Последний из Рода (джен)

Силовой метод решения конфликта волшебник всё же предпочёл оставить на крайний случай. С торговцем логичнее всего будет договориться. Но и возможность давления — хотя бы психологического, при здравом размышлении отметать не стал. Как говорится, бережёного Мерлин бережёт, а не бережённого конвой стережёт.

Придётся немного постараться и в очередной раз поменять имидж. Раньше Гонт появлялся в Лютном как один из своих. Равный среди равных. Такой же, как все остальные. Дерзкий, но уважающий местные авторитеты. А в их число как раз-таки входили хозяева «Борджин и Беркс». Пойти к ним просто так, с нахрапа, означало сразу поставить себя в положение просителя. А это гордой натуре чистокровного претило. Нет, в других обстоятельствах можно было бы, но… унижаться ради того, что уплыло из семьи по недоразумению?!

О нет, Морфин в следующий раз войдёт в лавку как ему пристало. Как тот, кто имеет власть и самое главное — право получать ответы. И ни в коем случае не как расфуфыренный невежа в пятом поколении, воображающий, что стоит нацепить мантию помоднее, да бриллиантов побольше — и он уже на вершине. Конечно, встречаются и такие, но к ним Морфин испытывал только презрение. Чистокровные волшебники, ведущие себя как самые отпетые магглы — как Реддлы! — это было для него настоящим оскорблением.

Деньги, влияние, власть — это всё наживное, не стоящее особой гордости, особенно для того, кому это всё досталось по наследству, на блюдечке. Для настоящего волшебника истинную ценность имеют только три вещи — сила, знания и навыки. Морфин готов был склонить голову перед мастерами, но не перед выскочками, позорящими не только свой род, но и его самого. Да, Гонт считал, что неподобающее поведение слизеринцев, как нынешних, так и бывших, бросает тень на репутацию Основателя и его предка — а значит, и на него самого.

Поэтому Морфин сделал довольно неожиданный ход — скупил полный комплект школьных учебников, тщательно его проштудировал, и в начале лета подал министерской комиссии прошение о сдаче СОВ. Хотелось бы, конечно, сразу замахнуться на ЖАБА, вот только подобная практика, среди проходивших домашнее обучение не одобрялась. Не то, чтобы для него было важно чужое мнение — но изначально настраивать против себя комиссию не стоило. Заодно и приобрёл исторические труды. Всё же его предки были отнюдь не вездесущи, да и не мешало бы знать официальную точку зрения на те или иные события, описанные в дневниках. Исторические хроники хотя бы не сосредотачивались конкретно на одной персоне, как личные заметки, и позволяли получить более полную картину. А то был у его предков один грешок — старательное игнорирование того, что не попадало в их поле зрения, особенно если это было связано с, не дай Мерлин, каким-нибудь полукровкой.

А ведь именно из полукровок и квартеронов выходило большинство Мастеров и самых сильных волшебников своего времени. Морфин, когда это вычислил, несколько пал духом и три дня сидел в деревенском кабаке, жалуясь всем подряд на то, что традициям не придаётся надлежащей важности, и из-за этого они превращаются всего лишь в исторические курьёзы или хуже того — воспринимаются как некая аксиома, и никто даже не пытается вычислить, почему они возникали. И этим укрепил свою репутацию старомодного мизантропа, мрачного, но своего. А всего-то оказалось достаточно подраться с парочкой залётных магглов, посмеявшихся над его потрясением.

Залётные совершенно не ожидали, что пьяный чудак окажется настолько сильным и быстрым. Стало для них откровением и то, что за него вступилась добрая дюжина местных, причём не только бродяг, которым Морфин неоднократно наливал за свой счёт, но и таких уважаемых людей, как кузнец (успевший оценить мощь Морфина в борьбе на руках), пивовар, чей продукт «ветеран» не уставал нахваливать в перерывах между своими стенаниями, и священник из Грейт-Хэнглтона, впечатлённый дискуссией об Инквизиции и её роли в истории.

А потом Морфина притащил домой Зевс, и всю следующую неделю волшебник вынужден был слушать ворчание Чикиты о своём неподобающем поведении. Зевс был более сдержан и выражал молчаливое неодобрение. Это прекрасно помогало настроиться на рабочий лад.

Как ни странно — удалось с первого раза сдать все десять СОВ, да ещё получше, чем папаша в своё время. ЗОТИ, Древние Руны, Чары и Трансфигурация радовали глаз отметками «Превосходно», и «Выше Ожидаемого» — всё остальное. Что было совершенно неудивительно. Это горожане и богатеи могут халтурить, а для выживальщика такое отношение совершенно непозволительно. Нумерологию и Прорицания Гонт даже и не думал сдавать. В первой сам толком ещё не разобрался, нужна ли она ему в принципе, а для второго у него просто не было дара.

А кто бы что ни говорил, но изучать Прорицания без дара — это всё равно что пытаться стать художником, если у тебя врождённый дальтонизм. Никаких гарантий, видения смутные, интерпретация затруднена, да вдобавок ко всему требуется куча самых разных стимуляторов, чтобы торкало не когда придётся, а по заказу. Вот только Морфин и так был уверен в том, что адекватность у него условная. Проверять, что будет с ним под действием психотропных веществ и прочих наркотиков, не было ни малейшего желания.

Комиссия, кстати, была весьма впечатлена его успехами (Морфин изрядно навешал им лапши на уши про сложности выживания среди магглов и отсутствие нормального образования… поверили, как ни странно) и тут же, не сходя с места, предложила пройти курсы аппарации… за тридцать галлеонов. Обалдевший от такой наглости Гонт немедленно продемонстрировал им свои навыки и предложил пройти курсы повышения квалификации за тридцать пять, упомянув, что делает скидку уважаемой комиссии в пятьдесят процентов (уроки экономики от Чикиты даром не прошли). Министерские посмеялись и выдали лицензию авансом.

Хотя если подумать — кому вообще нужна эта лицензия, кроме вчерашних школьников? И то — в основном для того, чтобы пополнять бюджет Министерства, хотя бы на мизерные суммы, но достаточно регулярно. В конце концов, это же не маггловские автомобильные права, без которых лучше не садиться за руль.

— И зачем вам это было нужно, сэр? — спрашивала его Чикита за ужином. Это достаточно уважительное и в целом нейтральное обращение Гонт выбрал для того, чтобы Зевс мог разговаривать с ним при магглах. «Хозяин» или «господин» по отношению к нему могли их насторожить. А Морфин не штатный обливиатор в случае чего. — Что поменялось из-за наличия у вас этого документа?

— Лично для меня — ничего, — ответил Морфин. — Но для Министерства… теперь я не просто какой-то там хулиган с палочкой, которого хрен знает чему и когда учили, а официально зарегистрированный человек, сдавший министерские экзамены. Один из них. Пускай опосредованно, но вошедший в их среду. В конце концов, Эдмон Дантес преспокойно мог бы обойтись без того, чтобы становиться клиентом Данглара.

— Нарабатываете репутацию, сэр? — уточнил одноглазый. — Чтобы в случае чего пригрозить тем, что привлечёте официальные органы, и все знали, что это вам позволят?

— И это тоже, Зевс. А заодно я оценил современное школьное образование.

— И как оно, сэр?

— Для начинающих — неплохо. Вот только я бы с такими знаниями не из школы разрешал выпускаться, а только палочку с собой на каникулы брать, — вздохнул Морфин. — Многих мелочей, составляющих самую суть, в школьных учебниках попросту нет.

С другой стороны, там были кое-какие теоретические аспекты, про которые Марволо в своё время не упоминал. Так что, хогвартские учебники помогли сориентироваться в том, какой уровень знаний надо показывать. Особенно по ЗОТИ. Пятый курс? Да папаша бы в двенадцать его Круциатусом угостил за леность и небрежение!

Ещё одной целью была мелкая, но приятная месть. Как выяснилось, Роберт Огден всё ещё служил в отделе магического правопорядка и даже недавно получил повышение. Морфин не сомневался, что как минимум уязвит самолюбие невысокого толстяка тем, что в своё время он, дипломированный волшебник удрал от неуча. А ещё при случае он собирался лично навестить этого надоеду и сообщить ему, что, Меропа, к которой тот в своё время выразил такое сочувствие, умерла в нищете, как раз-таки из-за того самого маггла. Ну и смерть папаши ему тоже на вид можно будет поставить.

Искренне печалился Гонт только из-за сестры, но откуда Огдену это знать? Он и знаком-то был с их семьёй считанные минуты. И именно он послужил причиной её разрушения наравне с Марволо. И немножко самим Морфином, ладно уж. Самокритика иногда бывает полезной. Помогает увидеть собственную гордыню, отбрасывающую знания, что ведёт к ошибкам и падению.

Несколько дней молодой волшебник с удовольствием предавался размышлениям и прикидывал, как лучше осуществить свою месть-провокацию. О, строить планы он полюбил ещё в Азкабане, когда ему оставались считанные дни до выхода на свободу. Самое смешное — половину тогда задуманного он уже осуществил, пускай и потратил на это в несколько раз больше времени, чем изначально намеревался. И очень радовался, что теперь у него хватало интеллекта проработать план, а не браться за дело с полуоформившимся желанием без оглядки на последствия. Он уже придумал, как ему получить график работы Огдена, когда к нему прилетела неизвестная почтовая сова.

В отличие от Марволо, Морфин сов не отпугивал и не ел. Они носили ему газеты. Так что письмо некоего К. Нотта он прочитал и даже написал ответ, о том, что да, действительно, является представителем тех самых Гонтов. Морфину изрядно польстил тот факт, что ещё хоть кто-то помнит о существовании его рода и заочно уважает. Хотя, откровенно говоря, что его, что Марволо, уважать толком было не за что. Старый мерзавец и хладнокровный проходимец — очень почтенные фигуры, ничего не скажешь.

Особенно сам Морфин. Про Арсена Люпена он, конечно, читал, но, в конце концов, у «благородного грабителя» не было никаких достаточно веских причин для своего образа жизни. Морфин Гонт элементарно не мог устроиться по-другому. Изящество и куртуазность француза были чужды суровому британцу, и в первую очередь тот ценил надёжность и практичность, а уж потом — интересные решения. Ну и джентльменом его никак нельзя было назвать — не по происхождению, а по поведению. Джентльмен не станет воровать лошадей, пить с кузнецом и спорить со священником о методе определения ведьм.

Нотт прислал новое письмо, третье, пятое… Идеи в них заключались небезынтересные, но, с точки зрения Морфина, носившие более умозрительный, чем практический характер. Наконец, оба волшебника условились встретиться на нейтральной территории — приличная кофейня в районе площади Пикадилли в Лондоне, располагавшаяся хотя и на маггловской территории, зато работали там исключительно сквибы. Там свободно можно было обсуждать тезисы из рукописи Нотта безо всякого нарушения Статута Секретности.

Если Гонт ничего не путал, то Нотты были довольно приличным чистокровным семейством, потомственные слизеринцы, и, что особо ценно — последние триста лет каждое поколение Ноттов вносило хоть какой-то вклад в магическое искусство. Зачастую — незначительный на первый взгляд, вроде чуть улучшенного рецепта зелья или углублённого изучения какой-нибудь мелкой твари. Да, давно не было масштабных прорывов, но в совокупности все эти мелочи выглядели достаточно весомо. Даже для того, чтобы их упоминали в прошедших министерскую цензуру трудах.

Ради такого знакомства, пожалуй, стоит потратиться на парадную мантию.

Пока в «Твилфитт и Таттинг» верный Зевс наблюдал за пошивом (ту мантию, купленную по случаю у мадам Малкин, в которой Гонт явился на сдачу экзаменов можно было назвать приличной, но никак не парадной) сам Морфин заглянул в «Борджин и Беркс» в Лютном, чем изрядно напряг владельцев. Хотя был безукоризненно вежлив и корректен. Так, интересовался делами трёхлетней давности. Про появление в лавке некой Меропы Гонт-Реддл, приходившейся ему младшей сестрой.

Врать Борджин и Беркс не осмелились — уж больно профессионально молодой человек рассуждал о различных проклятиях, скорости выхватывания палочки и мощности рунных ножей, пробивающих любые стандартные чары. Чисто академический интерес, что вы, никаких угроз…

Так значит, продавала? Медальон с монограммой? Любопытно, так вот куда он подевался. Нельзя ли выкупить? Как это продан?! Буквально на следующий день? И за сколько? М-да, почтеннейшие, это вы продешевили, изрядно. Всё-таки родовая реликвия, хороший такой амулет, проверенный временем. А вы, скупердяи этакие бедной девочке всего десятку золотом предлагали… Ах не знали? Ну, немудрено, откуда вам было догадаться, что за эту побрякушку можно выкупить всю вашу лавочку целиком, а на сдачу — соседнюю аптеку?

Что-что, простите? Принципы работы? Любезнейший, а кто вы такой, чтобы вам семейные тайны открывать? Тем более, что вещичка всё равно уплыла в неизвестном направлении… Не в неизвестном? Покупательницу вы прекрасно знаете? А ну, выкладывай, мошенник, кому ты сбыл за гроши мою родовую ценность!

Морфин был полностью доволен. Тёмно-зелёная мантия сидела идеально, да ещё и удалось заморочить голову торгашам и выбить у них имя покупательницы медальона Салазара Слизерина. Совершенно бесплатно, между прочим, хотя изначально он был готов хорошо заплатить за информацию. Но раз уж эти трусы настолько впечатлились — это их проблема, что они упустили возможную прибыль.

Итак, можно было рассчитывать на то, что амулет всё ещё у той женщины, что и купила его. За сотню. Вот ведь сволочи, у сестрёнки, значит, пользуясь её наивностью и бедственным положением, выкупили уникальную вещь всего за десять галлеонов, и уже через три дня получили тысячепроцентную прибыль! И оба раза изрядно продешевили, надо сказать, но всё равно!

И Зевс теперь шнырял по всем магическим территориям Лондона и окрестностей, тщательно выясняя — кто такая эта Хепзиба Смит и кому она родня. В конце концов, фамилия Морфина тоже не Слизерин и не Певерелл. А парселтанг и фамильный перстень — вот они.