Сказки городского типа (джен)

— Чемодан-вокзал, детка, — сказал Хантер, — и побыстрее, пока никто тебя живую не увидел где-нибудь, где не положено. Хотя, вообще-то, уже нигде не положено. По моему сценарию ты уже час примерно как мертва. Так что давай быстрее собирайся, всё, чемодан-вокзал.

Эми в сердцах бросила на сумку скомканную толстовку, которую до этого пыталась свернуть трясущимися руками, и заорала:

— Какой, к черту, вокзал? Меня же там спалят! Там билет продают по документам! Там камеры стоят!

— Выражение такое, — вздохнул Хантер. — Так-то, конечно, никакой не вокзал, лесом пойдешь. Я тебя передам одному человечку, он тебя на машине перевезет через границу, там, где погранпункта нет. Прибудешь — иди сдавайся как нелегалка, только не говори, кто ты такая, чтоб я хоть сам куда-нибудь свалить успел, пока они там будут твою личность устанавливать. Не дай боги еще в новости попадешь, ну или просто кто-то Квинн частным порядком сольёт, что ты там. Лучше вообще постарайся сделать так, чтобы тебя не пробивали. А то ведь тебя и там могут достать, не край света всё-таки.

— А чего ты сам сразу со мной не поедешь? — уже более спокойно спросила Эми, снова взяла толстовку и всё-таки сложила ее. Получилось почти ровно.

— Ну сама подумай. Чтобы кто-нибудь смог выловить из реки чей-то обезображенный несвежий труп, а экспертиза признала бы, что это ты, должен быть человек, который всё это организует. Угадай, кто будет этим заниматься.

Эми уже почти открыла рот, чтобы спросить, где Хантер возьмет труп. Почти открыла. А потом взяла и закрыла. Всё равно на этот вопрос нет такого ответа, который мог бы ей понравиться. А Хантер из-за неё, возможно, жизнью рискует. Не надо ничего спрашивать. Не нужно это.

— Чем я ей так мешаю? — спросила Эми вместо дурацкого вопроса про труп. Она много чего ожидала услышать, поскольку сама об этом догадывалась: что стерва Квинн хочет прибрать к рукам ее проект; что она боится, что Эми составит ей конкуренцию на выборах (чушь, кстати) или хотя бы будет мешаться, агитируя за ее противников; что ей хочется к выборам душещипательную историю о смерти приемной дочери. Но Хантер дал ответ попроще:

— Ты ее бесишь, зайка. Ты же белая.

Просто бесит. Ну да, это, в целом, всё объясняет. Стоп, что?

— Что?! Почему белая?

— По жизни! Ну что ты как маленькая, а? Кто тут у нас порчу снимает?

— Ну, допустим, я, и что?

— Кого на новоселья зовут, чтобы жилище закляла на счастье и мир в семье? К кому ходят хронические болячки лечить? К кому...

— Да мало ли к кому, я одна, что ли, в Омрии колдую?! — не выдержала Эми.

— Не одна, конечно, — Хантер улыбнулся этой своей бесящей улыбочкой старшего всезнающего товарища. — А теперь приготовься, добивочка. Кому за это всё откатов не прилетает, а?

— Каких откатов? — Эми понимала, что комично смотрится, вот так вот хлопая глазами, но у нее уже давно закончились силы на обработку информации, а информация, тем временем, и не думала заканчиваться.

— Вот всегда я знал, что ты умная, но тупенькая. Кто тебя магии учил, зая?

— Никто, — пожала плечами Эми. — А что, этому как-то учиться надо?

Теперь глазами захлопал уже Хантер.

— О как, — глубокомысленно произнес он наконец. — Я, конечно, слышал такую версию, но думал, ты просто говорить не хочешь, скрываешь что-то. Что, неужто даже Квинн тебя не поучила?

— Квинн? Меня? — Эми не сдержалась и фыркнула. — Мы говорим про ту женщину, которая тебя послала меня убивать, ты помнишь?

— Ну, я думал, может у вас когда-то отношения получше были...

— Нет, — отрезала Эми.

— Ну ладно, — кивнул Хантер и растерянно замолчал.

— Откат, — напомнила она.

— Точно! Откат. У всех бывает, у тебя нет.

— Откуда ты знаешь-то?!

— Ну смотри. Ты знаешь вообще, что такое откат?

— Только когда речь о деньгах.

— Стесняюсь спросить, где тебе такое рассказали.

— Так я сколько лет с Квинн под одной крышей жила. Слышала.

— Логично. Так вот, откат магический — это когда реальность тебя бьет по башке за то, что ты в нее вмешиваешься. Скажем, человек заболел, а ты его своей волей вылечила. Ты при этом, конечно, кругом молодец, но так-то его врачи должны были лечить, или он должен был долго болеть и сам потом выздороветь или помереть. А ты взяла и всё изменила, нарушила естественный порядок, реальность такое не любит. Поэтому за это тебе прилетает, например, кусок той самой болезни. Или другой какой-нибудь. Или сила пропадет на несколько дней. Или легенькое проклятие прицепится. Ты видала, сколько среди ведьм хромых, например? Это почему-то один из самых частых откатов, что-то случается с ногой — и привет. И с пальцами еще частенько бывает, помнишь, какие пальцы у Сьюзи?

Пальцы у Сьюзи были что надо, на каждом суставе по здоровенному бугру, и все болят при движении. Эми сколько раз ей предлагала полечить, да Сьюзи отказывалась.

— А вот Квинн не хромает. И с внешностью у нее полный порядок, и со здоровьем, и с силой.

— С характером только не очень, — ухмыльнулся Хантер. — Это потому, детка, что колдуны в основном делятся на подлецов и идиотов. Идиоты берут откат на себя. Подлецы скидывают на кого-то другого. Самые честные из них договариваются и скидывают на того, кто с заказом пришел. Дом, например, зачаруют, а упадок сил на неделю оставят. Или легкую хромоту. Или ещё что, тут никто не выбирает, оно само. Ну, люди ничего, бывает, готовы и так заплатить. А самые отпетые свои откаты перекидывают вообще на кого попало, и что там с этими людьми будет, их не интересует, они сделали, что им надо, ну и всё. Вот Квинн у нас такая и есть. Кто подвернется, тому и кидрык.

Эми помолчала немного, сворачивая зарядки для телефона и планшета.

— Теперь я поняла, почему на меня часто так странно смотрели, когда я цену за ритуал в деньгах говорила. Они ждали, что я с ними откат обсуждать начну, да?

— Ну да. Куда ты зарядки эти крутишь, телефон-планшет всё равно дома оставишь, а как новые купишь, у них свои зарядки будут.

Эми в сердцах кинула провода мимо сумки на диван, раз они не нужны, и принялась оглядывать комнату, соображая, что еще она может взять так, чтобы и ей пригодилось, и никто не заметил, если будут комнату осматривать.

— А может, я тоже откат скидываю на кого попало, поэтому и не обсуждаю это ни с кем, как тебе такая мысль?

— Не, — Хантер покачал головой. — Ты, зая, не такая, это понимают все, то есть вообще все. Вот о том, что ты мошенница и ничего не колдуешь, а просто врёшь, кто-то еще вякать пытался, но выходило неубедительно. А чтобы обвинить тебя, что ты откаты на кого-то сбрасываешь, надо быть совсем уж идиотом, таких пока не нашлось. А значит, ты белая. А раз ты белая, то и колдовство у тебя лучше, чем у других. Как-то это... экологичнее, вот. И все это понимают. Разумеется, конкурентов это бесит. А уж как это бесит Квинн — вообще словами не передать.

— Да не, ты нормально словами передал, — фыркнула Эми. — Вот как сказал, что пришел меня убивать, я прям поняла, насколько сильно бешу Квинн. Прочувствовала всем сердцем. Я одного не понимаю, почему Квинн на меня откатов не понакидывала, раз уж, ты говоришь, она всё равно это делает? Раз откат, два, три, десять, глядишь, и тебя посылать бы не пришлось, я бы сама сдохла.

Хантер задумался.

— Слушай, я не всё понимаю в этих ваших делах, но подозреваю, что она пыталась. И не смогла.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что могла бы — сделала бы, это действительно логично. А она меня послала. И кстати, может быть, не только меня, но и кого-нибудь за мной, проверить. Так что ты давай-ка, не тормози. Мне бы тебя быстренько с рук на руки сдать да делом заняться.

Эми достала из самой глубины шкафа пару футболок, кинула в сумку и снова встала в ступоре.

— Документы вообще брать надо?

— Я бы не стал, — сказал Хантер. — Нет бумаг — нет мультиков, в смысле, они будут дольше тебя пробивать. Идеальный вариант будет, если не пробьют, но тут я ничего гарантировать не могу, я в этом шарю слабо.

— А меня не вышлют обратно такую, без документов?

— Не-а, у них там дефицит колдующих, особенности политики предыдущего правительства. А белых вообще везде дефицит, так что ты им просто покажи, что ты можешь, и будет тебе счастье.

— Прям счастье? — грустно улыбнулась Эми.

— Ну, счастье может и нет, но крыша над головой, паёк и выплаты какие-нибудь точно. А может, и должность даже.

— Ага, должность, делать мне нечего, — скривилась она.

— Жить хочешь? — очень серьезно спросил Хантер. Эми только вздохнула. Жить она, конечно, хотела. В идеале — в своей привычной квартире, в своем городе, в своей стране и чтобы никто работать не мешал. Но к сожалению, этого не хотела Квинн.

— Хочу, конечно, — вздохнула Эми. Прикинула еще раз: еда есть, вода есть, больше она всё равно не утащит. Одежда вот она, смена белья тоже тут. Наличка, вдруг пригодится. Щетка, мыло, полотенце, пара тюбиков. Техника не нужна, документы не нужны, документы проекта... — Выставка через две недели, там пахать еще и пахать... Хантер, можно я хотя бы инструкции по выставке ребятам разошлю?

Хантер повернулся и молча смотрел на нее в упор до тех пор, пока она не сказала:

— Ну ладно, глупость сказала, извини.

— Вот именно. Всё, хватит зависать, пошли!

Уже в машине Эми решилась:

— Хантер, последний вопрос.

— Ну давай. Можно хоть десять последних, время-то есть.

— Ты меня бросил. А теперь спасаешь. Почему вдруг? Какая тебе разница, раз ты меня не любишь?

— Ну это ж не значит, что я прям убить тебя хочу.

— Мог бы просто отказаться, Квинн бы поняла. Убил бы меня кто-нибудь другой, да и всё.

Хантер тяжело вздохнул и ответил:

— Скоро камера, ложись на сиденье, чтоб она тебя не срисовала.

Дальше ехали молча.

Сначала Эми ложилась каждый раз, когда навигатор объявлял, что скоро камера или очередной пост дорожной службы. Потом просто перестала садиться и так и лежала до тех пор, пока Хантер не передал ее какому-то типу, неуловимо похожему на самого Хантера. Родственник, что ли?.. Тип знакомиться и вообще вступать в разговоры не захотел, включил музыку, к счастью, приятную, и поехал.

Потом Эми опять лежала и думала: как хорошо, что она живет не в столице, оттуда до границы пришлось бы ехать, наверно, полдня. А тут часа четыре — и всё. Стоило бы, возможно, употребить эти часы на размышления, как же так вышло, что ее родная... хм... ладно, не родная мачеха так ее ненавидит. Но Эми сама не заметила, как уснула, так что поразмышлять не получилось.

Не получилось поразмышлять и позже. Эми же как себе представляла? Высадят ее в глухом лесу, укажут примерное направление — и будет она брести какие-нибудь очередные часы, пока не выйдет наконец к обитаемому месту, и вот там-то пойдет сдаваться местной полиции. Или пограничникам. Кому получится. Хоть кому-нибудь. Можно психиатру, почему нет.

А на самом деле уже через полчаса пограничники встретили ее сами, были крайне любезны и объяснили, что засекли переход через границу «магически одаренного субъекта» и конечно же, очень обрадовались и вышли лично ее встретить. Эми, прекрасно разглядевшая направленный на нее поначалу пистолет, понимала всё про их «радость», но постаралась сделать всё, чтобы они обрадовались по-настоящему. Ведьма без роду-племени-документов, готовая сотрудничать, — это же радостно? Или нет?

Домик, в который ее привели, мало походил на обычный пропускной пункт. Это был именно домик, оборудованный для жизни нескольких людей. К нему не вела никакая дорога, даже натоптанных тропинок видно не было. Уже потом ей объяснили, что этот пункт занимался именно отслеживанием магов и был довольно засекреченным местом. А тогда ее новые знакомые просто провели ее в кабинет для беседы.

— Итак, документов у вас нет, объяснять, как здесь оказались, вы отказываетесь, — подытожил один из них. — Как нам хотя бы вас называть?

Эми в последний момент проглотила уже рвавшееся наружу «Элеонора Эмилия» и особенно старательно (практически пережевав) проглотила фамилию. И сказала:

— Эми.

— Просто Эми, и всё?

— Ну пусть будет Белая Эми.

— Прям белая? — шепотом переспросил второй пограничник. — Правда?

— Правда, — кивнула Эми, хотя и сама не была уверена, что это так.

— А амулетик на удачу можете?

— Могу, — кивнула она и мысленно выдохнула: повезло, не пришлось сразу позориться. Уж амулеты она умела.

— А чем возьмете?

— Деньгами возьму. Могу бартером.

— Вы серьезно сейчас? — переспросил первый пограничник.

— Абсолютно.

— И какой же бартер вам сгодится?

Ну а что? Наглеть так наглеть.

— Например, возможность остаться вот прямо здесь и никуда отсюда не выезжать. И чтобы никто не искал, кто я такая и откуда взялась. И чтобы вообще как можно меньше людей про меня знало.

— Эми, мы же понимаем, что вы из Омрии. А если в своей стране вы в розыске?

— И что? — пожала плечами она. — Если я в розыске, вы меня обратно отдадите, что ли?

— Какой розыск, она же белая, — шепнул второй пограничник. — Белые не крадут, не убивают и не причиняют ущерба.

— Ну, могла же Эми нарушить какой-нибудь закон, не связанный с причинением вреда, — возразил первый.

— И что, мы ее тогда отдадим, что ли? — удивительно точно скопировав интонации самой Эми, переспросил второй.

— Я могу взять деньгами, — напомнила Эми. — Если вам так надо всё про меня узнать, узнавайте. Но учтите, что любой запрос с моей фотографией может всё усложнить. Не только вам нужны белые.

Правда, некоторым странам они нужны для колдовства, а некоторым — чтобы прикопать поглубже. Но этого Эми уточнять не стала.

Если честно, она даже не надеялась, что это сработает. Не надеялась, когда пограничники переглянулись и сказали, что доложат о ней и ее просьбе начальству. Не надеялась, когда ей передали контракт, в котором взамен на новые документы она обязывалась сделать несколько десятков оберегов и амулетов, а также провести три вполне приемлемых обряда. Не надеялась, когда ей передали какое-то местное временное удостоверение личности, оформленное на Эми Белую, и разрешение на пребывание в стране на то же имя.

— Оно вам, вообще-то, не нужно, раз вы всё равно не собираетесь никуда в город, но мало ли, вдруг аврал, приедет новая смена, а тут вы.

— Какой аврал? — растерянно переспросила Эми, рассматривая гладкую карточку (даже без фотографии). Интересно, это правда настоящий документ?..

— Какой угодно, всякое бывает, — уклончиво сказал он.

Даже тогда Эми еще не верила, что все получилось. А потом ей прислали первые заготовки для амулетов — и она поверила. И села за работу.

Дни следовали за днями, Эми втянулась в рабочий ритм пограничного пункта, выучила в лицо и по именам всех семерых сменявших друг друга пограничников, взяла на себя часть дежурств по кухне и уборке и колдовала как не в себя. Несмотря на изоляцию от всей привычной ей жизни, от друзей, даже от новостей ей скорее нравилось ее новое положение, чем нет. Но она понимала, что долго так продолжаться не может. Даже если Квинн ее не найдет, ей всё равно со временем придется куда-то выйти, как-то устроить свою жизнь, каким-то более нормальным образом. Нельзя же всю жизнь просидеть в небольшом домике в глухом лесу. Или можно?

Оказалось, всё-таки нельзя.

Очередной день уже клонился к вечеру. Эми сидела над заготовкой, мысленно прикидывая, осилит ли сегодня еще одну или уже хватит, когда в окно, разбив стекло, влетел круглый магический предмет. Эми видела исходящее от него сияние, поэтому сразу шарахнулась подальше в угол. Запахло цветами, потом яблоками. Больше ничего не произошло. Эми встала, подошла к шару. Вблизи он напоминал яблоко, но яблоком, конечно, не был. Не прикасаясь к нему руками, Эми отлевитировала его обратно в дыру в окне и поскорее вышла из комнаты, чтобы сообщить Фреду или Винсенту, что около дома кто-то чужой. Чужой и способный колдовать.

Винсент нашелся в кабинете. Он сидел спиной ко входу и что-то писал. Услышав оклик Эми, он обернулся и уставился на неё безглазым и безносым гладким лицом. Эми взвизгнула и проснулась.

Она была в углу своей комнаты, напоминающий яблоко магический шар по-прежнему лежал на полу и источал сильный аромат кислого яблока. Эми не стала подходить к нему близко, она вышла из комнаты, снова прошла мимо кабинета. Винсент что-то писал за столом, но она не смогла заставить себя окликнуть его. Прошла на кухню, где сегодня дежурил Лори. Лори стоял лицом к двери, поэтому в этот раз эффекта неожиданности не было. Безглазое лицо уставилось на Эми, будто безмолвно спрашивая, зачем она пришла. При этом он не перестал разделывать на доске женскую голову. Ее, Эми, голову. Эми открыла глаза и проснулась.

Она была в углу своей комнаты, напоминающий яблоко магический шар всё так же лежал на полу и источал кислый запах перебродивших яблок. Эми обошла его, стараясь держаться поближе к стене, и попыталась открыть окно. Со второго раза рама поддалась, в комнату ворвался свежий воздух, тоже пахнущий кислыми яблоками. Эми вылезла из окна своей комнаты — прямо в свою комнату. Она посмотрела в окно, за окном, против ее ожиданий, было не какое-нибудь зеркальное отражение дома, а обычная лужайка, такая же, как всегда. Эми снова полезла в окно и снова, перебравшись на другую сторону, оказалась в своей комнате.

— Ладно, — сказала она. И вышла в коридор. Фред обнаружился в своей комнате, такой же безглазый, как все остальные. Он услышал, как она вошла, вскинулся на звук, зашипел клыкастым ртом и бросился на неё. Как Эми ни старалась не пугаться, она вздрогнула и проснулась в углу своей комнаты.

Магический шар лежал на полу. В комнате пахло гниющими фруктами. Эми поборола нежелание приближаться к опасному предмету. Подошла поближе, взяла шар в руки.

— Наконец-то, — сказала Квинн. — Я уж думала, ты до смерти так и будешь по дому шарахаться, а шар так в руки и не возьмешь.

— До чьей смерти? — уточнила Эми.

— До своей, конечно, — рассмеялась Квинн. Ее любимое кресло, похожее на трон, смотрелось в комнате чужеродно. Оно было лишнее и раздражало, но Эми пока что ничего не могла с ним поделать.

— Это что, яд какой-то? — спросила Эми, рассматривая шар.

— Ну зачем сразу яд? Просто сонное проклятие. Будешь шататься по своему кошмару, пока не отдашь ему все свои силы.

— А это обязательно должен быть кошмар? — скривилась Эми.

— Нет. Но мне так больше нравится, — улыбка Квинн почти превратилась в оскал. — Потому что нечего было вставать мне поперек дороги! Смогла убежать, повезло — сидела бы тихо. Я ведь даже поверила, что ты умерла! Нет, она колдовать полезла, амулеты зачаровывать, вылазки через граицу моим людям срывать! Мне как принесли один такой амулетик, так я и поняла, что ты, стерва, вывернулась. Могла бы умереть тихо-спокойно от рук Хантера, нет, не захотела. Значит, будешь умирать вот так.

Эми очень хотелось спросить, как Хантер и успел ли он сбежать, но она не стала. Квинн ведь врёт как дышит.

— Так чей это всё-таки сон? — спросила она, крутя в руках магический шар. Интересная штука. Пожалуй, по-своему красивая. Даже во сне шар сохранял свой магический контур, все линии были четкими и отлично прослеживались. — Мой? Твой? Общий?

— Твой, конечно, это же ты сейчас валяешься на полу без сознания, — усмехнулась Квинн.

— Но ты со мной разговариваешь. Значит ли это, что ты тоже валяешься где-то без сознания?

— Я не валяюсь, я сижу. И я, в отличие от тебя, управляю процессом.

Эми запустила руку в шар, нащупывая внутри пару ключевых нитей. Потянула, пытаясь развязать. Узел не сразу, но начал поддаваться.

— Мне всегда было интересно, что бывает во сне с проекциями магических предметов? Ну, вот как сейчас, когда этот шар не просто мне снится, а присутствует и наяву, и в моем сне. Он ведь не просто сновидение. Он именно проекция. Обладает ли он магическими свойствами в рамках сна? Или просто является символом того проклятия, которое действует на меня наяву?

— Ты всегда была слишком непрактична для магии, Эмилия.

— Ну да, — признала Эми. Узел под ее рукой распустился, и она закрепила его заново, чуть по-другому. — А вот интересно, что будет, если попасть под сонное проклятие в чужом сне, навеянным сонным проклятием?

Она успела увидеть это. Успела увидеть легкую неуверенность, проблеск какой-то догадки в глазах Квинн, когда метнула в неё магический шар. Тот описал красивую дугу, приземлился ей на колени. В комнате запахло сначала цветами, потом яблоками. Тело Квинн завалилось в кресле набок.

Эми открыла глаза и проснулась. Она была в углу в своей комнате, где совершенно неуместно стояло кресло с телом спящей Квинн. Шар лежал у неё на коленях и источал сильный аромат кислых яблок. Эми устроилась поудобнее и решила больше никуда не ходить. Несколько раз ей в окно стучались синицы-переростки, к счастью, слишком большие, чтобы пролезть в проделанную магическим шаром дыру. Приходили зайцы с горящими красными глазами, заглядывали в окно, облизывались.

Однажды зашел Винсент, и пришлось снова проснуться в углу. После этого Эми догадалась забаррикадировать дверь диваном. С тех пор никто не заходил, хотя иногда слышались шорохи и попытки открыть дверь, не слишком, впрочем, уверенные. Иногда Эми подходила проверять, дышит ли Квинн. Она дышала. Потом перестала. Потом ее тело исчезло. Потом исчез магический шар. Время тянулось и тянулось, за окном царил вечный сумрак, в книгах не было текста, а написанные в тетради слова спустя пять минут превращались в каракули.

Она писала: "мне страшно". Она писала: "я убила человека". Она писала: "я больше не Белая?". Она писала: "Хантер, Хантер, Хантер, Хантер".

Всё это скоро переставало быть, поэтому можно было писать эти слова снова и снова.

Эми сидела и ждала, пока не услышала, как Хантер говорит:

— Эми! Эми, очнись же ты наконец! Я не для того весь этот путь проделал, я не для того пережил Квинн, чтобы смотреть здесь, как ты умираешь! Эми?

Эми открыла глаза. Она лежала в незнакомой комнате, вокруг противно пищали приборы, рядом сидел взъерошенный и помятый Хантер.

— По закону жанра ты сейчас должен меня поцеловать, — сказала она. Хантер так и сделал.