Intertwined souls (гет)

Из здания раздавались звуки стрельбы. Спецназ под командованием опытного капитана штурмовал его, чтобы нейтрализовать банду наркоторговцев. Тарталья, капитан, стремился завершить операцию как можно скорее, ведь сегодня у него день рождения, а он рискует жизнью. Хотя, возможно, умереть в свой день рождения — это и странно, и забавно.

Шум усиливался с каждой секундой. Эхо выстрелов разносилось по темным коридорам, заставляя стены дрожать. Тарталья, держа пистолет у груди, прижался к стене и оглянулся на своих людей. Те, как тени, следовали за ним, без лишних слов и движений. Под его четким руководством спецназовцы были готовы к любому развитию событий.

— Внимание! — прошептал капитан, делая знак рукой. — Группа «А», направо, блокируем выходы. Группа «Б», за мной.

Они осторожно продвигались вперед, стараясь не шуметь. Однако, когда наркоторговцы заметили присутствие незваных гостей, началось настоящее сражение. Пули свистели, как рассерженные осы, и искры от рикошетов разлетались во все стороны. Тарталья, с решимостью в глазах, метко отстреливался, продвигаясь к основному скоплению врагов.

«Если переживу это, — подумалось ему, — закажу себе отличный торт. С клубникой».

Они ворвались в центральное помещение, где их встретил шквал огня. Одновременно с этим, две группы спецназовцев с разных сторон начали захват, обеспечивая перекрестный огонь. Тарталья кричал приказы, координировал действия своих людей, даже несмотря на грохот и хаос, царивший вокруг.

Вдруг он заметил главаря банды — тот, точно затравленный зверь, прорывался к черному выходу. Тарталья, не раздумывая, бросился за ним, приказав остальным завершить зачистку. Погоня была короткой, но отчаянной. Главарь пытался отстреливаться, но капитан догнал его у самой двери.

Однако за дверью послышался женский голос, и через секунду из-за двери показалась девушка, а за ней следовал парень с камерой. Журналисты даже сюда пробрались!

«Безмозглая женщина...» — пролетело в мыслях Тартальи.

Главарь наркоторговцев думал недолго — он сгрёб в свои ручища беззащитную журналистку и приставил к ее виску пистолет.

— Назад! — приказал он. — Положи пистолет на пол и отойди на пять шагов!

Тарталья мгновенно остановился, напрягшийся взгляд неотрывно следил за каждым движением преступника. Вокруг раздавались звуки перестрелки, но всё сосредоточилось на этой критической точке, где неверный шаг мог стоить жизни невинной девушки. Он сжал зубы, стараясь не допустить, чтобы эмоции перевесили чистый расчет.

— Думаешь, это тебе поможет? — произнёс капитан, стараясь говорить как можно спокойнее. — Отпусти её, и никто не пострадает.

Главарь наркоторговцев злобно ухмыльнулся, сильнее сжимая журналистку в своих смертоносных объятиях.

— Отпустить? Да ты с ума сошёл. Это мой билет отсюда.

Журналистка тихо всхлипнула, её глаза были полны страха. Молодой парень с камерой замер, не в силах что-либо предпринять, и начал отступать назад, в безопасное место.

— Ты прекрасно знаешь, что такого «билета» не существует, — продолжал Тарталья, медленно отступая назад, как требовал его враг. Он положил пистолет на пол и поднял руки, показывая, что не собирается нападать. — Единственный твой вариант — сдаться. Но если ты навредишь ей, тебе не дадут шанса на мирное решение.

Челюсть преступника дёрнулась, но он не расслаблял хватку, однако в глазах можно было увидеть сомнение.

— Заткнись! — крикнул он, дрожащим голосом предвещая внутреннюю борьбу. Он отчаянно оглянулся по сторонам, пытаясь найти выход из безвыходного положения.

Тарталья ощущал, как время словно замедлилось. Он знал, что в этот момент всё зависит от его способности сохранить хладнокровие. Мельком он увидел, как пара его людей, незаметно для главаря, заняли позиции возле двери.

— Отпусти её, — снова тихо, но твёрдо сказал капитан. — Ты даже не представляешь, сколько людей хочет твоего мирного ареста. Не усугубляй своё положение. Если ты раскаешься, то тебе дадут меньший срок, я даже замолвлю за тебя словечко.

Секунды тянулись, кажется, бесконечно долго. Главарь перевёл затуманенный взгляд на девушку, затем на капитана, и, наконец, его рука медленно начала опускаться. В этот момент откуда-то сбоку вылетело что-то блестящее — один из спецназовцев метнул нож. Всё случилось так быстро: оружие вылетело из рук преступника, и он вскрикнул от боли. Девушка моментально бросилась за спину Тартальи, а он, не теряя и секунды, прыгнул вперёд.

Несколько мгновений — и главарь лежал под тяжестью капитана, задыхаясь от ярости и отчаяния, но уже без единого шанса на побег.

— Всё кончено, — тихо, но решительно сказал Тарталья, глядя на подчинённых. — Отведите его.

Его люди мгновенно подхватили главаря, начав заковывать его в наручники. Тарталья помог девушке подняться, её руки дрожали, но она была в безопасности.

— Спасибо, — прошептала она, едва смогла говорить.

— Благодарить будете потом, — ответил он, улыбнувшись. — Важно, что вы живы.

Захватив преступника, он наконец-то смог позволить себе улыбнуться. Запыхавшийся, с легкой раной на плече, капитан оглянулся на своих бойцов и, кивнув, сказал:

— Хорошая работа. Всем благодарен. Теперь ждем службы спасения и домой.

— Капитан Тарталья, мы упустили врага с гранатами, он поднимается на верхний этаж, уходите оттуда! — послышалось в рации.

— Принято! — кратко ответил Тарталья, мгновенно оценивая ситуацию. В его поле зрения попала журналистка, её глаза были расширены от ужаса, она застыла в немом оцепенении. Тарталья, не теряя ни секунды, схватил ее за руку и потащил к балкону, расположенному на последнем этаже.

Опасность была реальной, время работало против них. Тарталья, привыкший к экстремальным ситуациям, действовал четко и слаженно. Он достал из рюкзака специальное спусковое устройство, предназначенное для быстрого спуска с высоты. Тяжелый и прочный тросс быстро прикрепился к балконной периле, а затем был надежно закреплен на поясе Тартальи. Он обнял журналистку и с силой притянул к себе.

— Крепче держитесь! — прорычал Тарталья, ощущая, как девушка вцепилась в него мертвой хваткой. Ее хрупкое тело дрожало, а на лице отражался панический ужас.

Одной рукой он держал девушку, другой — тросс, и с решительным движением прыгнул с балкона. В воздухе они летели вниз, Тарталья удерживал их падение, опираясь на прочный трос. Снизу доносился оглушительный рев машин на проезжей части.

Спустя несколько секунд, сверху раздался оглушительный взрыв. Тарталья уже не видел верхних этажей здания, но ощущал взрывную волну, которая прошла по воздуху, заставляя его дрожать. Стёкла посыпались дождем, осколки летели вниз, но Тарталья с невероятной силой продолжал спуск, защищая заложницу от опасности.

Девушка, сперва визжавшая от ужаса, затем потеряла сознание. Тарталья, ощущая ее бессознательное тело, еще крепче прижал ее к себе. Он продолжал движение вниз, не отрывая взгляда от земли, ожидая удара и окончания этого нервного, но спасительного спуска.

Наконец, его ноги коснулись земли. Сразу же замелькали руки товарищей, помогая отцепить тросс и освободить девушку. Тарталья осторожно уложил её на землю, проверяя пульс. Она была жива, но в сознание пока не приходила. Капитан вздохнул с облегчением и посмотрел наверх. Над зданием клубились черные клубы дыма — всё говорило о разрушении и хаосе.

— Капитан, враг ликвидирован. Наша работа выполнена, — сообщил Сяо, его правая рука.

— Все молодцы! — похвалил Тарталья. — Дожидаемся спасательных служб и свободны!

Тарталья тяжело вздохнул, посмотрев на голубое небо. Этот день рождения определённо запомнится ему надолго…

* * *

Объективы камер на мгновение скоординировались, когда к величественному зданию подъехал белоснежный лимузин. Первым из автомобиля вышел Венти, открыв дверцу, а затем появилась изящная женская ножка в туфельке, за ней последовала вторая. Толпа взревела от восторга, когда из лимузина вышла Люмин — знаменитая актриса, которая считалась истинной жемчужиной киноиндустрии. Она с очарованием улыбалась и приветствовала своих поклонников, взмахивая рукой. Сегодня был особенный момент — не только день её рождения, но и церемония награждения в категории «Лучшая главная роль года». Люмин была уверена, что золотая статуэтка, символизирующая победу, достанется ей.

Вдруг её охватило лёгкое беспокойство, испуг, ощущение во сне, когда ты падаешь в пустоту и резко просыпаешься, и она споткнулась, но менеджер успел подхватить её.

— Что с тобой, Люмин?

— На мгновение мне показалось, что я падаю с большой высоты… Ничего страшного, наверное, я переволновалась…

Её платье, сверкающее под множеством вспышек, привлекало восхищённые взгляды. Оно было выполнено из шелка, расшито мелкими кристаллами, которые мерцали, словно звезды на ночном небе. Люмин начала медленно подниматься по красной дорожке. Её сердце стучало, будто хотело вырваться на волю; она осознавала весь масштаб момента и понимала, что сегодняшний день может стать важнейшим в её карьере.

Люмин была в окружении своих коллег, актёров и режиссёров, которые улыбались и поздравляли её с днём рождения. Каждый шаг дальше приближал её к сердцу мероприятия — роскошному залу, где будет разыграно самое важное признание киноиндустрии.

Когда Люмин вошла в зал, её встретил шквал аплодисментов. В воздухе витала атмосфера ожидания и восторга. Она прошла к своему месту в первом ряду и села, облокотившись на спинку кресла и стараясь сохранить внешнее спокойствие. Хотя внутри неё сердце колотилось как барабан. Минуты казались вечностью, когда наконец ведущий объявил главный момент вечера.

— И победителем в номинации «Лучшая главная роль года» становится… Люмин Виатрикс! — прозвучал голос из динамиков. В зале поднялась волна аплодисментов.

Люмин всего на миг застыла, осознавая, что её самая сокровенная мечта исполнилась. Восторг охватил её с головой, она поднялась и, несмотря на лёгкое головокружение, уверенно направилась на сцену. На сцене её встретил ведущий и вручил ей золотую статуэтку. Люмин нежно взяла ее в руки, чуть прижав к груди.

— Это невероятно, — начала она, стараясь перекричать гул радостных голосов через микрофон. — Я благодарна каждому, кто верил в меня, родным, друзьям, коллегам. Спасибо вам всем за этот незабываемый день! — она чуть наклонила голову, искренне улыбаясь.

Люмин счастливо взглянула на своих фанатов. Этот день рождения определенно запомнится ей надолго…

* * *

Тарталья наслаждался душем после изнурительного задания. В конце концов, им удалось нейтрализовать целую преступную группу, и сейчас он имел полное право на отдых.

— Итэр, наверное, уже давно ждет меня дома. Это задание возникло так неожиданно, что я не успел его предупредить, — сетовал капитан, переговариваясь с Сяо через стену душа.

— Ты собираешься провести вечер с ним? Уверен, он задумал что-то интересное для тебя, — ответил Сяо.

Да, у капитана спецназа была одна любопытная особенность, о которой знали немногие — его тянуло как к девушкам, так и к парням, хотя мужчин он все же предпочитал больше, поэтому у него был парень по имени Итэр. Их отношения всегда строились на взаимопонимании и уважении, что было особенно ценно в их бурной и непредсказуемой жизни. И Итэр, в отличие от девушек, с которыми ему за жизнь удалось быть вместе, не выносит мозг и не ведет себя, как истеричка.

Тарталья наслаждался горячими струями воды, снимая напряжение с мышц. Мысли о предстоящем вечере с Итэром добавляли ему сил и поднимали настроение. Он знал, что его партнер наверняка подготовил что-то особенное, чтобы отметить его день рождения.

Когда Тарталья наконец вышел из душа, он накинул халат и отправился к своему шкафчику. Сяо уже заканчивал одеваться, но у них всегда находилась пара минут для короткого разговора.

— Как думаешь, нам еще предстоит столько же тяжелых заданий? — спросил Сяо, проверяя свою форму.

— Несомненно, — кивнул Тарталья. — Но это только делает наши спокойные моменты еще более ценными.

Сяо улыбнулся в ответ и хлопнул капитана по плечу, приговаривая:

— Ладно, иди к Итэру. Ему, наверное, не терпится тебя увидеть.

Он быстро закончил собираться, предвкушая теплые объятия и ужин при свечах, который наверняка ждёт его за порогом. Когда он вышел в раздевалку, заметил, что весь его отряд увлеченно смотрит телевизор. Обычно там гоняли всякую ерунду, поэтому Тарталья сильно удивился тому, что все его люди так внимательно смотрят.

Тарталья перевел взгляд на экран, любопытствуя, что же так привлекло внимание. В телевизоре была необычайной красоты девушка, которая держала золотую статуэтку.

— Ну ничего себе богиня, — не удержался Тарталья, задерживая взгляд на экране дольше нужного.

— Капитан, тебе ничего не светит с ней, — сказал один из подчинённых, усмехнувшись. — Ты не знаешь, что это Люмин Виатрикс — известная актриса?

Люмин олицетворяла собой элегантность и грацию. Её взгляд, глубокий и проникающий, казалось, способен был увидеть сквозь экран и достигнуть сердца каждого зрителя.

— Да-да, капитан, — продолжал подчиненный с усмешкой, — мечтай дальше. У неё тысячи поклонников, и все они думают, что у них есть хоть малейший шанс.

— Ну что ж, никто не запрещает мечтать, верно? Не каждый день встречаешь такую диву, — усмехнулся он, присаживаясь на скамейку. — Но если эта штучка попадется мне где-нибудь, не удержусь! Сцапаю и заберу себе!

— А как же Итэр? — шепнул Сяо, обеспокоившись.

— Ой, Сяо, ты слишком серьёзен, я же просто шучу, — отмахнулся Чайльд. — В конце концов, все понимают, что мы с ней никогда не увидимся.

* * *

— Леди Фурина, вам стоит это увидеть! — восторженно воскликнул Венти, подключая флешку к большому телевизору. — Это запись с новостей!

На экране ведущий сообщал об успешной операции сил специального назначения по аресту наркоторговцев, акцентируя внимание на капитане Тарталье. В репортаже даже был показан момент его героического спуска на тросе с заложницей под взрывы на заднем плане.

— И зачем мне это? — с безразличием спросила Фурина, опершись на руку. Она была уверена, что Венти просто отвлекает её и в пустую тратит её время.

— В нашем предстоящем фильме муж главной героини — солдат спецназа, — продолжал Венти. — Если этот парень согласится сниматься, мы поднимемся на вершину рейтингов.

— Слушай... — внезапно проявила интерес Фурина, задумавшись о возможной славе и деньгах. — Венти, ты гений! Найди мне капитана Тарталью любой ценой! Я хочу, чтобы этот красавец-спецназовец снялся в моем фильме!

Когда Тарталья вернулся домой после празднования своего дня рождения в кругу коллег, друзей и своей девушки Гань Юй, то сразу завалился спать, ибо от выпитого алкоголя едва ли держался на ногах. Почему-то перед тем, как погрузиться в сон, в его памяти возник образ актрисы, которую он видел на телевизионном экране. Это воспоминание, похоже, так сильно его захватило, что ему приснился странный сон с её участием. Точнее, в этом сновидении он стал Люмин Виатрикс и пытался сыграть на камеру трогательную сцену. Он напряженно морщил лоб и старался вызвать слезы, но безуспешно. Режиссер ругал его за неумение, но Тарталья оказался бессилен что-либо изменить. В конце сна у него отобрали золотую статуэтку, которую Люмин Виатрикс держала в руках во время телеэфира.

«Какой забавный сон», — усмехнулся Тарталья, садясь на кровати и замечая, что ему уже пора вставать и собираться в спортзал. Да, у него сегодня был выходной, но Тарталья считал, что это не повод развалиться на диване и пролежать на нём весь день.

Тренировка проходила по привычному расписанию: разминка, кардио и силовая подготовка. Тарталья прекрасно знал всех остальных посетителей зала, но вдруг на входе появился незнакомый парень. Он был слишком ухоженным, почти глянцевым, и непрерывно смотрел на Тарталью, явно выбиваясь из общей атмосферы.

— Привет, красавец! Ты — Чайльд Тарталья, верно? Какие мышцы! А пресс! — восхитительно произнес странный тип. — Сразу видно, что ты занимаешься собой.

Другие пацаны в зале отвлеклись от своих тренировок и странно уставились на них. Теперь, наверное, все подумают, что он «из этих».

— Извините, но вы не в моем списке предпочтений, — с намеком произнес Тарталья и уже собирался уйти, как парень схватил его за руку.

— Не спеши, красавчик. Нам нужно обсудить кое-что, — парень открыл сумку и вынул визитку. — Я Венти, менеджер актрисы Люмин Виатрикс. У меня есть предложение. Выйдем?

Тарталья обомлел. Это что за совпадения такие? За сутки Люмин Виатрикс в его жизни всплывает уже третий раз! Вчера на телевидении, во сне, а теперь еще и сам менеджер этой актрисы явился по его душу. И это начинало напрягать. Он пытался убедить себя, что это лишь совпадение, но какое-то странное ощущение глубоко внутри него шептало, что не все так просто.

«Случайности — это маскированные знаки судьбы», — подумал он.

И вот теперь Тарталья не мог отделаться от чувства, что его жизнь приближается к поворотному моменту.

Другие посетители тренажерного зала теперь внимательно следили за их разговором, некоторые шептались между собой, без сомнения обсуждая необычную ситуацию. Тарталья вздохнул, собираясь с силами, и принял визитку. Что же могли ему предложить из мира блестящих экранов и ярких софитов, в который он никогда не стремился попасть?

— Ладно, выйдем, — наконец сказал он, бросив взгляд на удивленные лица своих товарищей по тренировке.

Венти, победоносно улыбаясь, кивнул и направился к выходу. Тарталья взглянул на визитку: номер телефона и адрес офиса напечатаны изящным шрифтом на блестящей белой карточке.

Они вышли на улицу, и свежий воздух разрядил натянутую атмосферу. Венти повернулся к нему с непоколебимой уверенностью.

— Вы, возможно, удивлены, и это нормально, — начал он. — Но вчерашняя ваша операция по обезвреживанию целой банды преступников привлекла огромное внимание. В нашем проекте по сценарию муж главной героини — спецназовец. Леди Фурина очень бы хотела видеть тебя на этой роли.

Тарталья, поначалу осторожный, теперь испытал странное чувство волнения. Он знал, что перемены всегда означали рост, и, возможно, это приглашение было шагом в нечто большее.

— Я не актер и никогда им не был, — однако возразил он. — У меня есть работа, и я не планирую ее бросать.

— Я и не призываю, — легко согласился Венти. — Но у вас есть выходные, в которые вы могли бы приходить на съемки. Тем более роль очень маленькая, вам не придется присутствовать на площадке сутки напролет. Ну же, парень, не всем выпадает такая возможность. Представьте славу, деньги! Вам за это хорошо заплатят! Кроме того, у вас будет возможность сыграть сцену с самой Люмин Виатрикс!

— Знаете, мне нужно подумать, — сказал Тарталья, не желая так сразу нырять в новую жизнь. — Я ведь никогда этим не занимался, я не знаю, как там все устроено, понимаете?

— Леди Фурина лично приглашает вас сегодня на съемки, посмотрите со стороны, что к чему, и примете решение. Идёт?

Тарталья задумался на мгновение. В конце концов, у него сегодня выходной и планов на день не было, а значит, можно было бы взглянуть на мир кино изнутри.

— Идёт, — наконец, сказал он.

* * *

Люмин плохо спала ночью. Ей снилось, что она превратилась в молодого человека, которому поручили отключить бомбу. До взрыва оставались всего пять минут, но Люмин не могла придумать, как это сделать. Провода, кнопки и тревожные сигналы казались очень странными. Из рации доносился недовольный голос, требующий от нее ускориться и завершить разминирование, но она была в полной растерянности. Когда до срабатывания оставалась всего одна секунда, Люмин резко проснулась, подскочив на постели.

Запыхавшись, она осмотрелась по сторонам, пытаясь убедиться, что вокруг нет никакой угрозы. Ее комната выглядела обычной, спокойной, но сердце продолжало колотиться так, как будто ей действительно пришлось столкнуться с настоящей бомбой. Глубокие вдохи понемногу успокаивали её, но забыть этот кошмар оказалось не так просто.

— Что за бред, — пробормотала она себе под нос, стараясь вернуть себя к мыслям о спокойному, ничем не примечательному утру.

Но как только она легла обратно на подушку и закрыла глаза, фрагменты сна снова начали всплывать в её сознании, словно требуя внимания. Нет, определенно надо было вставать и начинать рутину, иначе она так и будет вспоминать об этом дурацком сне! Взяв телефон в руки, она увидела, что ей несколько минут назад написал Венти.

Венти

Люмин, помнишь того спецназовца, которого показывали вчера по новостям? Группа под его командованием обезвредила наркоторговцев. Он привлек внимание леди Фурины, она хочет, чтобы он снялся с тобой в новом проекте.

«Вчерашние новости, сон, теперь еще и это, — размышляла Люмин. — Я скоро начну ненавидеть всех спецназовцев, только лишь потому что они слишком часто всплывают за последние сутки в моей жизни!»

* * *

Тарталья всё же решил съездить посмотреть на съемки. Во-первых, он подумал, какой дурак будет отказываться, когда есть возможность получить хоть каплю славы? Во-вторых, он позвонил Гань Юй и рассказал обо всём, и та искренне поздравила его и сказала, что от такого не отказываются.

Тарталья действительно долго размышлял над приглашением на съёмки. В конце концов, он пришел к выводу, что судьба не всегда протягивает руку помощи, и, может быть, это тот самый случай, когда необходимо рискнуть. Его внутренний голос настоятельно советовал ему отправиться в это приключение, прозвучавшее в самом начале как безумная идея.

Прибыв на место, Тарталья почувствовал волнение. Он увидел кучу камер, беготню операторов, визажистов и целую толпу людей, занятых своим делом.

— Капитан Тарталья!

Ему навстречу, словно лебедь, выплыла девушка в элегантном одеянии с белыми волосами, которые покрывала изящная шляпка. Это, должно быть, и была леди Фурина, режиссёр.

— Очень рада видеть вас здесь, — улыбаясь, говорила она. — Знаете, я наслышана о ваших заслугах. Вас даже прозвали «стальной кулак». Вам доверяют самые опасные миссии. И я очень надеюсь, что вы согласитесь показать свой опыт в нашем фильме. А теперь пройдемте за мной, я ознакомлю вас, как актёров готовят к съёмкам, а потом вы сядете и понаблюдаете за процессом, чтобы у вас было представление.

Капитан Тарталья, слегка изумлённый и польщённый, кивнул и последовал за леди Фуриной. Она вела его через лабиринт студийных помещений, комментируя каждую деталь: как работают мастера по гриму, как костюмеры создают свои шедевры, как операторы подбирают идеальное освещение.

— Здесь, — указала она, приостановившись, — мы работаем над предстоящей сценой погони. Я уверена, ваш опыт в реальных миссиях вдохновит наших актёров. Они будут рады встретиться с человеком вашего калибра.

Тарталья усмехнулся, разглядывая окружающих его технических специалистов и артистов, вслушиваясь в оживлённые разговоры о сюжете фильма. Он всегда представлял себе мир кино совершенно иначе — гламурным и лёгким. Но здесь он видел ту же отдачу, с которой сам подходил к каждому поручению.

— Благодарю, леди Фурина, — произнёс он наконец, — я очень впечатлён вашей командой и рад, что смогу внести свой вклад в ваш проект.

Режиссёр кивнула. Её глаза светились энтузиазмом, отражая уверенность, что капитан станет неотъемлемой частью её творческого видения. Они прошли к маленькой трибуне, где капитан мог наблюдать за сценой с высоты. В сердце студии кипела жизнь, и каждый вносил свою частичку в общее дело. Тарталья увидел, как леди Фурина обсуждала последние штрихи со своими помощниками, и еще раз убедился в том, что она — истинный профессионал своего дела. Затем она подошла к Тарталье и пояснила:

— Сейчас мы заканчиваем съёмки другого фильма, но вам следует посмотреть на работу актёров.

Через несколько минут повисла тишина, съемочная группа настроила камеры, а леди Фурина села впереди, чтобы следить за ходом съёмок и приостановить кадр, если что-то пойдет не так.

У Тартальи перехватило дыхание, когда он увидел саму Люмин Виатрикс, что участвовала в это сцене. Она казалась и правда профессионалом своего дела. Тарталья не думал, что увидит жемчужину кинематографа так близко.

Люмин двигалась с лёгкостью и грацией, завораживая всех вокруг. Студийные огни играли в её волосах, создавая ореол света, и Тарталья заметил, как её глаза, полные вдохновения, блестели в свете софитов. Она была в своей стихии, воссоздавая персонажа с такой правдивостью и энергией, что казалось, будто время остановилось, чтобы дать возможность зрителям насладиться каждым моментом её игры. Когда сцена завершилась, студия наполнилась аплодисментами.

— Отлично, снято с первого раза… — облегченно воскликнула Фурина. Кажется, она изначально готовилась к худшему развитию событий, чем было на самом деле.

Люмин улыбнулась благодарной улыбкой и направилась к режиссёрскому креслу, чтобы обсудить отснятый материал. Фурина сделала знак Тарталье подойти к ней, зная, что это будет для него уникальная возможность пообщаться с такой выдающейся актрисой. Он подошел ближе, и Люмин, завершая разговор с режиссером, обернулась к нему.

— Это было восхитительно, — сказал Тарталья, не скрывая своих эмоций по поводу великолепной игры актрисы.

Люмин, подавляя свое желание проигнорировать этого незнакомца, посмотрела на него с дружелюбной улыбкой и ответила:

— Спасибо, я стараюсь вкладывать всю душу в свои роли. Это ведь лучший способ достучаться до сердца зрителя, не так ли?

Тарталья кивнул, пораженный её скромностью и искренностью. «И правда богиня, — подумал он. — Такая известная личность, но столь мила и дружелюбна».

Он спохватился, подумав, что было бы здорово сделать с Люмин фото. Он достал телефон и начал его включать, но он, как назло, загружался нарочито медленно.

— Прошу прощения, мне пора, — сказала Люмин, улыбнувшись, и направилась в сторону гримёрок. — Венти, принеси мне воды.

— Вот чёрт … — издал Тарталья измученный стон. — Такую возможность упустил!

— Хотел сфотографироваться с Люмин Виатрикс? — послылся голос одного из актёров. — Если согласишься на съёмки, то и прикоснуться к ней сможешь. Если выдержишь её характер.

— А что там выдерживать? Она на ангела похожа, — хмыкнул Чайльд.

— Это просто у нее сегодня хорошее настроение. А так, она головная боль всей съемочной группы. Ладно, парень, надеюсь увидеть тебя на съемках, — актер хлопнул его по плечу и направился прочь.

Тем временем Люмин в гримёрной приводила себя в порядок, чтобы поехать домой и отдохнуть. Венти помогал привести волосы в порядок, снять украшения, которые использовались для сцены в фильме, и смыть макияж. Он на секунду прервался, когда раздался стук в дверь, настойчивый и уверенный. Венти пошел открывать нежданному гостю, но никого не привёл, а лишь вернулся с большим букетом ароматных цветов.

— Интересно: от кого? — пробормотал он, находя записку в цветах. — Чжун Ли, владелец модельного агентства… Ничего себе…

Люмин приподняла бровь и улыбнулась, взглянув на цветы, которые Венти передал ей. Должно быть, у этого Чжун Ли утончённый вкус. Люмин вдохнула аромат цветов, наслаждаясь богатым букетом. Записка в руках Венти была аккуратно сложена и пахла легким оттенком апельсина и лаванды. Люмин осторожно взяла её из его рук и развернула.

«Дорогая Люмин Виатрикс,Вы восхитительны и неповторимы. Таланты, подобные Вашему, заслуживают безграничного восхищения. Буду рад познакомиться поближе и обсудить возможные перспективы сотрудничества в модельной индустрии.

С уважением,Чжун Ли»

Венти лукаво улыбнулся при виде горящего интереса в глазах Люмин, но не стал высказывать своего мнения по этому поводу, а лишь произнес:

— Как смотришь на это предложение? — спросил он, садясь на подлокотник кресла и убирая со лба прядь её волос.

— Если будут хорошо платить, то без проблем, — пожала плечами Люмин, задумчиво перебирая лепестки в букете. Новый шанс, новые возможности… и много денег!

Венти пожал плечами, завязав последние ленточки на её платье, которое она собиралась надеть, чтобы уйти.

— Выходи через запасной выход через пять минут, я пригоню машину поближе к дверям, — с дружелюбной заботой сказал он.

Люмин кивнула и, еще раз взглянув на великолепные цветы на столике, взяла их, прижимая к груди. Такие большие букеты нынче дорого стоят, значит, наверняка этот Чжун Ли будет хорошо платить, если она согласится на его предложение…

Но сейчас все, что ей хотелось делать после съемок — насладиться отдыхом в джакузи с бокалом полусладкого вина, а не думать о работе снова.

Дома она погрузилась в теплую воду джакузи. Пена мягко обволакивала кожу, в воздухе витал аромат любимых масел. Открыв бутылку полусладкого вина, которым намеревалась насладиться, она позволила себе немного расслабиться. Вино было тем самым элементом, который заставлял опустошенные мысли упорядочиться.

* * *

Тарталья сидел за рулём, сканируя серьезным взглядом окружение. Позади него ехали преследователи, которые пытались прострелить шину в автомобиле. Поворот, другой и, кажется, ему удалось оторваться. Он припарковался и выдохнул облегченно. Но вдруг он увидел, как под колеса ему прилетела граната, и он, действуя скоординированно и хладнокровно, выпрыгнул из окна автомобиля, сделав кувырок до того, как воздух заполнил дым взорвавшегося снаряда.

— Снято! — закричал Лини, режиссёр под руководством Фурины. — Капитан Тарталья, леди Фурина не ошибалась, когда решила выбрать тебя на эту роль. Отлично сработано.

— Спасибо. Но вам не кажется, что в следующей сцене я должен быть в пыли, чтобы было реалистично? — задумчиво спросил он.

— Забудь, в фильме главное красивая картинка! И мисс Виатрикс тут устроит нам взбучку, если увидит, что ей в следующей сцене придется иметь дело с «грязным мужланом», — хохотнул Лини. — Пока можешь отдохнуть, потому что её пока все равно гримируют.

Тарталья кивнул, соглашаясь с режиссёром, и отошёл в сторону, разглядывая съёмочную площадку. Вокруг кипела жизнь: ассистенты переходили от одного места к другому, внося последние корректировки в декорации, техники проверяли аппаратуру, а гримёры наводили последние штрихи макияжа на актёрах. Время от времени Тарталья бросал взгляд на часы, отмечая, как быстро движется время.

— Венти! Лини! Леди Фурина! — на съемочную площадку забежали две обеспокоенных девушки-гримера. Настолько напуганные, что одна из них даже плакала. — Люмин накричала на нас и сказала, что не будет одеваться «как деревенщина» даже для сцены! Она пообещала пожаловаться нашему начальнику, чтобы нас уволили, если мы ей не можем предложить что-то элегантное.

— Эй-эй, успокойся. Кто же тебя уволит? — успокаивающе погладил плачущую девушку по плечу Венти. — Работаешь, не покладая рук. Я поговорю с Люмин и уговорю её.

— Стой, Венти, — вклинилась в разговор Фурина. — Лучше принесите ей простое, но элегантное платье. Уговаривать Люмин себе дороже. Если даже Венти и уговорит ее надеть то, что мы хотели изначально, она нам покоя на съемках не даст.

Девушки кивнули и поблагодарили режиссёра, после убежали в обратном направлении, надеясь, что больше не наткнуться на гнев Люмин.

— Она просто ужасная, — прошептала одна из стилистов, когда они вдвоем укрылись за угол, чтобы обсудить случившееся. — Сколько можно её терпеть?

— Да уж, — согласилась вторая, поправляя очки. — Может, стоит поговорить с кем-то выше? Ведь мы не можем выполнять свои задачи, когда она так себя ведет.

Тем временем, Венти, оставшись наедине с режиссером, задумчиво потер подбородок.

— Леди Фурина, — начал он, — Люмин действительно талантлива, но знаете, как говорят: чем выше талант, тем больше капризы.

Фурина усмехнулась, сложив руки на груди.

— Конечно, талант всегда приходит в комплекте с уверенностью в себе. Но разве это повод так обращаться с коллективом?

Венти кивнул, глядя на проходящих мимо членов съемочной группы.

— Мы обязаны создать атмосферу, в которой все будут чувствовать себя комфортно. Я поговорю с ней. Должен быть способ убедить её увидеть это с другой стороны.

Фурина посмотрела на него с легкой надеждой.

— Была бы тебе благодарна, если так. Возможно, нам стоит предложить ей немного больше времени на подготовку, чтобы она почувствовала себя увереннее.

Через полчаса Люмин все же соизволила явиться на съемочную площадку, и все работники сразу бросили свои дела, готовясь к съемкам. Актрису посадили на кресло под зонтом, который защищал ее от солнца, и принялись объяснять сцену.

— Капитан Тарталья, в этой сцене ты лежишь под обломками, пока Люмин тебя ищет. Люмин, когда ты находишь капитана, ты поднимаешь доску, которой его завалило, и садишься перед ним. Далее ты, Тарталья, говоришь свою реплику, после Люмин. Затем ты должен положить ладонь на её, щеку пока она медленно наклоняется и целует тебя. Тарталья, поцелуй, естественно, не настоящий. Всё ясно?

— Мы можем начинать? — раздражённо спросила Люмин. — Я давно готова.

Лини кивнул и сделал знак, чтобы начать. Камеры заработали, и сцена ожила. Люмин шагнула вперед с решимостью, характерной для истинного профессионала, и плавно двигалась по импровизированному полю боя, словно была на охоте. Ее глаза сосредоточились на обломках, она искусно обошла разрушенные балки и через мгновенье обнаружила неподвижного Тарталью.

Она, уверенно ступая, приблизилась к своему «мужу», которого Тарталья играл в это сцене, её глаза сверкали решимостью. Она наклонилась и ухватилась за доску, прикрывающую его. Теперь её роль должна была проявиться на полную; её надежда, страх и облегчение сплелись воедино, как она встретилась с его взглядом.

— Любимый! — воскликнула она, падая на колени, её голос дрожал от напряжения.

«Муж», явно страдающий, всё же старался улыбнуться. Это была та искорка, которая придавала сцене глубину и запоминаемость.

— Уходи! Тут опасно! Я хочу, чтобы ты жила! — хрипло произнес Тарталья.

— Ты не можешь умереть, — выдавливая из себя слёзы, сказала Люмин. — Не оставляй меня!

— Не оставлю, я всегда буду жить в твоем сердце, любовь моя, — Тарталья медленно начал поднимать руку, чтобы коснуться щеки Люмин.

Люмин бросила мимолетный взгляд на его ладонь, и её глаза расширились от страха, и она оглушительно завизжала, вскакивая, когда его пальцы коснулись её кожи, заставляя вздрогнуть не только Тарталью, но и всю группу.

— Ты почему не помыл руки перед тем, как сниматься? Я жемчужина кинематографа, и меня нельзя трогать такими руками! — кричала в ярости Люмин, активно жестикулируя руками. — У меня очень нежная кожа! А если у меня появится раздражение?! Венти! Влажные салфетки мне, быстро!

Тарталья, все еще немного ошарашенный неожиданной сменой тональности сцены, несколько раз моргнул, пытаясь вернуться к реальности. Вокруг все крутилось: группа, камеры, вспышки, и, конечно, раздающиеся эхом крики Люмин.

Откуда-то из-за камеры появился Венти, невозмутимо держа в руках пачку влажных салфеток. Он немного театрально поклонился Люмин и торжественно протянул ей салфетки.

Люмин, без дальнейших церемоний, вырвала несколько штук и начала энергично протирать свою щеку, словно стирая невидимую угрозу, оставленную Тартальей.

— Тебе что, нравится валяться в грязи?! — продолжала гнать на него Люмин. — Если на моей коже появится хоть один прыщик из-за твоих грязных лап, да я тебя засужу, понял?!

— Простите меня, госпожа жемчужина, ваша нежная кожа останется в полной безопасности, — театрально серьёзным голосом ответил Тарталья, не воспринимая угрозы Люмин всерьез.

— Да ты! Ты! Венти! Разберись! — Люмин не знала, куда себя деть от злости, потому что слов возмущения уже просто не находилось.

— Люмин, Люмин, успокойся. Не нужно так нервничать, — Венти, говоря это, приобнял актрису за плечи и повел ее в сторону здания, в гримёрную, и напоследок кинул через плечо: — Капитан Тарталья, вам лучше принять душ и хорошо вымыть руки. А мы пока перегримируем Люмин.

— Ясно, у нас образовался перерыв на обед, — с тяжелым вздохом сообщила Фурина. — Идите ешьте, все равно это надолго…

Тарталья лишь усмехнулся в ответ, наблюдая, как Венти ведёт за собой всё ещё кипящую от гнева Люмин. Затем взгляд его скользнул по его пыльным ладоням, которые вызвали столько переполоха.

— Ну и штучка… Теперь я действительно понимаю, что вчера она и правда была просто в хорошем настроении, — присвистнул Тарталья. — Никогда не встречал такой смеси красоты, неуравновешенности и агрессии.

— А это ведь только первый дубль, Тарталья, — усмехнулся Лини, хлопнув его по плечу. — Но ты, на удивление, держишься отлично! Обычно актеры теряли мотивацию и раскисали после того, как на них кричала Люмин.

— Просто мне все равно на мнение какой-то ЧСВ, — пожал плечами Тарталья. — Пойду приму душ, а то наша маленькая жемчужина еще расплачется. А доводить женщин до слёз не в моем стиле, хах!

«А она смешная, — подумал Тарталья, идя в сторону мужских душевых кабинок. — Еще посмотрим, кто кого выведет из себя. Хочу посмотреть на личико этой самовлюблённой жемчужинки, когда я поцелую ее по-настоящему в этой сцене».

Примечания:

Предыдущие две главы я переписала, решила сделать чисто гетный фанфик.

Уточки плавали в озере, то и дело устремляясь к зернам, что попадали в воду. Наиболее быстрые получали больше всех, явно находясь вне конкуренции со своими товарищами. Одна из уточек изо всех сил пыталась добраться до корма, но её постоянно опережали.

— Не волнуйся, — пролепетала Гань Юй, достав из пакетике еще зерен и бросила в воду именно рядом с этой уткой. — Эти будут специально для тебя.

Уточка радостно закрякала, почувствовав, как зерна с мягким всплеском приземлились рядом. Она торопливо направилась к угощению, шевеля крыльями для ускорения.

Остальные уточки, заметив новую порцию зерен, пытались приблизиться, но Гань Юй с улыбкой плавно размахнулась и бросила еще несколько горстей в разные стороны, обеспечив всех. Птицы вдоволь наслаждались угощением и устраивали в воде небольшое представление, брызгая вокруг себя водой.

Гань Юй наблюдала за этой сценой с умилением, вдыхая свежий воздух, укутанный ароматом влажной травы и легкого весеннего ветерка. Её мысли витали вдалеке, далеко за пределами этого уютного уголка природы, но в этот момент сердце было здесь, среди тихих плесков и радостного кряканья.

— Они прелестны, правда? — послышался позади знакомый мужской голос, заставивший Гань Юй вздрогнуть. — Прости, если помешал. Но я тоже сюда часто прихожу, чтобы покормить уток, но ты меня опередила...

— Сяо, привет, — с улыбкой сказала Гань Юй, взглянув на него через плечо. — Нет, все в порядке. Похоже, нам скоро придется договариваться о графике, кто когда кормит уток, — с шутливой ноткой добавила она.

— Может быть, — Сяо смущенно улыбнулся и склонил слегка голову набок, любуясь тем, как солнечные лучики красиво обрамляют нежные пряди волос Гань Юй. — Ты одна?

— Да. А с кем я еще могу быть? — пожала плечами она, убирая пакет с зернами в сумочку. — Тарталье это неинтересно, да и он занят постоянно. Представь, ему предложили сняться в фильме. Я рада за него, но... Иногда я чувствую себя одиноко и очень скучаю по нему.

— Он тоже очень скучает по тебе, Гань Юй, — поспешил успокоить её Сяо. — Знаешь, он так часто говорит о том, что хочет пригласить тебя на свидание, но совсем не хватает времени.

— Это правда, Сяо? — на лице Гань Юй появилась слабая улыбка, от которой ёкало сердце, а в глазах её зарождалась надежда.

Хотя Сяо прекрасно знал, что обманывает её. Тарталья вовсе не задумывается о Гань Юй во время работы и уж тем более не планирует свиданий с ней. Но если бы Сяо сказал правду, то личико Гань Юй наверняка исказилось бы разочарованием, которое он так не любил видеть на её лице.

— Конечно, это правда, — немного подумав, ответил Сяо, коротко кивая и отводя взгляд в сторону, потому что не было сил смотреть в эти прекрасные глаза, когда он лгал.

Они двинулись к дороге, около которой располагалось излюбленное озеро уток, которые провожали их кряканием. Гань Юй любовалась окружающей её природой, а Сяо любовался ею. Сейчас был самый разгар весны, то время, когда природа пробуждается и расцветает, а также, когда чувства Сяо к Гань Юй особенно обострились. Казалось, нет романтичнее времени года для признания, чем весна. Но он знал, что не может этого сделать. Потому что она не его. Это девушка капитана их отряда. Девушка его друга...

— Сяо, а как у тебя на личном фронте? Тарталья говорил, что тебя совсем не интересуют девушки. Неужели ты... Ммм... Как бы это сказать... — Гань Юй прикусила губу и сильнее сжала ручки своей миниатюрной сумочки.

— Не утруждайся, я понял тебя, — Сяо махнул рукой и тут же поспешил оправдаться. — Нет, ни в коем случае! Просто я не хочу случайных связей. Я жду, как это говорится, «ту самую». И я бы хотел, чтобы моя будущая девушка была похожа на тебя.

Сяо осознал, что он ляпнул только тогда, когда Гань Юй резко остановилась, удивленным, но в то же время смущённым взглядом глядя на него. Она подняла руку и легким движением заправила прядь волос за ухо. Ей явно было неловко от его слов, и она судорожно искала, что ответить.

— Ну, я имел в виду характером. В смысле, ты такая добрая и нежная. Бывают же девушки-стервы. А ты не такая, Гань Юй. Ты понимающая, милая, заботливая и женственная. Тарталье очень повезло. И я бы хотел такую же мягкую девушку в будущем.

— А... — Гань Юй заметно расслабилась и улыбнулась. — Спасибо, Сяо. Мне очень приятно, что ты видишь меня именно такой. И я верю, что ты в скором времени сможешь найти себе девушку. Кстати... Мне так неловко, но могу я тебя попросить кое о чем?

Сяо тут же приготовился внимательно слушать. Он готов был помочь Гань Юй в любом деле, лишь бы ее порадовать.

— Я записалась к гадалке, чтобы она мне помогла выбрать наилучшую дату нашей с Тартальей свадьбы. Я бы хотела, чтобы ты пошел со мной. Ты же его лучший друг, если ты будешь знать, ты сможешь намекнуть Тарталье, когда лучше сделать мне предложение. Если тебе не трудно, конечно. Ты можешь считать это бредом, я имею в виду, поход к гадалке. Но эту девушку мне рекомендовала моя тётя. Она сказала, что все что предскажет мисс Мегистус — сбывается.

Сяо на мгновение впал в ступор. Он был готов на всё, что вообще был способен сделать, ради Гань Юй. Но слышать о том, как она просит помощи со свадьбой с Тартальей… Это разбивало ему сердце. Если она выйдет замуж за него, то его последние надежды будут разбиты. Но он ничего не мог поделать с этим и должен согласиться помочь. Сяо медленно кивнул, стараясь скрыть бурю эмоций, разрывающих его изнутри. Он знал, что единственный способ сохранить свою ценность и присутствие в жизни Гань Юй — это поддержать её в этом начинании, даже если это означало разбить свои собственные мечты.

— Конечно, — мягко ответил он, стараясь придать своему голосу уверенности и легкости. — Если это то, что ты хочешь, я с удовольствием пойду с тобой.

Гань Юй улыбнулась, благодарность и облегчение заполнили её лицо. Она нежно коснулась его руки.

— Спасибо, Сяо. Я знала, что могу на тебя рассчитывать.

Сяо улыбнулся, хоть и знал, что улыбка его была натянута. Он всегда ценил ее счастье выше собственного. Ведь знание того, что она довольна, согревало его сердце даже в самые мрачные минуты.

* * *

Пока «капризной жемчужинке» заново наносили макияж, другие актеры присели пообедать, прекрасно зная, что сборы Люмин Виатрикс затянутся на долгое время. Тарталья ожидал, что пообедает в одиночестве, ведь вокруг него находились такие популярные актеры, а он пришел только для того, чтобы сняться в паре сцен. Однако к нему за стол почти сразу же присел Ка Мин, а с другой стороны красивая девушка по имени Кэ Цин. Она явно флиртовала с Тартальей, ненароком прижимаясь к нему и все время подкладывая к нему в тарелку еды, как бы проявляя заботу.

Тарталья заметил её игру и слегка улыбнулся, понимая, что сопротивление бесполезно — Кэ Цин была увлекающейся натурой, и её внимание ему льстило. Их разговор был лёгким и непринуждённым, с шутками и игривыми взглядами, что действительно освежало его день. Ка Мин вёл себя более тихо, но это лишь добавляло уверенности в их маленьком трио за столом, где никто не чувствовал себя лишним.

— Честно говоря, из-за первого впечатления о Люмин, у меня сложилось мнение, что тут все актрисы такие... Капризные, — признался Тарталья, отодвигая тарелку после окончания трапезы.

— Капитан, как ты мог подумать так? — надув губки и невинно похлопав глазками, спросила Кэ Цин. — Люмин просто слишком избалованная, но не все такие. Вот, например, я, как ты уже мог убедиться, вполне нормальная.

— Это верно, — хмыкнул Тарталья, приступая к чашке ароматного чая.

— Тарталья, вот у тебя в сценах вроде хорошо получается всё, но у меня есть парочка актерских секретов, как сделать ещё лучше, — Кэ Цин пододвинулась ближе и подмигнула. — Хочешь, после съемок расскажу о них?

— Было бы здорово, Кэ Цин, спасибо! — с улыбкой согласился Тарталья, поражаясь добротой такой актрисы. Казалось бы, зачем ей тратить время на такого, как он.

— Тогда поедем к тебе сегодня, окей? — Кэ Цин облизнула нижнюю губу и с соблазнительной улыбкой тут же отодвинулась. — Поведаю тебе об актерской жизни.

Тарталья удивлённо поднял брови, не ожидая подобного предложения, но, внутри, он ощутил тёплую волну признательности и немного смущения. Кэ Цин была не только прекрасной актрисой на съёмочной площадке, но и в жизни, что редко встречается в профессии, полной конкуренции и амбиций.

— Конечно, — он слегка понизил тон, пытаясь скрыть волнение. — Я с радостью бы выслушал все твои советы. Если выживу после сегодняшних съёмок.

Кэ Цин улыбнулась, её глаза сверкнули задорным весельем, и она, казалось, проникала сквозь его душу. Тарталья не был глупым. Он прекрасно понимал все эти заигрывания, дело было в другом. Просто ему это внимание нравилось.

Тарталья не считал невинный флирт с другой девушкой чем-то катастрофичным. Тем более, Кэ Цин была известной актрисой и сама проявила к нему интерес. Может, он в кино в первый и последний раз, а маленькая интрижка с такой известной личностью никак не повлияет на его отношения с Гань Юй. Она даже не узнает, если он будет осторожен и благоразумен.

Беседу и беззаботную атмосферу прервал голос Фурины, которая объявила о продолжении съемок, поскольку Люмин соизволила наконец-то прийти спустя два часа.

Когда все декорации были подготовлены, вновь началась съёмка сцены. Люмин бежала сквозь руины и нашла под обломками своего «мужа», который был на грани смерти, но, очевидно, смело сражался.

— Уходи! Тут опасно! Я хочу, чтобы ты жила! — драматично произнес Тарталья.

— Ты не можешь умереть, — со слезами в глазах сказала Люмин. — Не оставляй меня!

— Не оставлю, я всегда буду жить в твоем сердце, любовь моя, — Тарталья начал поднимать ладонь к лицу Люмин, надеясь, что в этот раз его руки достаточно чисты для «капризной жемчужинки».

Взгляд Люмин незаметно вновь упал на ладони Тартальи и, убедившись, что они чистые, она продолжила свою роль, начав наклоняться к его лицу. Однако, когда она приблизила свои губы к его, учуяла запах чеснока, который Тарталья ел в перерыве. Снова раздался оглушительный визг, и сцена была испорчена.

— Стоп! — раздался голос режиссера. Все снова замерли, наблюдая, как Люмин встала и, прикрывая рот, пыталась справиться с запахом. — Люмин, в чем дело опять?

— Чеснок?! — с громким возмущением взвизгнула Люмин и начала тут же бранить Тарталью. — Я не переношу этот запах! Как ты вообще приступил к съёмкам, зная, что ел чеснок?! У меня аллергия на него! Венти, быстрее лекарства! Я не хочу покрыться красными пупырками! Я тебя засужу, если это произойдет, понял, Тарталья?!

Венти, быстрым движением оказавшийся рядом, протянул Люмин антигистаминные таблетки. Она проглотила их, даже отказавшись от воды, все еще бросая сердитые взгляды на Тарталью.

— Ой-ой, предупреди, если у тебя еще на что-то аллергия, ладно? Чтобы я знал, «Жемчужинка», — съязвил Тарталья, ухмыльнувшись.

Люмин в ярости стояла на месте, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Её возмущение было заметно каждому здесь; атмосфера напряженной тишины висела в воздухе.

— Как ты можешь так безответственно относиться? — продолжала она, глядя на невозмутимую улыбку на лице Тартальи. — Леди Фурина! Это первый и последний раз, когда я снимаюсь с этим идиотом! Это не съёмки, а издевательство! И Тарталья, если ты такой тупой, то поясню: в сцене со мной нужно быть чистым, как утренняя роса! Никакой грязи на руках, лице и других частях тела! И никаких запахов!

Фурина, казалось, понимала, что ситуация выходит из-под контроля, и поспешила вмешаться.

— Давайте сделаем небольшой перерыв, — предложил она с дипломатичной улыбкой. — Всё это очень утомительно, и думаю, нам нужно передохнуть. Вернёмся к съёмкам через полчаса. Тарталья, приведи себя в порядок, ладно? Люмин, можешь отдохнуть и прийти в себя.

— Ты как? — заботливо спросил Венти, присаживаясь рядом с Люмин под зонтик.

— После съемок приготовь мне увлажняющие крема и маску для лица. Ах, Венти, я так беспокоюсь за свое лицо, — Люмин благовейно коснулась подушечками пальцев своей кожи, убеждаясь, что она идеально гладкая. — Этот Тарталья просто невыносим! Я только недавно стала жемчужиной кино, и я не могу сразу после этого позволить кому-то испортить мое лицо! Венти, в следующий раз ты должен посодействовать тому, чтобы леди Фурина тщательнее подошла к подбору актеров!

— Хорошо-хорошо, я понял. Не нужно так нервничать, — Венти успокаивающе положил руку на ее плечо и слегка погладил. — Я думаю, у меня есть новость, которая поднимет тебе настроение. Я для тебя договорился о встрече с Чжун Ли, с тем самым, что прислал тебе цветы.

— Венти, ты золото! — Люмин заулыбалась, и ее настроение и правда улучшилось. — Спасибо!

После короткого перерыва команда вновь вернулась к работе над сценой, уже в третий раз за этот день. Все участники процесса надеялись, что теперь удастся избежать прежних неприятных визгов и разногласий, где в центре всегда оказывалась Люмин. Задача — запечатлеть такой значимый момент, как поцелуй, — становилась настоящим испытанием, когда главной героиней оказывалась такая, как мисс Виатрикс. Однако в этот раз Тарталья усвоил прошлые уроки и старательно подготовился: принял душ, тщательно почистил зубы и освежил дыхание жевательной резинкой с мятным вкусом.

Когда съемочный процесс возобновился, все присутствующие замерли в ожидании, наблюдая, как Люмин старается передать интимность момента, осторожно склоняясь к Тарталье для поцелуя. Стремясь добавить сцене чувственности и реалистичности, Люмин прикоснулась ладонью к волосам партнера, стремясь придать эпизоду особую естественность и глубину отношений между персонажами. Однако реакция Тартальи оказалась настолько неожиданной, что даже самые опытные члены съемочной группы не смогли скрыть удивления. В самый последний момент он резко отвернулся, будто пальцы Люмин ударили его электричеством, и режиссёр вновь закричал «Стоп!» так громко, что его голос, казалось, прорезал воздух.

— Что на этот раз произошло? — с раздражением и отчаянием воскликнул Лини.

— Да, в чем дело?! — с гневом в голосе спросила Люмин.

Тарталья, казалось, был не менее эмоционален и, отбросив формальности, заявил:

— Ты тронула мои волосы! Это неприемлемо! Моя голова — моя гордость, мое личное пространство, и я не позволяю никому, особенно девушкам, вторгаться туда!

— Разве нельзя было заранее предупредить об этом?! Объяснить эту странную границу, которую я якобы переступила? Что это вообще за странная прихоть?!

Её глаза зажглись от гнева и разочарования, а пальцы сжались в кулаки. Однако Тарталью такие детали, похоже, особо не тревожили. Он лишь с наглой самоуверенностью усмехнулся:

— А ты же заранее не сказала мне о своей аллергии и чувствительной коже. Считай, мы квиты, — закончил он с самодовольной усмешкой.

Люмин с трудом сдерживала бурю эмоций, но Венти, не желая обострять конфликт, быстро подошёл к ней и предложил пойти немного передохнуть. Она кивнула и, развернувшись, молча ушла быстрыми, решительными шагами.

— Тарталья, что это было? — с недоумением спросил Лини. — Люмин имеет свои причуды — к этому мы привыкли, но ты-то чего?

— Просто я хотел, чтобы она почувствовала себя в нашей с вами шкуре. Пусть узнает, каково это, когда работа не идет из-за глупых капризов кого-то. Это было в воспитательных целях.

— Если бы это подействовало... Боюсь, что это еще больше её разозлит, — тяжело вздохнул режиссёр. — Давай, пожалуйста, в следующей сцене без выходок, ладно? Мы уже хотим снять эту сцену и двигаться дальше.

Тарталья кивнул, стараясь удержать нейтральное выражение лица, и с вниманием выслушал длинную тираду режиссера. Может, он и специально испортил сцену, но кто мог его обвинять, когда на съемочной площадке присутствовала она — Люмин. Она не только свела его с ума своим поведением, но и постоянно вызывала в нем бурю совершенно разных эмоций. Этого заметить никто не мог, но в глубине души Тарталья чувствовал себя словно на вулкане.

Съемочная площадка замерла в ожидании, когда Люмин наконец-то вернется и они смогут продолжить. Это была уже четвертая попытка снять нужную сцену, и все, без исключения, надеялись, что в этот раз все пройдет гладко. Камера начала свою запись...

Как только их реплики подошли к концу, и начался тот самый критический момент, Люмин медленно начала наклоняться к Тарталье. Каждый ее жест тщательно продуман, она старалась не задеть его волосы, о которых он недавно говорил так много и так страстно, и сделать все идеально. Это был тот момент, когда нервы были натянуты до предела, а напряжение можно было почти пощупать руками.

Все в съемочной группе замерли, едва дыша — кто-то в волнении заламывал руки, боясь разрушить магию этой минуты; кто-то, напротив, лишь пытался не пропустить ни малейшей детали, впитывая в себя каждое движение актёров, каждую эмоцию. Один неуместно изданный звук мог бы разрушить созданную иллюзию, но тишина была безупречной.

И вот, кульминация: их губы наконец соприкоснулись, и мир словно остановился. Это был тот самый момент, когда время действительно, казалось, утратило свою власть. Кружка с водой, которая чудесным образом выпала из рук Венти, замерла на мгновение в воздухе, как некий символ затихшей вокруг Вселенной. Все люди вокруг, все звуки и даже окружающая атмосфера были как будто заключены в стеклянной сфере мгновения.

И в этом безвременье, в самом эпицентре затишья и почти фантастического покоя, были только они — Люмин и Тарталья. Их поцелуй, их взаимодействие, казалось, содержали в себе нечто большее, чем просто сценическое действие. Это было что-то, что никто во всей съемочной группе не рискнул бы нарушить ни своим движением, ни даже мыслимым шумом. Эта сцена была идеальна, а реальность на миг перестала существовать. И только когда их губы разомкнулись, всё вернулось в нормальное состояние — кружка разбилась на крупные осколки, а Лини закричал долгожданное «Снято!»

Люмин вскочила с места, словно обожженная, и с потрясением уставилась на Тарталью, словно не веря в то, что только что произошло. Она дрожащими кончиками пальцев прикоснулась к своим губам.

— Он... Он поцеловал меня по-настоящему! Извращенец! — наконец вырвалось у нее с придыханием. Её голос звучал с нотками недоумения и возмущения, превращаясь в громкой тишине съемочной площадки в подобие вызова.

Лицо Люмин покраснело, глаза сверкали негодованием, будто в ней разгорелась враждебная искра, способная воспламенить всё вокруг. Она решительно топнула ногой, выражая всю бурю эмоций, кипевшую внутри её. С высоко поднятой головой и гордой осанкой она развернулась, отправляясь прочь с площадки.

На лице Тартальи играла легкая ухмылка — смесь лукавства и собственного удивления. Но в глубине души его ощущение было гораздо сильнее: ему казалось, что в тот момент, когда их губы соприкоснулись, время действительно замерло...

В мир мелькнувших вокруг них софитов и камер ворвались какие-то иные чувства, казавшиеся одновременно и невесомыми, и острыми, словно лезвие. Всё происходящее не укладывалось в рамки простого рабочего дня на съемочной площадке. Задача была лишь поддразнить её, лёгкая шалость для оживления сцены, но что-то пошло не так. Или, напротив, так, как и должно было быть... В любом случае, несмотря на вредный характер Люмин, ему хотелось объясниться перед ней, но в поле зрения возникла Кэ Цин, как напоминание об их договорённости.

После завершения насыщенного съёмочного дня, когда камеры были отключены, съёмочная группа ещё некоторое время продолжала трудиться. Они убирали декорации, которые создавали волшебную атмосферу кадра. Каждый элемент декора был аккуратно свёрнут и упакован, чтобы вновь быть использованным в будущем. Некоторые участники команды с улыбкой на лицах обсуждали удавшиеся сцены, планируя в деталях следующий съёмочный день.

В это время леди Фурина подошла к Тарталье, и они обсудили все тонкости будущих сцен, уделяя особое внимание тем моментам, которые требовали доработки. Фурина задала множество вопросов, касающихся его персонажа, и выслушала мнение Тартальи о том, как можно улучшить взаимодействие актеров. В конце разговора она искренне поблагодарила Тарталью за его труд.

После продуктивной беседы Тарталья медленно направился в сторону своего мотоцикла, который стоял чуть в стороне от здания с гримерными и обеденной комнаты и площадки для съемок. На улице уже начинало темнеть, но неоновые огни города ещё ярче подчеркивали ритм жизни мегаполиса. Внезапно он заметил Кэ Цин, которая стояла неподалёку и явно ждала его. Она выглядела немного уставшей, но её глаза светились любопытством и волнением.

Не произнося ни слова, Тарталья взял шлем и, с улыбкой протянув его Кэ Цин, кивком указал на сиденье мотоцикла. Она с благодарностью приняла шлем и ловко уселась позади него. Тарталья завёл мощный мотор, и вместе они устремились в вечернюю неизвестность, мчась сквозь переплетения улиц с их светящимися вывесками и шумной толпой.

Но этой картиной наслаждались не только Кэ Цин и Тарталья. У окна находилась Люмин, которая, словно репортер, которых она так терпеть не могла, высматривала сенсации. С телефонной камерой в руках она ловко сняла их поездку, в голове уже рисуя заголовки утренних выпусков. Люмин предвкушала, как новый слух о внезапно вспыхнувшем романе между известной актрисой и обаятельным новичком всколыхнёт общественность и вызовет массу обсуждений в СМИ и социальных сетях... Тарталья ещё пожалеет о том, что поцеловал её по-настоящему...

Люмин увидела Чжун Ли еще у входа в роскошный ресторан, известный своим величественным декором и безупречной кухней. Уже с первых секунд встречи сердце актрисы начало трепетать, предчувствуя нечто особенное. Чжун Ли обладал магнетическим обаянием и утонченностью, которые сразу привлекли внимание Люмин.

— Здравствуйте, — сказала она, приветливо улыбаясь и слегка склоняя голову в знак уважения, демонстрируя сдержанную грацию и изящество.

Чжун Ли, который всегда славился своим умением дарить комплименты с тонкой элегантностью, ответил:

— В жизни вы еще привлекательнее, мисс Виатрикс, чем на фотографиях, — отметил он с теплотой в голосе, вызывая у Люмин легкий румянец. Затем, проявляя галантность истинного джентльмена, он взял её изящную руку и, слегка поклонившись, оставил на тыльной стороне её ладони легкий и почти невесомый поцелуй.

После этого Чжун Ли, олицетворяя манеры, которые были ему привиты с детства, открыв перед Люмин дверь, предложил ей присесть за изысканно сервированный стол. Его заинтересованный и деловой взгляд говорил о важности предстоящего разговора. Чувствуя себя в этом обществе как дома, Люмин удобно устроилась в роскошном кресле, наслаждаясь атмосферой и лёгкими ароматами блюд, окутывающими зал.

После короткого и ненавязчивого обсуждения предпочтений в блюдах, Чжун Ли сделал заказ и, коротко ощутив паузу, наконец перешёл к сути:

— Мисс Виатрикс, я пригласил вас, потому что имею для вас особое предложение. Моя мать — известный ювелир, создававшая украшения для самых избалованных клиентов по всему миру. Несколько лет назад она превзошла все свои предыдущие достижения, создав неповторимую тиару, оцененную в около десяти миллионов моры. Все эти годы она с трепетом и любовью хранила её, ожидая подходящего момента, чтобы показать миру этот шедевр. В скором времени она планирует организовать показ своих уникальных украшений — событие, которое, безусловно, станет центром внимания светского общества.

Чжун Ли сделал паузу, внимательно наблюдая за Люмин, чтобы уловить её реакцию, и продолжил с немного большей серьёзностью:

— Однако, несмотря на все старания, моя мать не могла подобрать ту единственную девушку, которая смогла бы поистине достойно представить это нечто драгоценное и утонченное. После долгих поисков и обсуждений, мы пришли к единогласному решению, что именно вы, жемчужина мирового кино, с вашей природной красотой и грацией, идеально подчеркнёте великолепие этого украшения. Как вы смотрите на предложение выступить на нашем показе?

— Спасибо за ваши добрые слова, для меня это честь, — Люмин слегка склонила голову и лучезарно улыбнулась. — Я приму это предложение с удовольствием.

— Рад, что вы согласились, мисс Виатрикс. Приятно работать с профессионалом своего дела. Вам будет удобно, если мы назначим репетицию на завтра в 12:00 в нашем модельном агентстве? Само мероприятие у нас планируется в пятницу.

— Конечно, мне будет удобно, — тут же согласилась Люмин, кивнув. — Завтра приеду к обозначенному времени.

— И еще... Я бы хотел, чтобы вы выступили на этом показе с капитаном Тартальей...

* * *

Голова гудела так, будто после хорошего вечера в ночном клубе. На тумбочке нетерпеливо вибрировал телефон, и на экране мигало имя Сяо. Отрывистый звонок резал тишину комнаты, впизаваясь в сознание как нож. Тарталья нехотя ответил на звонок, готовый вот-вот провалиться снова в сон.

— Тарталья, я еду к тебе, чтобы отдать документы для подписи, — голос Сяо казался громким и резким, как удар молнии. — Знаю, что у нас сегодня выходной, но начальник очень просил.

Тарталья, закутанный в простыню, поверхность которой казалась прохладной и неуютно липкой после сна, раздраженно произнес:

— Ты видел время?

Ответ Сяо был мгновенным, словно он ожидал этого вопроса:

— Видел. Одиннадцать утра. Только не говори, что ты до сих пор спишь?

Тарталья недоверчиво поднял глаза на часы, механически щелкающие над кроватью. Цифры подтверждали слова Сяо. Действительно позднее утро. Опять эта потеря времени, опять последствия ночных приключений.

— Ладно, ладно, я пока в душ схожу, вези свои документы, — уступчиво сказал он, сбрасывая звонок.

С трудом поднявшись, он облокотился на спинку кровати, но когда попытался сделать шаг, неуклюже задел что-то ногой. Пол усыпало осколками и пустыми бутылками — они лежали, как немые свидетели прошлой ночи. Холодное стекло обжигало кожу, напоминая о том, как вчера они шумно чокались бокалами, а его голова кружилась от лихорадочного веселья.

Воспоминания пробивались сквозь тонкую пелену забытья. Он вспомнил Кэ Цин — её яркий смех, как мягкое прикосновение бархата. Вспышки эмоций, разговоры о фильмах, секретные признания, которые невидимой нитью связывали их в единое целое. А потом — нежные, запутанные поцелуи, сорванные частички одежды, неясные, но такие трогательные моменты близости.

Тарталья улыбнулся себе в отражении разбитого стекла бутылки, вспоминая эти безумные часы. Он полушепотом произнес:

— Ну ты даешь, Тарталья... Провести ночь с известной актрисой...

С этими мыслями он собрал волю в кулак и направился в ванную — освежиться и встретить новый день лицом к лицу, как и полагается тем, кто живет на полную катушку.

Однако ванная комната была занята, и звуки журчащей воды свидетельствовали о том, что кто-то принимал душ. Тарталье не нужно было гадать, кто именно находился за полупрозрачной занавеской: характерная тень говорила сама за себя — это была Кэ Цин.

В мыслях Тартальи промелькнули образы, едва ли оставшиеся в стороне от его воображения. Он усмехнулся и резко отодвинул занавеску, надеясь застать Кэ Цин врасплох. Однако, вопреки его ожиданиям, она уже обернулась мягким белоснежным полотенцем, и струи воды больше не касались её кожи.

— Доброе утро, капитан, — прозвучал её игривый голос, одновременно дружелюбный и бодрящий. Её глаза светились теплотой и одновременно с вызовом. — Надеюсь, ты хорошо выспался. Иди принимай душ, я уже закончила.

С этими словами Кэ Цин подмигнула ему, словно добавляя озорство в атмосферу раннего утра. Затем, грациозно повернувшись на месте, она направилась к выходу. Тарталья оставался стоять неподвижно, совершенно завороженный. Плавные движения и лёгкая походка, бедра Кэ Цин притягивали взгляд, который следовал за ней до самой двери; и вот она вышла из ванной, оставив за собой аромат свежести и что-то неуловимо женственное, что всё ещё витало в воздухе.

Тем временем Сяо неторопливо припарковался у дома, где жил Тарталья, и готовился выйти из машины, когда в боковое окно заметил красный автомобиль, который сразу узнал. Это была машина Гань Юй. На его лице появилась широкая улыбка. Радость от неожиданной встречи переполнила его, и он тут же вышел из машины, чтобы приветствовать её.

— Гань Юй! Какие люди! — воскликнул он, направляясь к ней с веселым настроением, махая руками в знак приветствия. — Ты тоже к Тарталье?

Гань Юй, обернувшись на голос, улыбнулась в ответ. Ее глаза сияли так, что было понятно: она действительно была рада встретить Сяо.

— О, Сяо! Доброе утро. Да, я хотела сделать Тарталье сюрприз. Приготовила ему цыплёнка с манго, думаю, ему понравится, — ответила она с неподдельным энтузиазмом. Ее голос звучал тепло, и в нем слышалась нотка возбуждения от предстоящей встречи.

— Это здорово! — обрадовался Сяо, глубоко ценивший внимание к деталям и заботу, которую Гань Юй вкладывала в свои жесты. — А я, видишь ли, привез ему кое-какие документы. Однако, раз уж ты тут, разреши помочь тебе с твоей сумкой, — предложил он, демонстрируя искреннюю заботу.

— Спасибо огромное, Сяо, — сказала она, её лицо озарялось лучезарной улыбкой, когда она передавала ему сумку. В ее глазах отражалось признание и доверие, которые она испытывала к своему другу.

Они вместе двинулись к дому, где жил Тарталья, продолжая разговор. Дорога через двор была усеяна листвой, принесенной нежным осенним ветерком.

— Может, давай сегодня сходим в предсказательнице Мегистус? Посмотри: такой хороший день!

— Нам нужно будет собраться в офисе для обсуждения нового поручения. Но после этого я весь к твоим услугам. Конечно, давай сходим.

Когда они подошли к нужному этажу, и лифт остановился с мягким рывком, Гань Юй первым делом направилась к двери и твёрдой рукой постучала в неё. Рядом с ней стоял Сяо, держа руки в карманах, с виду спокойный, но на самом деле ощущая лёгкое напряжение. Внезапно в воздухе раздался мелодичный звон её телефона, отвлекая внимание. Гань Юй с лёгкой досадой взглянула на экран и, извинившись, отошла в сторону, чтобы ответить на важный звонок.

В это самое мгновение дверь, которую только что внимательно изучала Гань Юй, наконец, отворилась, представив взгляду Сяо совершенно неожиданный кадр. На пороге стояла девушка, чьи волосы ещё были влажны, а тело было едва прикрыто лишь белоснежным полотенцем. Этот странный и неуместный вид заставил Сяо на короткий миг замереть, не зная, как поступить. Его беспокойство усилилось: он прекрасно понимал, что Гань Юй может вот-вот закончить разговор и вернуться.

Осознав весь риск ситуации, Сяо без лишних раздумий шагнул вперёд, быстро затолкав девушку обратно в квартиру и последовав за ней. Дверь захлопнулась с глухим звуком, создавая будто физический барьер между ними внутри и миром снаружи.

— Кто ты такая?! — в его голосе прозвучал вызов, и волнение переплеталось с растущим гневом.

— Я девушка Тартальи! — ответила она, словно заученную фразу. В её голосе чувствовалась некая нотка гордости и уверенности. — А ты-то кто?

Сяо ощутил, как едкое недовольство охватывает его сильнее. Он знал, что нельзя допустить разрастания этой ситуации.

— Сейчас неважно, кто я, — сдержанно ответил он, стараясь говорить чётко и уверенно. — Главное, что на лестничной площадке стоит невеста Тартальи!

Эти слова будто гром среди ясного неба потрясли девушку. Её глаза расширились от удивления и она в изумлении прошептала:

— Невеста? У него есть невеста?!

Наступила короткая, плотная тишина, в которой можно было услышать лишь биение сердца. Ситуация принимала новый, совершенно неожиданный оборот, и они оба стояли, осознавая, что у них не так много времени, чтобы справиться с надвигающейся бурей.

— Где Тарталья? — с нарастающим беспокойством потребовал ответа Сяо, сверкая яркими глазами, полными нетерпения. Его голос раздавался эхом в почти пустой квартире, наполненной лишь отголосками недавних событий.

— В ванной! — в панике воскликнула незнакомка, стоящая перед ним, дрожа от волнения. Она бессознательно потянулась к своей растрепанной прическе, в надежде привести себя в порядок.

Сяо не стал тратить время на лишние разговоры. Он устремился к двери ванной, где послышалось мягкое журчание воды, и начал стучать по ней с настойчивостью, которая могла бы сравниться только с его отчаянием.

— Тарталья! В подъезде стоит Гань Юй, а ты здесь развлекаешься с... — он бросил беглый взгляд на девушку, не зная, как ее назвать, — неважно! Ты понимаешь, что это значит? Через минуту она войдет сюда, и начнется полный хаос.

— А где Кэ Цин? — раздался голос Тартальи, заглушая шум воды. В одно мгновение дверь ванны распахнулась, и он вышел, растрепанный, с волосами, все еще мокрыми от воды, его лицо выражало смесь удивления и паники. — Они увидели друг друга?

В этот момент Сяо, собирая все свое самообладание, попытался разъяснить ситуацию, но слова терялись под напором эмоций. Неизвестная девушка, которая, скорее всего, и была Кэ Цин, казалась ошеломленной происходящим.

— Нет, но если мы что-то не предпримем, это только вопрос времени... — начал было Сяо, осознавая, насколько сложной была ситуация и как мало у них времени, чтобы что-то исправить.

— Всё, план такой: ты отвлекаешь Гань Юй, а я попробую разобраться с Кэ Цин. Никоим образом нельзя, чтобы они пересеклись! — решительно заявил Тарталья, приняв мгновенное решение. Его движение было быстрым и ловким, и он схватил Кэ Цин за руку, срываясь с места и захватив с пола ее туфли.

Сяо, полагаясь на свою сообразительность, вылетел на лестничную площадку. Там он застал Гань Юй, которая только что закончила разговор по телефону и, повернув голову, увидела его с выражением замешательства в глазах.

— Там... Это... — начал он, запинаясь на каждом слове, пытаясь придумать убедительное оправдание. Его сознание лихорадочно перебирало всевозможные оправдания, словно искало спасение. — Ты пока не можешь зайти в квартиру. Понимаешь, Тарталья... он в процессе переодевания, совсем без одежды.

Гань Юй посмотрела на него с легким недоумением, но, видимо, сочла его слова достаточно убедительными, чтобы не ломиться в квартиру, тем самым давая им необходимое время для разруливания ситуации, которая, казалась, вот-вот выйдёт из-под контроля.

— Но сейчас-то можно зайти? — с улыбкой спросила Гань Юй.

Сяо был не слишком уверен в том, что происходило за дверью, и не хотел бы, чтобы Гань Юй застала их врасплох.

— Эм... Нет... Точнее, я проверю, — ответил он, чувствуя, как растёт напряжение.

Открыв дверь, Сяо на цыпочках прошёл по коридору и, входя в гостиную, увидел Кэ Цин. Она металась по комнате, быстро надевая одежду. Ситуация сложилась крайне неудачно, и Сяо понимал, что нужно действовать еще быстрее, чтобы избежать нелепой сцены и предотвратить нежелательные объяснения.

— Тарталья! Гань Юй ломится в квартиру! Вы долго? — нервным шёпотом произнёс он, заставляя друга мгновенно среагировать на происходящее.

В этот самый момент Гань Юй, стоявшая в подъезде и, видимо, уставшая ждать, вошла. Её громкий и безмятежный голос раздался из прихожей, приветствующий своего возлюбленного.

— Гань Юй! — с испугом выкрикнул Тарталья, не желая, чтобы она увидела его в столь компрометирующей ситуации.

Он ринулся в сторону двери, стремясь предотвратить столкновение Гань Юй с неожиданным зрелищем, но в процессе споткнулся. Полотенце, обмотанное вокруг его бедер, зацепилось за край стола и со скользящим звуком упало на пол.

Всё произошло настолько быстро, что все трое — Тарталья, Сяо и Гань Юй — замерли от неожиданности. Ситуация приобрела характер нелепой сцены из комедийного спектакля. Гань Юй взвизгнула и зажмурилась, закрыв лицо руками, в это же время тёмные волосы Сяо мелькнули перед глазами Кэ Цин, когда он, понимая, что этот момент решающий, быстро подошёл к ней, схватил её за руку и шепнул:

— Давай уйдём отсюда, пока Гань Юй ничего не поняла.

Взяв на себя ответственность за ситуацию, он аккуратно и поспешно вывел девушку из квартиры, пока дверь всё ещё оставалась приоткрытой и пока Гань Юй стояла с закрытыми глазами.

— Кто-то ушел? — спросила она с удивлением, покосившись на только что хлопнувшую дверь.

— А, Сяо забыл документы, он побежал за ними! — тут же нашел объяснения Тарталья. — Из твоей сумки так вкусно пахнет! Ты что-то приготовила! Я как раз проголодался.

— Я тогда скорее накрою на стол, — обрадовалась Гань Юй, кажется, позабыв странное поведение Сяо и всю эту нелепую ситуацию.

«Нужно будет поблагодарить Сяо от всей души. Если бы не он...» — пронеслось в голове Тартальи, и он с облегчением оперся на стену.

* * *

С каждым днём природа пробуждалась всё быстрее и ярче под влиянием весеннего солнечного света. Всё вокруг буквально преображалось: первые робкие зелёные побеги пробивались сквозь коричневую землю, а воздушные облака цветов распускающихся деревьев заполнили пространство. Каждый порыв теплого ветра приносил с собой аромат свежести и обновления, и даже птицы, словно вдохновленные этой атмосферой, наполняли воздух своими мелодичными трелями. Среди этих живописных картин особенно примечательной была деятельность маленьких трудолюбивых пчел. Они сновали вокруг деревьев, методично переходя от одного цветка к другому, неутомимо собирая нектар, как будто знают, что время их цветочного пира ограничено.

Такой день обещал только радость и новые начинания. Именно поэтому Гань Юй, окрыленная весенним настроением, решила потащить Сяо к проверенной и местами загадочной гадалке Моне Мегистус. Они с Сяо медленно шли по солнечной тропинке, и Гань Юй, с лёгкой улыбкой на губах, делилась с ним своими волнениями о предстоящей свадьбе и желаниями, чтобы все прошло идеально.

Войдя в кабинет предсказательницы, они оказались в мире тайны и магии. Этот уголок был буквально наполнен различными интересными и загадочными вещицами: хрустальные шары, стопки книг с пожелтевшими страницами, небольшие фигурки животных и неведомых существ, стоящие на потёртом столе, в окружении пылающих ароматических свеч. Мона никогда не использовала карты. Говорят, она имела настоящий дар предвидения и связывалась с потусторонними силами, чтобы узнать судьбу человека.

— А, это ты, Гань Юй? — приветствовала ее Мона спокойным и умиротворённым голосом, слегка кивая. — Проходи, располагайся. А этот молодой человек с тобой… Он не жених ли твой? — с лёгкой ноткой шутливости предположила она, отчего Сяо моментально залился густым румянцем, взгляд его застенчиво скользнул в сторону.

— Ах, нет, это лучший друг моего будущего жениха, — поспешила объяснить Гань Юй, мягко улыбнувшись. — Надеюсь, ты не против его присутствия. Я доверяю ему, и он может помочь мне с... Намёком моему возлюбленному, когда лучше всего сделать мне предложение. Собственно, именно с этим намерением я и пришла: узнать наиболее благоприятную дату для свадьбы.

— Конечно, конечно, я тебя помню, — с легким покачиванием головы отозвалась Мона, её глаза блеснули теплым светом понимания. Голос её оставался мягким и дружелюбным. — Мне понадобятся ваши фотографии, а также точные даты рождения тебя и твоего жениха...

Гань Юй без промедления вытащила из своей сумки все требуемые материалы и передала их Моне. Ощущалась напряжённая тишина в комнате, заполненная лишь треском горящих свечей, пока Мона вглядывалась в фотографии и сосредоточенно водила рукой в воздухе, будто настраиваясь на нужную волну.

Но внезапно Мона вскрикнула, будто столкнулась с неведомым. Лицо её стало серьёзным, внезапно омраченным тенью тревоги.

— Я… Я вижу такое впервые... — напряжённо начала Мона, глубоко вдыхая, чтобы взять себя в руки. — Судя по всему, Тарталью ждёт нечто ужасное... Но это не обычная смерть...

Гань Юй невольно вскрикнула, глаза ее наполнились испугом, а руки дрогнули.

— Что? Но как это возможно? — её голос дрожал от беспокойства и страха, она прикрыла ладонью рот, чтобы сдержать нахлынувшие эмоции.

— Пожалуйста, дайте мне ещё минуту... — Мона закрыла глаза, собрала все своё внимание и снова обратилась к фотографиям, водя руками над ними, стараясь уловить ускользающую нить судьбы. — Это действительно странно... Звучит неправдоподобно, но звёзды говорят мне, что Тарталья будет переживать необычайные перемены, вплоть до... превращения в женщину.

— Э?.. — Гань Юй растерянно подняла брови, поражённая услышанным. Её мысли блуждали в путанице странных предсказаний. — Мона... вы уверены в этом? А что насчёт свадьбы?

— Я не вижу у вас точек соприкосновения, Гань Юй. Брак с ним может обернуться несчастьем, — с тяжестью в голосе проговорила Мона, будто стараясь подобрать самые деликатные слова.

— Но... но как же быть?..

Гань Юй ощущала, как её сердце сжалось от тревоги и неуверенности. Слова Моны бросали вызов её надеждам и мечтам о будущем с любимым человеком. Теперь в её душе боролись сомнения, а взгляд невольно искал утешение и поддержку в лице Сяо, стоявшего рядом...

— Спасибо, Мона, за предсказание, мы пойдем...

Они вышли из кабинета предсказательницы, тяжело ступая по деревянному полу, будто несли на плечах невидимый груз. Атмосфера вокруг казалась плотной и гнетущей, как перед грозой. Сяо, который до этого посещения был настроен скептически и даже иронично, увидел, как Гань Юй погрузилась в глубокомысленные раздумья. Она шла рядом, опустив голову, словно несла в себе множество вопросов, ища на них ответы.

— Эй... — Сяо мягко коснулся ее локтя, останавливая шаг. В голосе его не было ни капли сарказма, только забота. — Ты правда собираешься верить всему, что она сказала?

Его старания были направлены на то, чтобы хоть немного приободрить Гань Юй, ведь он знал, как часто она склонна принимать всерьез казавшиеся ему пустыми слова.

— Но ее предсказания так часто сбываются! — ответила Гань Юй, ее голос дрожал, выдавая тревогу. — Что, если это правда? Если у нас с Тартальей действительно ничего не выйдет в браке?

Сяо видел, что страх и сомнения закрались в сознание Гань Юй, и это его беспокоило. Он попытался вселить уверенность, ведь понимал, что судьба — не просто сборище предопределений, а плетение множества решений, которые люди принимают каждый день.

— Знаешь, — продолжил он, внимательно глядя на свою спутницу, — мне кажется, тебе не стоит полагаться на слова гадалок. Возьмитесь за вашу судьбу собственными руками. Действуйте! Например, чем тебе не нравится 19 июля в качестве даты для свадьбы? Давай я поговорю с Тартальей и намекну ему, чтобы он сделал тебе предложение, ну, скажем, в последний день весны?

Сяо улыбнулся, пытаясь заразить этой улыбкой Гань Юй. Он надеялся, что его оптимизм поможет развеять ее сомнения, и она вновь поверит в их общие мечты, которые они могут сделать реальностью без помощи предсказательницы.

— Ладно... — неуверенно согласилась Гань Юй. — Может, мне не следовало даже затевать поход к Моне... Но раз она не дала нам точного ответа, то, полагаю, можно выбрать и самим дату...

Внезапно у Сяо зазвонил телефон. Экран зажегся, и на нем высветилось знакомое имя — Тарталья. Без промедления Сяо принял звонок, приложив телефон к уху, стараясь уловить каждое слово.

— Сяо, ты сможешь подъехать в офис? — голос Тартальи прозвучал серьезно, — мы тут все собрались, чтобы обсудить детали нашего нового дела, по поводу которого ты сегодня утром привозил документы. Надеюсь, ты сможешь подойти.

Тон его друга не подразумевал отказа, и Сяо ответил с привычной для него уверенностью:

— Понял, капитан, я буду. — С легкой ухмылкой, он сбросил звонок и поднял глаза на Гань Юй, стоящую напротив. — Прости, Гань Юй, долг зовет. Я вызову тебе такси, ладно?

— Да не переживай, Сяо, я сама справлюсь. Езжай, не беспокойся обо мне.

Однако слова девушки вызвали у Сяо легкое беспокойство. Характер его был таков, что он не оставлял дела на полпути и заботился даже о малых вещах, особенно когда это касалось безопасности тех, кто был ему дорог.

— Ну нет, я не могу тебя так оставить, это не в моих принципах, — сказал он с легкой настойчивостью, изобразив на лице серьезность. — Пока не удостоверюсь, что ты села в такси и в полной безопасности отправилась домой, я никуда не уйду!

Чувствуя его неподдельное внимание и заботу, Гань Юй не могла не оценить старания и благородство своего друга, соглашаясь на его предложение. Сяо быстро вызвал такси на ее имя, и вскоре машина подъехала. Сяо убедился, что Гань Юй села в такси и только потом, с чувством выполненного долга, отправился на встречу с командой.

Когда вся команда собралась в просторном и светлом конференц-зале офиса, Тарталья встал впереди комнаты. С легким, но значительным жестом капитан привлек внимание всех присутствующих, прежде чем начать своё объявление.

— Друзья мои, у нас предвидится ответственное задание, которое потребует от нас полного сосредоточения и профессионализма, — начал Тарталья, всматриваясь в лица своих коллег, за годы работы ставшими для него второй семьей. — С нашим начальником недавно связалось одно из наиболее престижных модельных агентств. Они высоко оценили нашу работу в прошлом и, как лучший отряд спецназа, попросили нас принять участие в обеспечении безопасности на предстоящем показе мод, который пройдет в эту пятницу ровно в 20:00.

Небольшой шум пробежался по комнате, когда все начали обсуждать новость между собой. Это была большая честь, но и не менее большая ответственность — обеспечивать безопасность на мероприятии такого уровня.

Тарталья выдержал паузу, чтобы дать возможность всем привыкнуть к новости, прежде чем продолжить:

— Однако, — добавил он, и в этот момент вся комната вновь замерла в ожидании, — вам придется работать без моего непосредственного участия на этом мероприятии.

Наступила тишина, и один из спецназовцев, нахмурившись от любопытства, спросил:

— Почему, капитан?

Тарталья с усмешкой посмотрел на него, наполняя свой голос тенью сарказма и лёгкой иронией:

— Дело в том, что, как бы это ни звучало удивительно, мне выпадет честь сопровождать одну самовлюблённую актрису и её не менее прекрасное, но, пожалуй, более значимое украшение. Модельное агентство попросило меня лично присутствовать на показе вместе с известной актрисой Люмин Виатрикс. Она будет представлять уникальную тиару, оценённую в десять миллионов моры.

Слова капитана вызвали смесь удивления и лёгкого недоумения в рядах спецназовцев. Некоторые задали себе вопрос, что сложнее — обеспечить безопасность самой тиары или сдержать характер знаменитости. Впрочем, за долгие годы службы они видели и не такие задачи.

Вскоре группа принялась обсуждать детали предстоящей операции, осознавая всю важность и ответственность предстоящего задания. Тарталья, хотя и не мог быть с ними в этот вечер, был уверен, что его команда справится и на этот раз.

Гань Юй, завершив накрытие на стол к ужину, собиралась ненадолго отлучиться в уборную, когда ее внимание привлекла деталь, которую невозможно было проигнорировать. Проходя мимо спальни Тартальи, она заметила, что его кровать осталась не заправленной. Хотя такая беспорядочность была для него довольно необычной, она решила, что это всего лишь следствие утренней спешки. С легкой улыбкой Гань Юй вошла в комнату, решив заняться заправкой постели, чтобы создать более уютную атмосферу в доме.

Она методично взялась за дело, расправляя простыни и аккуратно укладывая подушки. Однако внезапно взгляд остановился на чём-то неожиданном. На белоснежном ковре, растеленном на полу, лежал длинный фиолетовый волос. Этот момент застал её врасплох. Гань Юй, сдерживая удивление, осторожно взяла волос в руку, не зная, как отнестись к этой находке. В мыслях промелькнуло множество вопросов, главный из которых — откуда в спальне Тартальи мог взяться этот волос?

Она с трудом пыталась удержать поток мыслей, которые стремились впасть в панику. Неужели у Чайлда была в гостях какая-то девушка с фиолетовыми волосами? И если это так, то что это значит для их отношений? Гань Юй рассматривала эти вопросы с неопределенной тревогой. Она всегда считала, что доверие — основа любых отношений, и раньше у нее не было причин сомневаться в честности Тартальи.

Пытаясь сохранить спокойствие и не допускать поспешных выводов, Гань Юй решила обсудить ситуацию с подругой, прежде чем предпринимать какие-либо действия. Она осторожно нашла файлик, который можно было бы использовать для хранения находки, избегая ненужных повреждений. Аккуратно вложив туда волос, Гань Юй спрятала пакетик в своей сумке намереваясь обсудить увиденное при первой же возможности.

* * *

Тарталья и представить себе не мог, что его работа в спецназовском подразделении однажды приведет его на подиум — место, которое, казалось бы, совершенно не соответствует его специализации. Он привык к адреналиновым операциям, к тактике и выживаниям в экстремальных условиях. И вот теперь он стоял под софитами, в окружении членов команды, и смотрел, как лучшие в индустрии — продюсеры, хореографы, стилисты — работают над каждым нюансом выступления Люмин, в котором он вдруг тоже оказался участником. Было ясно: где-то на этом извилистом пути он свернул не туда, но оспаривать это решение уже не имело смысла.

— Выходите вперед... Остановитесь... Теперь три шага назад... Разворот, — уверенно и профессионально командовала симпатичная молодая девушка. Она быстро проверяла позиции, корректировала движения. Её зоркий взгляд не пропускал ни единой детали.

Вдруг позади Тартальи появилась группа девушек, передвигаясь и выполняя разнообразные плавные движения, которые создавали особую атмосферу динамики и грации. В центре с непоколебимой уверенностью и чарующим лисьим взором, стояла Люмин. Её движения были явным выражением уверенности и элегантности. Проведя пальцами по своему лицу, она сделала акцент на своей привлекательности, а затем, словно по волшебству, плавно переместилась по подиуму, каждое её движение от бедра до кончиков пальцев было наполнено непринужденностью и элегантностью.

И когда Люмин, с грациозностью и уверенностью в каждом шаге, прошла по подиуму обратно, она поднялась на платформу. Две девушки подошли к ней с обеих сторон и, с профессиональной легкостью, прикрепили длинную, шелковистую юбку на её талии. Тут же, под размеренные звуки музыки, остальные четыре танцовщицы синхронно разошлись в разные стороны, растянув края легкой ткани, таким образом создавая иллюзию, словно Люмин парит на сцене в огромном и пышном платье, лишенном законов гравитации.

Продюсер, с хвалебной улыбкой, наблюдала за этим зрелищем. Как только она коротко захлопала в ладоши, подавая знак, что репетиция завершена успешно, напряжение в воздухе немного спало. Люмин позволила себе ненадолго расслабиться и, переместив ногу чуть назад на платформе, не заметила, что подошва ее туфельки коснулась самого края.

Буквально в одно мгновение актриса ощутила, как потеряла устойчивость. Время замедлилось: все вокруг казалось размытым и нереальным. Но прежде чем она успела осознать опасность, Тарталья, обладая молниеносной реакцией благодаря опыту спецназовца, среагировал безупречно. Он моментально ринулся в её сторону, движимый не столько рассудком, сколько интуицией и инстинктами. С невероятной ловкостью он успел обхватить ее за талию, замедлив падение. Однако инерция захватила и его, и они оба устремились вниз.

В этом стремительном, неуправляемом движении произошло нечто совершенно неожиданное: всего одно неосторожное движение — и их губы, словно по воле судьбы, нежно соприкоснулись. Несмотря на краткость момента, он казался вечностью, наполненной невысказанными эмоциями и неожиданными переживаниями. Возможно, это был просто эффект адреналина, но в эти доли секунды всё вокруг перестало существовать, оставив лишь их двоих, соединённых этим случайным прикосновением.

— Люмин! — воскликнул Венти, внезапно вмешиваясь в происходящее и заставляя Тарталью резко отпрянуть от губ Люмин. Этот неожиданный поворот событий привел к тому, что все трое на мгновение замерли в тишине, прежде чем Люмин, все еще полная возмущения, с силой оттолкнула Тарталью в грудь и выбралась из-под его тела.

Ее глаза метали молнии, и было видно, что она ищет слова, чтобы выразить весь спектр своих чувств: от злости и разочарования до смущения и растерянности. Это был уже второй раз, когда их губы соприкасались, и на этот раз все произошло во время репетиции. С тем самым Тартальей, которого она едва могла назвать приятелем.

— Ты...! — начала было Люмин, но слова не приходили ей на ум. Её щеки пылали от смущения, но голос звучал уверенно и решительно. — Я все запомнила по выступлению. Венти, пригони машину ко входу, мы уезжаем!

С этими словами она развернулась и направилась прочь, гордо подняв голову и время от времени невольно касаясь своих губ в попытке стереть последние отголоски поцелуя.

Однако, не успела она уйти далеко, как сзади раздался голос Тартальи, полный дерзости и легкой насмешки:

— Эй, секундочку. Репетиция еще не окончена. Вот так подведешь людей? Да и, между прочим, я спас тебя от падения. Где же твоя благодарность?

Люмин остановилась и бросила через плечо холодное и высокомерное «спасибо», не показывая никаких признаков признательности. Тарталья усмехнулся, видя, как его слова задели ее. Он не упустил возможности еще немного повыводить ее из равновесия:

— Эй, а мы ведь уже два раза поцеловались. Ты же не рассчитываешь на третий раз? Или, может быть, четвёртый? Пятый? Шестой... Наш поцелуй?

— Заткнись! Извращенец! Порочишь мою репутацию! — вскрикнула Люмин, еле сдерживая себя. С яростью она замахнулась, намереваясь дать ему пощечину, но Тарталья ловко перехватил ее руку и притянул ближе к себе.

Он смотрел ей в глаза, полные огня и негодования, и с дразнящей улыбкой добавил:

— Посмеешь ударить — еще раз поцелую!

Люмин, взбешенная таким дерзким вызовом, вырвала свою руку из его хватки и, почти топоча каблуками, быстрым шагом удалялась прочь, оставляя за собой лишь звук раздраженных шагов.

* * *

Тарталья потянулся за телефоном, не успев перевернуться на другой бок и попытаться заснуть еще хотя бы на полчаса. В этот момент ему казалось, что Сяо буквально замышляет свести его с ума постоянными звонками в самые неподходящие часы. Два дня подряд звонки утром уже были явным перебором.

— Да, Сяо? Что у тебя на этот раз? — промямлил Тарталья, попытавшись разлепить глаза и сосредоточиться на разговоре. Несмотря на его желание проявить недовольство, голос звучал сонно и далеко не так грозно, как он планировал.

— Чел, ты в заднице. В новостях появилось фото, как ты уезжаешь с Кэ Цин на мотоцикле. Весь интернет гудит об этом, обсуждение полыхает как пожар. Если эта информация дойдет до Гань Юй...

Тарталья буквально подскочил на кровати, почувствовав, как от этих слов в его венах закипела адреналином кровь. Сквозь дремоту его прорвало осознание серьезности ситуации.

— Вот же черт! — вырвалось у него с внезапной силой. — Ну, я выкручусь! В конце концов, в моей жизни и не такие сложности были. Не зря же я капитан спецназовского отряда! — некая уверенность зазвучала в голосе, и эта мысль придала ему решимости.

Размышляя над случившимся, Тарталья понял, что промедление может только усугубить ситуацию. Он понимал, что ему нужно действовать быстро, чтобы опередить разрастающиеся слухи. Единственный способ, который пришел ему в голову, — это взять ситуацию под контроль, прежде чем она выйдет из-под него. Поэтому он решил сразу же связаться с Гань Юй, пригласив ее на свидание в надежде отвлечь ее от любых спекуляций в прессе.

И вот через сорок минут Тарталья и Гань Юй сидели в уютном ресторане. Заведение было известно своей атмосферой уюта и роскошным интерьером, а обслуживание здесь оставляло исключительно приятные впечатления. В центре их столика ярко выделялся свежий букет цветов, создавая романтичное настроение.

— Знаешь, я очень удивлена, — начала разговор Гань Юй, осторожно снимая пальто и с интересом смотря в глаза Тартальи. — Ты очень редко приглашаешь меня на свидание. Есть ли какая-то особая причина для сегодняшнего вечера? — продолжила она, уловив его задумчивый и, казалось, немного взволнованный взгляд.

— А что, я не могу свою девушку на свидание позвать? — с легкой улыбкой ответил Тарталья, стараясь звучать непринужденно. — Я в последнее время так много работаю. Всё это время думал о том, как мы проведём время вместе, и вот, наконец, шанс выпал. Этот вечный круговорот работы и шоу-бизнеса уже порядком надоел. Честно говоря, иногда кажется, что я попал в что-то, из чего уже не выбраться. Прогнившее место... Решил, что для нас обоих будет полезно отдохнуть от этого.

— Прямо-таки прогнившее? — с легким сомнением в голосе переспросила Гань Юй, подняв бровь. То, что она слышала, казалось ей несколько преувеличенным.

— Актрисы такие... капризные и навязчивые! — продолжил Тарталья, заметив ее интерес. — Они почему-то считают себя настолько важными, что буквально думают, будто все мужчины должны за ними рыдать от восторга. Представляешь, одна из таких, Кэ Цин, с которой поговорил всего один раз, инициировала целую волну сплетен! Фанаты сразу начали раздувать из мухи слона, фотошопить снимки и распускать слухи. Это возмутительно!

Говоря это, Тарталья сознательно выбирал такую манеру поведения. Он хотел, чтобы Гань Юй сразу знала, что он ни в чём не виноват и более того, сам возмущён происходящим. Это был своеобразный шаг на опережение — лучше заранее рассказать о слухах и своей позиции, чем позже пытаться оправдываться. Для него было важно сохранить доверие и создать ощущение честности в их отношениях, даже если на самом деле он ей изменил.

К несчастью для самого Тартальи, его выбор пал на ресторан, расположенный посреди крупного и весьма популярного торгового центра, кипящего жизнью и наполненного посетителями, спешащими за покупками и развлечениями.

Как раз в этот момент мимо проходила Люмин. За ней следовал Венти, едва успевающий за ней тяжело нагруженными пакетами с недавними покупками. Венти, кажется, был близок к тому, чтобы рухнуть под весом многочисленных сумок, с которых свисали бирки известных брендов.

Люмин, заметив Тарталью за одним из столиков, не смогла пройти мимо, не узнав, с кем он проводит это утро. Ее взгляд, полный лукавства и завуалированной хитрости, сначала остановился на Тарталье, а затем с интересом переместился на его спутницу.

— Ой, а кто это с капитаном? — с мнимым удивлением и заинтересованностью поинтересовалась она, всматриваясь в незнакомую женщину.

Венти, привыкший к странным выходкам своей подопечной, успел ей на ухо сообщить, что по его информации, это не кто иная, как невеста Тартальи. Он произнес это с легкой пренебрежительностью, хорошо понимая, что внимания к этой новости не избежать.

— Невеста? О, пойду поздороваюсь, — с хищной улыбкой заявила она, направляясь к ресторану. С каждым шагом она предвкушала возможный хаос и неясность, которые могли бы возникнуть вследствие ее вмешательства.

Она приблизилась к столику, украсив лицо наигранной улыбкой, и выразительно обратилась к Тарталье:

— О, капитан! Какая неожиданная встреча! Я заметила, ты меняешь девушек, как перчатки... Ну конечно, такой мужчина всегда в центре внимания… — сказала она с легким сарказмом, мягко хлопая его по плечу. — Не представишь нас?

Тарталья почувствовал, как едва не подавился тем, что находилось у него во рту. Появление Люмин было равнозначно сигналу о надвигающейся буре, и он понимал, что спокойствием тут не отделаешься. Однако, справляясь с собой, он постарался сохранять непринуждённость.

— Люмин, это Гань Юй, моя невеста. А это Люмин Виатрикс, хотя, вероятно, ты её уже знаешь — ведь она настоящая жемчужина кинематографа, — произнес он с вынужденной улыбкой, стараясь оставаться вежливым и нейтральным.

Люмин, приняв вдохновлённый вид, схватила Гань Юй за руку, её голос звенел восхищением.

— Невеста? Какая удача! Вам должно быть невероятно уверенная в себе девушка с крепким доверием, учитывая, как дамы вьются вокруг вашего жениха... Слышала, что одна ему даже приглянулась — Кэ Цин, она действительно та еще штучка. Тарталья обладает редким талантом в общении с дамами. Вам необычайно повезло... Кстати, в честь нашего знакомства... Приглашаю вас на показ мод, Тарталья будет там во всей красе, ведь будет выступать на подиуме вместе со мной. Не прекрасно ли? Ладно, до встречи!

С этими словами и еще одной дежурной улыбкой Люмин помахала рукой прощально и начала медленно удаляться из поля зрения, довольная тем, что успела вбросить зерно недоверия и сомнений.

Гань Юй, ошеломленная и растерянная, наблюдала, как Люмин быстро удаляется, оставляя за собой недосказанность. Сердце бешено колотилось в груди: только что она услышала то, чего никак не ожидала.

Переведя взгляд на Тарталью, Гань Юй заметила его растерянное выражение. Он открыл рот, готовый оправдаться, но она, не желая слушать ни слова, решительно встала. Слепо хватая свое пальто, расстроенная, она быстро направилась к выходу, борясь с предательскими слезами, катящимися по щекам.

Тарталья, отчаянно пытаясь успеть предотвратить катастрофу, бросился за ней. На лестнице ему удалось догнать Гань Юй. Схватив ее за плечо, он развернул ее к себе, пытаясь впиться взглядом в ее глаза, полные боли и разочарования.

— Гань Юй, подожди! — взмолился он, видя, как она отчужденно смотрит сквозь него. — Неужели ты серьезно поверила Люмин? Я же говорил тебе, что шоу-бизнес — это скверное место, полное двуличия и обмана. А с Люмин у нас с самого начала возник конфликт, она с удовольствием плетет чушь про меня и Кэ Цин, чтобы насолить мне нашими ссорами. Уверен, она же и распространяет все эти сплетни!

Но Гань Юй, всхлипывая, резко перебила его, ее голос дрожал от затаённого гнева и боли:

— Тарталья, если бы это были просто слова... я бы, возможно, и поверила тебе. Но я нашла в твоей спальне фиолетовый волос! — её голос прервался, и она снова всхлипнула. — Я знаю эту актрису, Кэ Цин. У нее именно такие волосы. Хватит мне лгать.

Шок заполонил сознание Тартальи, а мысли закрутились вихрем. Он попытался подобрать слова, которые могли бы объяснить это недоразумение, хотя сам ясно понимал, в какой глубокий водоворот подозрений уже погрузился.

— Гань Юй, прошу, — начал он, хватая ее за плечи, словно это могло сохранить их отношения. — Я объясню все...

Но Гань Юй, едва слыша его слова, ощутила, как мир вокруг нее вдруг начал мутнеть. Глаза медленно закрывались сами собой, и слабость охватила ее тело. Она обмякла в его руках, падая в черный омут бессознательного.

* * *

Когда Гань Юй медленно открыла глаза после обморока, первое, что она увидела, было сильно обеспокоенное лицо Сяо, склонившегося над ней.

— Гань Юй? — в его голосе звучала искренняя тревога. — Как ты себя чувствуешь? Врачи сказали, что обморок у тебя произошёл из-за сильного стресса.

К удивлению Гань Юй, рядом с её кроватью сидел ещё и Тарталья. На его лице было выражение глубокой вины и сожаления.

— Это моя вина… — произнёс он тихо, опустив взгляд. — Мне следовало сразу всё объяснить… Я даже представить не мог, насколько ты переживаешь за наши отношения, Гань Юй.

— Что? О чём ты говоришь? — взгляд Гань Юй метнулся между обоими мужчинами, пока она пыталась сесть на постели, ожидая услышать ответ, который мог бы прояснить её растерянность.

Сяо, тяжело вздохнув, приготовился объяснить. Он очень хорошо знал, что на кону стоят чувства и доверие. Хотя было желание прижать прямо сейчас Тарталью к стене и задать жару, чтобы больше не смел мучить Гань Юй своими изменами и заставлять его прикрывать его задницу.

— Тарталья не хотел тебе этого говорить, но… Кэ Цин действительно была у него дома. Однако прошу тебя ничего не думать плохого. Они просто работали вместе, она дала ему несколько советов по съемкам. Кстати, в тот вечер я был там вместе с ними. Я лично отвёз Кэ Цин домой, так что Тарталья всегда был тебе верен.

Осознание того, что всё не так, как она думала, отразилось на лице Гань Юй. Почувствовав чувство облегчения, она посмотрела на Тарталью с извинением в глазах.

— Это правда? — с легкой улыбкой признания она встретила его взгляд. — Тарталья, прости, я такая глупая. Начала накручивать себя вообще без повода… И потом, как я обнаружила тот волос в твоей комнате… Ещё и добавилась ситуация с Люмин…

— Всё в порядке, я понимаю твои чувства, — Тарталья тепло улыбнулся и нежно сжал её руку. — Главное, что мы разобрались во всем. Теперь тебе нужно восстановить силы, ведь сегодня вечером у тнас важное мероприятие. Ты не забыла, что собиралась на показ, где я буду выступать вместе с Люмин Виатрикс? Посмотришь там, как нелепо выглядит капитан спецназовского отряда на подиуме?

Гань Юй улыбнулась в ответ, и в её глазах зажглась новая искра, и она радостно закивала.

— Я немного еще отдохну и попрошу врачей меня выписать, — сообщила она, укладываясь обратно на подушки. — А могу я взять с собой подругу? Шэнь Хэ, ты ее знаешь.

— Конечно, — Тарталья наклонился и нежно поцеловал ее в лоб. — Отдыхай. Мы пойдём.

Когда они, наконец, покинули стены больницы, в воздухе повисло напряжённое молчание. Тарталья, словно сбросив груз забот, громко выдохнул и, расслабившись, похлопал Сяо по плечу, выразив таким образом свою благодарность за поддержку в столь щекотливой ситуации.

— От души, брат! — с видимым облегчением произнёс он. — Если бы не твоя помощь, Гань Юй наверняка уже обо всем догадалась бы!

Однако на лице Сяо не отразилось ни тени радости от таких слов благодарности. Вместо этого он нахмурился, словно жестко взвешивая каждое слово, которое собирался сказать. Его голос был полон сдержанного гнева:

— Эй, не думай, что я буду вечно тебя выручать, — сказал он, и его слова звучали как ледяной плеск холодной воды. — Гань Юй — замечательная девушка, и она заслуживает честности и искренности в отношениях. Ты постоянно изменяешь ей и это разрушает всё, что между вами построено. Когда же ты уже станешь серьёзнее? Она любит тебя всей душой, и уж если ты чувствуешь хоть каплю взаимности, то должен подумать о будущем. Ты вообще собираешься на ней жениться?

Тарталья лишь усмехнулся в ответ, словно всё происходящее было лишь легким ребячеством, а не серьёзным разговором о его жизни и отношениях. Он небрежно отмахнулся от слов друга:

— Конечно, собираюсь, — произнёс он с несерьёзной ухмылкой. — Когда-нибудь потом. Пока что хочу нагуляться. Секс для меня ничего не значит, ведь люблю я действительно только её одну!

Эти слова, вместо того чтобы успокоить, наоборот, накалили обстановку ещё сильнее. Сяо сжал кулаки так крепко, что суставы побелели, удерживая едва сдерживаемый порыв ударить Тарталью за каждую обманную интрижку, за каждый подлый флирт с другими девушками. Внутри него бушевала буря: он страдал от чувства несправедливости и бессилия. Его сердце принадлежало Гань Юй, но она была рядом с его лучшим другом и капитаном, человеком, который явно её не ценил и, казалось, не понимал какой удачей является любовь этой девушки. Сяо разрывался между преданностью другу и убеждением в том, что Гань Юй заслуживает лучшего...

Примечания:

В следующей главе наконец начнется самая суть этого фанфика?

Будет интересно! ?