В ноябре (гет)

―Ну, что ж. Если вы больше ничего не хотите...

―А разве еще что-нибудь есть? (с)

— Я могу реально попробовать выяснить, что это, но облажаться. А могу просто сделать вид, что попыталась и у меня не вышло — правды тебе все равно не узнать. Забавно, да?

— Нет, — нахмурился он. Молча слушая пространные размышления Майи на тему того, стоит ли вообще браться за эту, как она выразилась, «неопознанную хреноту», Джеймс подметил неожиданное: весь ее скепсис в отношении собственных сил и способностей — получится ли? все опасения — не станет ли хуже после вмешательства? и даже прямое указание на то, что не он контролирует ситуацию, — ничто из этого не могло скрыть один-единственный факт: сейчас она по-настоящему заинтересована в результате. И он не мог понять — почему?

— Притвориться, что ничего не получается, ты могла еще в первый раз. В чем разница?

Майя раздраженно выдохнула, поджала губы и отвернулась, резко заинтересовавшись керамической плиткой на кухонном фартуке. Ну да, плитка и правда была любопытная — наверняка ровесница этому столетнему дому — но все же не настолько, чтобы ради нее уходить от темы.

— Так что? — Джеймс побарабанил по столу пальцами живой руки.

— Да нет никакой разницы, — нехотя отозвалась она. — Ты сам знаешь, я взялась тебе помочь, чтобы выполнить обещание. Брок ведь когда-то… А, не важно. Я в своей жизни мало на что могу опереться, а если еще не стану держать данное когда-то слово, то вообще все покатится к чертям. У человека должны быть принципы.

— Ну, ты его сдержала, насколько могу судить. Хоть и говоришь, что не все получилось. Я шел к тебе, особо не рассчитывая на серьезный результат, а теперь ты намекаешь на то, что могла бы взяться за задачу посложнее. Тебе самой оно зачем? Боишься?

Иных предположений насчет ее мотива у Зимнего пока не было. Ход его рассуждений был простым: она пытается отсрочить его уход еще ненадолго из банальных соображений безопасности, полагая, что если на них уже вышли и попытаются напасть, то рядом с ним шансы выжить будут куда выше. При этом в виске тяжело пульсировала еще одна мысль: как же беспечно с ее стороны рассчитывать на его защиту! Она уже выполнила свою часть сделки. Она слишком много знает и этим одним представляет для него угрозу. А Зимний солдат по природе своей не может допустить того, чтобы его безопасность зависела от кого-то столь уязвимого и привык решать подобные проблемы самым надежным способом…

Но ведь и он теперь — не только чистая функция и идеальное оружие. С воспоминаниями вернулась и куда более важная и глубокая часть его личности.

Это противоречие дало ростки еще при первой их встрече, а теперь пустило мощные корни и просто разрывало его изнутри. Но принимать такое серьезное решение сейчас не было ни сил, не желания.

— Считай это профессиональным интересом. Решать, конечно, тебе. Подумай, — она медленно поднялась из-за стола, взглянула на него как-то грустно и поплотнее завернулась в плед, — пока еще есть время. Только мне бы в себя немного прийти. И тебе тоже…

Она ушла в спальню. Джеймс проводил задумчивым взглядом скрывшийся в коридоре край пледа, который волочился за Майей по полу подобно рыцарскому плащу.

Профессиональный интерес, как же! Не нужно быть великим менталистом, чтобы понять — ее мотив совершенно в другом. Час от часу не легче…

Последние крохи закатного света уже растворились в серых сумерках. На улице зажглись фонари. Джеймс все сидел и сидел за столом, погруженный в свои мысли. Их было так много, что при других обстоятельствах он бы уже не выдержал и принялся ходить из угла в угол, словно тигр в тесном вольере. Но не мог: на место жуткой головной боли, кое-как отпустившей его, теперь пришла такая сильная усталость, что он и моргал-то через раз. Он даже наплевал на безопасность — не осмотрел улицу и периметр, хотя всегда это делал, да и из оружия под рукой сейчас было лишь несколько ножей, распиханных по карманам. О том, чтобы выйти развеяться, пройтись по улицам и речи быть не могло. Не в таком состоянии.

— Хватит тут сидеть.

Ну вот, опять она незаметно подкралась! Кажется, кто-то слишком расслабился.

— Ты это в том смысле, чтобы я собирал вещички и проваливал? — слабо усмехнулся он. Что ж, она имеет полное право.

Майя устало выдохнула и посмотрела на него с укором:

— Не говори ерунды. Пойдем.

— Куда?

— Что значит — куда? Прогуляемся до Озер, покидаем хлебом уткам в головы, культурно проведем время!

Джеймс недоуменно приподнял брови. Что она несет, какие, нахуй, утки? Последствия сложной работы сказываются, не иначе…

— Как же тяжело с тобой… Пойдем, говорю, «Ёжика в тумане» смотреть, — она немного покраснела, отвела взгляд и добавила еле слышно, — нечего тебе сидеть тут одному в потемках. Мало ли…

Каждое ее движение почему-то отдавало напряженностью. Джеймс успел подметить это, пока шел следом за Майей в соседнюю комнату, изо всех сил стараясь не наступить на край тащившегося по полу пледа. Подивился тому, какая она, оказывается, маленькая и хрупкая по сравнению с ним. Следом не пойми откуда выскочила мысль о том, какие у нее пушистые ресницы и приметная родинка на левой скуле. Странно, раньше он не придавал этому значения, да и в целом поначалу не особо приглядывался, а тут поди ж ты… Память подбросила картинку их случайной встречи во времена Гидры: Майя выглядела совсем еще подростком лет семнадцати, хотя на деле ей было на порядок больше. И смотрела на него поначалу совсем не так, как другие окружавшие его люди. Зимнему разбираться в выражении лиц случайных агентов тогда было без надобности, но в настоящем Джеймс ухватился за это воспоминание в надежде найти что-то важное. Но пока что смысл от него ускользал.

— Готова поспорить, что в пиратском импровизированном кинотеатре ты впервые. С чем тебя и поздравляю, — улыбнулась Майя.

— Что-то я не заметил у тебя деревянной ноги.

— Ого, да ты у нас, оказывается, шутник!.. Вот так новости.

Они сидели на полу перед ноутбуком, свет включать не стали. Джеймс расположился на матрасе, облокотившись на диван боком и подперев голову правой рукой, буквально в полуметре от него, у спинки дивана — Майя в своем стащенном с кровати подушечно-покрывальном гнезде. Она бросила из-под ресниц короткий взгляд на его бионическую руку — вместо неизменного пуловера ему пришлось — спасибо местным коммунальщикам — остаться в одной футболке и теперь металлические пластины угрожающе поблескивали в свете монитора.

Раздался двойной щелчок мышки и на экране замелькали титры.

Послышалась музыка.

Нет, ничего похожего он раньше не видел. Казалось, что на эти короткие десять минут он погрузился в чей-то сон — было ли тому причиной мастерство создателей или же его собственное восприятие, которое очень изменилось с тех пор, как Джеймс оказался в этой квартире, — сложно сказать. Вероятнее, сработало все в совокупности. И это было как нельзя кстати: за просмотром он на время отключился от своих переживаний и проблем, с головой уйдя в зыбкую и тревожную атмосферу детского, казалось бы, мультика. Неосознанно хмурился, пытаясь разобрать свои эмоции от увиденного. А от некоторых музыкальных тем у него по коже пробегали мурашки. Он даже мысленно сравнил мультяшный дуб с тем, который им попался вчера в тумане. Да, и вправду было очень похоже.

На выполненную устаревшим шрифтом надпись «Конец» он пялился секунд пять, и только потом вынырнул из состояния, в которое успел погрузиться. Покосился вправо и тут же наткнулся на внимательный взгляд Майи. Она дернула подбородком, словно спрашивая, но вот что именно — Джеймсу было непонятно. Да и не удивительно — они провели вместе меньше двух суток, за такое время попробуй-ка освоить чужую невербальную коммуникацию. Страх, притворство, опасение, агрессия, недовольство — подобное он распознавал влет, но вот с остальным было все еще очень сложно. А еще сложнее — признаться себе в том, что ему приходится заново учиться таким вещам. Но, как он не раз слышал, признание проблемы — это уже часть ее решения. Освоится как-нибудь.

Он в замешательстве моргнул, а потом просто отзеркалил ее жест и стал ждать реакции.

Майя несмело улыбнулась. На ее лице и в глазах слабо отражался свет монитора, а зрачки в полутьме казались огромными. Она немного наклонилась к нему и прошелестела:

— Ну как тебе?

А ему было…странно. Он все никак не мог подобрать нужных слов о своем впечатлении — простое «понравилось» казалось слишком плоским. Но дело было не только в этом. Сами обстоятельства просмотра вызывали у него неясное волнение, которое не смогла заглушить даже зверская усталость последних часов. И темнота комнаты ощущалась иначе, и холодный искусственный свет монитора казался каким-то таинственным, да еще близость другого, непонятного для него человека. Джеймс привык быть сам по себе, точно так же, как привык быть и среди других людей, но то, что происходило прямо сейчас отчего-то очень ярко его кольнуло: они одни, кроме них двоих здесь больше никого нет. А Майя смотрит на него вовсе не с вежливым участием. Нет… На него когда-то давно так уже смотрели девушки, и очень часто. Неужели?..

Джеймс почувствовал, как по нему от макушки до пяток прокатилась жаркая волна, да так и осталась, свернувшись колючим клубком где-то под солнечным сплетением. Он сглотнул.

— Да, это стоило увидеть.

Толком не осознавая зачем, он тоже слегка подался в ее сторону, медленно и не отрывая взгляда — внутри уже несся щекочущий адреналиновый поток, толкая узнать, что же будет дальше, как она ответит, если приблизиться еще совсем-совсем немного, если попытаться рассмотреть что-то в черноте ее зрачков, если изучить взглядом прихотливо очерченные губы… Джеймс ощутил знакомое чувство азарта и предвкушения, совсем не такое, как то, что он испытывал иногда при выполнении заданий, а гораздо более пьянящее.

Но все оказалось не так-то просто. Единственное, что сделала в ответ Майя — застыла на месте, как олень в свете фар, а потом стремительно отвернулась, едва не задев его лицо взметнувшимися волосами, и принялась с невероятно озабоченным видом щелкать мышкой, перебирая видео в папке ноутбука. Румянец теперь был у нее даже на носу.

— Если хочешь… Если хочешь, есть целая подборка похожих, могу включить, если интересно. Хоть какое-то развлечение.

— Да, включи.

Она так старательно делала вид, будто ничего не заметила, что губы Джеймса невольно расплылись в мягкой улыбке, которую он, правда, тут же постарался скрыть за почесыванием отросшей на щеках щетины. Если бы его сейчас увидел со стороны тот, кто знал Барнса лет семьдесят назад, он бы непременно отметил, что улыбка эта у него вышла точь-в-точь такая же, как в далекой юности.