Огранённые (гет)

Ххххх «Хххххх», Х хххх ХХХХ хххх Ххххххх ххх.

Рэин лежал на полу и не чувствовал, как холодный кафель забирает его тепло, не понимал, что ему стало гораздо хуже из-за того, что к душевной боли добавился голод, постепенно скручивающий внутренности, не слышал, как загадочный шорох, доносившийся сверху, сменился стрёкотом, а потом и вовсе — тишиной.

В памяти всплыл обрывок стихотворения: «… Но на звёзды глядя, русый локон // Прижимаю к сердцу. Отчего // Я средь тысяч незажжённых окон // Точно знаю, где искать твоё?» Очень походило на то, чем зачитывалась Иджи. Кажется, это было что-то из творчества Эйона. Рэин так и не определился, кто из него вышел хуже: политик или поэт, а Иджи обожала всё, связанное с ним. Но в своём нынешнем состоянии Рэин только позавидовал Эйону: у него хотя бы было окно, на которое он мог смотреть. У Рэина же не осталось ничего.

Непрошенные мысли не давали сосредоточиться на чём-то одном. Воспоминания разных лет смешивались и рождали в голове Рэина ситуации, которые никогда не происходили на самом деле, но всё же создавали зыбкое ощущение близости к семье. Спустя много часов пребывания в этом полубреду Рэин незаметно для себя задремал. Он проснулся от того, что кто-то звал его по имени. Сквозь пелену сна ему показалось, что это голос отца, но вскоре иллюзия развеялась. Рэин открыл глаза и увидел склонившегося над собой Эрвента. Видимо, уже наступил следующий день, потому что он был одет по-другому: в тёмно-синий костюм с крупным рисунком из нежных бежевых цветов, чёрную рубашку и бежевый галстук-бабочку. Кроме того, Эрвент выглядел так, будто не спал всю ночь.

— Рэин, слышишь меня?

С этими словами Эрвент попытался приподнять его за плечи, но Рэин сам встал с пола и сел на кровать, несмотря на то, что там не осталось ничего, кроме матраса. Он смерил Эрвента взглядом, в котором явственно читалось: «Опять вы?»

— Сразу видно, я тебе не понравился, — ответил тот на невысказанную претензию. — И теперь мне долго придётся заслуживать твоё доверие. Первое впечатление побороть непросто. Я не жду от тебя… В общем-то ничего от тебя не жду. Я понимаю, что ты чувствуешь.

— Ну конечно. А что ещё вы можете сказать?

— Я погляжу, ты любишь прямолинейный подход.

Рэин отвёл глаза. Никто раньше не пытался описать его такими словами, к тому же прямолинейностью он никогда и не отличался. Мама или Иджи — другое дело, это действительно в их характере. Было в их характере.

— Обедать будешь? — совершенно неожиданно спросил Эрвент.

— Нет, — ответил Рэин, хотя желудок сводило от голода.

— Уверен? Ты уже давно ничего не ел.

Рэин хотел отказаться вновь, но не смог. Не дождавшись ответа, Эрвент достал рацию и произнёс:

— Господин Вальда́у, обед в комнату 216, пожалуйста.

Очень скоро появился незнакомый человек с подносом, который задержался в комнате ровно настолько, сколько требовалось, чтобы оставить еду. Эрвент удалился вслед на ним, и Рэин вновь остался один.

Он ещё толком не успел разглядеть обед, но уже чувствовал запах, стократно обострявший аппетит. Отдалённой частью сознания, которая не была разбита горем, Рэин ощутил облегчение из-за того, Эрвент не видит, с какой жадностью он набросился на принесённую пищу. Тарелку с супом он опустошил за минуту, и даже не успел понять, какой именно это был суп. И всё же, несмотря на дикий голод и полное одиночество, Рэин пытался сохранять достоинство во время еды. Как бы ему ни хотелось по-варварски растерзать свиную отбивную, отрывая большие куски мяса прямо зубами, он всё равно пользовался вилкой и ножом. Когда очередь дошла до гарнира — шампиньонов, обжаренных с луком, — Рэин всё же позволил себе вылизать тарелку после того, как съел всё до единого кусочка гриба. Точно так же он поступил и с винегретом. Чай с вафлями он пил уже спокойно, ощущая приятное тепло, разливающееся по всему телу. В голове клубился лёгкий туман, который Рэин принял за чувство долгожданной сытости.

Не успел он вновь погрузиться в свои мысли, как вошёл Вальдау и забрал поднос. Вслед за ним в проёме показался Эрвент.

— Хочу познакомить тебя кое с кем, — он сделал несколько шагов по коридору, а потом, остановившись, добавил. — Пойдём, я отведу тебя. Не переживай, скоро ты вновь отделаешься от моего общества.

Рэин подумал о том, что, как бы он ни относился к Эрвенту, этот человек не совершил ничего плохого — лишь хотел помочь и защитить, поэтому пошёл следом. Они спустились на этаж ниже и, немного пройдя по коридору, оказались перед белыми двойными дверями. Открыв одну из них, Эрвент пропустил Рэина вперёд.

Помещение было огромным и светлым, совсем не похожим на комнатушку, из которой они только что вышли. Рэин с немалым удивлением отметил, что за большими зарешечёнными окнами раскинулись бескрайние равнины. Куда ни глянь — везде небо и волны длинной трепетавшей на ветру травы. Пейзаж разбавляли только холмы на горизонте, деревья, росшие в нескольких местах поодиночке или небольшими группками, и окружавший здание забор с выделяющимися столбами, увенчанными прямоугольными пластинами.

Внушительный по своим размерам зал визуально делился квадратными колоннами и мебелью на зоны. В самой близкой ко входу располагались несколько кресел-мешков и длинный диван, обращённый к огромному телевизору на не менее огромной тумбе, в специальном отделении которой находился проигрыватель для видеокассет.

Чуть поодаль начиналась другая зона. От всех остальных её отделяли стеллажи с книгами. Там стояли два кресла более консервативного вида, а также несколько столов с настольными лампами и подставками для разнообразных канцелярских принадлежностей — судя по их внешнему виду, не только для письма, но и для рисования, хотя Рэин мог ошибаться, поскольку не разбирался в этом.

Следующая зона представляла собой пустое пространство, и её предназначение было трудно определить с первого взгляда, но магнитофон неподалёку наводил на мысль о том, что она представляла собой нечто наподобие танцпола.

В дальнем конце помещения находилось что-то ещё, но с того места, где стоял Рэин, открывался плохой обзор. Тем более, что почти сразу его внимание с комнаты переключилось на людей, которые уже были здесь до их с Эрвентом прихода.

Две девочки сидели за письменным столом, склонившись над листом бумаги, лежавшим между ними. Рядом стояла девушка постарше. Она облокотилась на спинку кресла и лениво бросала дротики в мишень для дартса, которую сняли со стены и водрузили на стопку книг, прислонив к стеллажу. Кажется, пока Рэин и Эрвент не вошли, она не столько была увлечена игрой, сколько разговором с юношей, который в отдалении от всех развалился на диване и которому приходилось значительно повышать голос, чтобы остальные хорошо его слышали. Все четверо показались Рэину не старше него самого, а одна из девочек за столом вообще выглядела лет на двенадцать.

При виде Эрвента все отложили свои занятия и поприветствовали его нестройным хором голосов. Он поздоровался в ответ, а потом перечислил Рэину имена присутствующих. Самую младшую девочку звали Иуо́ра, её соседку — Эми́та, девушку, игравшую в дартс, — Пандэлеа́на, а юношу — Куа́ндэл. Но когда Рэин решил, что всех уже представили, Эрвент добавил:

— А это Даа́р.

Только осмотрев помещение внимательнее, Рэин понял, что в одном из кресел-мешков кто-то сидел, отвернувшись от входа и глядя в окно. На звук своего имени Даар никак не отреагировал и даже не повернулся посмотреть на вошедших. Заметив это, Иуора поднялась со своего места и слегка поторомошила его за плечо. После этого Даар очнулся то ли ото сна, то ли от оцепенения, поздоровался и, низко опустив голову, так, что большей части его лица не было видно, пересел на диван к Куандэлу. Судя по телосложению, в этой компании он мог быть старше всех.

— Я зашёл на минутку, чтобы представить вам этого молодого человека, — произнёс Эрвент. — Его зовут Рэин, а обо всём остальном он расскажет сам, когда (или если) он будет готов. Ну, вы знаете… А пока могу я рассчитывать на ваше гостеприимство?

В ответ все кивнули.

— Что ж, в таком случае я вас покидаю.

И он в самом деле ушёл, оставив Рэина, который не мог понять, рад ли он тому, что наконец отделался от Эрвента, или растерян, оказавшись в новой компании в совсем неподходящем для этого душевном состоянии.

— Привет, Рэин — Иуора первая решила прервать молчание.

Все остальные тем временем стянулись к зоне с телевизором, находившейся ближе всего ко входу. Пандэлеана подсела к юношам на диван. Эмита предпочла кресло-мешок.

— Не переживай, мы не будем мучить тебя расспросами, потому что и так примерно представляем, что произошло. Лучше расскажем о себе, — произнесла Пандэлеана.

— О, можно я первый? — попросил Куандэл.

Девушки посмотрели на него так, будто он сказал что-то бестактное или оскорбительное, но Пандэлеана всё-таки кивнула.

— Я оказался здесь в конце прошлого года, и до сегодняшнего дня был типа новичком. Но теперь новичок ты, поэтому обращайся ко мне по любым вопросам.

В других обстоятельствах Рэин счёл бы смешным тот покровительственный взгляд, которым его наградил Куандэл, выглядевший лет на пять младше.

— Имей в виду, что это место не такое уж плохое, как кажется на первый взгляд. Некоторым поначалу тут тяжело, но, конечно, не мне. Я и не такое видал. Расписание и строгий режим ещё никому не повредили. Некоторые, правда, не могут сразу привыкнуть, но я, конечно, не из таких. К тому же здесь вкусно кормят.

За время своего непродолжительного монолога Куандэл уже успел соскочить с места и обойти диван по кругу. При этом он постоянно то клал руки в карманы джинсов, то опять вынимал их, то запускал пальцы в свои торчащие во все стороны чёрные волосы. Возможно яркий темперамент, а ещё слегка смуглая кожа и чёрные глаза говорили о его южном происхождении.

— Но, конечно, я попусту не болтаю, поэтому перейдём к самому главному.

Куандэл встал прямо напротив Рэина и отвёл одну руку в сторону. Сначала ничего не происходило, но вдруг рукав кофты колыхнулся и повис, пройдя сквозь руку, как будто вместо настоящей конечности из крови и плоти на её месте осталось лишь видение.

Каким бы удивительным ни казалось то, что сейчас произошло, Рэин был настолько вымотан недавними потрясениями, что не находил сил на выражение любых эмоций. Куандэл, видимо, остался неудовлетворён такой реакцией. Он недовольно снял кофту одной рукой — при этом сквозь вторую ткань по-прежнему свободно проходила — и сразу же надел обратно уже двумя руками.

— Если ты потерял дар речи и не в силах спросить, что это сейчас было, то я продемонстрировал тебе способность проходить сквозь предметы, — пояснил Куандэл.

— Не слишком ли много пафоса для того, кто только недавно научился проделывать это со всей рукой, а не только с одним пальчиком? — ехидно прокомментировала Эмита.

Куандэл наградил девушку злым взглядом, но перерасти их перепалке во что-то серьёзное не дала Пандэлеана:

— Вы двое, хватит уже. Иуора, теперь ты.

Куандэл выглядел уязвлённым, но всё же сел на место. Иуора предпочла остаться там, где сидела — на подлокотнике дивана рядом с Дааром. Она будто сошла с иллюстрации из детской книжки в своём небесно-голубом платье в тон глазам. Светлые волосы, заплетённые в тонкие косички, подпрыгивали при каждом движении головы.

— Я не буду показывать мою способность, — сказала она, хотя в её тоне не слышалось ни упрямство, ни категорический отказ. — Для этого мне пришлось бы причинить кому-то боль, ведь я умею исцелять. Пока немногое: царапины, синяки, ушибы, с недавних пор переломы. Рано или поздно ты всё равно увидишь, как я это делаю.

Рэин вновь промолчал, но Иуора, в отличие от Куандэла, отнеслась к этому как к должному и лишь кивнула Эмите, как бы передавая эстафету.

— Мою способность тоже не продемонстрируешь так просто, — произнесла та. — Я умею видеть прошлое и будущее.

— Получается, ты можешь рассказать, что именно стало с моей семьёй? — наконец подал голос Рэин.

— Я знала, что ты это спросишь. К сожалению, нет. Во-первых, видеть прошлое получается у меня плохо. Это сложнее, чем будущее. Точнее, чем возможное будущее. Оно ещё не определено, и ухватиться за один из его вариантов гораздо легче, чем откопать единственно верную последовательность уже произошедших событий. Есть и другие трудности, с которыми я пока плохо справляюсь. Например, увидеть будущее или даже прошлое предмета значительно проще, чем человека. Ну, и самое главное — у меня ещё ни разу не получалось проследить за чем-то, с чем нет физического контакта. К сожалению, пока я не могу тебе помочь.

— Пока? — только и произнёс Рэин.

— Пока. Может быть однажды я разовью свои силы настолько, что смогу видеть любое прошлое, каким бы отдалённым оно ни было, и к кому или чему оно бы ни относилось.

Эмита смотрела на Рэина кротко и как будто чуть-чуть виновато, но вместе с тем взгляд её светло-карих, почти оранжевых глаз, лучился теплом. Она смущённо теребила прядь рыжих волос, обрамляющих её круглое лицо и ложащихся на округлые плечи, пока Пандэленана не произнесла:

— Даар, твоя очередь.

Прежде, чем заговорить, он наклонил голову ещё ниже и запустил пальцы в тёмные волосы так, что рука совсем скрыла его лицо.

— Я могу изменять внешность по своему желанию, — сказал Даар, и Рэин вздрогнул от того, как были произнесены эти слова.

По тихому приветствию, адресованному им с Эрвентом в самом начале, он не успел понять, насколько голос Даара красив и глубок, но теперь, даже после такой короткой фразы, это стало очевидным.

— Я так понимаю, демонстрации тоже не будет? — прервал Куандэл воцарившееся молчание.

— Не все же такие показушники, как ты, — не упустила возможности ввернуть колкость Эмита.

— Хватит, — негромко, но твёрдо пресекла ссору Пандэлеана. — Вы оба уже надоели. Моя очередь.

Она встала с дивана, царственно расправив плечи, и направилась в сторону стеллажей. Каждая деталь её внешности выражала строгость: прямая осанка, уверенная и грациозная походка, собранные на затылке в тугой пучок каштановые волосы, аристократичный нос с горбинкой.

Почти не задержавшись у полки с книгами, Пандэлеана взяла одну не глядя и вернулась к остальным. Она остановилась перед Рэином, раскрыла книгу на середине и вдруг смяла несколько страниц. Бумага сухо захрустела под её пальцами, а потом и вовсе раздался треск, свидетельствующий о нескольких надрывах.

В своём нынешнем состоянии Рэин едва ли осознавал, какое надругательство сейчас совершилось над книгой, но и все остальные сидели спокойно, не выказывая ни малейшего возмущения по поводу порчи имущества.

Тем временем Пандэлеана несколько раз нежно провела рукой по смятым страницам, успевшим чуть-чуть расправиться под собственным весом. Сначала они сжались ещё сильнее, как будто кто-то невидимый снова схватил их и смял, а потом начали стремительно выпрямляться, и спустя пару секунд книга приняла прежний нетронутый вид.

— И в чём твоя способность? Можешь заменить утюг? — неожиданно зло даже для самого себя спросил Рэин, может быть, потому что порядком устал от всего происходящего вокруг, а возможно из-за того, что отдалённой частью сознания уже понял, что именно сделала девушка.

— Могу перематывать время.

Рэин перевёл взгляд с книги на Пандэлеану. На его лице отразились неверие и непонимание, негодование и страх.

— А, так ты из этих, — вскинула бровь Пандэлеана. — Считаешь, что магия времени опасна? Считаешь, что это из-за неё закончилась Новая эра? Да? Ведь это ваш любимый аргумент? Давай, скажи, так ты считаешь?

— Да, — с непоколебимой твёрдостью ответил Рэин.

— Значит, ты идиот. Новая Эра закончилась не из-за магии времени, а из-за человеческой тупости.

Пандэлеана отвернулась, желая отойти в другой конец помещения, но вдруг повернулась снова.

— Я не выбирала родиться такой, — тихо и холодно прошипела она. — И какая бы способность ни была у тебя, ты тоже это не выбирал.

Вдруг дверь за спиной Рэина открылась. Он оглянулся и увидел Вальдау, который появился подозрительно вовремя: знакомство уже закончилось, а возникший в ходе него конфликт не успел перерасти в горячую фазу. Рэин даже задумался, не подслушивали ли их разговор.

— Пора на вечернюю практику, — произнёс Вальдау.

Все сразу же потянулись к выходу. Пандэлеана прошла, гордо вскинув голову и даже не посмотрев на Рэина, так и оставшегося стоять. Эмита и Иуора, кажется, совсем не осуждали его, и постарались вложить в свои взгляды столько поддержки, сколько могли выразить без слов. Куандэл напоследок изучающе оглядел Рэина, на его губах застыла ухмылка. Даар по-прежнему прятал лицо, но, поравнявшись с Рэином, вдруг остановился и несколько раз неловко дотронулся до его плеча. Это было похоже на неумелую попытку подбодрить.

Пропустив всех, кроме Рэина, в коридор, Вальдау вошёл в комнату и закрыл за собой дверь.

— Господин Эрвент собирается обсудить с вами кое-что, — сказал он.

— Сейчас?

— Нет, сейчас он занят, но хотел бы поговорить с вами, как только освободится. Вы можете пока подождать здесь.

Рэин кивнул и сел на диван. Вальдау скрылся из виду за стеллажами с книгами, но Рэин чувствовал на себе его пристальный взгляд.

Всё, что случилось с ним за последнее время, было слишком тяжело, чтобы принять. Со своей способностью он успел свыкнуться, а потому умения Иуоры, Куандэла и Даара не казались ему опасными. Способность Эмиты слегка настораживала, ведь она была связана со временем, но хотя бы не подразумевала вмешательство в него. А вот то, что могла делать Пандэлеана, пугало Рэина. И сколь бы пренебрежительно девушка ни отзывалась о такой позиции, его также пугало повторение событий, которые послужили концом Новой эры.

Рассказы о нём Рэин слышал часто. Чаще всего, конечно, от школьного учителя истории, убеждённого противника магии и блюстителя дисциплины. Каким-то образом эти две вещи были неразрывно связаны в его сознании, и за любым непослушанием следовала тирада о том, как опасно волшебство, и каждый раз его поучение звучало одинаково.

Тысячи лет назад люди не знали магии, но настало время, и она явила себя человечеству. Сейчас уже неизвестно, кто первый обуздал её, но сохранившиеся источники свидетельствуют о том, что похожие события происходили по всему миру приблизительно в одно время. Приняв проклятие за благословение, люди сделали магию неотъемлемой частью своей жизни. Не изучая, но вовсю используя волшебство, они быстро достигли прогресса в этой области. Их изобретательности не было предела: люди находили новые материалы, которые могли использовать для создания магических артефактов, и придумывали формы, улучшающие их свойства. В конце концов волшебство стало занимать такое важное место, что многие страны договорились начать новое — общее — летоисчисление с того года, когда магия начала появляться по всему свету. Эру, в которую вступило человечество, оно смело назвало Новой, а спокойные времена, оставшиеся позади, с тех пор пренебрежительно именуются Старой эрой.

Но двигаясь в своих исследованиях словно наощупь, люди не задумывались, сколько жертв оставляет метод проб и ошибок, к которому они прибегали. И одна ошибка стоила им очень дорого.

Среди разных видов магии всегда находились те, что могут пугать своими проявлениями, но главную опасность, конечно, составляла магия времени. Мудрые люди всегда это понимали — глупцы всегда смеялись им в лицо. В 657 году Новой эры на территории современного Чшалта группа искусных магов изготовила временной артефакт такой мощности, что не создавали ни до, ни после. Для того чтобы привести его в действие, понадобилась энергия четырёхсот человек. Исследователи сходятся во мнении, что они намеревались вернуть к жизни недавно почившего великого волшебника Тальха Виттгира, несмотря на то, что с помощью магии времени ни разу не удалось вернуть кого-либо из мёртвых. Волшебство восстанавливало лишь тело, но возвратить в мир людей душу оно не в состоянии. В любом случае никто не смог расспросить тех безумцев, было ли воскрешение Виттгира их целью на самом деле, потому что этот ритуал стал для них последним — он высушил все их жизненные силы. И как бы печально ни было уже одно только это, артефакт создал сильнейший временной разлом. Он разрастался и ветвился, пока не исполосовал весь мир и не разорвал его на «лоскуты», в каждом из которых время текло по-своему: пока в одних оно замедлялось, в других — лишь набирало обороты. Где-то время застывало, а где-то оборачивалось вспять.

Отрезанные разломом родители видели, как их же дети за считанные секунды взрослеют, стареют и умирают, но никак не могли ни помочь, ни пересечь невидимую черту, чтобы умереть вместе. Некоторых людей временны́е трещины пронзили насквозь. Тем, у кого на линии разлома находились жизненно важные органы, повезло больше — они погибли мгновенно. Те же, у кого по ту сторону оказалась рука или нога, в ужасе наблюдали, как часть их тела начинает гнить и разлагаться, и в это время испытывали такую боль, что те, кто был поблизости и выжил, навсегда запомнили их душераздирающие крики.

Одни «лоскуты» были совсем маленькие, другие — огромные, простиравшиеся на многие километры, и часть из них время не пощадило, превратив в пустоши без единого живого существа. Они открылись людям, когда жизненная сила, вытянутая артефактом из четырёхсот искуснейших магов, иссякла, и разорванный мир вновь слился воедино. Тысячи, может быть, миллионы, людей погибли, а судьбы тех, кто выжил, остались навсегда разрушены. Дети лишились родителей, а родители детей. Возлюбленные, встретившись вновь, с ужасом осознавали, что один из них стал стариком, а другой — ребёнком. И никто не мог понять, сколько времени прошло на самом деле: для одних всё закончилось за считанные секунды, для других прошла вся жизнь. Ясно было лишь одно — настал конец Новой эры.

Люди стали жить по другому летоисчислению, отсчитывая время от закрытия разлома. Они вступили в следующую эру и назвали её Третьей, чтобы никогда не забывать уроки предшествующих двух.