21 закат нашей любви (гет)

1 день. Заезд в лагерь.

POV: ?

Я неподвижно стою перед лагерем, ощущая, как тяжесть воспоминаний давит на грудь, словно старый и давно забытый кошмар. Лагерь распростерся передо мной, освещенный тусклыми лучами утреннего солнца. Легкий ветерок треплет мое лицо, но я не ощущаю его прохлады. Внутри меня бурлит чёрная неприязнь и неутолимая жажда справедливости. Другие дети и подростки с весельем входят на территорию, я тоже натягиваю на лицо счастливую улыбку, хотя внутри души я знаю, зачем я здесь — чтобы отомстить за то, что случилось пять лет назад. Вы будете страдать…

Я здесь, чтобы отомстить за всё, что было отнято у меня — доверие, вера в добро и любовь.

Каждая тропинка, каждый корпус, каждый уголок лагеря пропитан воспоминаниями, которые как ржавые гвозди царапали мою психику. Пришлось пройти долгий путь, чтобы на этот раз диктовать свои условия. В этот раз мне не нужно бояться. В этот раз все будет иначе…

Настоящее время, 4 день

Когда подростки после объявления подъема вышли из комнат и направились умываться, Кэ Цин заметила нечто необычное на плакате в их отрядном уголке. Её сердце дрогнуло, когда она увидела, что их с Моной имена были стерты замазкой, а на их месте были нацарапаны слова «Шлюха» и «Ничтожество». Гнев и обида захлестнули её, и она почувствовала, как кулаки её сжимаются. Как мог кто-то из своих так жестоко и неуважительно обращаться с их именами? Если только Люмин или Розария…

Несколько мгновений Кэ Цин стояла неподвижно, разглядывая оскорбительные надписи, чувствуя, как внутри нее растет буря эмоций. Тишину утреннего лагеря нарушили звуки умывающихся подростков, но для неё время как будто замерло. Глубоко вздохнув, она решила, что не оставит это без внимания. Она выяснит, кто это сделал! Но не сейчас, ведь по плану у них была, как обычно, зарядка и завтрак.

Люмин заметила, что Дотторе среди них всё еще не было, хотя он должен был присоединиться к их отряду уже сегодня. Но его не было в столовой и среди второго отряда. Видимо, сын директора имеет привелегию спать, сколько пожелает и даже не явиться на завтрак, за которым шеф-повар сделал объявление по громкоговорителю:

— Наши повара очень стараются готовить вкусные блюда, но мы заметили, что многие ребята не съедают свои порции. Поэтому мы объявляем конкурс, который продлится в течение всей лагерной смены. Отряд, который будет съедать все свои порции в столовой в течение всего пребывания в лагере, получит сладкий приз в конце смены.

Все дети и подростки в столовой насторожились и стали переглядываться, обсуждая между собой новость. Некоторым эта идея показалась отличной: они любили соревнования и были уверены, что смогут вместе достичь цели. Другие же вспомнили не самые любимые блюда и нахмурились, представив себе трудности предстоящего испытания.

— Как вы знаете, у каждого отряда есть своя кастрюля, в которую складываются все остатки после каждого приема пищи, — продолжал шеф-повар. — Каждый день мы будем записывать те отряды, у которых остается меньше всего еды, и записывать очки. Отряд, набравший наибольшее количество очков, победит. Конкурс вступает в силу с сегодняшнего обеда.

Аято, дослушав объявление, встал и поднял руку, стараясь привлечь внимание своих подопечных.

— Ребята, — сказал он, обращаясь к своему отряду, — давайте попробуем! Это отличная возможность не только хорошо кушать, но и сплотиться как команда. К тому же вы же не хотите, чтобы победил другой отряд?

— Легкотня! — выпалил Беннет. — Я всегда съедаю всё в столовой. Тут так вкусно!

— А мне не нравится эта идея, — недовольно проворчала Кэ Цин и скрестила руки на груди. — Если вы не заметили, в отряде есть девушки, которые не могут так много есть.

— Давайте доедим, потом соберемся в корпусе и всё обсудим. Сейчас не будем устраивать конфликты, — распорядился Чжун Ли, и все снова уткнулись в свои тарелки.

После завтрака подростки собрались в игровой комнате, шепотом обмениваясь мыслями и планами. Желание выиграть витало в воздухе, но не все были так воодушевлены этой перспективой.

— Я не хочу в этом участвовать, — заявила Кэ Цин, откинув длинные волосы назад. Ее глаза искрились неприятием идеи. — Я слежу за своей фигурой и боюсь потолстеть. Кроме того, мы серьезно будем бороться ради какого-то сладкого приза? Похоже на уловку для младших отрядов.

— Кэ Цин, — возразил Чжун Ли со вздохом. — Дело даже не в призе, а в самом факте победы. Мы же хотим победить другие отряды, верно? А сладкий приз можно считать бонусом.

— Я вижу, вы во всю обсуждаете новое соревнование? — мужской смешок послышался со стороны двери, и в комнату прошел Дотторе. — Всем привет. Меня зовут Дотторе, теперь я буду с вами, нравится вам это или нет. Я смотрю, у Кэ Цин ничего не меняется, всё такая же ворчливая зануда.

— А ты все такой же раздражающий, — парировала Кэ Цин со вздохом. — Давай хотя бы в этот раз обойдемся без твоих тупых розыгрышей.

— Неужели тебе не понравилось в прошлом году, как я спрятал твою одежду? Или как я намазал шлёпки Моны клеем? Или ручку двери в мужской комнате? Было же весело.

— Весело было только тебе, — раздраженно прошипела Мона. — Пора бы уже повзрослеть.

— О нет, моя дорогая Моночка, — с удовольствием протянул Дотторе. — У меня новая порция розыгрышей припасена.

— Это всё, конечно, очень здорово, — привлек к себе внимание Чжун Ли. — Но давайте не отвлекаться от дела. Итак, что делать, если некоторые девчонки отказываются съедать свои порции полностью?

— Я запихну им их насильно, — весело отозвался Дотторе.

— Я бы посмотрела на это, — хмыкнула Розария. — Кэ Цин, открою тебе секрет: лагерь не стремится сделать так, чтобы мы набрали вес. Мы много двигаемся и должны хорошо питаться, чтобы быть сильными и здоровыми. Это же оздоровительный лагерь.

— В любом случае порции очень большие, и я не могу есть так много, — жалостливо развела руками Ёимия. — Переедать тоже вредно, но и отряд подводить не хочется.

— У меня идея, — с улыбкой сказал Чжун Ли. — Давайте помогать друг другу. Если девчонки не смогут что-то съесть, парни помогут. Ведь главное, чтобы у нас осталось как можно меньше еды и неважно, кто её съест. Эта стратегия позволит девушкам сохранить свои диетические предпочтения, продолжая участвовать в соревнованиях и зарабатывать очки для отряда.

— Чжун Ли, у тебя как всегда потрясные идеи, — похвалил Скарамучча. — Не зря же ты наш командир. Я «за».

Это решение устроило всех: и парней, и девушек. Особенно был счастлив Беннет, который наслаждался едой в столовой и был совсем не против съесть дополнительную порцию.

Только все хотели встать и разойтись по комнатам, как в игровую вошла Аяка и попросила всех задержаться.

— Ребята, вчера произошло недоразумение. После того, как мы обнаружили ваш побег из лагеря, вы обвинили в предательстве своего товарища. Но хочу вас уверить, что Люмин ни в чем не виновата. Мы сами обнаружили вашу пропажу.

Ее слова вызвали в комнате шум: все заговорили одновременно, девушки и юноши обменивались недоуменными взглядами. Сидевшая в углу Люмин, бледная и с красными от слез глазами, подняла голову и посмотрела на вожатую с искренней благодарностью.

— Но как же так? — выкрикнул Скарамучча. — Почему тогда она была с вами, когда вы нас караулили?

Шум стал еще громче, большинство были согласны с доводами Скарамуччи, однако вожатая подняла руку, прося тишины.

— Дело в том, что директор лагеря меня предупредил насчет Кэ Цин, — Аяка посмотрела на девушку. — Ведь ранее были уже случаи побега, верно? А Кэ Цин живет в комнате с Люмин, и кроме неё никого не осталось. Вот я и обратилась именно к Люмин, в надежде, что она что-то знает.

Комната стихла. Подростки обменивались растерянными взглядами, постепенно осознавая несправедливость своих обвинений. Виноватое молчание повисло в воздухе, и наконец, Чжун Ли встал со своего места и подошел к Люмин.

— Прости нас, Люмин, — произнес он с чувством, глядя ей в глаза. — Мы были неправы. Я приношу извинения как командир за весь наш отряд.

Аяка смотрела на них с долей удовлетворения и гордости. Когда наконец все извинения были принесены, вожатая улыбнулась и сказала:

— Ладно, ребята. Теперь, когда все выяснено, давайте разойдемся по комнатам и начнем собираться на море. И помните: в следующий раз будьте осторожнее и внимательнее друг к другу.

Все подростки разбежались по комнатам, чтобы собраться на пляж. Вожатые ждали их на улице перед корпусом. Каждый стремился как можно быстрее собрать сумку, чтобы не упустить времени на солнце и купание.

— Я приношу извинения как командир за весь наш отряд, — смешным голосом передразнила Кэ Цин, пародируя Чжун Ли, пока крутилась перед зеркалом, выбирая купальник, прикладывая каждый по очереди к телу. — А нас этот командир спросить не хочет?

— Слушай, — раздраженно вмешалась Розария. — Принести извинения гордость не позволяет? Вы ведь виноваты перед Люмин.

Внезапно дверь в женскую комнату распахнулась, оставляя девушек в неподдельном ужасе. В коридоре промелькнула фигура Дотторе, отдалённо слышался его ехидный смех. Кэ Цин и Мона, которые в этот момент как раз были обнаженными, чтобы надеть купальники, завизжали, схватив ближайшие полотенца и пытаясь укрыться от посторонних взглядов. Розария и Люмин, которые давно уже стояли в купальниках и лишь натягивали сверху футболки и шорты, лишь вздрогнули от неожиданности, а затем насмешливо переглянулись. Затем в комнату вальяжно вошёл Дотторе, весело сверкая своими красными глазами.

— Понравился сюрприз?

— Супер, — усмехнулась Розария. — Видел бы ты, какой тут хаос начался.

— Вон отсюда! — пронзительно крикнула Мона, и глаза ее светились яростью.

Дотторе, всё ещё посмеиваясь, мгновенно сбежал, а двери с громким хлопком вернулись на место. Девушки, тяжело дыша и продолжая шептать друг другу возмущенные реплики, принялись наводить порядок. Мона скрестила руки на груди, прочищая горло и пытаясь как можно быстрее справиться с унижением.

— Вот же негодяй!

После минутной паузы Кэ Цин и Мона наклонились друг к другу, объединенные общим чувством негодования и смущения, и начали обсуждать случившееся в тоне, который одновременно выражал неприязнь и недоумение.

— Дала бы ему пощечину, если бы оказалась ближе, — пробормотала Кэ Цин, поправляя волосы, и слова ее прозвучали как горькое сожаление об упущенной возможности восстановить справедливость.

— Так вот, возвращаясь к нашему разговору, — между тем, продолжила Мона. — Мы, может, и виноваты в несправедливом обвинении Люмин, но помимо этого она виновата в том, что этот, — она кивнула в сторону двери, где скрылся Дотторе. — Теперь в нашем отряде.

— Я его не уговаривала перейти к нам, — огрызнулась Люмин.

— Да потому что вообще с ним не надо было разговаривать! — закричала Кэ Цин, пытаясь собрать волосы в пучок. — Дотторе такой — стоит ему почувствовать, что к нему кто-то хорошо относится, сразу тянется туда, где находится этот человек. В прошлом году так было с Розарией. Теперь ты, Люмин. Бесит, понимаешь?! К вам-то с Розарией он, конечно, хорошо будет относиться и учудит с вами если только безобидные приколы, а страдает весь остальной отряд!

— А ещё, Люмин, Розария, не подскажете, кто наши имена замазал и написал оскорбительные словечки? — с презрением спросила Мона.

— Понятия не имею, — ровно отозвалась Розария и отвернулась, показывая, что этот разговор её не интересует. — Пойдём, Люмин.

— Мона, подожди, — притормозила её Кэ Цин, видя, как она тоже направилась к двери. — Я уверена, что это Люмин или Розария сделали с нашими именами. Поэтому я хочу задействовать план, который придумала. Помнишь, мы сидели у Гань Юй на тихом часе, и я придумала план мести? Потом я его решила опустить, подумав, что Люмин и так получила по заслугам, но, видимо, она не знает, как остановиться. Поэтому сейчас, когда мы выйдем, не задавай глупых вопросов.

Через несколько минут из дверей корпуса начали выбегать первые готовые к морскому приключению группы. Сначала появились самые организованные и пунктуальные, чьи глаза сияли в предвкушении. Они сразу направлялись к вожатым, с нетерпением подсчитывая минуты до отправления на пляж.

Тем не менее, были и те, кто, несмотря на свою поспешность, умудрялся забыть важные вещи и вынужденн был возвращаться обратно. Одни искали утерянные солнцезащитные очки, другие — фляги с водой. Бесконечные крики «Ты видел мои плавки?» и «Я забыла защитный крем!» разносились по коридорам, а воздух наполнялся лихорадочной вознёй.

Лишь когда последний подросток выбежал из корпуса, вожатые начали выстраивать всех в колонну, чтобы организованно пройти к пляжу. Солнце светило ярко, обещая отличный день, и не терпелось ступить на горячий песок пляжа, оставив позади суету утра.

И вдруг пучок на голове Кэ Цин, на который она потратила так много усилий, рассыпался сиреневыми густыми волосами по плечам. Итэр так и ахнул с открытым ртом.

— Извините, мисс Аяка, можно я резинку возьму? А то эта у меня порвалась...

— Об этом надо было позаботиться заранее, — слегка раздраженно пробормотал Аято. — Иди и побыстрее.

Кэ Цин кивнула и умчалась обратно в корпус. Из-за неё одной весь отряд был вынужден стоять под палящим солнцем в манящей близости от пляжа и прохлады воды. Некоторые предлагали пойти уже без Кэ Цин, но вожатые были непреклоны.

— Я придумал, как помочь Кэ Цин, — с милой улыбкой начал Дотторе. — Когда она будет спать, я отрублю ей волосы, тогда ей не придется пользоваться резинкой.

— Только попробуй! — ощетинился Итэр.

— Ох, надо же, какой грозный молодой человек, — подразнил Дотторе в ответ. — Хотя понятно, почему ты так реагируешь. Ты состоишь в секте, в которой поклоняются длинным волосам? У самого-то вон какая шевелюра, — с этими словами он схватил косу Итэра и начал тихонько дёргать. — А чего же бантик не надел? Был бы похож на первоклашку.

— Отвали! — шикнул Итэр, слегка покраснев и забрав из лап Дотторе свои волосы.

Люмин, глядя на всю эту картину, задумалась, несмотря на всеобщее хихиканье вокруг. Они с Итэром в последнее время стали будто бы чужими людьми... Да, их отношения и раньше оставляли желать лучшего, но теперь... Они даже не разговаривают. Неужели это из-за того, как она была настроена к Кэ Цин? Если это так, то Люмин готова закрыть глаза на эту стерву, лишь бы Итэр не делал вид, что она пустое место. Было бы неплохо поговорить с ним, наверное...

Кэ Цин вернулась к остальному отряду с шикарным конским хвостом на голове, который развевался на ветру, привлекая всеобщее внимание. Итэр присвистнул, выражая восхищение её новым образом. Он не смог скрыть своей улыбки, признавая в мыслях, что Кэ Цин всегда умела удивить.

Вся группа наконец направилась к пляжу, предвкушая долгожданный отдых и развлечения на теплом песке. Чжун Ли, как и в прошлый раз, договаривался с инструктором насчет десяти минут купания вместо пяти. Его настойчивость и умение убеждать всегда вызывали уважение и лёгкое удивление у всех вокруг.

Люмин внимательно следила за движениями Итэра. Её взгляд был полон решимости; она искала подходящий момент, чтобы остаться с ним наедине и поговорить. Её сердце колотилось сильнее с каждой секундой, в голове прокручивались слова, которые она хотела бы произнести.

Пока Чжун Ли обсуждал детали с инструктором, группа дружно обустраивалась на пляже. Кэ Цин быстро нашла себе место под солнцем, где могла бы расслабиться и немного позагорать. Как раз в этот момент Итэр стоял чуть поодаль и снимал шорты.

Люмин, собравшись с духом, медленно подошла к нему, готовясь к разговору, который она так долго откладывала. Морской бриз играл её волосами, создавая впечатление, что сама природа благоприятствует этому разговору.

— Итэр, мы можем отойти, поговорить, пожалуйста? — смущенно попросила Люмин.

— Опять будешь мне говорить гадости о Кэ Цин и убеждать, что мне с ней не стоит иметь дело? — раздраженно подняв бровь, спросил он.

— Нет, нет, речь пойдет не о ней. Точнее... Только отчасти, но я не собираюсь её принижать и отговаривать тебя от общения с ней.

— Ну тогда, — Итэр немного расслабился и выглядел слегка удивлённым. — Пойдём.

Люмин направилась в тень под зонтиком, Итэр последовал за ней. Она собралась с мыслями и начала:

— Итэр, мы очень отдалились друг от друга. И меня это тревожит. Ты всё-таки мой брат-близнец.

— Ты сама этого добилась, Люмин, — ровно отозвался Итэр.

— Да, возможно, я виновата. Мне не следовало тебе запрещать с кем-либо общаться. Пожалуйста, общайся с Кэ Цин, хоть замуж её бери, но только, пожалуйста, перестань делать вид, что мы незнакомы! — её голос дрогнул. — Мне больно видеть, как мы становимся чужими. Давай попробуем наладить отношения, как раньше.

Итэр отвернулся на мгновение, затем снова взглянул на неё. Его глаза отражали смешанные чувства: обиду и непонимание, но всё-таки тень надежды.

— Всё не так просто, Люмин, — продолжил Итэр, нахмурившись. — Сколько раз я пытался достучаться до тебя? Мы перестали понимать друг друга.

Люмин вздохнула, опустив голову. Тишина нависла над ними, только звуки моря и веселые крики вокруг напоминали о том, что жизнь продолжается.

— Я знаю, — прошептала она наконец. — Но я просто хотела защитить тебя. Ты думаешь, что я лгу. Но это правда. Мы в день заезда вышли из поезда и Чайльд заявил мне в лицо, мол, объясни своему брату, что нехорошо уводить чужих девушек, иначе я вам устрою веселую смену. Я испугалась, правда. Я не хотела, чтобы с тобой что-то случилось, поэтому я так себя вела, понимаешь? Ты, конечно, можешь не верить и говорить, что я все придумала, но я-то знаю, что говорю правду...

— Хорошо, — наконец, сказал Итэр. — Давай просто забудем это всё недоразумение, словно его и не было. Однако... Кэ Цин терпеть тебя не может и вряд ли допустит тебя в нашу компанию.

— Не волнуйся, наша неприязнь взаимна, — хмыкнула Люмин. — Но я не набиваюсь в вашу компанию. Мне хорошо с Розарией. Просто... Давай перестанем игнорировать друг друга, хорошо?

— Договорились, — его губы тронула легкая улыбка. — Иди купаться скорее, а то твоя Розария уже приготовилась.

Люмин чувствовала себя так, будто скинула огромный камень с плеч. Она поговорила с Итэром, и есть надежда, что их отношения наладятся. После столь долгожданного примирения ее сердце наполнилось радостью и легкостью

С этим осознанием и запах моря стал приятнее, и солнечные лучи казались теплее. Вода в море сверкающим зеркалом отражала её радость, и каждый плеск на волнах был наполнен ощущением освобождения. Она смеялась, наслаждаясь каждой минутой, глубоко вдыхая солёный воздух и чувствуя впервые за долгое время настоящую лёгкость.

Как только отдыхающие вернулись с пляжа, они приняли душ и вернулись в корпус. Соленая вода и солнце взбодрили их, подняли настроение, поэтому по всему корпусу разносились беседы и смех.

Кэ Цин, сменив пляжную одежду на свежую, начала рыться в своих сумках и тумбочке с выражением беспокойства на лице. Она постоянно что-то бормотала себе под нос, ее движения были лихорадочными и торопливыми.

— Где мой телефон? Мона, ты не видела? — она с надеждой посмотрела на подругу.

— Видела. В последний раз лежал на тумбе.

— Я помню, Мон, но его нет, — раздраженно отозвалась Кэ Цин. — Понятия не имею, куда его дела. Девчонки, — она неожиданно обернулась к Розарии и Люмин. — Вы не видели?

Но те отрицательно покачали головой и продолжили заниматься своими делами. Кэ Цин выглядела разочарованной, даже её хорошенькое личико не казалось уже таким красивым. Её голос, после минутного молчания, прорезал воздух, она говорила убежденно, в ее словах слышались раздражение и недоверие:

— У меня украли телефон!

Она на мгновение замолчала, на лице у нее была смесь гнева и замешательства, и продолжила рыться в своих вещах, словно надеясь каким-то чудом найти пропавший телефон.

— Розария, Люмин, пожалуйста, покажите мне ваши сумки и тумбочки. Не волнуйтесь, мы вас не подозреваем, но, учитывая обстоятельства... Надеюсь, сами понимаете ситуацию, — вежливо, но твердо попросила Мона.

— Я тебе ничего не покажу. Я не брала телефон Кэ Цин, и он мне не нужен. Нет необходимости меня обыскивать, — Розария ощетинилась на просьбу Моны, отказавшись подчиниться предложению. Её тон был твердым и непоколебимым.

Люмин, почувствовав напряженность ситуации, тихо вздохнула и начала открывать свою сумку и тумбочку, показывая содержимое, но телефона не было.

— Вытащи всё из чемодана, — попросила Мона.

— Ну, хватит! — Розария прервала ее, ее голос был полон негодования и вызова. — Это заходит слишком далеко! Люмин, не смей подчиняться. Мона, мы с Люмин ничего не брали. Отвалите от нас. Идите ищите в других комнатах.

— И правда, — неожиданно быстро согласилась Кэ Цин. — Мона, пойдем спросим у других.

Люмин, чувствуя смесь усталости и раздражения, потянулась и откинулась на подушку на кровати, ища минутной передышки от разворачивающихся событий. Но расслаблению было не суждено случиться, ведь через несколько минут в комнату снова ворвались Мона, Кэ Цин, и теперь еще с ними была и Гань Юй. На ней снова был ободок с рогами, который она так любила.

— Мы обыскали остальные комнаты, даже кровати, — начала Гань Юй, обычно тихая и не вступающая в разборки. — А ваши еще не обыскивали. Встаньте.

— Да иди ты нахуй, рогатая, — резко ответила Розария, вызывающе скрестив руки на груди, выражение ее лица выражало смесь гнева и неповиновения. — Еще чего сделать?!

— Боюсь, грубостью ты только усугубишь положение, — спокойно заметила Кэ Цин, прищурив глаза. — Розария, что-то ты слишком резкая. Есть, что скрывать?

Мона, едва заметно кивая, бросила быстрый взгляд на Розарию. Ее лицо отражало решимость и заинтересованность.

Розария, сжав зубы, почувствовала, как ее внутренняя ярость затихает, уступая место усталости. Она тяжело вздохнула и нехотя поднялась с кровати.

— Хорошо, ищите, что хотите, — бросила она через плечо. — Только быстрее заканчивайте этот цирк.

Гань Юй, взглянув на своих товарищей, осторожно подошла к кровати и начала осмотр. В тишине комнаты слышался только легкий шорох ткани и перестук шагов. Никто не произносил ненужных слов, словно осознавая, что напряжение нарастает с каждым мгновением.

— Ничего, — тихо сказала Гань Юй, отступая от кровати. — Телефона нет. Теперь ты, Люмин, встань, пожалуйста.

Люмин поднялась, позволяя обыскать свою кровать. Мона и Гань Юй решительно начали рыскать в её постели и… вытащили телефон из-под матраса.

— Ага! — выкрикнула Мона, торжествующе тряся телефоном над головой. — Вот кто украл телефон!

— Что?! — выкрикнула Люмин, недоверчиво оглядывая свою кровать и телефон. — Но я… я ничего не брала, клянусь!

Мона и Гань Юй переглянулись, напряжение в воздухе было почти осязаемым. Лицо Люмин побледнело, и она почувствовала, как сердце забилось быстрее.

— Тогда как он здесь оказался? — спросила Гань Юй, явно не веря ни единому слову Люмин.

— Короче, — прервала Мона, её голос звенел, словно колокольчик. — Я все вожатым расскажу! Люмин — воровка!

— Да ладно, Мона, сами разберемся, — Кэ Цин хитро прищурилась, блеск её глаз напоминал острые лезвия.

Но Мона была непреклонна. Её справедливость горела ярким огнем, и жажда расплаты за злодеяние Люмин была неутолима. И чуть ли не силой, которой не могла помешать даже Розария, Люмин привели в вожатскую.

Там, перед суровыми, но справедливыми лицами Аяки и Аято, Мона выложила все свои подозрения и доказательства. Она говорила о пропавшем телефоне, о странном поведении Люмин и даже приплела Розарию, что та её выгораживала.

Кэ Цин молчала. Она стояла, скрестив руки на груди, словно ангел, невинно наблюдающий за происходящим, и совершенно невиновная в этой ситуации. Её лицо было непроницаемым, в глазах таилась тихая насмешка.

Вожатые внимательно выслушали Мону и кивнули, давая понять, что все услышали, и попросила всех выйти, оставив Люмин одну.

Люмин, стоящая перед Аякой и Аято, чувствовала, как её сердце колотится в груди. Она знала, что Мона лжет, но не могла придумать, как доказать свою невиновность. Она чувствовала, как ее обвинения ранят ее репутацию.

— Значит, так, — сказала Аяка. — Раз телефон нашёлся, твоим родителям пока звонить не стану и не пойду в администрацию лагеря. Но учти, если подобная ситуация повторится, наказания тебе не избежать…

— Но я не крала… — пыталась оправдаться Люмин.

Аяка, не ответив, указала на дверь. Всем своим видом она давала понять, что не готова разбираться в этом вопросе. Конечно, в подобной ситуации ей никто не поверит, телефон-то нашли именно у Люмин в кровати.

Люмин, ощутив нарастающее чувство несправедливости, медленно направилась к выходу. Когда она вышла на улицу, теплый воздух обхватил её прохладные пальцы, и она уселась на скамейку. Она осознала, что теперь любая её ошибка будет под подозрением. Вдруг она услышала легкие шаги позади и, обернувшись, увидела Розарию и Чайльда.

— Ты как? — тихо спросила Розария, садясь рядом, Тарталья приземлился с другой от неё стороны.

— Не знаю, — ответила Люмин, сжимая ткань своей футболки. — Я просто не понимаю, почему такое случилось со мной. Я ведь действительно не брала этот телефон.

— Мы уверены, что ты не виновата, — уверил её Чайльд. — Наверняка это Кэ Цин подстроила.

— Ты уверен? Но зачем ей подбрасывать свой же телефон ко мне? — изумленно спросила Люмин.

— Я хорошо её знаю, не зря же встречался с ней полгода, — хмыкнул Чайльд. — Она может пойти на всё что угодно, чтобы отомстить за что-то. Но только вот за что? В последнее время вы только злыми взглядами с ней обменивались и всё. Даже странно, не могла же она просто так.

— Помнишь, когда мы шли на пляж, Кэ Цин попросилась в корпус, чтобы резинку взять? — догадалась Розария. — Вот тогда она и подстроила всю эту схему с телефоном. Ведь «пропажу» она обнаружила сразу после моря.

Люмин готова была расцеловать Розарию и Чайльдом, они её поддерживали и верили ей, а такие вещи — на вес золота! Она неловко обняла их по очереди в знак благодарности.

— Мы что-нибудь придумаем, — уверил Тарталья.

— Я придумаю план мести, — хищно заявила Розария, сверкнув глазами. — Эту битву мы проиграли, но войну нет. Теперь наша очередь нанести атаку!

— Спасибо, ребят, — Люмин расплылась в невольной улыбке.

Они вернулись в комнаты, и Люмин обнаружила на своей тумбочке листочек, которого раньше здесь не было. Она взяла и развернула его, понимая, что это записка.

«Надеюсь, вы с Розарией больше не вздумаете пытаться навредить моей репутации? Номер с именами на плакате — ваша выходка, верно? Со мной враждовать опасно, не советую. Донеси это доступно своей подружке, а то она меня не понимает

Кэ Цин»