"Ультиматум" (джен)

Мэнс аккуратно закрыл последнюю коробку и глянул на часы. Синие цифры на секунду мигнули, показывая пять часов утра по корабельному времени. Просто блеск. Скоро ему заступать на новую смену, а в последний раз он спал более тридцати часов назад. Отличное начало работы на новой должности.

Воспоминания об обстоятельствах, при которых Мэнс получил эту должность, снова вызвали лёгкое ощущение паники. Спокойно. Конечно, приходить на место казнённого за измену врача было не очень хорошим предзнаменованием, но доктор сам подписал свой приговор, нелегально выписывая сильнодействующие лекарства одному из своих высокопоставленных пациентов.

Поразительные люди, готовые ради материальных благ поставить на кон свою собственную жизнь. Стоит ли призрачная возможность насладиться богатствами такого риска? Для Мэнса ответ был очевиден. Он хорошо получал, работая на планете, а уж теперь, когда его внезапно перевели на звёздный разрушитель, и говорить было не о чем.

Он аккуратно поправил столбик из коробок, в последний раз осмотрел роскошную комнату — шикарное место, ничего не скажешь — и, быстро попрощавшись со всеми собравшимися, взял в руки получившуюся башенку и понёс её обратно в свой кабинет. Агент Каллус кратко попрощался с ним в ответ, мальчик и Инквизитор не удостоили его и взглядом. Что ж, бывало и хуже. Даже каф под утро предложили, пусть вопрос и был чисто из вежливости.

Свет в коридоре подозрительно мигал, и Мэнсу это не понравилось. Видимо, механикам так и не удалось устранить неполадки в системе, и они могли в любой момент отключить электричество вновь. Оставалось лишь надеяться, что это произойдёт не тогда, когда он будет спускаться к себе в лифте.

Мэнс нажал кнопку вызова, и двери лифта тут же открылись. Он сделал шаг в мерцающую кабину, развернулся, чтобы выбрать этаж на панели управления, и чуть не уронил коробки, когда увидел, что следом за ним в лифт вошёл и Инквизитор. Он и подумать не мог, что пау’ан так бесшумно двигался.

— Доктор Сано, вы мне нужны на пару слов, — негромко произнёс Инквизитор, как только за ним закрылись двери, словно отрезая путь к побегу. Мэнс выпрямился и выглянул из-за коробок.

— Да, Инквизитор?

Пау’ан помолчал, оценивающе глядя на мужчину. У Мэнса сложилось неприятное ощущение, будто бы его только что подвергли рентгеновскому сканированию.

— Когда вы сможете принять Моргана?

— Самое ранее — через час, сэр.

— Я ещё не знаю, когда смогу привести к вам мальчика, но хочу, чтобы у вас всё было готово к его приходу.

— Разумеется, сэр, — Мэнсу не нравился этот разговор. В словах Инквизитора не было ничего необычного, но зачем пау’ану потребовалось спускаться вместе с ним вниз, если ему достаточно было всё это сообщить в комнате агента Каллуса?

В кабине повисла неприятная тишина. Инквизитор продолжал безмолвно его рассматривать, и Мэнс, не выдержав этого взгляда, начал осторожно исследовать стены лифта, то и дело возвращаясь к лицу пау’ана. Этот форс-юзер не понравился ему с самого начала, и он отчётливо помнил еле скрытую угрозу в голосе пау’ана, когда тот в первый раз заговорил о Моргане.

Мне понятны ваши чувства, доктор, но мальчик нужен мне живым.

Будто бы он планировал причинять Моргану вред! Он в жизни не отыгрывался ни на одном из своих пациентов, и уж тем более не собирался всё это проворачивать с испуганным измученным подростком!

Лифт, между тем, добрался до нужного этажа и мягко остановился. Пау’ан наконец-то перестал пристально вглядываться в своего собеседника и развернулся к выходу прямо в тот момент, когда двери начали неспешно открываться. Инквизитор шагнул в плохо освещённый коридор, будто бы мгновенно утратив интерес к своему собеседнику, но Мэнс каким-то образом понял, что разговор все ещё не окончен. У него не было другого выхода, кроме как идти следом за пау’аном. Инквизитор быстрым шагом направлялся в сторону больничного отсека, и больше всего на свете Мэнсу хотелось, чтобы этот странный разговор поскорее закончился.

Когда до медицинского кабинета оставался один поворот, пау’ан неслышно скользнул к одной из боковых дверей, уверенным движением руки открыл её и вновь перевёл взгляд на своего собеседника. Жёлтые глаза быстро указали Мэнсу на дверь, и тот наконец-то понял, зачем Инквизитору потребовалось так далеко с ним идти. С трудом подавив желание проигнорировать молчаливый приказ пау’ана, он покорно зашёл в тёмную комнату и невольно вздрогнул, когда услышал за спиной звук закрывающейся двери. Очутившись в кромешной темноте, Мэнс начал осторожно оборачиваться и чуть не выронил коробки, когда увидел в темноте горящие янтарные глаза Инквизитора. О Империя, Мэнс не знал, какой эффект пау’ан производил на своих врагов, но он бы на их месте бежал как минимум в другую Галактику.

— Я не совсем понимаю, — стараясь, чтобы голос звучал как можно ровнее, произнёс Мэнс, — зачем мы…

Он осёкся, когда пау’ан активировал свой меч. Тёмная комната мгновенно озарилась красным светом, высвечивающим контуры стоящих в помещении коробок. Инквизитор сделал шаг вперёд, и в слегка сузившихся хищных глазах пау’ана Мэнс сразу прочитал свой собственный неутешительный диагноз.

Плохое это было предзнаменование — прийти на место убитого врача. Очень плохое.

* * *

Глаза в последний раз пробежали по строчкам отчёта, палец нажал кнопку «отбой». Экран мигнул и погас, растворяя символы в вечности. Александр положил датапад на стол, устало облокотился о дерево и закрыл глаза.

Кто-то приложил воистину титанические усилия, чтобы прикончить Дэва Моргана на борту «Ультиматума». Комбинацию провернули блестящую, идеально рассчитав время и предугадав практически всё. И если бы не череда немыслимых совпадений и их с Инквизитором наблюдательность…

Вот он — главный неприятный сюрприз сегодняшнего дня, который Александр предчувствовал ещё утром. Не таинственная миссия на краю Галактики. Не откровения капитана Ардора. Не Инквизитор. Не падаван. И даже не связанный с последним переполох на космическом корабле.

Яд.

Он отравил не только Моргана, но и всю миссию, мгновенно сделав и без того неприятное задание смертельно опасным. И по иронии судьбы первыми его жертвами стали двое, которые его успешно и нейтрализовали в теле молодого форс-юзера.

Инквизитор тоже это понимал. И Александр ничуть не удивился, когда пау’ан вышел из комнаты следом за врачом. По спине невольно пробежал холодок, мелькнуло и исчезло сожаление о молодом специалисте, который успел неплохо себя зарекомендовать. Если бы его судьбу решал сам Александр, он бы попытался договориться и переманить мальчишку на свою сторону. Но за всю ночь пау’ан ни разу не проявил интереса к перспективному доктору, и, похоже, уже заранее решил его участь.

Странно, что Инквизитор не начал действовать ещё в его комнатах. Хотя, возможно, он просто не хотел травмировать психику Моргана ещё больше. Мальчик был морально и телесно вымотан, огрызался на любой, даже самый невинный комментарий, и вряд ли разборка с врачом ободрила бы его и придала сил.

Но уж лучше такой Дэв, чем лежащий без сознания на его рабочем столе. Александру не хотелось вспоминать о том, как его удерживал Инквизитор, не давая вколоть падавану антидот, и каких усилий ему стоило выдавить из себя несколько слов, подаривших свободу и шанс на выживание. Тогда он был уверен, что мальчик больше не очнётся, и просто пытался добиться милости пау’ана, прекрасно при этом понимая, что ничего не получится.

А потом Морган внезапно открыл глаза. Он невидящим взглядом уставился в потолок, и секунду спустя ломанулся со стола с такой силой, что наверняка свалился на пол, если бы не молниеносная реакция Инквизитора. Пау’ан резко прижал мальчика к столу, и Александр сразу же последовал его примеру, с какой-то пугающей ясностью осознав, что тот в одиночку не справится.

Александр вспомнил, как изгибалось худенькое тело подростка, пытаясь освободиться из его с Инквизитором мёртвой хватки — и хуже всего было то, что им вдвоём с трудом удавалось удержать мальчика на месте. Он пытался утихомирить подростка и что-то ему говорил, но Дэв был глух к его словам. Хорошо, что хотя бы Сила Инквизитора смогла усмирить этого ребёнка, потому что иначе ему пришлось бы колоть ещё и успокоительное, а мальчика и так предстояло накачать кучей с трудом сочетающихся между собой лекарств.

Зато потом Дэв начал себя вести на удивление тихо: с того момента, как мальчик попытался удрать с письменного стола, он вёл себя просто идеально. Всего-то и потребовалось, что две недели продержать его в тюрьме, а потом ещё и отравить — и вот, падаван Джарруса наконец-то демонстрирует хорошие манеры. Просто чудо, а не ребёнок.

Краем глаза Александр уловил какое-то движение и, повернув голову, увидел, что Морган пытается встать. Он шагнул в сторону парня, мысленно подбирая слова, чтобы остановить его. Но мальчик замер сам, когда увидел его приближение. Он так и остался сидеть на диване, касаясь одной ногой пола, и неотрывно следил за Александром, словно дикий зверёк, впервые повстречавшийся с человеком.

— Дэв, — он старался, чтобы голос звучал как можно обыденнее и спокойнее, но, кажется, это у него плохо получалось, или мальчику было попросту всё равно. Морган весь подобрался, словно дикий кот, готовящийся к прыжку, и Александр понял, что в любом случае нарвётся на грубость. Он открыл рот, намереваясь продолжить, но именно в эту секунду входная дверь в его комнаты с шипением открылась, и в комнату вошёл Инквизитор. Александр невольно обернулся на звук, отметив, что мальчик тоже резко — пожалуй, даже слишком резко — повернул голову.

Пару секунд Инквизитор молча рассматривал присутствующих в комнате, по очереди задержав свой внимательный взгляд сначала на напряжённом Дэве, затем на замершем Александре, и, наконец, нарушил тишину:

— Я что-то пропустил?

— Нет, Инквизитор, — мгновенно пришёл в себя Александр, — Моргану явно стало лучше.

Пау’ан с неподдельным интересом ещё раз посмотрел на ощетинившегося мальчика, но никак это не прокомментировал. И тут же спросил:

— Сколько у нас осталось времени?

* * *

Эзра замер, не совсем понимая, что имел в виду пау’ан. Он с недоумением посмотрел сначала на Инквизитора, потом на Каллуса, и в этот момент агент ответил:

— Чуть больше часа до начала новой смены.

Эзра заметил скользнувшее по серому лицу неудовольствие, прежде чем пау’ан снова надел маску равнодушия и лёгкой надменности. Впрочем, ему самому ответ тоже не сильно понравился. Новая смена? Если он правильно помнил лекции в Академии, то следующая смена должна была наступить только утром по корабельному времени. Он что, пролежал без сознания на столе у Каллуса всю ночь?

— Времени в обрез, — долетел до него голос Инквизитора. — Не будем медлить.

Эзра снова перевёл взгляд на пау’ана, потом на агента. Он ничего не понимал. О чём вообще говорили эти двое?

Но все мысли вылетели у него из головы, когда Каллус вопросительно посмотрел на Инквизитора, и тот еле заметно кивнул ему в ответ. Где-то внутри стремительно зарождалась паника, и она только усилилась, когда эти двое, не сговариваясь, синхронно перевели на него свои пристальные взгляды.

Пора валить.

Эзра сорвался с места, не обращая внимания на пронзившую тело боль, и тут же был отброшен назад. Спина прижалась к мягкой кожаной спинке, и он пару раз отчаянно дёрнулся, прекрасно понимая, что шансов на освобождение нет. Словно в тумане Эзра увидел, как продолжающий удерживать его на месте Инквизитор начал обходить диван, заходя ему за спину, и в этот момент давление на тело внезапно ушло. Он ломанулся вперёд, голова закружилась от резкого рывка, и в следующую секунду материализовавшиеся на плечах сильные руки с силой дёрнули его назад, вновь усаживая на ненавистный диван.

К горлу подступила тошнота, Эзра зажмурился, пытаясь совладать с собой, и в этот момент чужая рука переместилась с левого плеча на горло, запрокидывая ему голову. Зная, что ничего хорошего всё равно не увидит, он позволил себе пару секунд неподвижно посидеть на месте, чувствуя, как бешено колотится в груди собственное сердце, после чего медленно открыл глаза.

Ох, великая Сила, похоже, теперь Инквизитор был действительно зол.

Сузившиеся жёлтые глаза находились в опасной от него близости, пригвождая к месту не хуже сильных рук, и Эзра невольно замер, загипнотизированный этим взглядом. В горле пересохло, кончики пальцев начало покалывать. Разум твердил Эзре, что нужно бежать, бежать без оглядки, мчаться по длинным, бесконечным коридорам судна, прятаться, искать лазейки, выход — идти на любую хитрость, лишь бы только скрыться от этого безжалостного взгляда.

Беги. Прячься. Спасайся.

Куда он побежит? И где найдёт силы хотя бы для того, чтобы вскочить со своего места?

Жуткие глаза моргнули, взгляд Инквизитора немного смягчился — но не настолько, чтобы можно было расслабиться — и хватка на шее заметно ослабла.

— Полагаю, — голос пау’ана звучал на удивление спокойно, — что тебе лучше пока посидеть, Дэв.

— Думаю, мне пора, — слова сорвались с губ прежде, чем он успел над ними задуматься.

— Я настаиваю, — процедил Инквизитор, продолжая сверлить его взглядом. — После всех приложенных нами сегодня ночью усилий будет крайне неприятно, если твоё положение ухудшится.

Прозвучало почти как угроза.

Рука наконец-то отпустила горло, и Эзра наконец-то с облегчением разорвал зрительный контакт, опустив голову вниз.

И тут же замер, внезапно наткнувшись взглядом на Каллуса.

Агент стоял около письменного стола и увлечённо ковырялся в разложенных на столе датападах. Пожалуй, даже слишком увлечённо. Эзра был готов поклясться, что эта хитрая сволочь всё прекрасно видела и слышала, разыгрывая представление исключительно ради пау’ана.

Рука на плече сжалась чуть сильнее — явное предупреждение — после чего наконец-то отпустила его.

— Агент Каллус! — разведчик резко обернулся на зов Инквизитора, и выражение его лица было самым нечитаемым из всех, что Эзре когда-то доводилось видеть. — Полагаю, мы можем начинать.

От этих слов он неуютно поёрзал на месте, в этот раз не предпринимая попыток встать с дивана, и, мысленно вздохнув, приготовился к предстоящей безобразной сцене.

Между тем Каллус взял ближайший стул и направился вместе с ним в сторону Эзры. Он с трудом подавил в себе новую поднимающуюся волну паники и остался неподвижен. Нет, он не покажет своего страха. Не покажет. Только не этим двоим.

Каллус опустил стул на пол около дивана и сел на него, положив голову на жёсткую спинку.

— Дэв, — Эзре не понравился его тон. Таким мягким голосом агент разговаривал с ним, когда с преувеличенной любезностью спрашивал о его нежелании знакомиться с имперскими работниками. — Нам надо с тобой серьёзно поговорить.

Начинается.

— Я не хочу с тобой ни о чём разговаривать, — глядя Каллусу прямо в глаза, отрезал Эзра.

— А придётся, — почти снисходительно заметил агент. — Будь любезен ответить на несколько вопросов, и это всё закончится быстрее, чем ты думаешь.

Эзра зло сощурился в ответ.

— А если я не буду столь любезен?

— Манеры, мальчик! — Эзра вздрогнул от резкого голоса Инквизитора, о чьём присутствии умудрился почти позабыть. — У нас нет времени на твои игры.

— Дэв, — мягко продолжал Каллус, — нам хотелось бы поговорить с тобой о допросе.

Эзра стиснул зубы. Прекрасное начало, ничего не скажешь. Хотя уж лучше так, чем вопросы о Восстании.

— Зачем вам это? Разве в Империи не ведут протоколы? — Эзра сам удивился той холодности, которая прозвучала в его голосе. Внутри него всё сжималось в ожидании неизбежного, и он был поражен, насколько хорошо продолжал держать себя в руках. — Вам наверняка предоставили официальный отчёт. — Уж что-что, а о важности дисциплины и ведения записей в своё время ему прожужжали все уши в Академии.

— Верно. Официальный, — раздался сзади тихий и вкрадчивый голос Инквизитора. Пау’ан облокотился на высокую спинку дивана, и Эзре пришлось снова задрать голову, чтобы встретиться с ним взглядом. — Вот только события прошлой ночи ясно указывают нам на то, что информация в отчёте не совсем соответствует действительности. Поэтому мы бы предпочли побеседовать с непосредственным… участником того разговора.

Надо же, какие тактичные формулировки! На Эзру эти слова подействовали отрезвляюще. То, что произошло в имперской тюрьме, было не разговором. И то, что происходило сейчас, разговором тоже не было.

— Ничего с вами я обсуждать не собираюсь, — Эзру поразило собственное спокойствие, хотя чему он удивлялся-то, в самом деле? Что он ещё может потерять? Свою жизнь?

Каллус в ответ лишь тяжело вздохнул. Эзра медленно перевёл взгляд на пау’ана. На лице Инквизитора не дрогнул ни один мускул, но каким-то внутренним чутьём он всё равно понял, что в собеседнике стремительно закипает гнев.

— Дэв, — в голосе Инквизитора звенела сталь, — это была очень длинная ночь для нас всех. Не усугубляй.

Эзра мысленно фыркнул. Ну да, бедненькие, всю ночь работали, как их не пожалеть. Он окинул обоих мужчин слегка раздражённым взглядом, намереваясь выдать очередную колкость, но слова так и не сорвались с губ, застряв комом где-то в горле.

Он настолько привык к Инквизитору, Каллусу и тому негативу, который сопровождал каждое их появление, что почти не смотрел на них самих, видя перед собой не человека и пау’ана, а только своего врага и те неприятности, которые он с собой приносил. Эзра следил за ними, как за опасными животными, готовыми атаковать, смотрел им в глаза, бросая немой вызов и выдерживая их тяжёлые взгляды, или же специально напрочь их игнорировал, но он давно уже их не рассматривал.

А сейчас, впервые с момента прибытия на «Ультиматум» — а, возможно, и впервые с момента их вынужденного «знакомства» — он снова внимательно на них посмотрел, и то, что предстало его взору, заставило на время позабыть и о вражде, и о невысказанных колкостях.

Он словно впервые их увидел — не двух высокопоставленных имперских служащих, не противников, не врагов Кейнана и Зеба, а просто своих собеседников — и внезапно заметил то, что, по-хорошему, должен был заметить сразу, но почему-то не смог, или попросту не захотел.

Может, причина такой невнимательности крылась ещё и в том, что сейчас оба мужчины сидели на расстоянии вытянутой руки и давали возможность себя разглядеть, а, может, всё дело было в их репутации, вселяющей ужас и страх в сердца врагов и мешающей при этом нормально думать. Но это уже не играло никакой роли, потому что здесь, в этот ранний час на «Ультиматуме», этот идеальный фасад внезапно дал трещину, и образы сытых имперских хищников словно оплавились и начали стекать на дорогой паркет.

И теперь Эзра видел всё: предательские мешки под глазами у Каллуса, еле заметное раздражение, граничащее с усталостью во взгляде Инквизитора, их позы, признанные дать небольшой отдых напряжённым телам. Пау’ан не просто склонился над ним, нет — он облокотился на диван, хотя ещё минуту назад Эзра был уверен, что Инквизитор может неподвижно стоять на ногах хоть целую вечность.

И теперь, глядя в их мрачные лица, Эзра внезапно почувствовал, как куда-то уходит и его злость. На её место пришла усталость — тягучая, липкая, не желающая выпускать свою добычу. Он моргнул, возвращаясь в реальность, внезапно осознав, что смотрел на них почти целую вечность.

— Дэв? — он перевёл взгляд на Инквизитора, и по слегка суженным глазам Эзра понял, что тот всё ещё терпеливо ждал его так и не высказанный язвительный комментарий. Чего-то похожего ожидал и Каллус, стиснувший рукой спинку несчастного стула.

— Да? — тихо ответил он, и от его внимания не ускользнуло, как расширились глаза его собеседников, явно не ожидавших такого ответа. Даже лампы в комнате будто бы стали светить чуть ярче, хотя последнее явно было фантазией не до конца оправившегося после отравления мозга.

— Расскажи нам про допрос, — спокойный голос Инквизитора вернул Эзру к реальности. — И постарайся ничего не упустить.

Смешно.

— Я… — слова застряли в горле, не желая вырываться наружу. Он сглотнул, чувствуя, что не может озвучить это вслух, хотя и сам не понимал, отчего ему так стыдно.

— Говори, Дэв, — мягко попытался ободрить его Каллус — какая ирония Силы! — Это очень важно.

— Я не могу, — с мрачной решимостью произнёс он, боковым зрением ловя какое-то движение со стороны Инквизитора. Эзра встретился взглядом с Каллусом и наконец-то выдал:

— Я ничего не помню.

Повисла неприятная тишина.

— В смысле ты ничего не помнишь? — раздался голос Каллуса. Инквизитор снова шевельнулся, и в этот раз у Эзры возникла стойкая ассоциация с хищником, почуявшим добычу.

— Я не помню допрос, вот и всё, — слегка раздражённо сказал Эзра, испытывая от ситуации какое-то мрачное удовлетворение.

Но это чувство быстро улетучилось, когда Каллус и Инквизитор вновь почти синхронно посмотрели друг на друга. Эти безмолвные переглядывания начинали Эзру раздражать. Он чувствовал себя каким-то ущербным идиотом: его собеседники знали и понимали всё, в то время как он сам продолжал оставаться в неведении.

— Я правильно тебя понял, — наконец, промолвил Инквизитор, в упор глядя на Эзру, — что все твои воспоминания начиная с Мустафара — это мой шаттл и «Ультиматум»?

Эзра стиснул зубы и промолчал, чувствуя, как его начинает давить стыд. Признаваться в проблемах с памятью ему было так же сложно, как и в собственном бессилии, когда он сидел с тарелкой в руках и понимал, что не может самостоятельно поесть.

— А остальные эпизоды своей жизни ты хорошо помнишь? — в этот раз вопрос задал Каллус. Эзра с неприязнью посмотрел на него:

— В каком смысле?

— Помнишь ли ты свою жизнь до того момента, как попал на допрос? — уточнил разведчик.

— Разумеется, помню! — раздражённо заметил Эзра, — и Лотал, и Кессель, и «Шпиль», и День Империи, и всё остальное! — с каждым новым названиям имперские лица становились всё мрачнее, но ему было наплевать. — Вы говорите так, будто…

— А ты помнишь Мустафар, мой мальчик? — мягко прервал его Инквизитор, хранивший до этого молчание.

Эзра намеревался ответить ему, что конечно всё помнит, и момент выхода угнанного корабля из гиперпространства, и взрыв, и побег, и…

Побег?

Секунду, а был ли побег вообще?

Эзра нахмурился. Что, неужели он не помнил даже Мустафар? Но ведь у него были воспоминания, в кабине шаттла, до того, как пау’ан…

А что, если он вспомнил не всё?

— Дэв? — неуверенно позвал его Каллус, но Инквизитор поднял руку, призывая агента к молчанию.

Эзра вспоминал, и образы в его голове, обрастая новыми подробностями, распускались подобно весенним цветам на лотальском поле. Красочные, яркие картинки сменялись зловещими образами с Мустафара, но в этот раз он был готов к встрече с ними.

Выход из гиперпространства. Запуск жизнерадостного, яркого истребителя с не менее «весёлой» начинкой. Прибытие на вражеский корабль.

Это были не отдельные эпизоды, а связанная линия, одна история, в которой один образ сменялся другим. Провалов не было, и это обнадёживало. Пока не было.

Эзра отделяется от группы, использует вентиляцию, чтобы быстрее добраться до своего учителя. Времени в обрез, и оно тает буквально на глазах. Он быстро добирается до нужного отсека, спускается вниз. Вот она — камера, где держат Кейнана, конечная цель его путешествия по кораблю. Эзра тянется к переключателю, открывает дверь…

Он вздрогнул, внезапно вспомнив, как точно так же путешествовал по коридорам своей памяти в шаттле Инквизитора. Тогда воспоминания почти что душили его, уничтожали его настоящего, и, казалось, что он вот-вот растворится в них и исчезнет из реального мира навсегда. И когда Эзра подумал, что вот-вот сойдёт с ума от своего прошлого, Инквизитор резко ударил его по щеке.

Пау’ан сделал это явно не из желания унизить или причинить боль. Сейчас Эзре вообще казалось, что своим ударом Инквизитор спас его рассудок, а, возможно, и жизнь. Но воспоминания, витающие вокруг него, словно стайка диких птиц, встрепенулись и покинули своего хозяина — по крайней мере те из них, кто не успел приручиться и сесть ему на руку, попутно оцарапав кожу. Пусть воспоминания шли беспрерывным потоком, пусть они сносили Эзру с ног, но они шли в хронологическом порядке и оборвались ровно в тот момент, когда пау’ан грубо вырвал пленника из капкана своей памяти.

И Эзра хорошо помнил то мгновение, когда его остановили.

Он открывал дверь в камеру Кейнана, торопливо, беспокойно озираясь, так как понимал, что в любой момент в коридоре могли появиться противники. И в то же время он страшился того, что увидит за дверью — будет ли Кейнан в сознании? Сможет ли он сам идти? Или оставшегося у учителя времени хватит лишь на то, чтобы проститься со своим опоздавшим учеником?

На эти вопросы у нынешнего Эзры ответов уже не было.

Потому что история спасения Кейнана в голове его падавана обрывалась именно тогда, когда дверь темницы с тихим шипением начала открываться.

Хлёсткий удар Инквизитора словно оборвал тонкую нить воспоминаний, оставив в руках у Эзры лишь жалкий обрывок его памяти. И за дверью в темницу была пугающая непроглядная тьма, в которой несколько раз вспыхивали образы уже другой имперской камеры и другого пленника. А дальше — мгла, тревожное пробуждение в кресле, разноцветные переливающиеся огоньки панели управления шаттла. И Инквизитор — высокий, худой, с горящими во тьме жёлтыми глазами — приветствующий его в новой реальности.

Эзра моргнул, возвращаясь в эту самую реальность. Интересно, сколько он пробыл в себе? Судя по внимательным лицам собеседников, не очень долго.

Каллус и Инквизитор выжидающе смотрели на него, и Эзра не понимал, чего они от него хотели. Кажется, они задали какой-то вопрос? А хотел ли он на него отвечать?

— Тебе удалось вспомнить что-то ещё, Дэв? — терпеливо поинтересовался Инквизитор.

Эзра мрачно подумал о том, что единственное, что он смог вспомнить — так это вопрос, который пау’ан ему задал несколько минут назад.

— Я помню всё, — негромко заметил он. Помолчал и неохотно добавил: — До определённого момента.

Каллус и Инквизитор продолжали безмолвно смотреть на него, ожидая продолжения, и Эзра решил в этот раз не испытывать их терпение на прочность.

— Моё последнее воспоминание — это момент, когда я открываю дверь тюремной камеры.

* * *

Прекрасно, просто замечательно. Разговор с мальчиком должен был прояснить ситуацию, но вместо этого вопросы росли просто в геометрической прогрессии.

Похоже, что лёд, по которому теперь ходил Александр, был ещё тоньше, чем он думал. Будто бы ему было мало собственных проблем, теперь ещё и эти форс-юзеры…

Инквизитор пару секунд молча смотрел на мальчика, а затем выпрямился:

— Собирайся, Дэв, мы уходим, — резко бросил он, отворачиваясь от Моргана. — Агент Каллус, на пару слов.

Жёлтые глаза указали в сторону стола, и Александр понял, что последующая их беседа не была предназначена для ушей Моргана. Он тут же отошёл от дивана, продолжая наблюдать за пытающимся встать Дэвом. Судя по тому, с каким трудом парень переставлял ноги, на своих двоих он никуда не пойдёт. Интересно, что в таком случае сделает Инквизитор? Но тут пау’ан направился в сторону Александра, и он отвернулся от Дэва, чтобы мальчик не смог прочитать их диалог по губам.

Инквизитор между тем тоже подошёл к столу и опёрся о него руками, мрачно глядя на тёмное дерево. Александр его отлично понимал. Ситуация выходила не просто сложная, а смертельно опасная, и он больше не знал, что ему и думать о своём новом назначении.

Инквизитор перевёл тяжёлый взгляд на датапад, в котором хранился результат анализа Дэва, притянул его к себе и включил, загружая на экран данные.

— Агент Каллус, — очень тихо заметил он. — Как вы считаете, Моргана могли «заставить» забыть о событиях последних дней?

— Сложный вопрос, Инквизитор, — в тон ему ответил Александр. — Ему могли ввести соответствующие препараты, но при таком количестве инородных соединений в крови мальчика мы их никогда не выявим. Однако его ретроградная амнезия может быть обычной защитной реакцией организма на слишком болезненный опыт в тюрьме.

— Думаете, враги здесь ни при чём?

— Я этого не знаю. Но психоактивные подавляющие воспоминания вещества — вещь непредсказуемая. Никто не может предугадать, что именно будет забыто. У Дэва же воспоминания вырезаны крайне аккуратно, словно небольшой кусок из записей голонета. Слишком ювелирная работа для простых инъекций. Возможно, на него воздействовали Силой? — мягко предположил Каллус, внимательно глядя на пау’ана. Инквизитор ответил ему мрачным взглядом:

— Всё может быть, агент Каллус, — слегка зловеще ответил он. Помолчал и добавил:

— Расскажите поподробнее про яд.

Яд. Это было самое сложное.

— Это свежая разработка Империи, она ещё не тестировалась в полевых условиях…

— С этого момента тестировалась, — зло прервал его Инквизитор, поднимая на Александра взгляд. — Полевые испытания прошли почти успешно.

Он нервно сглотнул, но продолжил:

— Главная задача — симулировать симптомы других болезней, чтобы жертве не ввели правильный антидот. Распознаётся он лишь по совокупности некоторых завышенных показателей, характерных именно для этого яда.

— И вам он знаком? Вы работали над ним, агент Каллус? — вкрадчиво произнёс пау’ан, и тут Александр начал понимать истинную причину злости Инквизитора.

— Я знаю о нём… неофициально, — ровным голосом произнёс он. — Все данные засекречены, Инквизитор. Я совершенно случайно получил к ним доступ, и то всего лишь один раз.

— Случайно? — эхом повторил пау’ан, и Александр понял, что ему даётся едва ли не последняя возможность оправдаться.

— У одного сотрудника отдела развязался язык после бурного застолья, и он начал хвастаться текущим прогрессом. Я подверг его информацию сомнению, и тогда он швырнул в меня датапад с соответствующими файлами.

Инквизитор продолжал смотреть на него в упор, явно не веря сказанным словам, и Александр его хорошо понимал. Он сам в жизни бы не поверил подобной истории, если бы она не приключилась с ним самим. Империя всегда трепетно оберегала свои секреты, прописывая протоколы безопасности, вводя чудовищные наказания за разглашение и регулярно поверяя своих подданных на лояльность. Однако неудачные эксперименты с алкоголем смели всё — и психологические преграды, и страх, и банальное чувство осторожности. Сам Александр, хоть и держал тогда рот на замке, но «поплыл», как и все остальные — иначе он никак не мог объяснить тот факт, что хвастливо брошенный датапад достиг своей цели.

— Какая… интересная у вас светская жизнь, агент Каллус, — вкрадчиво заметил Инквизитор, и Александр вздохнул, поняв по голосу, что гнев пау’ана ушёл. Видимо, форс-юзер тщетно пытался уловить в этой своей Силе отголоски лжи, вот только старался он зря — ему говорили правду. Наверное, аналогичным образом Инквизитор не почуял фальши и в речи Моргана, рассказывающего о своём видении…

А где Морган?

Александр обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть мальчика, стоящего около входной двери его комнаты. Секунду спустя Морган поднял руку, и дверь среагировала на движение, с тихим шипением открывшись.

Александр перевёл взгляд на Инквизитора и чуть было не пожалел об этом. Пау’ан буравил спину Моргана таким взглядом, что было странно, что он ещё не прожёг в парне дыру. Не желая ловить на себе этот тяжёлый взгляд, Александр вновь посмотрел на Дэва.

Под молчаливыми взорами взрослых Морган, сильно хромая, переступил порог, и дверь за ним снова закрылась.

* * *

Боль разрывала его изнутри, но Эзра старался её игнорировать. Похоже, зря он решился на этот отчаянный шаг, так как тело предательски тормозило его, буквально цепляясь за пол, не давая возможности сбежать. Но и возвращаться к преследователям теперь достаточно глупо. Эзра захромал по длинному светлому коридору в сторону единственного выхода, где приветливо горела панель управления лифтом.

Сзади с шипением открылась дверь, и Эзра стиснул зубы, поняв, что сейчас получит за свою дерзкую выходку. Он продолжил ковылять в сторону лифта, морально готовясь к тому моменту, когда его ударят или грубо притянут к себе, чтобы…

Сильные руки на плечах появились настолько неожиданно, что Эзра чуть не подскочил на месте.

— Медаль за храбрость, Дэв, — практически промурлыкал Инквизитор ему в правое ухо. Затем переместился к левому и добавил:

— Останемся вдвоём — вручу.

— Мне не нужны награды от Империи, — холодно заметил Эзра, вновь удивившись собственной выдержке и спокойному тону. Он не пытался сбросить с себя руки Инквизитора, которые уверенно продолжали стискивать его плечи, и только сейчас внезапно осознал, что больно ему они не делали.

— Никто не отказывается от даров Империи, Дэв, — мягко заметил Инквизитор, уверенно разворачивая его к себе. Эзра запрокинул голову, чтобы встретиться с ним взглядом:

— Никто и никогда.

— Значит, я создам новую тенденцию, — невозмутимо заметил Эзра.

Инквизитор помолчал, со сдержанным любопытством разглядывая его:

— Мне кажется, ты уже создал… столько новых тенденций, что пора бы уже и остановиться, — вкрадчиво произнёс пау’ан, и хотя в его голосе Эзра не услышал ни злости, ни угрозы, предательский холодок всё равно побежал вниз по позвоночнику. — Как ты, наверное, уже заметил, в Империи не оценили твоих поступков.

— Просто Империя ещё не готова к переменам, — храбро возразил Эзра. — Хотя давно уже пора, — с удовольствием добавил он.

— А ты, Дэв, к переменам готов? — вкрадчивым голосом спросил Инквизитор, в упор глядя на него.

В ответ Эзра мрачно уставился на пау’на, отлично понимая такой толстый намёк.

Не стоит настраивать против себя других сторонников Империи.

Я не человек Империи.

Ты скоро им станешь.

— Ты не ответил на мой вопрос, Дэв, — с лёгким нажимом в голосе произнёс Инквизитор, и Эзра, внезапно почувствовав страх, быстро произнёс:

— Не ко всем, — отчеканил он, в упор глядя на пау’ана. Ощущение паники уже уходило, и он возненавидел сам себя за то, что так легко поддался этому давлению. Ничего, его застали врасплох, но больше этого не повторится.

Инквизитор безмолвно продолжал его разглядывать, и в этот момент дверь в конце коридора с шипением открылась. Эзра повернул голову и увидел агента Каллуса, с облегчением отметив, что ему не придётся продолжать этот неприятный разговор с пау’аном.

— Мы обсудим это позже, Дэв, — раздался совсем рядом холодный шёпот Инквизитор, и пау’ан наконец-то отодвинулся от него. Но от этих зловещих слов Эзре всё равно снова стало не по себе.

Перестань бояться и соберись наконец! Ты падаван, а не жалкий испуганный мальчишка, так и веди себя достойно! Пау’ан тебе ещё ничего не сделал, а ты уже…

Вот именно. Инквизитор ещё ничего ему не сделал. И Эзра до сих пор не знал, как к этому относился. Пау’ан вёл себя… странно, и, на его взгляд, совершенно непредсказуемо, то и дело совершая нехарактерные для себя поступки, и чем больше он об этом думал, тем меньше ему всё это нравилось. Что вообще всё это значило?

— Я поговорил с капитаном, — отвлёк его от мрачных мыслей спокойный голос агента Каллуса, — и сообщил ему, что мы скоро подойдём. Так что этот вопрос…

В коридоре резко погас свет, оборвав агента, и наступила кромешная тьма. Эзра замер на месте, чувствуя себе крайне неуютно. Единственное, что он теперь видел, это светящиеся где-то сверху глаза Инквизитора, и это зрелище как-то его не ободрило.

Зато Каллус не разочаровал. Сразу же после выключения света где-то недалеко раздался глухой звук, а за ним — такое витиеватое ласатское ругательство, которое даже Зеб использовал крайне редко. И несмотря на свою усталость, боль и страх, Эзра почувствовал, что губы предательски растягиваются в улыбке.

— Видели бы вы это счастливое лицо, агент Каллус, — холодно проговорил где-то сбоку Инквизитор. — Ради этого момента стоило доживать до сегодняшнего дня, правда, Дэв?

Эзра встрепенулся, словно хулиган, застуканный на месте преступления. Неужели…?

Он вопросительно посмотрел в светящиеся жёлтые глаза и сразу всё понял.

— Да, Дэв, — вкрадчиво произнёс Инквизитор. — Я прекрасно тебя вижу.

В горле пересохло. Темнота дарила Эзре обманчивое чувство безопасности, иллюзию, что его никто не видел, и осознание того факта, что от Инквизитора ему было не укрыться даже здесь, сильно испортило настроение.

Между тем в коридоре вспыхнул тонкий луч света, и мгновение спустя Эзра увидел во мгле полуосвещённый силуэт агента Каллуса, держащего в руке небольшой фонарь.

— Надеюсь, они скоро закончат, — мрачно констатировал он, подходя поближе. — Не хотелось бы работать в темноте.

Свет выловил на стене слева от лифта какую-то дверь, и пару мгновений спустя Каллус, подойдя к ней и нажав на несколько кнопок, смог её открыть.

— Прошу, Дэв, — негромко произнёс Инквизитор, слегка толкая мальчика в спину. — От поездки на лифте нам теперь придётся отказаться, но ведь ты несильно от этого расстроишься?

Поняв, что выхода не было, мальчик неуверенно зашагал в сторону терпеливо стоящего возле выхода Каллуса. Эзра видел в проёме слегка подсвеченные ступеньки лестницы, и хотя они были не особо крутыми, он понимал, что ему потребуется немало сил, чтобы взобраться по ним. Хотя, возможно…?

— Нам наверх, мой мальчик, — с предвкушением ответил Инквизитор, когда Эзра осторожно переступил порог. Он стиснул зубы. И агент, и пау’ан явно намеревались наблюдать за его восхождением, и Эзра не знал, как ему избежать очередного унижения. Он осторожно положил руку на перила и с тоской посмотрел наверх, отчётливо понимая, что взобраться туда без посторонней помощи не сможет.

— А почему здесь не горит свет? — как можно спокойнее произнёс он, мысленно проклиная такое неудачное стечение обстоятельств.

На плечо вновь легла сильная рука, но в этот раз Эзра был даже немного рад такой опоре.

— Может, потому что по какой-то неизвестной нам с тобой причине выведен из строя главный локальный компьютер? — вкрадчиво прошептал ему на ухо Инквизитор. Эзра моргнул, вспомнив об этом происшествии, и почувствовал, что вновь начинает глупо улыбаться.

Хотя, скорее всего, у него просто начиналась истерика.

— Какая ирония судьбы, — раздался у него за спиной едкий голос Каллуса, — а ведь если бы лифт работал в стандартном режиме, это здорово бы упростило тебе жизнь, не правда ли, Дэв?

Эзра прикусил губу и ничего не ответил. Он поднял ногу, чтобы поставить её на первую ступеньку, но вместо этого чуть не упал, так как вторая нога не выдержала вес его тела и начала подгибаться. Эзра схватился за перила, чтобы не упасть, и с трудом удержал равновесие. Отлично, просто зашибись. Он замер, ожидая услышать очередной язвительный комментарий сзади, но имперские прихвостни хранили молчание.

— Думаю, дальше я справлюсь сам, агент Каллус, — нарушил тишину Инквизитор, — вам нужно подготовиться к первому рабочему дню, а времени осталось в обрез.

— Конечно. До встречи, Инквизитор, — невозмутимо произнёс Каллус. — Увидимся, Дэв, — негромко добавил он, и Эзра стиснул зубы.

Глаза мои тебя б не видели.

Указательный палец недвусмысленно постучал по плечу. Несложно было догадаться, чего хотел пау’ан.

— До свидания, агент Каллус, — практически процедил сквозь зубы Эзра. Дверь с тихим шипением закрылась.

Эзра остался в полной темноте один на один с Инквизитором.

* * *

Инквизитор холодно смотрел на подростка и обдумывал ситуацию. После того, как мальчик чуть было не упал, пытаясь подняться на одну ступеньку, стало понятно, что сам Дэв никогда не преодолеет два длинных пролёта — или преодолеет, но на это уйдут часы времени. После всего произошедшего вообще чудо, что мальчик мог ходить; сейчас же от него требовались и впрямь титанические усилия, чтобы взобраться наверх.

Но Дэв не жаловался. И не хныкал. И не бросал на пау’ана вопросительно-умоляющие взгляды. Морган явно был нацелен на самостоятельный подъём, и Инквизитор почти что слышал, как скрипели стискиваемые от усилий зубы.

Впечатляющая выдержка даже для падавана. Было ли это гордостью, или отголоском джедайского обучения, призывающего превозмогать, или же просто нежеланием доставлять Инквизитору удовольствие? Он не знал. Но ему определённо нравилось такое поведение. Меньше всего на свете ему хотелось заполучить в ученики одного из вечно хныкающих и скулящих детей, и стойкость Дэва его приятно удивляла.

Морган с трудом поднялся на ещё одну ступеньку.

Превосходное шоу, ничего не скажешь. Так и хотелось пренебречь остальными обязанностями, принести сюда стул и остаться смотреть. Но он не мог: время было на исходе, сам Дэв, перенёсший допрос, транспортировку, побег, поимку, лишение Силы и отравление, в любой момент мог потерять сознание. Нет, он не мог рисковать крайне хрупким здоровьем своего ученика ради нескольких минут развлечения.

Но это не значило, что Инквизитор собирался лишать себя всего веселья.

Он осторожно положил руку на плечо мальчика, и тот непроизвольно вздрогнул от этого прикосновения. Инквизитору было не дано узнать страха темноты, и он давно привык считать мглу своей союзницей, позволяющей пау’ану растворяться в ней, словно призраку. Но он хорошо знал, что значит быть слепым, так как в своё время сам испытал далеко не лучшие моменты своей жизни с чёрной повязкой на глазах. Чувствуя, как ползёт наверх уголок его рта, Инквизитор аккуратно приложил длинный тонкий палец к губам мальчика, отметив, как тот удивлённо моргнул от такого поворота событий. Парень явно понимал, чего от него хотели, но не знал, почему это вдруг пау’ану потребовалось от него хранить молчание.

Самое время внести некоторую ясность.

Отработанным уверенным движением Инквизитор резко подхватил Дэва на руки, проследив за тем, чтобы тот не ударился головой о перила. Морган издал забавный, сдавленный звук: что-то среднее между писком и визгом, словно пойманный лотальский котёнок. В голове мелькнула мысль забросить мальчика на плечо, но Инквизитор отмёл этот вариант, так как в таком случае он не мог наблюдать за выражением лица своего пленника. А оно было бесценно.

Он уверенным шагом устремился вверх, одновременно почувствовав, что мальчик начал вырываться. Глупый ход, учитывая ситуацию и неравную расстановку сил. Но вот теперь Дэв его действительно боялся: он дрожал и рвался на свободу, несмотря на всю тщетность своих попыток. Измученный, слабый, временно ослеплённый, он чувствовал себя загнанным в ловушку зверем, и Инквизитор был мысленно согласен с таким определением. Он почти не смотрел на дорогу, глядя лишь на лицо своего пленника, но мальчик, лишь раз случайно встретившись с ним взглядом, тут же пугливо отвёл глаза. Он наконец-то перестал биться, осознав всю бесполезность этого занятия, и теперь просто лежал у Инквизитора на руках, смежив веки и ожидая неотвратимого.

Какое наслаждение — наконец-то получить над этим ребёнком безграничную власть, пусть даже и на такой короткий промежуток времени. Инквизитор знал, что Дэв ещё не смирился, что он продолжит бой сразу же, как только немного придёт в себя, но сейчас пау’ан упивался триумфом, сжимая в руках своего пленника.

Маленький, пульсирующий комок нервов.

С помощью предусмотрительно вытащенной карты Инквизитор открыл дверь, ведущую в коридор, и Дэв непроизвольно вздрогнул, услышав её шипение. Это навело его на мысль, и он склонился над мальчиком, крайне довольный тем фактом, что свет всё ещё не горел:

— А где же наш гордый повстанческий дух, Дэв? — вкрадчиво произнёс он и, добавив в голос немного фальшивого сочувствия, продолжил. — Сломали в имперской тюрьме?

Издевательские слова подействовали на Моргана словно разряд тока. Мальчик дёрнулся, как от удара, тут же открывая глаза и встречаясь с Инквизитором взглядом. Пау’ан не без удовольствия заметил в синих глазах нескрываемую злость.

Очень хорошо. Отпусти свой гнев.

Удовлетворённый реакцией мальчика, Инквизитор стремительно дошёл до конца коридора, оканчивающегося закрытой дверью, и осторожно поставил Дэва на ноги. Дождавшись, когда тот нащупает под собой пол и встанет сам, он отпустил его и приложил карточку к считывающему устройству. Красный сигнал сменился на зелёный, но дверь не открылась, ожидая срабатывания датчика движения.

— После тебя, Дэв, — мягко заметил Инквизитор, смотря на синюю макушку. Морган не пошевелился. Он продолжал стоять на месте, не пытаясь открыть дверь, и пау’ан продолжал с интересом наблюдать за ним, не произнося ни слова.

Дэв боялся открыть эту дверь, являющуюся конечным пунктом их путешествия, и это было неудивительно в свете его истории. Но он не собирался помогать своему подопечному. Это был довольно символичный момент, и Инквизитор хотел, чтобы мальчик сам сделал первый шаг в свою новую жизнь.

Открой эту дверь, Дэв. Открой и прими своё будущее.