его армия под покровом ночи проникла во дворец. Но слуги лжефараона обнаружили вторженцев и забили тревогу. Тогда воины бога смерти во главе с Хакимом возникли из тьмы, и началось сражение не на жизнь, а на смерть между силами двух непримиримых врагов.

Так началась битва за судьбу Фив, и в её сердце весомо звучал ритм бойцовского сердца, рождая новую легенду, пронизанную древними песками и воинской доблестью тех, кто носил в себе силы божественного Анубиса.

Битва длилась несколько дней и ночей. Не обошлась она и без жертв с обеих сторон. Но, хвала богам, враг понёс большие потери.

Пока люди Хакима дрались с воинами Сета, сам Хаким отправился вслед за предателем, ставшим слугой самого главного демона. Настигнув его, Хаким обнажил меч и сразился с его телохранителями.

Он, превратившись в устрашающего, почти двухметрового шакалоголового воина, облачённого в золотые доспехи бога Анубиса, сразился с охранниками коварного жреца Сумана, а затем и с самим жрецом, который предал фараона, став слугой бога Сета. Жрец Суман, развращенный тёмными силами, облёк себя в черные наряды и носил амулеты, черпающие силу из глубин подземного мира.

При виде Воина Анубиса стражники бросились на него, но тот, сокрушая их одним движением руки, оставлял позади отрубленные головы и расщепленные тела. Их крики тонули в рёве песчаной бури, поднявшейся от мощных ударов меча и свистящих в воздухе цепей.

Суман, взирая на поражение своей охраны, прочёл заклятие, и тёмные силы, подобно чёрному дыму, начали обвивать его тело, питая его нечеловеческой мощью. Огромные змеи выползли из-под его мантии и зашипели в сторону противника. Его глаза сверкали ненавистью к Хакиму. Жрец сформировал магическую сферу, полную разрушительной энергии, и бросил её в сторону врага.

Хаким, отступив на шаг, подпустил магический шар ближе и одним мощным взмахом своего огромного крылового щита отбил его назад. Сфера вернулась к своему создателю, взорвавшись в воздухе от столкновения с магической защитой Сумана. Взрывная волна сотрясла храм, поднимая облака пыли и отрывая куски камня с древних стен.

В пылу боя разъярённый Воин Анубиса подбирался всё ближе, расчищая свой путь огненной метеоритной цепью, источающей ослепительный свет.

— Иди сюда, мерзкий скользкий червь! — подзывал жреца оборотень, грозно рыча, скалясь и, сверкая жёлтыми, как луна, глазами. — Пора нам с тобой поговорить по душам.

— Ни за что! — вскричал тот. — Убирайся прочь, вонючая псина, и псов своих забери с собой!

— Оскорбляя меня, оскорбляешь моего повелителя, — пригрозил Хаким, неумолимо приближаясь к своему противнику.

Суман метался от одной атаки к другой, но каждый его шаг только увеличивал ярость жуткого оборотня. Броня Хакима сияла, отражая солнечные лучи, пробивающиеся через разрушенные стены.

Когда жрец готовился нанести последний, смертельный удар своим ядовитым клинком, Хаким ударил его в грудь своим магическим бронзовым мечом.

— Прощайся с жизнью, негодяй! Да покарают тебя боги в «Зале двух истин»!

Блеск священных иероглифов затмил всё вокруг, и тело Сумана начало рассыпаться чёрным прахом, который уносило ветром пустыни.

Сражение завершилось, и Хаким, тяжело дыша, поднял голову к небесам и завыл. Громко, протяжно. Пение оборотня было прекрасным и одновременно пугающим. Оно означало, что его миссия выполнена: предатель повержен, а дворец, некогда оскверненный злом, вновь ожил в лучах солнца. И остальные, Анубису подобные, воины, услышав голос их вождя, запели ему вслед.

Тем самым Хаким отомстил бывшему верховному жрецу за смерть фараона, которого тот убил. Затем непобедимый воин нашел и прикончил любовницу предателя, чтобы род его не очернил своим присутствием земли египетские.

После этого меджаи, превращенные в бессмертных и неуязвимых шакалоголовых воинов, были освобождены от чужой силы. Они освободили пленных рабочих и крестьян. А царский престол занял регент до тех пор, пока правителем не будет назначен достойный человек.

Такой человек нашёлся довольно быстро. Его звали Дэйкером. Семья регента: его родители, жена и дети — переселилась жить в отремонтированный дворец.

Хаким, в сопровождении своих верных товарищей, вернулся к любимой принцессе Латифе. А вернувшись к девушке, чуть не убил её и их нерожденного ребёнка.

Воин Анубиса в обличье жуткого чудовища чуть не погубил Латифу, свою любимую, и смог остановиться только тогда, когда в его затуманенном сознании внезапно появился её образ и прозвучали её слова: «Помни, что я всегда буду с тобой и буду любить тебя вечно. Даже если ты станешь другим, мое сердце навечно принадлежит только одному мужчине, тебе, Хаким, сын вождя меджаев по имени Файзулла».

Хаким замер в тот момент, когда образ Латифы, словно светоч в кромешной тьме, озарил его сознание. Его грубые, обросшие шерстью руки дрожали, а в груди гнев и ярость постепенно уступали место другой, давно забытой эмоции — любви. Волшебная мгла, окутывавшая его разум, таяла, как лёд под теплотой солнечных лучей.

Он вспомнил счастливые дни, полные смеха и заботы, проведенные в её обществе. Как она, несравненная и полная жизни, наполняла смыслом каждый миг его существования. В её глазах он видел отражение своей судьбы, и это осознание вновь обожгло его сердце.

Хаким медленно отшатнулся, звериная осанка выпрямлялась, отчего его согбенная фигура понемногу возвращалась в привычный ему человеческий облик. Он опустил голову, тяжело дыша. Он знал, что больше не может позволить тьме запутать себя.

— Латифа… — тихо выдохнул он, его глаза, наполненные слезами, устремились в небеса.

И будто по волшебству тяжесть, лежащая на его душе, начала спадать. Он понял, что освобождение в нем самом, в его выборе. В решении вернуться к той, кто своим светом разгоняет все его страхи и сомнения.

В этот миг, наперекор всем проклятиям и чарам, Хаким сделал первый шаг, ведущий обратно к любимой, веря, что вместе они смогут пройти любые испытания. Образ Латифы, словно путеводная звезда, нежно указывал ему дорогу к сердцу женщины, которая, по её же словам, всегда будет с ним.

Постепенно пелена тьмы, обволакивавшая разум оборотня, начала рассеиваться. Его острый слух восстановился после ужасных стонов и рычания, которые занимали ночи полнолуния. Луна медленно ускользала за горизонт, уступая место слабому свету рассвета. Воздух вокруг ощутимо изменился, где-то вдали запели первые птицы, пробуждаясь от сна.

Тело оборотня дрогнуло, и затем начался неизбежный процесс обратного превращения. Под скоплением густого меха забилось человеческое сердце и задышали легкие. Кожа начала стягиваться, покрывая давно забытые человеком очертания. Кости трещали и стонали, возвращаясь в изначальную форму, мышцы вытягивались, восстанавливая своё прежнее расположение.

Руки и ноги, которые недавно были когтистыми лапами, снова начали принимать человеческую форму. Тонкие вуали меха мягко опадали, раскрывая бледную человеческую кожу. Старые шрамы и новые отметины, полученные в дикой ночи, выступили как доказательства борьбы с самим собой, с инстинктами, которые некогда были подавлены, но теперь вернуть невозможно.

С каждым сердечным ударом оборотень обретал человеческое обличье, обострялись мысли, желания, мечты вновь становились частью сознания. Осознание того, что он снова человек, заполнило его душу; борьба между зверем и человеком, пусть даже на мгновение, была завершена. Он лежал ослабленный, но воодушевленный на земле, словно в первый раз ощущая прохладу внутри шатра и аромат любимой женщины.

— Хаким, любимый, — Латифа стояла рядом с ним на коленях, наплевав на то, что испачкала юбку платья. Она опустилась к нему поближе, чтобы подложить руки под его голову и приподнять её.

— Прости меня, родная, — с трудом произнёс Хаким, слабо улыбнувшись девушке. — Прости… я не хотел… причинить тебе боль… Ты… должно быть… сильно… испугалась.

— Да, любовь моя, — ответила ему Латифа, мягко улыбнувшись. — Я испугалась. Но я помнила, что несколько дней назад ты уходил к повелителю Инпу за помощью. Теперь я знаю, что это была за помощь, — она недовольно нахмурилась.

— Любимая, ты не отвергнешь меня сейчас? — Хаким лежал, глядя на девушку с виноватым взглядом. — Не откажешься быть со мной теперь, когда я могу становиться чудовищем?

— Ни за что, — гордо вздёрнув подбородок, хмыкнула Латифа, и заявила: — Только дура вздумает уйти от такого мужчины: сильного, красивого, мужественного и надёжного… И потом, милый, — добавила девушка к сказанному, — скоро ты станешь отцом. А мне надо будет привыкнуть к твоему обличью чудовища.

— Я… стану… отцом, — на глазах у ослабленного меджая проступили слёзы. — О, боги… Любовь моя… для меня это… великое счастье.

С тех пор прошло немного времени. Хаким, восстановившись после использования новообретенных способностей, продолжил служить богу Анубису, одновременно исполняя обязанности капитана египетской элитной полиции. А через несколько месяцев у пары родился сын, которому было дано имя Неф, означающее слово «дух». Следом дочь по имени Зара.

После чего фараон Дэйкер назначил Хакима защитником всего Египта и отправил его служить в приграничные земли. Он служил там вместе со своим отрядом достаточно долго и время от времени навещал свою семью. Когда Хаким отсутствовал, Латифе помогала смотреть за детьми другая женщина.

КОНЕЦ.