Вкус Сахары. 1. Запечатанный город (джен)

Погружённый в свои мысли, Орхан-бей ехал рядом со своим помощником. Омар терпеливо молчал, понимая, что военачальнику есть о чём подумать.

Над Сахарой простерлось небо — синее и прозрачное, как сапфир, и бездонное, словно морская глубь. Изредка вскрикивали ночные птицы, один раз вдалеке мелькнула и скрылась вышедшая на охоту лисица. Большая пустынная кобра предпочла зарыться в песок — от греха подальше.

Путники плотнее заворачивались в одежду, слегка дрожа от холода, и крепче сжимали узду, стараясь не клевать носом и не свалиться со своего животного.

Орхан целиком ушёл в себя. Это были даже не мысли, а ощущения. На это у него вся ночь. Кожей спины он чувствовал оборотней — в десятке метров позади себя. Они выглядят как обычные люди. Разговаривают, смеются, спят, выполняют свою работу… Но, на самом-то деле, люди ли они? Чего в них больше — волчьего или людского? Подвержены ли они человеческим эмоциям или живут одними звериными инстинктами? Знает ли Мэллори, кто её друзья? Что, если и она сама тоже из таких? Знают ли Регенты?

Он поступил так, как поступил бы, вероятно, всякий на его месте: принялся вспоминать всё, что когда-либо слышал о волках, — сильных, ловких, умных, гордых, свободолюбивых. И кровожадных при этом. Во всех почти культурах о них слагали легенды и мифы, их обожествляли и опасались. Волки всегда вызывали страх и уважение и считались, с одной стороны, мудрыми и верными спутниками, могучими воинами, а с другой — хищными демонами и страшным бедствием, хитрыми и хладнокровными охотниками.

Однажды в старинной книге Орхан прочёл о том, как около 580 тысяч лет тому назад появились обычные серые волки, и за все прошедшие с тех пор тысячелетия эти животные почти не изменились. Волки наблюдали за деятельностью людей издали и нередко получали от них пищу и потому могли относиться к двуногим более дружелюбно. Они нужны были людям как защитники и помощники во время охоты, и люди одомашнили волка. По сути, собака — это и есть прирученный волк, и с этим волком человек живёт бок о бок уже невесть сколько лет, любит, заботится, видит в нём лучшего друга. Но чтобы волчья и человечья сущность объединились в одном создании… Чьё это порождение — Всевышнего или Иблиса Джинн. Коранический персонаж, отождествляется с Сатаной, Азазилом, Дьяволом и Шайтаном?

Орхан ощущал, как неведомая и непонятная сила, не спрашивая позволения, вторглась в его жизнь, и ничего с этой силой поделать нельзя, она просто есть, и он вынужден с этим смириться, попытаться принять текущее положение дел.

— О Аллах, защити нас! — прошептал он, ловя себя на недобром предчувствии.

Бесплодные просторы пустыни окрасились в нежно-розовый цвет, когда из-за горизонта выплыл огромный красновато-золотой солнечный диск, вернувшийся со свежими силами испепелять и обезвоживать всё, в чём ещё теплилась жизнь. Восемнадцать человек мысленно готовились к изнуряющей, обессиливающей жаре нового дня.

Орхан понимал, что всадники в седлах уже восемь часов, но пока воздух прохладен, а солнце ещё низко в небе, надо продолжать путь. Это решение было принято большинством. Люди, порядком вымотанные, согласились с тем, что лучше ехать до полудня, а потом сделать привал на пару часов.

За ночь отряд покрыл большое расстояние, благодаря быстрому бегу верблюдов. Впереди лежал оазис с горячими источниками, как было доподлинно известно стражам пустыни, никем не занятый за удалённостью от обжитых мест и наезженных путей. Но до него ещё долгий путь, несколько часов торопливой езды — и, возможно, к вечеру они туда доберутся.

После ночного перекидывания в волчью ипостась Белла чувствовала себя прекрасно. Прошла усталость, поднялось настроение, и ситуация уже не казалась такой неправильной и удручающе безысходной. Похоже, она начала привыкать к новой стране и новому коллективу. К тому же, смысла с сожалением оглядываться назад всё равно не было.

Был один момент, который тревожил её: кто-то прознал об их с братом тайне. Кто-то видел их ночью. Она не стала беспокоить Алекса, просто ветер донёс чей-то запах. Кожа того человека пахла потом, раскалённым песком и чем-то сладким, похожим на ладан. Чей это запах? Она намеревалась ночью обнюхать всех и найти того, кому не спалось накануне. И уж тогда понять, что с этим делать дальше.

Во время привала к Алексу, Белле и Лори подошёл Орхан-бей спросить, всё ли у них в порядке. И тогда ей стало ясно: он знает. Не понять этого было невозможно. Его внимательный испытующий взгляд в мгновение ока обшарил лицо Алекса. Брат вёл себя спокойно и, похоже, ничуть не смутился.

Потом пришёл черед Беллы. Она сумела выдержать пронзительный, полный опасения, недоверия и настороженности взгляд Орхан-бея. Нет, он не подозревает. Он знает. Потому и смотрит, а не спрашивает. Язык солжёт, а глаза — нет. Только мало у кого хватает смелости ответить взглядом на взгляд. А прямой взгляд в душу заглядывает. И не словами — глазами вёлся странный, рваными фразами, разговор, но смысл его был понятен им обоим.

"— Можно ли верить тебе?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты всё прекрасно поняла.

— Может, я…

— Нет.

— Не одобряешь?

— Увидим".

Белла отвела глаза и едва заметно кивнула своим мыслям. Так фальшиво звучат никому не нужные слова, и так правдиво отвечает душа, если она не совсем пропащая. Но вдруг всё это только чудится? Нет, надо удостовериться. Раскрыться раньше времени — только всё испортить. А то, не ровен час, услышишь от людишек: «Место, псина!». Ещё не хватало — провалить задание и, вместо грозной силы, стать презренными забитыми тварями на цепи.

Кстати, Лори ошиблась, решив, что Белле вовсе не интересен этот человек как мужчина. Волчица давно заприметила красивого сильного самца. Только не в обычаях самок сражаться за избранника. Всё происходит как раз наоборот. Но награда за храбрость велика — победивший соперников получает подругу на всю жизнь, пока смерть не разлучит их. Что для людей красивые пустые слова, то для волков и оборотней данность.

Во время привала случилась беда — одного из охранников укусила змея. Когда дневную тишину разорвал вскрик боли и ужаса, прибежавшие спутники увидели леденящую кровь картину: лежащего на песке человека и рядом расправившую капюшон гадину. Кто-то закричал: «Наджа хадже! Наджа хадже!». Этот крик подхватили и разнесли ещё несколько человек. Змею убили пистолетным выстрелом, пострадавшим занялся «полковой» врач Амон-бей. Поскольку ставить лагерь на короткой передышке не решились, то Аделя, подвергшегося нападению ужасной твари, Амон-бей лечил прямо на глазах у всех, но зато и все видели, что происходит с беднягой. Место укуса — правой руки выше локтя — четко обозначенное ранками от клыков, отекло, посинело, потом начало чернеть. Мужчина со стонами метался из стороны в сторону, потом начались судороги и удушье. И… всё, через полчаса наступил конец и снова на просторы Сахары легла извечная тишина. Маленькая трагедия никак не отразилась на бездушной пустыне.

— Я… старался как мог, Орхан-бей, — устало проговорил врач. — От укуса египетской кобры у меня нет с собой противоядия. Его вообще нет, и будет ли когда-нибудь…

Орхан-бей благодарно кивнул. Говорить никому не хотелось. Хотя укусы змей не такая уж новость, общее настроение было крайне тягостным. Первая смерть. Да ещё такая ужасная. Тем более ужасная, что сделать ничего нельзя, нет здесь никакой возможности оказать действенную медицинскую помощь. В путь двинулись сразу, едва похоронив несчастного. Вот так напоминает природа, что при кажущемся её спокойствии и уединении терять бдительность нельзя.

И снова долгий, многочасовой переход в гнетущем молчании. Пожалуй, думала Белла, спина верблюда сейчас — самое безопасное место. Прошлой ночью им всем здорово повезло не встретиться с другими обитателями местной экосистемы.

Орхан и думать забыл о ночной встрече с оборотнями, так потрясла его гибель соратника. Он помнил, как лет десять назад Адель вступил в ряды Каирской сотни — молодой, весёлый, полный энтузиазма и мечтаний о безоблачном будущем. Он таким и остался. И в жизни, и в памяти сослуживцев, родных и друзей. Вот так. А волки… Ну, что ж, волки сейчас на фоне случившегося выглядели чем-то гораздо более безобидным, чем кобра.

К закату они добрались-таки до оазиса. Клочок живой природы оказался не так уж и мал — около пятидесяти квадратных метров. Место было и в самом деле живым: тут пели птицы, росли финиковые пальмы, тамариск и ещё какие-то деревья, даже цветы цвели. Но самое главное богатство — вода. Её тут было много. И радость оттого, что нашёлся кусочек рая, победила мрачные размышления людей о тщете всего сущего. Нет, всё-таки почти всё поправимо, пока ты жив!

Белла издалека различала красивое мужественное лицо Орхан-бея, освещенное последними солнечными лучами, его прямую гордую осанку, развеваемые ветерком полы его черного халата, подхваченного широким кушаком, и всё порывалась подойти, сказать что-нибудь утешительное. И останавливалась, сделав шаг в его сторону. Предводитель отряда делал распоряжения по организации лагеря, расставлял часовых, отвечал на вопросы спутников и помогал им чем возможно. Он казался не надменным или угрюмым, а скорее уставшим, подавленным и сосредоточенным, но она всё равно не решалась заговорить с ним, потому что каждый раз казалось, что ещё не время. И, в конце концов, пошла по самому лёгкому пути, занявшись вместе с Лори подготовкой к ночёвке.

Свою палатку девушки установили шагах в ста от мужчин, в другом конце оазиса, на проплешине, с трёх сторон укрытой от посторонних глаз густой растительностью, а четвёртой стороной выходящей в пустыню. Там же, тихо журча, бил небольшой ключ, а рядом, в естественном углублении горячий источник образовал что-то вроде бочки с водой.

В палатке они установили излучатель Марка Мейсона, который им дала сама миссис Фредерик, «чтобы разные твари в неё не забрались». Прибор работал на солнечных батареях и во включенном состоянии немного вибрировал, а, как известно, змеи глухие существа, но вибрацию хорошо чувствуют. Впрочем, создатель артефакта утверждал, что насекомых излучатель тоже отпугивает, но воздействуя уже по-другому.

Совсем стемнело и выплыла луна, когда девушки решили наконец вымыться, зорко следя за тем, чтобы никто из мужчин не приближался. К чему лишние неприятности! Исключение составил Алекс — из-за кустов он поинтересовался, всё ли у них в порядке, и тоже ушёл смывать с себя пыль и пот.

С улыбкой он наблюдал необычайное зрелище: как суровые стражи «Сотни» и мудрецы из Хранилища, по-детски непосредственно смеясь и шутя, сбрасывают с себя халаты, тюрбаны, рубахи и шаровары и со счастливыми лицами бегут к тёплой воде мыться и бриться.

А костровые, уже закончившие приводить себя в чистый опрятный вид, суетились, готовя на всех еду и чай.

Орхан настрого запретил всем своим спутникам беспокоить дам, даже чтобы услужить, — им тоже нужен отдых с дороги, ведь через несколько часов снова в путь — в последний бросок до Запечатанного города. После ужина он отозвал Омара в сторону:

— Проведаем наших людей. Поезжай назад посмотреть, всё ли как надо. Я поеду вперёд. Возможно, мародёров уже поймали и обезвредили, тогда мы сможем безопасно войти в Город… Если безопасность вообще имеет к нему отношение.

— Привести подмогу? Вдруг эти воры ещё не обнаружены?

— Да. Приведи замену Аделю и ещё, скажем, десятерых. Больше, думаю, не понадобится.

Они разъехались в противоположные стороны. Орхан решил обогнуть оазис, а не ехать напрямую, и заодно ещё раз убедиться, что везде всё спокойно. Поворачивая своего верблюда влево, он услышал голоса и понял, что приблизился к женской половине, причём в самое неурочное время: загородив проход между кустами двумя связанными кончиками попонами, девушки собирались мыться.

Вообще-то он увидел только Беллу, Мэллори скрылась где-то за ветками, и только её ворчание, граничащее с бранью, раздавалось совсем близко.

— …и эта змея в профиль — вылитая миссис Фредерик! Такая же добренькая. Вот угораздило же нас, а?.. По-моему, Египет безумно хорош из окна отеля «Ройал Альбатрос» в Шарм-эль-Шейхе, особенно когда под рукой «Маргарита», но он жесть какой отстой тут, где в любую секунду тебя может сожрать мимо проползающая змея или загрызть бешеный тарантул! И вообще, какая-то эта сказка страшноватая при близком рассмотрении. Атаман у нас есть, остальные сорок разбойников плетутся сзади. А Али-бабы с пещерой, полной сокровищ, и близко нет! Поживиться-то нечем!

Последовала пауза в пару секунд, очевидно, девушке понадобилось перевести дыхание. Орхан усмехнулся, отлично понимая, что такие путешествия нравятся отнюдь не всем, а тем более таким изнеженным созданиям.

— А вдруг за нами кто-нибудь подсматривает? — внезапно настигло Мэллори параноидальное подозрение.

— Бога ради, Лори! Что у нас есть такого, чего они не видели у других женщин?

Белла стояла лицом к луне, распустив волосы. Должно быть, с земли её вообще не должно было быть видно, но, возвышаясь на верблюде, Орхан видел её до талии. И когда она подняла руки, собрала волосы в узел и сняла рубашку, он с удивлением понял, что сейчас на ней совсем нет одежды.

В свои тридцать полных лет Орхан-бей вовсе не был наивным и простодушным. Трудно им быть, если ты вырос в исламских районах Каира, где религиозный фанатизм соседствует с тайной распущенностью. Где с минаретов муэдзины пять раз в день призывают верующих к молитве, а внизу полно низкопробных питейных заведений, где столь же низкопробные красотки обещают свою неземную любовь всякому желающему, у кого найдётся для этого достаточно денег. Но он, как и все другие, был воспитан с именем Бога на устах и чтил законы ислама. А ислам предписывает мужчинам быть сдержанными, не разглядывать женские прелести, не быть с женщиной игривым и «дружески расположенным», не допускать никакого физического контакта, а вести общение в прямой и строгой манере. О самых главных отношениях между людьми сказано во многих хадисах Посланника Аллаха. Красота и любовь женщины — для её мужа. А его любовь — для жены (или жён, или наложниц). Для каждого истинного мусульманина или мусульманки любое внимание со стороны представителя противоположного пола, не являющегося собственным супругом, — вольные беседы, комплименты, флирт, всякого рода прикосновения (в том числе рукопожатий и похлопываний по плечу) и прочее, имеющее интимную окраску, — оскорбительно, унизительно и весьма порицаемо. Таковы законы для всех.

Орхан не мог понять, почему не сразу отвел глаза от плавных очертаний женского тела. Потребовалось несколько секунд, чтобы стронуть верблюда и двинуться дальше. Он почувствовал острое недовольство собой, потому что с прошлой ночи, вопреки здравому смыслу и собственной воле, из-за её секрета стал выделять Беллу среди её окружения, и ею, потому что она начала вызывать в нём чувства… которые никак не вписывались в его образ жизни. Возможно, в словах старших о том, что женщины — это шайтаны, пришедшие в этот мир, чтобы соблазнять и склонять мужчин к совершению грехов, всё-таки что-то есть.

Верблюд сделал всего несколько шагов, когда его всадник натянул поводья и резко обернулся, осознав, что увидел не только тело молодой женщины.

Белла всё ещё стояла спиной к нему и лицом к луне, словно греясь в лунном сиянии. На этот раз сотник сразу опустил взгляд на её талию. Там в темноте светилась изумрудно-зелёная ветка плюща, свернутая в венок, а внутри — два серебряных меча крест-накрест остриями вниз. Прорисовка была настолько тонкой, что видны были бледно-зелёные края листьев, гарды и навершия мечей.

— Знак Осириса! — выдохнул он, проводив глазами её силуэт, скрывшийся в листве.

Внутри Орхана будто что-то оборвалось, стало пусто и странно. То, что поначалу показалось уловками джиннов, сейчас явилось ему… чем? Старые боги дали о себе знать. Но разве ислам не исповедует веру в единого Бога и отречение от многобожия? Хотя он сам — потомок тех, кто в них верил. Где истина? Кто эта женщина для него — проклятие или испытание веры? Происки сатаны или появление воли Всевышнего? Посланница и воин Осириса… И они идут в Запечатанный город, сокрытый теми, кто поклонялся древним божествам… Не найдя в своей душе ответов, он вознёс ночную четырёхкратную молитву, прося о наставлении. Намаз — ежедневный молитвенный цикл, состоит из пяти обязательных молитв (фард)

Прошло полтора часа, но передовой отряд так и не встретился. Зато вестей, оставленных по пути, от него было много: истоптанное, изрытое копытами верблюдов и лошадей пространство размером с большую городскую площадь, пять трупов белокожих мужчин разного возраста… Орхан не поленился спешиться и осмотреть мертвецов. Один из этих людей часто встречался ему в порту Эль-Гизы — то ещё отродье. Троих зарубили, очевидно, на полном скаку, их кровь темнела под телами. Четвёртого убили выстрелом в голову, он лежал, уткнувшись лицом в выбеленный лунным светом песок. С трудом представлялось, что это могли сделать их же подельники. Убивать друг друга, не добравшись до сокровищ Запечатанного города, бессмысленно.

Орхан внимательно осмотрелся. Похоже, тут разыгралось нешутейное сражение. Всюду валялись гильзы винтовочных патронов и пистолетных пуль и кое-какое оружие, выпавшее из рук или брошенное за ненадобностью. Остальные, судя по всему, сумели уйти от воинов «Сотни», но это ненадолго. Он знал, как преследуют таких грабителей стражи реликвий — безжалостно и неотвратимо, загоняя до смерти или дожидаясь, пока жертвы сами не совершат фатальную ошибку.

Орхан уже выпрямился над четвёртым телом, чтобы перейти к пятому, лежавшему метрах в пяти рядом со своей застреленной лошадью, когда услышал тихий щелчок возводимого курка. Он бросился на землю как раз вовремя — пуля зарылась в песок, подняв фонтанчик, совсем близко.

Видимо, она была последней в барабане. Курок несколько раз бесполезно чиркнул. А потом силы оставили стрелка, и его голова опустилась на труп лошади. Тогда сотник подошёл и, удивленно вскинув брови, осмотрел его. Человек был мёртв, но это как раз было нормально. Странно только, как при таких ранениях он вообще оставался жив до этой минуты.

Судя по окружающему безмолвию, здесь давно никого не было. А значит, он не смог бы нагнать своих людей. С другой стороны, это означает, что дорога вперёд безопасна, возможно, до самого конца, потому что его соратники не позволят расхитителям даже приблизиться к Городу, не говоря уже о том, чтобы войти в него.

Орхан-бей взобрался в седло, отправился обратно в лагерь, и через полтора часа вдалеке показался оазис, а чуткий слух уловил нежданные звуки: звон стали, крики боли, страха и ярости, злобное угрожающее рычание. Он погнал верблюда туда, откуда раздавался шум сражения. Картина открылась страшная.

Со стороны пустыни «женская половина» уже не была прикрыта занавесями. На небольшой площадке собрались все, кто приехал сюда к закату, и те, кто прибыл как пополнение. Люди в чёрных халатах, обнажив мечи и кинжалы, с безумным видом наступали на насмерть перепуганных, но не сдававшихся агентов Хранилища, тесня их к водоёму и зарослям. Наступающих было, по подсчетам Орхана, два десятка, все, кроме Омара, который пытался оттащить кого-то в сторону. Кит Метьюс и Эскер-бей лежали в стороне, если не мертвые, то тяжело раненные, а рядом суетился Амон-бей, оказывая им врачебную помощь. Халид-бей и Захер-бей, с клинками в руках, преграждали нападавшим путь к пострадавшим товарищам. А между двумя сторонами, шаг за шагом отступая, держали оборону Мэллори и двое волков.

Новая битва завязалась раньше, чем Орхан подоспел. Но увидел он всё: как бесстрашно кинулись волки в самую гущу ощетинившихся оружием людей и как белокурая красавица Мэллори, которую он ошибочно счёл всего-навсего легкомысленной бесполезной болтушкой, за две минуты расправилась с тремя дюжими вояками — хладнокровно, умело, быстро. С её соблазнительно очерченных губ сорвалась струя багрового пламени, точно из огнемета, и один из них запылал подобно факелу. В сторону другого она подула через ладонь, как если бы послала воздушный поцелуй, и бедняга заискрился морозным инеем в безжизненном лунном сиянии и замер, вытянувшись на песке, будто поваленная мраморная статуя. А к груди третьего она просто прикоснулась раскрытой ладонью. И мужчина рухнул к её ногам неопрятной бесформенной кучей.

Двое агентов и Омар рубились с пятью противниками. Подлетев на своём горбатом скакуне к месту баталии, Орхан с перекошенным от гнева и страха лицом потребовал прекратить бойню. Ещё час назад его резкий окрик охолонул бы и самых лютых драчунов, но в эту минуту никто его не услышал, кроме Омара, замершего с окровавленным мечом над поверженными агрессорами так, словно в нём осталось силы, только чтобы поддерживать себя в вертикальном положении.

На сотника бросилось сразу четверо внезапно обезумевших бойцов, не реагировавших ни на какие призывы прийти в себя и остановиться, и ему пришлось отбиваться двумя своими длинными изогнутыми кинжалами. Силе и воинскому мастерству своего командира они, конечно, уступали, и потому Орхан, хоть и не без труда, но справился с ними всеми.

Волки, уворачиваясь от вспарывающей воздух стали, бросались на оставшихся охранников, и, в конце концов, вокруг них выросла гора истекающих кровью трупов.

Тяжело дыша, Алекс вернулся в человеческое обличье и в изнеможении опустился на землю рядом со своей сестрой, всё ещё остававшейся в волчьей шкуре, и ласково обнял её за плечи. Волчица сидела, устало понурив голову. Захер-бей и Халид-бей по-прежнему держали наготове капающее кровью оружие.

Потрясённый, Орхан обвел глазами место бойни.

— О Аллах! Что случилось здесь?!

Он сделал шаг в сторону ближайшего убитого и тут же услыхал предупреждающий вскрик Захер-бея:

— Не прикасайтесь к ним!

В то же мгновение раздалось угрожающее рычание. Орхан поднял голову: глядя на него, скалила зубы волчица, готовящаяся к атакующему прыжку.

— Белла, не надо! — крикнул Алекс и сам, буквально за секунду обернувшись опять волком, рванулся за сестрой.

Орхан едва успел увернуться, решив, что и она тоже спятила, но, отпрянув в сторону, увидел занесенный над ним кинжал и абсолютно невменяемые глаза Омара. Ещё миг — и его пронзило бы насквозь. Взвизгнула волчица, откатываясь в сторону. Поперёк грудины, заливая кровью белый мех, заалела длинная глубокая рана. Самец метнулся к опустившему руки и неподвижно застывшему убийце и быстрым и страшным рывком острых клыков разорвал ему горло.

Всё это длилось, казалось, не меньше часа и одновременно всего несколько секунд. Как будто с невероятной скоростью время прошло сквозь людей, оставив их догонять его или смотреть ему вслед.

Не ожидавший предательства от ближайшего сподвижника, Орхан смотрел в мёртвое безразличное лицо Омара, уставившегося пустым взглядом в небо. Впрочем, на переживания времени не было. К истекающей кровью волчице уже спешили плачущая Мэллори и Амон-бей, на ходу вытирающий руки от стягивающей кожу подсыхающей крови.

— Если госпожа Белла снова станет… хм… человеком… я постараюсь остановить кровотечение.

Алекс мотнул головой:

— Не стоит. Лучше ей пока не перекидываться. На волке быстрее заживает. Если оставить её в покое, к утру всё будет в порядке.

— Тогда надо положить её на чистую ткань, — распорядился доктор.

Алекс и Орхан вдвоём подняли Беллу на руки и перенесли на расстеленное одеяло. Брат с сочувствием погладил её по голове.

— Ничего, Беллз. Ведь бывало и хуже, да?