Intertwined souls (гет)

Тарталья вместе со всей своей командой прибыл в здание, где вечером намечалось мероприятие — показ эксклюзивных ювелирных изделий. Они прибыли на место еще за четыре часа до начала события. Время было выбрано не случайно: им нужно было успеть скоординировать действия, осмотреться в непривычной обстановке и составить план действий на случай непредвиденных ситуаций.

— Внимательно приглядывайтесь ко всем посетителям, если кто-то покажется подозрительным, немедленно сообщайте мне или Сяо, — наставлял Тарталья свою команду, чьи глаза блестели от готовности выполнять приказы.

Из-за угла внезапно выглянул Венти. Его появление было столь же неожиданным, как и его легкомысленный тон:

— Капитан Тарталья-я, — протянул он с улыбкой. — Почему ты еще здесь? А как же причёска, грим?

Тарталья удивлённо и с лёгким раздражением взглянул на менеджера, приподнимая одну бровь в удивлении.

— Я же не девушка, чтобы собираться три часа, успею, — парировал он. — А пока нам нужно основательно осмотреться и подготовиться.

— Какая наивность! — всплеснув руками, воскликнул Венти. — Времени осталось в обрез! У тебя и Люмин запланировано интервью перед началом мероприятия! Ты должен выглядеть безупречно!

— Причем тут я? — изумился Тарталья, начиная осознавать, что его жизнь все больше напоминала сценарий для фильма. — Люмин и без моей помощи отлично справится.

— Тарталья, ты совсем забылся! — с ухмылкой возразил Венти. — Ты теперь не просто спецназовец, ты настоящий герой экрана! И пока ты снимаешься, я отвечаю за то, как ты выглядишь и как себя подаёшь. Пора отправляться на подготовку!

Тарталья беспомощно взглянул на свою команду, и его глаза встретились с понимающими взглядами подчиненных. Они без слов подтвердили, что справятся в его отсутствие.

— Сяо, оставляю все на тебя! — сказал он, подтверждая своё доверие своей правой руке. Затем, неохотно отправился вслед за Венти в гримерную.

Миновав длинные коридоры, вдоль которых суетились организаторы мероприятия, они вошли в хорошо освещённое помещение, окрашенное в белые и золотые тона.

В гримерной царил настоящий хаос. В центре, у зеркала с ослепительно яркими лампочками, восседала Люмин, словно королева на троне. Она с удовольствием наблюдала за тем, как искусные руки стилиста творят магию с её волосами.

Дверь с легким скрипом отворилась, и в комнату вошел Тарталья. Люмин взглянула на его отражение в зеркале лишь мельком, и на её лице тут же появилась ехидная улыбка.

— О, капитан, каким ветром тебя занесло? Где твоя невеста? Или ваша помолвка уже расторжена? — в её голосе звенело настоящее злорадство, словно она только и ждала этого момента, чтобы рассыпаться в колкостях.

Тарталья, привычный к подобным словесным стычкам, лишь усмехнулся и ответил не менее саркастично:

— Мы с Гань Юй до сих пор вместе, но спасибо за столь трепетную заботу о наших отношениях.

— Гань Юй — просто само совершенство щедрости, — с притворным восхищением заметила она. — Настолько велика её доброта, что, даже собравшись связать свою жизнь с тобой, она готова давать тебя в аренду любым девушкам. Ей нимб, часом, не жмёт?

— Что ж, это меня не так унижает, как те дамы, — сказал он, обращая внимание на Люмин через зеркало, будто говорит именно о ней. — Эти светские львицы, которые упиваются роскошью и брендами, рассекают на шикарных тачках, разумеется, не за свои кровные, а за те, что приносят им в клювике старые папики.

Люмин не выдержала скрытого подтекста. Её лицо покраснело от гнева, и она была готова ринуться в ответную атаку:

— Ты на кого тут намекаешь?! Да я вообще-то…

Но её пылкое возмущение было неожиданно прервано.

— Стоп-стоп, я и имени «Люмин» не произносил, — с усмешкой заявил Тарталья. — Но у кого что болит, как говорится…

В это время в гримерную влетел Венти. Его лицо выражало смесь недоумения и лёгкой усталости от этих бесконечных разногласий.

— Стоп, стоп! — закричал он, разводя руки в стороны, будто пытаясь разнять дерущихся котят. — Вас что, на минуту нельзя оставить одних?! Как кошка с собакой! Тарталья, быстро на стул, твоей физиономией и шевелюрой стилистам еще работать и работать!

Венти скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, что подобные перепалки уже совершенно никуда не годятся.

— Устроили тут петушиные бои, то же мне! — добавил он вконец, намекая на то, что всей этой враждебности пора положить конец.

Спустя полчаса, когда стилисты наконец укротили непослушные вихры Тартальи и довели до совершенства образ Люмин, пару вытолкнули в зону для прессы. Здесь царила суета: вспышки камер слепили глаза, а гул голосов напоминал растревоженный улей.

— Ближе! Еще ближе! — командовал фотограф, активно жестикулируя. — Капитан, приобнимите её! Покажите нам химию! Вы же пара… по сценарию!

Тарталья, нацепив свою фирменную обаятельную улыбку, которая обычно действовала на всех безотказно, решительно притянул Люмин к себе за талию. Его рука легла по-хозяйски уверенно, и Люмин почувствовала, как её пальцы невольно впились в ткань его пиджака, сдерживая желание оттолкнуть наглеца.

— Улыбайся, жемчужина, — прошептал он ей на ухо, пока камеры щелкали затворами. — А то подумают, что я взял тебя в заложники.

— Ты мне платье помнешь, солдафон, — процедила она сквозь ослепительную улыбку, работая на объективы.

Журналистка с микрофоном тут же подскочила к ним, сияя энтузиазмом.

— Люмин, Тарталья! Вы смотритесь просто потрясающе! Скажите, каково это — работать вместе? Ведь вы из совершенно разных миров!

Люмин чуть склонила голову на плечо Тарталье, изображая саму невинность и очарование.

— О, это незабываемый опыт! — проворковала она голосом, полным сладкого яда. — Капитан Тарталья такой… простой и непосредственный. Знаете, в нашем сложном мире кино иногда так не хватает этой первобытной, грубой силы. С ним я чувствую себя как в зоо… то есть, как за каменной стеной. Он так старается, что иногда даже забывает дышать, когда видит настоящую актерскую игру.

Толпа журналистов одобрительно засмеялась, а Тарталья лишь сильнее сжал её талию, отчего Люмин едва заметно вздрогнула.

— Люмин слишком добра, — парировал он, глядя прямо в камеру. — Работать с ней — это настоящая школа выживания. Она учит меня терпению. Удивительно наблюдать, как в таком хрупком и, казалось бы, легкомысленном теле скрывается эго размером с небоскреб… простите, талант, конечно же, талант! Она настоящий профессионал: может сыграть любовь и обожание, даже если внутри мечтает тебя придушить. Это восхищает!

Пока они обменивались завуалированными любезностями, в нескольких метрах от ограждения, среди приглашенных гостей, за этой сценой наблюдали две девушки. Гань Юй нервно теребила ремешок сумочки, а рядом с ней, возвышаясь ледяной статуей, стояла Шэнь Хэ.

— И тебя это устраивает? — холодный голос Шэнь Хэ прорезал шум толпы. Её взгляд был прикован к руке Тартальи на талии актрисы.

— А что я могу поделать? — вздохнула Гань Юй, стараясь не смотреть на то, как её жених улыбается другой. — Это часть его работы на сегодня. Они должны изображать партнеров для продвижения фильма и показа.

— Ты его невеста, — твердо произнесла Шэнь Хэ. — Он принадлежит тебе. Подойди, выйди на камеры и заяви на него свои права. Пусть эта «жемчужина» знает, чье место она пытается занять. Если хочешь, я могу сделать это за тебя. Просто скажи, и я сброшу её с подиума.

— Нет-нет! — испуганно замахала руками Гань Юй. — Ладно тебе, Шэнь Хэ, не нужно крайностей! Тут важное мероприятие, куча прессы… Если я сейчас устрою сцену ревности, это навредит карьере Тартальи. Я… я просто подожду.

Шэнь Хэ лишь покачала головой, явно не одобряя такую покорность, но спорить не стала.

* * *

Фотосессия наконец закончилась. Люмин, чувствуя себя выжатой как лимон от необходимости терпеть прикосновения Тартальи, направилась обратно в гримерную. Ей нужно было освежиться и проверить макияж перед самим показом. Она шла по коридору, уткнувшись в телефон и проверяя, как быстро разлетаются первые фото в соцсетях, не замечая ничего вокруг.

На повороте она налетела на кого-то с такой силой, что чуть не выронила смартфон.

— Смотри, куда прешь! — по привычке рявкнула Люмин, поднимая глаза.

Перед ней стояла странная девушка в огромной шляпе и с кучей амулетов на шее. Это была Мона. Но вместо того, чтобы извиниться или отойти, гадалка вдруг отшатнулась, вжавшись в стену. Её глаза расширились от неподдельного ужаса.

— Ты… — прошептала Мона, указывая на Люмин дрожащим пальцем. — Твоя аура…

Внезапно Мона подалась вперед, схватила Люмин за запястье ледяными пальцами и резко дернула на себя, заглядывая прямо в глаза.

— Слушай меня! У тебя такая аура сегодня… Я вижу над тобой черные грозовые тучи! Они сгущаются! — голос Моны сорвался на крик. — Уходи отсюда! Немедленно иди домой! Запрись и не выходи! Ты умрешь! Твоя душа… она вот-вот покинет это тело!

Люмин опешила. Секунду она смотрела на гадалку как на умалишенную, а затем с силой вырвала свою руку.

— Что за бред?! — визгливо крикнула она, отряхивая рукав, словно её коснулось что-то заразное. — Кто сюда впустил сбежавшую из психушки?! Какая смерть? О чем ты несешь?

— Ты не понимаешь! — Мона попыталась снова приблизиться, но Люмин отступила назад. — Звезды не лгут! Катастрофа неизбежна, если ты выйдешь на этот подиум!

— Уйди с дороги, сумасшедшая! — фыркнула Люмин, поправляя прическу. — Сегодня день моего триумфа! Я буду блистать в тиаре за десять миллионов, а не слушать бредни какой-то шарлатанки в дурацкой шляпе!

Она гневно оглянулась по сторонам.

— Венти!!! — закричала она на весь коридор. — Ты где там плетешься?! Твоя задача — следить за атмосферой вокруг меня, а не позволять всяким фрикам хватать меня за руки! Уберите её отсюда!

Не дожидаясь ответа, Люмин гордо вскинула подбородок и, цокая каблуками, обошла застывшую в ужасе Мону, направляясь к своей гримерной. Она и не подозревала, что до момента, когда предсказание начнет сбываться, оставалось меньше часа.

* * *

Вечер близился к своему апогею. Зал погрузился в полумрак, оставив освещенным лишь длинный, белоснежный язык подиума. Музыка сменилась на торжественную и тягучую.

— Дамы и господа! — прогремел голос ведущего. — Момент, которого мы все ждали. Уникальное творение ювелирного дома Чжун Ли. Тиара «Сердце Бездны». Представляют её неподражаемая Люмин Виатрикс и капитан Тарталья!

Занавес раздвинулся. Люмин вышла вперед. На этот раз она была сама серьезность и величие. Тиара, усыпанная сапфирами и черными бриллиантами, сверкала на её голове, словно корона королевы ночи. Тарталья шел на шаг позади и чуть сбоку, в строгом смокинге, который сидел на нем так же идеально, как и бронежилет. Его взгляд, несмотря на роль «аксессуара», был цепким и внимательным. Он сканировал зал, не переставая быть профессионалом ни на секунду.

Люмин дошла до края подиума, замерла, позволяя фотографам поймать свет на гранях камней. Зал взорвался аплодисментами. Гань Юй в первом ряду восторженно хлопала, Шэнь Хэ рядом с ней сдержанно кивнула.

В этот самый миг свет во всем зале мигнул и погас. Музыка оборвалась резким скрежетом. В наступившей тишине раздался звон разбитого стекла — кто-то выбил панорамные окна верхнего яруса.

— Всем лежать! — механически искаженный голос прорезал темноту.

Вспыхнули аварийные красные огни, заливая зал зловещим светом. С потолка на тросах начали спускаться фигуры в черном тактическом снаряжении. Толпа завизжала, началась паника. Люди в дорогих нарядах бросились к выходам, сбивая друг друга с ног.

— Работаем! — гаркнул Тарталья в микронаушник, мгновенно сбрасывая маску светского льва.

Сяо и его команда, рассредоточенные по залу, открыли огонь на подавление, не давая налетчикам спуститься в толпу. Завязалась перестрелка.

Но один из преступников, словно тень, проскользнул мимо охраны прямо к сцене. Он двигался неестественно быстро. Прежде чем Люмин успела понять, что происходит, она почувствовала резкий рывок. Тиара слетела с её головы вместе с несколькими прядями волос.

— Эй! — вскрикнула она, инстинктивно хватаясь за голову.

Грабитель, сжимая драгоценность, уже перемахнул через край подиума, растворяясь в хаосе.

— Стоять! — Тарталья рванул было за ним, но краем глаза заметил, как второй налетчик прицеливается в застывшую в ступоре Люмин.

Выбор занял долю секунды. Тиара или жизнь этой несносной актрисы. Тарталья развернулся в прыжке, сбивая Люмин с ног и накрывая её своим телом. Пуля просвистела там, где секунду назад была её голова, и врезалась в декорации.

— Ты с ума сошла?! Жить надоело?! — прорычал он ей в лицо. — Ползи за кулисы, живо!

Люмин, бледная и дрожащая, вцепилась в лацканы его пиджака. Весь её гонор испарился перед лицом настоящей опасности.

— Они… они украли… — лепетала она.

— К черту тиару! Вставай!

Тарталья подхватил её под локоть, практически волоча за собой. В микронаушнике трещал голос Сяо:

— Капитан! Главные выходы заблокированы! Они пустили газ в холле! Мы отжимаем их, но нужно время! Выводи гражданских!

— Сяо, у меня Люмин! Она была на линии огня, за ней могут прийти как за свидетелем! Куда нам?!

— На крышу! — отозвался Сяо сквозь звуки выстрелов. — Через пять минут там будет вертолет. Бегите наверх!

— Понял!

Тарталья потащил Люмин к служебной лестнице. Лифты не работали.

— Бежать сможешь? — спросил он, оглядывая её длинное платье и каблуки.

Люмин молча скинула туфли и с треском оторвала подол своего шикарного платья до колен.

— Веди, — выдохнула она, в глазах появился злой огонек.

Они рванули вверх по бетонным ступеням. Позади слышался топот тяжелых ботинок — погоня не отставала. Тарталья на бегу выхватил табельный пистолет, который всё это время был спрятан под смокингом. Пролет за пролетом, дыхание сбивалось, легкие горели. Люмин держалась молодцом, не отставала, хотя босые ноги наверняка уже были в ссадинах.

Наконец, железная дверь с надписью «Выход на крышу». Тарталья с размаху выбил замок плечом.Они вывалились в прохладный ночной воздух. Ветер ударил в лицо, развевая волосы. Город внизу сиял мириадами огней, равнодушный к тому, что происходило на этой высоте.

— Где вертолет?! — закричала Люмин, перекрикивая ветер.

— Сяо сказал пять минут! — Тарталья забаррикадировал дверь какой-то арматурой и обернулся.

Крыша была огромной, уставленной вентиляционными коробами. Но они были здесь не одни. У края крыши, поигрывая украденной тиарой, стояла темная фигура. Тот самый грабитель. Он не сбежал вниз — его тоже ждал транспорт здесь.

— Далеко собрались, голубки? — насмешливый голос из-под маски.

Тарталья медленно поднял пистолет, задвигая Люмин себе за спину.

— Отдай побрякушку и вали, пока цел, — холодно произнес он. — Мои ребята уже поднимаются.

— О, я уйду, — кивнул преступник. — Но мне нужен живой щит. Девчонка пойдет со мной.

— Только через мой труп, — процедил Чайльд, взводя курок.

В небе послышался рокот винтов. Вертолет приближался, освещая крышу мощным прожектором. Но этот свет сыграл злую шутку: он ослепил Тарталью на долю секунды. Грабитель воспользовался этим, метнув в их сторону гранату.

— Вниз! — рявкнул Тарталья.

Времени на раздумья не было. Укрытия рядом тоже не было. Единственный путь — за край. Тарталья заметил моток пожарного шланга, закрепленный у гидранта, и, не раздумывая, схватил его конец. Одной рукой он обмотал жесткий рукав вокруг предплечья, другой сгреб Люмин в охапку, прижимая её голову к своей груди.

— Держись!

Он оттолкнулся ногами и прыгнул в пустоту ровно в тот момент, когда за спиной грохнул взрыв. Волна жара лизнула их, ускоряя падение. Шланг с визгом разматывался, обжигая руки даже сквозь ткань пиджака. Они летели вниз вдоль стеклянного фасада здания.

Рывок! Шланг натянулся, резко тормозя падение. Тарталья зашипел от боли в плече — сустав едва не вывернуло. Но старая ткань, пересохшая на солнце, не выдержала рывка и веса двоих людей. С тошнотворным треском шланг лопнул.

Они рухнули вниз. К счастью, основную высоту они уже погасили, и до земли оставалось всего несколько этажей. Они проломили козырек над входом, который смягчил удар, и с глухим стуком приземлились на асфальт. Удар вышиб воздух из легких. Темнота накрыла их мгновенно.

* * *

— …мин! Люмин!

— Капитан!

Голоса доносились словно через вату. Люмин открыла глаза. Она лежала на асфальте, но боли почему-то не было. Странная, пугающая легкость во всем теле. Она медленно села, оглядываясь. Рядом поднимался Тарталья. Он выглядел озадаченным, отряхивая невидимую пыль с плеч.

— Мы… живы? — прошептала Люмин, осматривая свои руки. Ни царапины. — Мы упали, трос оборвался, но… я ничего не чувствую.

— Адреналин, — хрипло предположил Тарталья, тоже поднимаясь на ноги. Он посмотрел наверх, на оборванный кусок шланга, болтающийся на уровне третьего этажа. — Нам чертовски повезло. Козырек спас. Надо проверить, нет ли внутренних…

Он не договорил. Из-за угла здания выбежали двое. Венти и Сяо. Они неслись к ним с перекошенными от ужаса лицами.

— Венти! Сяо! — радостно крикнула Люмин, делая шаг им навстречу. — Мы здесь! Мы в порядке! Просто ушиблись!

Она побежала к Венти, готовая броситься ему на шею, чтобы успокоить. Но в следующую секунду произошло нечто необъяснимое.

Она прошла сквозь него…

Словно она была сделана из воздуха. Словно её здесь не было. Люмин застыла, хватая ртом воздух, и обернулась. Венти даже не замедлился. Он пробежал сквозь неё, как сквозь призрак, и рухнул на колени в паре метров позади.

— Врача! Срочно врача! — заорал Венти, его голос срывался на истерику. — Она не дышит! Люмин!

Тарталья стоял рядом, остолбенев. Сяо пронесся сквозь него, не задев, и упал на колени рядом с Венти.

— Капитан… Аякс… — голос Сяо дрожал. Его пальцы лихорадочно искали пульс на шее лежащего человека. — Пульс есть, но слабый! Очень слабый! Скорую, живо!

Люмин и Тарталья медленно, словно в кошмарном сне, повернулись туда, где склонились их друзья.

На асфальте, среди осколков разбитого козырька, лежали два неподвижных тела. Девушка в изодранном платье, чьи золотые волосы потемнели от крови, растекающейся из раны на голове.

И мужчина, чья рука неестественно вывернута, а лицо бледнее мела.

— Это… я? — прошептала Люмин, глядя на свое сломанное тело. Её голос дрожал от ужаса.

— А это я… — глухо отозвался Тарталья, глядя на себя со стороны.

Они переглянулись. В глазах обоих читался леденящий страх. Они не просто упали. Они вылетели из собственных тел. Вдали завыли сирены скорой помощи, прорезая ночную тишину, но для двух душ, стоящих посреди улицы, этот звук казался сигналом из другого мира, к которому они больше не принадлежали.

Врачи сработали слаженно, и всктре вой сирен удалялся, увозя два искалеченных тела в сторону центральной больницы. Красные огни мигалок отражались в лужах, создавая зловещую дискотеку на месте трагедии.

Люмин и Тарталья стояли посреди опустевшей улицы, глядя вслед машине скорой помощи. Они выглядели как потерянные туристы, у которых ушел последний автобус. Только вместо чемоданов у них был багаж из ужаса.

— И что теперь? — голос Люмин дрогнул. — Мы… умерли? Или мы в коме? Я не хочу быть призраком! У меня на следующей неделе съемки для обложки!

— Успокойся, — Тарталья потер переносицу, пытаясь мыслить тактически, хотя ситуация явно выходила за рамки армейского устава. — Тела дышали. Сяо сказал, пульс есть. Значит, мы просто… вышли погулять. Временно. Наверное.

— Временно?! — взвизгнула Люмин, и звук получился странно эхообразным. — А если мы не вернемся?! Если наши тела умрут без нас?!

— А вы двое чего тут стоите? Бежать надо! — раздался громкий, испуганный шепот откуда-то из-за угла.

Они синхронно обернулись. Из-за мусорного бака, прижимая к груди огромную шляпу, выглядывала Мона. Её глаза были размером с блюдца, а лицо белее мела.

— А… — Тарталья моргнул. — Так грабители сбежали, а нас вон, увезли уже… Стоп.

Он замер, осознавая абсурдность ситуации. Люмин тоже перестала паниковать и уставилась на девушку.

— Ты… ты нас видишь? — осторожно спросил Тарталья.

— В смысле? — Мона нахмурилась, всё ещё опасливо косясь по сторонам в поисках преступников. — Конечно, вижу! Вы тут орете на всю улицу! Я думала, вы от бандитов прячетесь, а вы…

Она осеклась. Её взгляд медленно переместился с двух полупрозрачных фигур перед ней на удаляющуюся карету скорой помощи, задние двери которой только что захлопнулись, скрывая окровавленные носилки.

В голове у Моны что-то щелкнуло. Пазл сложился, но картинка ей совсем не понравилась.

— Ха-ха… — нервно хихикнула она, делая шаг назад. — Знаете… Я, пожалуй, пойду… У меня утюг не выключен. И кошка рожает.

Она резко развернулась на каблуках, намереваясь дать деру. Но не тут-то было.

— Нееет! — хором заорали Люмин и Тарталья.

Они метнулись к ней с неестественной скоростью, свойственной, видимо, только бестелесным духам. Тарталья преградил ей путь, а Люмин вцепилась в рукав её плаща. На этот раз её пальцы, к удивлению, смогли схватить ткань — видимо, контакт с «видящим» работал иначе.

— Ты мне говорила, что тучи сгущаются! — закричала Люмин ей в лицо. — Ты предвидела это! Ты меня предупреждала! Ты что, ведьма?!

— Отцепитесь от меня! — заверещала Мона, пытаясь вырваться, но хватка призрачной актрисы была неожиданно крепкой. — Между прочим, у меня в роду все великие астрологи и ведьмы! Это наследственное! Но я не подписывалась на общение с неупокоенными душами! Я не верю в призраков, это мне просто кажется! Это стресс! Галюцинация! Я сплю!

Она зажмурилась и начала бормотать под нос какую-то мантру, надеясь, что когда откроет глаза, эти двое исчезнут.

— Эй, мы не глюки! — Тарталья помахал рукой перед её лицом. — Слушай, ведьма… то есть, леди. Ты единственная, кто нас видит. Ты должна нам помочь.

Мона приоткрыла один глаз.

— Я никому ничего не должна! — фыркнула она, пытаясь вернуть самообладание. — Мои услуги стоят дорого, а у призраков, как известно, карманов нет.

— Помоги нам вернуться в наши тела, — твердо потребовал Тарталья, игнорируя её меркантильность. — Ты же знаешь, как это сделать. Ритуалы там, зелья… что вы обычно делаете?

— Для этого нужен сложный ритуал возврата души! — выпалила Мона, пятясь назад. — Это опасно! Это требует редких ингредиентов! И вообще, это запретная магия! Я не буду этого делать, отстаньте! Идите на свет в конце туннеля или куда вам там положено!

Она попыталась снова сбежать, но Люмин вдруг изменилась в лице. Её миловидные черты исказились в зловещей гримасе, а голос стал замогильно-низким.

— Ах, не будешь? — Люмин медленно поднялась в воздух на полметра, распустив волосы, которые начали развеваться, словно под водой. — Тогда… Мы тебя съедим.

— Что?! — Мона поперхнулась воздухом.

— Да-да, — Люмин зловеще протянула к ней полупрозрачные руки с растопыренными пальцами. — Мы вселимся в твое тело, выгоним твою душу и будем жить в тебе по очереди! А твою душу… мы отдадим демонам на завтрак! Ууууу!

Тарталья едва сдержал смешок, наблюдая за этим спектаклем, но решил подыграть. Он скрестил руки на груди и сделал максимально суровое лицо.

— Она не шутит, — добавил он мрачно. — Люмин в гневе страшна. А уж когда она голодный призрак… Я бы на твоем месте не рисковал.

Мона побледнела так, что стала почти такой же прозрачной, как её собеседники. Её колени подогнулись.

— Ладно! Ладно! Я поняла! — закричала она, закрываясь руками. — Не надо меня есть! И вселяться не надо! У меня и так квартира маленькая! Я помогу! Только уберите от меня эти жуткие руки!

Люмин тут же опустилась на землю и приняла свой обычный вид, довольно поправив призрачную прическу.

— Вот и умница, — мило улыбнулась она. — С этого и надо было начинать. А то «не буду, не верю»… Веди нас к своим ритуалам, ведьма. И побыстрее, пока мои фанаты не начали ставить свечки за упокой.

Мона тяжело вздохнула, понимая, что влипла по-крупному.

— Идите за мной, — буркнула она, поправляя шляпу. — Но если вы что-то разобьете в моей лаборатории, я вас сама экзорцисту сдам.

* * *

Квартира Моны оказалась именно такой, какой её представлял Тарталья: тесной, заваленной книгами, картами звездного неба и странными склянками. Пахло пылью, сушеной травой и дешевой лапшой быстрого приготовления.

— Ничего не трогать! — строго предупредила Мона, запирая дверь на все замки. — Особенно тот хрустальный шар. Я за него еще кредит не выплатила.

Люмин брезгливо осмотрела гору немытой посуды в раковине.

— Ты живешь как хомяк, — заметила она. — У тебя тут вообще убираются?

— Призракам слово не давали, — огрызнулась Мона, лихорадочно листая огромный гримуар на столе. — Так... «Возврат души в тело при насильственном отделении»... Ага... Нужны свечи, соль, волос единорога... Черт, единорога нет. Заменим шерстью кота.

Она вытащила из-под дивана недовольного черного кота, выдрала у него клочок шерсти (кот мявкнул и убежал) и начала чертить мелом пентаграмму прямо на полу.

— А это точно сработает? — с сомнением спросил Тарталья, наблюдая, как она расставляет свечи. — Выглядит как детский утренник на Хэллоуин.

— Это древняя магия гидромантии! — возмутилась Мона. — Слушайте, у нас мало времени. Связь ваших душ с телами слабеет. Если мы не проведем ритуал сейчас, вы останетесь привидениями навсегда и будете пугать моих соседей. Вам оно надо?

— Начинай уже, — поторопила Люмин, садясь в центр круга. Тарталья сел напротив неё.

Мона зажгла свечи. Пламя вспыхнуло неестественным синим цветом. В комнате стало холодно.

— Закройте глаза и представьте свои тела, — скомандовала астролог, начиная читать заклинание на латыни. — Представьте каждую клеточку, каждый шрам. Тянитесь к ним!

Тарталья закрыл глаза. Он представил свои руки, привыкшие к оружию, тяжесть мышц, боль в плече после падения. Люмин представила свои длинные волосы, изящные пальцы, свет софитов на коже.

Голос Моны становился всё громче, переходя в речитатив. Воздух в комнате загустел, начал вибрировать. Вещи на полках задрожали.

— Redi ad corpus! — выкрикнула Мона, бросая в пламя смесь трав и кошачью шерсть. — Anima, vade domum!

Вспышка ослепительного света озарила комнату. Тарталья почувствовал мощный рывок, словно его зацепило крюком за пупок и потащило куда-то сквозь пространство. Скорость была бешеной. Мир завертелся калейдоскопом. Он слышал крик Люмин где-то рядом, чувствовал её присутствие.

Внезапно всё прекратилось.