Чувства взаимны лишь в дневнике (гет)

Люмин подняла свои отяжелевшие веки, разлипая глаза. Белые стены и запах медикаментов свидетельствовали о том, что она находится в школьном медпункте. Девушка положила руку на голову и попыталась вспомнить, что же с ней всё-таки произошло… Она бежала, врезалась в Чайльда, а потом…

«Я упала в обморок прямо в объятья Тартальи!» — вспомнила Люмин, чувствуя, как её лицо вспыхивает от смущения.

В поле зрения появилась медсестра, которая начала ругать непутевую ученицу за то, что не берегла свои силы и пыталась «прыгнуть» дальше своих возможностей.

— Как я тут оказалась? — казалось, эта информация интересует Люмин больше, чем её собственное здоровье.

Медсестра посмотрела на неё как на глупенькую, видимо, догадываясь, что девушка её совершенно не слушала и все её наставления пропустила мимо ушей.

— Тебя принёс один симпатичный молодой человек. Если ты себя чувствуешь лучше — можешь идти домой. От занятий сегодня лучше отказаться, — проинструктировала медсестра и убежала за небольшой столик, чтобы продолжить свои дела.

«Ну точно Тарталья… Он меня нёс на руках. Арлекин, наверное, обзавидовалась, ха!» — радостные чёртики в голове девушки пустились впляс, придавая Люмин бодрости.

Поэтому она вскочила с кровати и пошла в раздевалку около спортивного зала, чтобы забрать свои вещи, что там остались. Кэйа, как только увидел ученицу, сразу же подозвал её и уточнил, всё ли хорошо.

— Ты идёшь на соревнования, — сказал учитель. — Честно говоря, ты меня удивила, Люмин. Твой бег определённо стал лучше, но не стоит переусердствовать как сегодня. Тебя медсестра домой отпустила?

— Да, поэтому я пойду, — после этих слов Люмин направилась в раздевалку и решила обратно не переодеваться в школьную форму. Зачем, если она все равно идёт сейчас домой?

Около входа в спортивный зал её поджидал Скарамучча, лицо которого было совершенно невозмутимо, невозможно было прочитать ни одной эмоции. Однако он спросил, явно переживая:

— Люмин, с тобой все хорошо? — он даже не заметил, как впервые за огромный промежуток времени назвал её имя.

— Странный ты, — заявила Люмин, удивлённо приподняв бровь. — С чего такой добрый тон? Никаких «коротышек», «карликов», по имени назвал… Чего задумал?

— Да ничего я не задумал! Почему ты ищешь в моим словах и действиях всё время какой-то подвох? — он скрестил руки на груди, выражая свое недовольство и лёгкое возмущение.

— Разве не очевидно? От тебя другого и ожидать не стоит, — фыркнула блондинка. — Слишком подозрительный. Не желаю с тобой более разговаривать, я пошла.

— В мои действиях нет никакого подвоха, — крикнул ей вслед Скарамучча. — Я просто хотел сказать, что ты круто бегаешь. И… Я рад, что ты в порядке.

Люмин резко развернулась, но Скарамучча уже скрылся за дверями спортивного зала. Девушка не верила своим ушам, она получила комплимент от него?!

«Он переживал за меня? Бред какой-то… Что это с ним, температуры у него случайно нет? А чего это я о нем думаю? Мне всё равно на него!»

Как только закончился последний урок, все девятиклассники, снося всё на своем пути, побежали на первый этаж, чтобы пойти домой после нудных занятий. Кадзуха, в отличие от других, шёл спокойно и невольно искал глазами Люмин, но в ту же секунду хлопнул себя по лбу, вспомнив, что девушка ушла домой, а он договорился прогуляться с Ёимией, поэтому начал терпеливо её дожидаться.

— С Люмин же всё в порядке? — спросила девушка, прогуливаясь с Кадзухой по парку.

— Да вроде бы да, думаю, отдохнёт, и все будет с ней хорошо, — Кадзуха пожал плечами.

— Как ты думаешь, помирятся ли они со Скарамуччей? — спросила Ёимия. — Их ссора длится уже с пятого класса, а была такая прекрасная детская любовь, что могла до сих пор жить в их сердцах. Я так обрадовалась, что Скарамучча её понёс на руках до медпункта, моё сердечко чуть не выпрыгнуло из груди.

— Не думаю, что Люмин сможет его простить. Он ведь всё время её пытается как-то задеть, — Кадзуха тяжело вздохнул. — Тем более ей нравится другой парень.

— Ты что, не понял? Скар ведь только прикрывается всеми этими насмешками. Он любит её, — Ёимия это говорила настолько уверенно, что у Кадзухи почти не осталось сомнений в её словах.

— Почему ты так уверена в этом? Я понимаю твою логику. Многие парни, когда им нравится девушка, начинают привлекать её внимание вот такими издевательствами. Но не кажется ли тебе, что то, что вся их троица делает, — это уже слишком? — Кадзуха нахмурил брови и одарил девушку недоверчивым взглядом.

— Я так решила не по такой логике, по которой ты думаешь. Во-первых, Скарамучча это делает, скорее всего, потому что пытается прикрыть свою влюблённость к Люмин перед друзьями. Я сидела с ним в прошлом году за одной партой, — призналась Ёимия, чуть улыбнувшись. — И я видела, как он изредка просматривает её фото, что бережно хранит в галерее. Тогда-то я все и поняла.

— А ты наблюдательна. Так странно. Я, её лучший друг, ничего не знал о её школьной жизни до того, как перевёлся в вашу школу, — Кадзуха поднял взгляд вверх, осматривая чистое голубое небо. — Даже немного обидно.

Какое-то время шли молча, шурша ногами по опавшим с деревьев листьям, что образовывали красочный яркий ковёр. Это шуршание было приятно уху, поэтому оба невольно пытались задеть как можно больше листьев.

— Кадзуха, — наконец, нарушает тишину Ёимия. — Давай поможем Скарамучче и Люмин. Ты сказал, что ей нравится другой парень. Кто он? Есть ли у Скара шанс перед ним? Не бойся, я никому не скажу. Даже Люмин не узнает о нашем разговоре.

Кадзуха задумался. С одной стороны, он с Ёимией не так давно знаком, но с другой, она была такой искренней, что парень начинал ей невольно доверять. Да и Люмин надо было как-то спасать от её слепой любви к Тарталье. Надо как-то доказать, что она ошибается во всём.

— Чайльд Тарталья, — наконец, выдаёт Кадзуха.

— Серьёзно? — Ёимия нахмурила брови, не веря своим ушам. — Что она в нем нашла? Он же тоже издевается над ней. Почему в Тарталью она вдруг влюбилась, а Скарамуччу ненавидит?

— Честно, сам не знаю. Всё, что я слышал от неё: «А-а, какой он классный, какой он милый, какой он красивый! Он точно меня любит, ты ж видел, как он на меня посмотрел?!» — Кадзуха сделал голос как можно писклявее и очень смешно изобразил Люмин, после чего оба рассмеялись.

— Ты должен помочь понять своей подруге, что она ошибается насчёт Чайльда. А то она сейчас летает в собственных фантазиях, придумывая себе любовь там, где её нет, потом из этих фантазий падать в реальность ей будет ух как больно, — фразеологизмами говорила Ёимия, и Кадзухе это очень нравилось в этой девушке.

— На самом деле, уже напридумывала. К счастью или к сожалению, я стану тем, кто опустит её с небес на землю, постараясь смягчить падение, — усмехнулся Кадзуха.

* * *

Люмин, пока шла до дома, прокручивала в голове то, что её донёс до медпункта Тарталья, представляя в мельчайших подробностях, как это было.

«Наверное, он очень беспокоился за меня. Я такая хрупкая и беззащитная была в его руках. О боже, он же прижимал меня к себе…» — от этих мыслей у девушки начали краснеть щёки, и с таким пунцовым лицом она заявилась домой, что мама даже подумала, что у неё температура.

Но Люмин кое-как отмахнулась, наплетя какого-то бреда про физкультуру, и закрылась в своей комнате, чтобы записать все свои впечатления в свой личный дневник.

Этот учебный год начинает мне нравиться всё больше и больше. Сегодня произошло что-то невероятное! Меня разрывают эмоции!

Сегодня Кадзуху вызвали к директору из-за Панталоне, но Скарамучча почему-то решил ему помочь и сдал себя и своих друзей. Хоть что-то хорошее сделал… Но это неважно! Важно то, что мы с Кадзухой столкнулись с этой троицей у кабинета директора, и Чайльд назвал нас голубками, а дальше я готова была провалиться сквозь землю, ведь ляпнула, что он просто ревнует. Но этот стыд того стоил! Я стояла около стены, а Чайльд подошёл и поставил руку на стену, а затем взял меня за подбородок и с такой нежностью посмотрел в глаза! Я думала, я там буду визжать от счастья. И всё испортил как всегда Скарамучча… Он отвёл Тарталью от меня, напомнив, что им нужно к директору. Почему он всегда все портит?! Повторюсь в который раз: как же я ненавижу этого Скарамуччу!

Но это ещё не всё! Сегодня перед физкультурой ко мне прицепилась Арлекин и сказала, что она встречается с Тартальей. Я, конечно, сначала расстроилась, но потом поняла, что она мне лжёт. Как Чайльд может встречаться с ней, если проявляет знаки внимания ко мне? Арлекин просто мне завидует, во дура! Она никогда не заполучит моего Тарталью!

Люмин снова начала злиться на свою одноклассницу, но поспешила сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться, ведь она ещё не дописала.

Я так на неё разозлилась, что решила превзойти. И у меня это получилось! Я иду на соревнования по бегу на День Здоровья, а она нет, потому что я прибежала к финишу второй! Правда, от того, что я не рассчитала свои силы, свалилась в обморок. Но и в этом есть плюсы! Я помню, что упала прямо в руки Чайльду, и он меня поймал! А когда очнулась, была в медпункте. Тарталья нёс меня на руках! Не могу поверить своему счастью! Он наверняка за меня волновался, я так счастлива. Ещё немного поднажать и…

Дописать ей не удалось, поскольку послышался звонок в дверь, и девушка побежала смотреть, кто там явился.

— Люмин, тут к тебе Кадзуха пришёл, — крикнула мама из прихожей, и девушка ещё больше ускорилась.

Блондинка тут же кинулась обнимать его в знак приветствия и пригласила к себе в комнату.

— Кадзуха, посиди немного, я сейчас допишу тут, — Люмин снова уселась за стол и взяла ручку.

Он наверняка за меня волновался, я так счастлива. Ещё немного поднажать, и я стану его девушкой! Тогда я буду самой счастливой в мире!

Люмин захлопнула дневник и отложила его в сторону, Кадзуха кинул заинтересованный взгляд в сторону красивого блокнотика.

— Что это ты пишешь? — поинтересовался он, кивнув в сторону дневника.

— Я недавно начала вести личный дневник. Хочешь почитать? Ты же мой лучший друг, тебе можно. От тебя там и нечего скрывать, — она тут же схватила со стола блокнот и протянула другу, тот с удивлением на лице принял предложенную вещь и начал листать.

— Тут большая часть записей про Чайльда… — ошарашенно произнёс Кадзуха, а затем резко стал серьезным: — Люмин, нам как раз нужно поговорить насчёт него. Ты не понимаешь, что всё то, что он делает, — это не проявление симпатии? Ты смотришь на него через розовые очки.

— Что?! Почему это?! — нахмурившись, недовольно спросила Люмин. — Ты что, сам не видел, что было около кабинета директора? Я до сих пор помню его пальцы на моём подбородке…

— Люмин, он просто издевался над тобой, а ты всё приняла, как симпатию! Да не любит он тебя, пойми это наконец! Всё то, что ты считаешь знаками внимания с его стороны, — либо случайности, либо издевательства над тобой.

— Я не верю, что ты такое говоришь… — прошептала Люмин. — Ты же мой лучший друг, я думала, что ты меня поддержишь и скажешь, что мы с Чайльдом действительно скоро будем вместе.

— В ближайшее время Чайльд уж точно не будет с тобой вместе, он встречается с Арлекин, — не церемонясь, сообщил Кадзуха.

— Эта дура и тебе этого бреда наговорила, и ты ей поверил?! — начала возмущаться блондинка, но парень прервал её жестом руки.

— Она мне лично ничего не говорила. В классе все об этом говорят, странно, что ты этого не замечала…

— Не правда! — перебивая и вскакивая со стула, закричала Люмин. — Это всего лишь слухи! Чайльд любит меня, любит! Почему, Кадзуха, почему ты на стороне Арлекин?!

По щеке потекла слеза. Всё то, что говорит Кадзуха, для девушки было равно предательству. Он не верит в их с Тартальей любовь и не поддерживает её.

— Люмин, я понимаю, как это больно принимать, невзаимные чувства — это ужасно, но… — Кадзуха попытался обнять блондинку, но та сделала шаг назад, не позволяя этого сделать.

— Уходи, Кадзуха, прошу… — сквозь всхлип сказала Люмин.

— Но я же хотел помочь… — он снова предпринимает попытку заключить её в объятья, но та лишь повысила на него голос:

— Чего непонятного? Я сказала тебе уходить, Кадзуха! Оставь меня одну!

Ему ничего не оставалось, как повиноваться. В конце концов, сейчас доказывать ей хоть что-то было бесполезно, Люмин надо было перебеситься, а потом, может быть, она поймёт.

— Хорошо, но помни: ты всегда можешь ко мне обратиться, — последнее, что бросил Кадзуха прежде, чем уйти.

* * *

Люмин решила пойти в школу ни свет ни заря, поскольку всю ночь она плохо спала из-за ссоры с Кадзухой, а под утро вообще не смогла уснуть. Она была сильно расстроена. С одной стороны, она все ещё злилась на Кадзуху, что он не принял её сторону, но с другой, ей не хватало его. Он единственный, кто поддерживал её всегда, он был настоящим другом, а теперь они в ссоре…

Люмин подумывала всё-таки извиниться за то, что выгнала его, и спокойно сесть и обсудить их точки зрения, что расходились. Она была уверена, что Кадзуха не прав, и была настроена серьёзно, чтобы доказать ему это.

Но весь настрой резко исчез, когда Люмин вошла в класс и увидела Арлекин, а рядом с ней стоящего Тарталью. Однако они не просто стояли: Чайльд прижимал девушку к стене, целуя ту в губы, развязно и бесстыже, видимо, будучи уверенным, что в такую рань никто не придёт.

Маленький мирок в душе Люмин рухнул. Неужели Кадзуха был прав, а Арлекин говорила правду? Она не верила своим глазам, ведь всё так хорошо шло, как могло всё выйти в такое? Ей казалось, что Чайльд предал её, а искренние чувства безжалостно втоптал в грязь.

«Почему он подавал мне надежду, но при этом начал встречаться с ней? Почему она, а не я?! А может… Он настолько ревнует меня к Кадзухе, что решил таким образом заставить ревновать и меня?! Нет… Эта теория слишком глупа даже для меня…»

В глазах начали скапливаться слёзы, в груди неприятно закололо, а к горлу поступил непробиваемый и удушающий ком. Но она не должна была плакать сейчас. Она должна быть сильной.

В голове уже складывался текст, который она напишет в личном дневнике:

Дорогой дневник, Тарталья меня предал… Чувствую себя наивной идиоткой, я ведь поссорилась с Кадзухой из-за него, показала себя перед Арлекин полной дурой… Но я не понимаю одного: почему Тарталья так себя ведёт, если ничего ко мне не чувствует? Может, ещё есть хоть какая-то маленькая надежда на нашу счастливую историю любви?