С чистого листа (гет)

Родители по-прежнему выходили в свет вместе, и со стороны могло показаться, что между ними совершеннейшая идиллия. Во всяком случае, репортеры без устали строчили о том, что на фоне сотрясающегося от лихорадки мира вид такой крепкой и счастливой семьи внушает надежду на будущее. Джордж понятия не имел, что внушали миру фото его отца и матери, но у него самого на душе было неспокойно. Кроме него — и еще, конечно, Шарлотты — никто не знал, какая напряженная, гнетущая тишина висела в их семейной гостиной по вечерам, когда они собирались все вместе. Родители сидели у камина друг подле друга, но почти не разговаривали и выглядели погруженными в свои мысли. Джордж и Шарлотта редко принимали участие в беседах и почти никогда не получали ответов на заданные вопросы. Только Луи, счастливый в своей неразумности, пытался разрядить мрачную атмосферу, проказничал, кривлялся, выделывался — словом, всячески старался обратить на себя внимание. Иногда у него это получалось, и тогда мать устало улыбалась ему, а отец, точно очнувшись, наскоро трепал его по волосам.

Однако спустя время эти тягостные вечера в гостиной ушли в прошлое, потому что отец стал куда-то пропадать из дома. Обычно он отговаривался встречами со своим пресс-секретарем, которому срочно нужно было поделиться новыми идеями насчет тактики обольщения газетчиков. Мать ни о чем не расспрашивала отца и никогда не возражала. Когда хруст гравия под колесами его «Мерседеса» стихал, она как будто расслаблялась, становилась разговорчивее и оживленнее. Джорджу все казалось странным и неправильным, но заговорить об этом он так и не решился. Шарлотта, когда он пытался обсудить с ней сложившуюся ситуацию, только пожимала плечами, давая понять, что ей все равно.

— Через несколько лет я уеду учиться, буду видеть их несколько раз в год, так что все это меня не касается, — сказала она один раз, когда брат был особенно взволнован. — Кстати, то же самое ждет и тебя. Не понимаю, почему ты так переживаешь.

— Но неужели тебе не хочется, чтобы все было как раньше? — спросил Джордж. Тон сестры ему очень не понравился.

— Как раньше уже не будет, — отрезала Шарлотта. — Мы будем жить своей жизнью, и лично я жду этого с нетерпением.

— А как же я? — поразился Джордж. — Тебе не захочется видеть даже меня и Луи?

Шарлотта на мгновение задумалась.

— С тобой буду видеться обязательно. И с Луи… иногда, — тут лицо у нее помрачнело. — Но уж точно не с ней.

Так проходило время, настал апрель, а вместе с ним и очередная годовщина Прабабушки. Джордж никак не мог взять в толк, зачем отсчитывать дни рождения человека, которого уже нет на свете, но Семья из года в год собиралась ближним и дальним кругом в резиденции леди Анны, производя фурор во всей округе. Собрания эти были до невозможности скучны и утомительны, а заканчивались обыкновенно тем, что дедушка Уэльс напивался пьян и начинал безобразничать на глазах у всей родни. Отец пытался его урезонить, но, поскольку не отставал от дедушки Уэльса в принятии на грудь, делал только хуже, они начинали ругаться, и, если не вмешивалась мать, могло произойти много неприятностей. Однажды, на самую первую годовщину после смерти Прабабушки, отец схватил дедушку Уэльса за грудки мундира и долго тряс, крича что-то о своей матери и том, какой свиньей был дедушка Уэльс по отношению к ней. Он весь побагровел, глаза у него налились кровью, и Джорджу тогда стало по-настоящему страшно. На помощь дедушке Уэльсу поспешила леди Камилла, но отец только сверкнул на нее глазами, и она молча отступила в сторону. Вокруг сгрудились леди Габриэлла, Сара Чатто, леди Беатрис и еще несколько женщин, безуспешно пытавшихся привести отца в чувство. Только когда на шум примчалась мать, он перестал кричать, но отпустил дедушку Уэльса лишь после того, как окончательно выпустил пар. Вечер быстро свернулся.

Через пару дней, на торжественном приеме, отец и дедушка Уэльс держались друг с другом как ни в чем не бывало. И все вокруг делали вид, что ничего не произошло.

Джордж много раз просил не брать его с собой на годовщины, но родители были непреклонны. Вероятно, они получили указание леди Анны, которая требовала присутствия всех. Ее слушались. Порой Джорджу казалось, что место Прабабушки в Семье заняла именно леди Анна.

Эта годовщина мало чем отличалась от предыдущих. Апрель выдался ветреным и мокрым, в резиденции было очень холодно, несмотря на большое скопление народу. Джордж застегнул пиджак на все пуговицы и все равно никак не мог согреться. Неподалеку крутилась Шарлотта в легком светлом платье, и Джордж недоумевал, почему она вся не покрылась гусиной кожей.

Накануне мать предложила ей парный образ, но Шарлотта изобразила в ответ такую гримасу, что вопрос был закрыт сразу. Джордж видел, что матери очень хочется наподдать ей как следует, но она сдержалась. Всю дорогу до резиденции леди Анны ни одна из них не проронила ни слова.

На этот раз собрались все — или почти все. Джордж вежливо кивал и пожимал руки близким и дальним родственникам, отвечал на давно известные ему вопросы и старательно подавлял зевки. Поскольку леди Анна с самого утра чувствовала некоторое недомогание, обязанности хозяина без раздумий взял на себя отец. Он встречал гостей с радушной улыбкой, под руку с ним стояла мать. Джордж гадал, известили ли они Семью о грядущем прибавлении.

Была на собрании и леди Роуз с мужем и сыновьями. Ее каждый год приглашала леди Камилла. Маркиза Чамли первым делом поприветствовала ее с дедушкой Уэльсом, потом леди Анну, которая лишь лениво махнула рукой из кресла. Следующими стали отец с матерью. Отец расплылся в широкой улыбке и галантно наклонил голову. Мать холодно повела головой. Леди Роуз была единственной, кого она не удостоила улыбкой в тот день.

Маркиз Чамли, как обычно, неловко топтался за спиной супруги. Под стать ему были и Александр с Оливером. Вместе с отцом они, в одинаковых серых смокингах с блеклыми галстуками-лентами, выглядели полной противоположностью энергичной, улыбчивой, красивой леди Роуз. Она надела свои лучшие украшения и серебристое платье в пол — как актриса на красной дорожке. Джорджу оставалось только признать, что она была великолепна. Лучше почти всех женщин, собравшихся на годовщину. И еще он заметил, что леди Роуз с отцом то и дело обмениваются взглядами. Мать выглядела невозмутимой.

Время тянулось медленно и вяло. Зато никто не ссорился и не скандалил. Дедушка Уэльс, сидя рядом с леди Анной, тихо цедил бокал с белым вином — судя по всему, единственным на вечер. Подле него неотрывно находилась леди Камилла. Вполголоса они втроем вели какую-то беседу, но вскоре примолкли, потому что дедушка Уэльс задремал. Джордж прекрасно понимал его — он сам умирал от скуки.

«На следующий год просто сбегу, — подумал он тоскливо. — Пусть делают, что хотят, но больше сюда не поеду».

Джордж знал, что ничего такого не случится и на следующий год он будет так же печально бродить по огромной холодной гостиной, вздыхать, зевать и считать минуты. Ему не хватит ни характера, ни воли, чтобы выказать открытое неповиновение. Вот у Шарлотты непременно получилось бы. Почему он не получил и половины ее смелости? Почему всегда и во всем подчиняется, делает то, чего хотят другие? Ведь он будет следующим после дедушки Уэльса и отца, ему как никому другому в Семье пригодился бы сильный характер. Как несправедливо, что он достался Шарлотте, которая и близко не подойдет к тому будущему, которое ждало его.

Может быть, ему стоит рискнуть? Перестать быть пай-мальчиком и настоять на своем?

Размышляя об этом, Джордж поднялся по широкой каменной лестнице на этаж выше и зашагал вдоль стены, увешанной портретами их бесчисленных родственников. Он рассеянно скользил глазами по некрасивым, бледным, вытянутым лицам, отмечая немало сходств с собственной физиономией. Когда-нибудь и его портрет повесят здесь. Каким он будет? Таким же мрачным, отталкивающим? Или художник отступит от вековой традиции и изобразит его приятным человеком?

— А вот и ты, дурила.

Джордж обернулся и увидел одного из сыновей леди Роуз. Их с братом было трудно различить, но тот, который стоял сейчас напротив, был очень зол. На губах у него играла деланая улыбка, глаза при этом не выражали ничего хорошего.

— Ты это мне? — удивился Джордж.

— Ты видишь здесь кого-то еще? — дерзко ответил подросток. Он стоял, засунув руки в карманы, и с вызовом смотрел на Джорджа. Тот немного подумал и решил, что перед ним находится Оливер. Он никогда не общался тесно с сыновьями четы Чамли, однако в нечастые встречи заметил, что у одного из близнецов голос звучит выше, надломленнее, чем у второго. Обладатель визгливого тембра сверлил Джорджа взглядом.

— Чего тебе? — как можно небрежнее поинтересовался Джордж, хотя внутри у него пробежал холодок от плохого предчувствия.

— У моих предков большие проблемы, — процедил Оливер. Он намеренно говорил развязно — так, как в его представлении говорили крутые парни.

— Ну и что?

— Проблемы у них из-за твоего папаши.

Джордж обомлел от такой наглости.

— Думай, о ком говоришь, — сказал он.

— Плевал я на то, кто он там, — Оливер сузил глаза. — Твой папаша — большая свинья. Ему ноги мало переломать.

— Ты сошел с ума? — опешил Джордж. — Да от тебя мокрого места не останется!

— Он лезет к моей матери, — ощерился Оливер. — Из-за него они с отцом ссорятся. Она хочет уйти от него.

— Ну и что? — повторил Джордж, стараясь не показывать, как его поразило услышанное. Неужели это правда?

— Если бы не он, все было бы хорошо. Чего ему надо? Хотя твоя мамаша такая тощая, что впору вешаться. Мама говорит, что в Освенциме и то лучше выглядели.

— Чего ты хочешь от меня? — не выдержал Джордж.

— Хочу кое-чему тебя научить.

Джордж всегда тушевался, когда дело принимало такой оборот. Главный образом поэтому он и стал мишенью для насмешек в школе. Но на этот раз все было по-другому. Он не только не боялся Оливера, который говорил такие вещи о его родителях — он хотел, чтобы дрянной мальчишка начал первым. Тогда у него будет полноправный повод отколотить его как следует.

И почему-то он был преисполнен уверенности, что непременно победит.

— Ну, давай, — сказал Джордж, ощутив, что впервые не испытывает ни капли страха. — Приступай. Или только трепаться можешь?

Оливер покраснел и бросился к Джорджу, но почти сразу замер — потому что до них донесся крик.

Голос определенно был женский, но такой резкий, сорванный, звенящий от ярости, что определить, кому он принадлежал, было невозможно. Джордж не мог вообразить ни одну из присутствовавших на вечере дам, издающую подобные звуки. Ему стало не по себе. Оливер вскинул голову. Мальчики быстро и тревожно переглянулись.

Крик повторился. Но на этот раз — явно на два голоса. Странное впечатление усилилось. Что происходит? Еще полчаса назад все было так мирно, даже сонно. Кое-кто из гостей откровенно клевал носом за положенной чашкой чая. Не сговариваясь, Джордж и Оливер поспешили туда, где, по их мнению, находился источник шума.

— Вы тоже слышали? — окликнула их Шарлотта, вдруг появившаяся перед ними на лестничном пролете. Втроем они побежали вниз. Еще не преодолев все ступени, Джордж увидел, что гости сгрудились в гостиной, образовав посередине круг. Кто-то еще держал в руках чашку или бокал, но у всех были странные, неподвижные лица, обращенные в одну сторону. Джордж перевел взгляд и обнаружил свою мать и леди Роуз, которые стояли метрах в трех друг от друга и кричали одна на другую. Джордж изумленно застыл, вцепившись в перила лестницы.

Растолкав всех, к ним вышел отец.

— Я думала, что это осталось в прошлом! — повернувшись к нему, выкрикнула мать. — Ты клялся мне, Уильям!

Красивый узел у нее на затылке растрепался, лицо от гнева перекосилось. Леди Роуз выглядела ничуть не лучше. Ее старый муж шагнул вперед, чтобы вмешаться и что-то сказать, но только открывал рот, как рыба, вытащенная из воды. Никто не обратил на него внимания.

— Замолчи, — ледяным тоном сказал отец матери. — Не тебе устраивать мне сцены.

— Сцены? — глаза у матери наполнились слезами. — Ты так это называешь?!

— Замолчи, — повторил отец. Его голос был полон угрозы.

— Ты не стесняешься прямо у меня на глазах, при всех…

— Вам и в самом деле лучше прояснить ситуацию, Ваше Высочество, — произнесла леди Роуз.

После ее слов повисла тишина. Все взгляды как по команде обратились к отцу.

А он даже не изменился в лице, когда спустя минуту произнес:

— Вам следует идти к своему супругу, леди Чамли. Он, должно быть, уже заждался вас. А вам, — отец повернулся к матери. — Надлежит вспомнить, почему недозволительно опускаться до публичных скандалов. Вы опозорили меня.

Мать ничего не ответила. У нее был такой вид, словно отец снова отвесил ей пощечину.

Леди Роуз тоже выглядела ошеломленной. Она не сводила глаз с отца и даже не заметила, что ее муж тянет ее за руку.

— Приношу извинения за эту безобразную сцену, — спокойно провозгласил отец. — Вечер закончен. Надеюсь на ваше понимание.

Гости стали разбредаться, качая головами и перешептываясь. Джордж, часто дыша, наблюдал, как один за другим они выходят через широкие дубовые двери на улицу, как отец любезно прощается с каждым. Только маркиз и маркиза Чамли покинули гостиную без его ласкового прощального привета. За ними поспешили их сыновья.

Джордж поискал глазами мать. Она нетвердой, надломленной походкой направилась к лестнице. У первой ступени она остановилась и вдруг обхватила руками живот. Лицо ее исказилось.

— Что случилось? — воскликнула Шарлотта. Глаза ее беспокойно забегали по гостиной. Джордж догадался, что она ищет отца. Он стоял к ним спиной, провожая гостей и, должно быть, извиняясь за причиненные неудобства.

Джордж одним прыжком преодолел оставшиеся ступени и оказался рядом с матерью.

— Мама, что с тобой? — он как мог аккуратно взял ее под руку.

Она подняла голову.

— Нужен врач, — проговорила она, выдыхая воздух со странным звуком. — Сейчас же.

Мать в изнеможении облокотилась на Джорджа. Вдруг он увидел, как на светлой ткани ее платья проступает кровь.

— Папа! — закричал он что было сил. Сердце колотилось громко-громко.

Мать крепче вцепилась в его руку, стараясь удержаться на ногах. Джордж увидел капли пота у нее на лбу. Она прикрыла глаза, словно от боли, и тяжело задышала.

— Только не это, — прошептала она. — Только не это…

Джордж понял, что мать напугана не меньше него. Он вдохнул побольше воздуху.

— Не волнуйся, мама, все будет в порядке. Только не волнуйся.

Чья-то рука легла ему на плечо и мягко отстранила от матери. Джордж обернулся и с облегчением увидел отца.

— Ты здесь больше не нужен, — напряженно сказал он. — Уведи брата и сестру и смотри за ними.

Отец осторожно обхватил мать. Вокруг уже суетились люди. Джорджу оставалось только повиноваться.