Секретарь разбушевался (гет)

°°°

Анна Лефевр потягивала минералку. Бессмысленно уставилась в окно, улыбаясь пролетающим журавлям. Руки просунуты в старые, обрезанные гетры. Эта потрёпанная квартирка, оставшаяся со времён дальних предков, живших на окраине Нью-Пари в конце двадцатого века — давно требовала обновления. Раньше была в деревне, малоэтажном доме на нескольких хозяев. ⁽¹⁾

С Запада наступал Термитник, с юга город. Постепенно застраивалась округа. Добираться было сложно. Ходили слухи о реновации. На севере стоял общий интернат, номер не помнила, не знала: то место, которым иногда пугают всех нестабильных, иногда чистых. Казённый смотрел своими серыми, обезличенными стенами с, местами, облупеной, облупленной краской и отваливающийся штукатуркой. Где-то у левого крайнего окна нарисован огромный пенис, а под ним подпись Член Правительства, другой такой же только недавно смыли и, чёрт пюпитр, как прикопаешься — не про Совет или Инквизицию же сказано?

А восток что? Восток — дело тонкое: говорили предки, сейчас эта фраза оживала, буквально смешила. Восток — узкая полоска света, старого нетронутого пейзажа, тянущегося к мерцающему огнями трасы, горизонта. Фонари мигали и подрагивали, в такт работе электросетей да проезжающих грузовиков.

«Половина пятого, а я не сплю!» — подумала сонная, но улыбающаяся Анна, поставив и допив наконец всю воду, отвернувшись от рассвета. Уставилась на раритетный планшет Apple, прямиком из две тысячи одиннадцатого, видимо, внуки тех дальних предков использовали квартиру лишь для ночёвки.

Этот планшет внезапно обнаружил Нарсис, когда целовались у кладовки. Ну, сначала он прижал её к стене, ставя колено между бёдер, потом она его опрокинула и...пробила стену: нажала малопонятный механизм.

Удивительно, что, провалявшись без малого сто девяносто семь лет, пусть и в специальной вакуумной упаковке (патент на которую лежал здесь же вместе с дарственной на некий то ли клад, то ли ещё что) — работал. Её предок, на тот момент ребёнок-подросток, разработал и запатентовал необычное консервационное устройство и, собственно, девайс был замурован с целью его проверить. Об этом позже, охреневшие (по выражению капеллана хуже), читали, что Вик понимает, что никогда не узнает о результатах своих трудов.

Сотрудники лаборатории, куда потом обратились, пребывали не то в восторге, не то в обмороке — не первый конечно, но достаточно редкий настолько сохранившийся айпад. Технологию сразу признали состоявшейся, пошёл процесс получения прав. Про клад пока решили промолчать — риск, мало ли любителей приключений, тем более с интернатом да Термитником по соседству. Только блаженный будет трубить об этом, или ловкач-барыга, которому что-нибудь да нужно. Заманить кого-то.

Звонила даже Ази (с ней быстро нащупали точки общения) — с воодушевлением хотела испытать старую технологию рисования, о которой до этого только читала. Анна обещала прошерстить архив интернета на предмет различных инструкций: рабочие часто вытаскивают всякий хлам да спрашивают, как, куда и что. Правда все под анонимами, в тёмной сети: иными находками могут заинтересоваться то мятежники, то инквизиция, то барыги, бандиты всякие.

На различных вебницах появлялись дискуссии, раньше именуемые форумами, а сейчас площналами ⁽²⁾ — было принято писать витиевато, странно, обходя тему своего местоположения, состояния находок, каких-то деталей, мелочей.

Утро оставляло щемящее чувство надежды и кроткой, чуть подавленной, улыбки на родном, любимом лице, что воздухоплавало вокруг сознания, стоило прикрыть глаза. На воображаемом лице иногда являлись кровавые слёзы.

«Кьяу! Кьяу! А-ха-ха! Кьяу! Ха-ха!» — встречали первые лучи солнца обрадованные чайки, слетавшие с крыш высоток, их звонкие голоса, подхваченные эхом многочисленных закоулков Термитника, разносились вдаль по округе.

Столь наглые и гордые птицы, вопреки домыслам — с обособленным интеллектом, нравом: нравились Анне. Однажды тоже хотела бы, вот так, застыть, подхваченная потоком, хохотать, то вызывая собратьев, то предупреждая о буре.

В дневниках, что валялись здесь — много об этих морских «монстрах», о том, что они чуяли Шторм! «Чайки сходят с ума, Вай, — писал кто-то кому-то в каком-то мессенджере»

Вздохнула: подобное неудобно читать, кем бы ни было написано. Личное, не для посторонних. Может, тот смарт вообще чужой? Соседский? Ничейный?

От небольшого водохранилища иногда залетали стрекозы; вращали своими странными головами: туда-сюда, туда-сюда. Суслики (хотя откуда здесь взялась популяция, непонятно). Кошки со странными метками: городские легенды утверждают, что некоторые кошки якобы получили способность пси, интеллект впридачу. Стрижи. Голуби.

Анна снова вздохнула, набрала Нарсиса: не боялась ни разбудить, ни потревожить, ничего не боялась. Всё с чистого листа.

°°°

Нарсис не спал. Друзья ушли, поцеловав на прощание в щёку, похлопав и пожелав удачи. Улыбался, пил минералку, ту самую, что варганили с Анной по рецепту из двадцать первого века! Правда смешивали с настоящей природной водой, что по забытой случайности, текла из обычной сельской колонки.

А потом понял, что... Друзья подарили ему кошку. Рот тронула улыбка, а глаза: слёзы. «Единый, — Нарсис взял котёнка на руки, посмотрел в янтарные, шампанские глаза, — стоит как сто моих зарплат!», документация, паспорт, лист с прививками, доказательства абсолютной гипоаллергенности данной породы лежали рядом.

«Не чувствуй себя должником, Ваня, — написано почерком Артье, который писал влево, несмотря, что правша, — ты подарил нам веру в хороших людей!»

Его сестра Кари приписала: «Люби...», вопрос кого именно любить, кошку или Анну, остался открытым, не требовал объяснений. Наставление. Вектор. Путь. Направление.

Нарсис рассмеялся сквозь слёзы — Артье и Кари, да мог называть, как угодно. Как и они его. Иные разглагольствовали о якобы чувствах между ними, то о нём с Артье, то о них с Кари, то вообще об инцесте или групповухе. Приписывали собственные страхи фантазии. «Зависть, — заключил как-то муж Кари, гей, встречавшийся к тому же с псиоником», существовала какая-то дифференциальная странность, то есть до людей с пси никто не докапывался по поводу партнёров, никогда. Живи, как, с кем хочешь. Окромя презрения, откровенного скотского отношения как к вещам с рынка, к тому же вторичного. Эдакий секонд-хенд или... Сэконд: нестабильные, так сказать, резервуар чистой генетики. На всякий случай, но если чего — дерьмом обмажем, выставим себя идеальными.

Но зато (в этом плане) над чистыми и нестабильными буквально издевались, позволяя кстати, процветать доносам — нестабильный, но живёшь с псиоником? Плохой. Чистый с нестабильным? Вообще мудила? Чистый гомосексуал — да вы что?

Нарсис не понимал зачем заставлять жить людей по партнёрскому контролю, а такие дотошные исполнители находились. Имели же люди других эпох (особенно женщины) детей для себя. Что плохого, если нестабильная, но в отношениях с псиоником, родит ребёнка по партнёрскому контролю, но жить будет в любви. Неужели живущие среди, порой, ненавидящих людей — вырастут здоровыми? Ментально стабильными?

Мысли пугали, карьеру легко потерять, слухи о пси-телепатах, работавших в канцелярии Инквизиции, ходили давно.

Неужели генетическая стабильность превыше, чем ментальное здоровье. Иногда можно встретить задёрганного чистого, как тот же Жонсьер, в биографии будет сказано, мол чистый, из чистой семьи; ни строчки о том, как жил человек, как чувствовал, как к нему относились окружающие. Как будто чистота генома гарантирует, что над тобой не будут издеваться!

Новый Мир тоже обещал забыть прошлые стереотипы, но Нарсису опять реальность плюнула в лицо, едва с Анной приехали к дому его детства. Маму не уговорить сменить место жительства — чувствовал нарастающую панику, скорбь, ужас.

Дежавю. Осталось смириться. Возможно, что в будущем, недолгом — больше её не увидит. Обнял порывисто, а она расплакалась, мол на стену сарая посмотри!

На белой стене глинобитной пристройки — красовалась шестиконечная звезда Давида, а под ней подпись: непрозрачный намёк на газовые камеры. Названия и координаты концлагерей смерти, места еврейских гетто...

Дыхание перехватило — взял телефон, мама что-то протестовала, бесполезно мол, Инквизиции побоку, но решительно сфотографировал всё. Отправился в местный архив, поднял документы за последние ... лет. Да, переслал Марку: несмотря на всю жёсткость, местами порою, жестокость; этот дотошный человек вызывал уважение как профессионал.

Раньше капеллан пытался действовать по протоколу, правильно, по закону, но подхалиму Гансу — откровенно было похуй, всё юлил, изворачивался, но отмахивался от подобных дел. Конечно, попробуй ошибись: сразу пойдёшь на плаху, и, если не от рук Приора, так от рук тех же националистов. Турков те тоже терпеть не могли — ратовали за восстановление истинного французского населения.

Так и изложил, хотя предварительно позвонил, предупредив, что информация инсайдерская, важная и опасная. Марк сначала что-то проквакал невнятно (по голосу несколько заспан; потом дошло, звонил в три двадцать утра), но тот быстро выслушал, вник, согласился. Полчаса спустя, несколько переключений через закрытые каналы связи и лично Приора — у Жонсьера на руках было весьма занимательное дело, которое могло принять (до крайностей) непредсказуемые повороты.

°°°

Анна расстроилась, конечно, когда внезапно им пришлось срываться с места, где познакомилась с мамой Нарсиса, пообщалась с соседями, другими друзьями-родственниками. Не придала значения этой звезде, посчитав просто неудачным граффити, подпись только смущала.

Но Нарсис побледнел, велел немедленно идти в дом, осматривая округу. Мама его одёрнула, мол давно уже начертано.

Долго потом ехали обратно, в сопровождении бойцов Корпуса.

Не боялась до тех пор, пока не позвонили странные люди, что переслали архивные кадры Второй Мировой, где целые деревни сжигались одна за одной. Информация о пытках, сделано было так, что звонок вырубить нельзя. Вирус. Взлом.

Об этом скороговоркой сообщил Марк, влетая в его кабинет и переводя дух: сами приехали сюда, доставив некоторых задержанных, её отпустили. Попросили Гюлера отпустить Уэйна, а точнее у Жонсьера что-то на Ганса было.

Вообще всё было так:

Нарсис заканчивал работу, намеривался ехать домой, а по пути зарулить к ней. Поболтать. Пойти на свидание. Хоть куда, но тут...

— Нарсис, — Марк упёр руки в колени, наверное, быстро и долго бежал, — ты давно с ней разговаривал?

Дознаватель закатил глаза, клацнул зубами.

— Женщиной своей, Анной, — от чего-то противно называть «пассией», «бабой» и иными уничижительными; либо верил в любовь, либо всё видел, понял.

Уэйн молнией выпрыгнул из кресла, эта прыть не ускользнула от опытного взора. Тогда Марк пояснил, что хотел позвонить по делу. Рабочим вопросам: иногда запросы Инквизиции приходят сюда, а иной раз канцелярия пересекается, а та заорала в трубку нечто нечленораздельное, истеричное.

— Я только... — выпалил капеллан, быстро набирая то Лу, то Кея: кто будет свободен от работы. Сейчас доверял этим двоим больше, чем себе.

°°°

Свободной оказалась Рид, конечно, эмпатик сейчас нужнее, но Уэйн сам эмпатик, даром, что взволнован и небеспристрастен.

Выехали с отрядом Корпуса, ориентируясь по картам. Марк клял старую застройку, дураков-предпринимателей, что строят лишь бы построить, продать «вид из окна», который изменится, стоит лишь уйти тому или иному чиновнику...

Хорошо, что всё обошлось. Рид, правда врезала по какому-то типу, что наводкам один из лидеров группировки. Нарсис (с удивлением) узнал его — бывший одноклассник, поехавший сектант, помешанный на идеях расового превосходстве белых, так называемых «арийцев», обвинивший в Шторме евреев, цыган, славян, прочих по списку. Правда среди некоторых славян находились свои поехавшие, но то уже другая история.

Марк только закрывал лицо ладонью от стыда за невежество другого человека. Правда, лидер группировки, едва заметив знаменитого (в определённых кругах) инквизитора — почти обделался. Выдал всех, обещал сотрудничать. Главное, чтобы не ловушка да отговорки и оговоры паникёра.

Только Анна всё время сидела как мышка и плакала, Нарсис тихо укачивал в объятиях, изредка целуя. Дрожала, не понимая, где находится, только при подъезде к КС, кажется отмерла.

°°°

Машину трясло. Бойцы попеременно отдыхали. День клонился к закату.

— Они, ЧТО?! — поперхнулся кофем из термоса Марк, проливая, зашипел, и дёргаясь. ⁽³⁾

Пожала плечами. Не знала, как реагировать.

— Простите, дорогая, — начал он, потрясённо переваривая услышанное, — сочувствую...

Все сидящие уставились на него.

— Поясню, не каждому инквизитору, даже побывавшему в самом пекле, — зашептал Жонсьер, — удаётся выдержать и десять минут простой текстовой информации, чтобы человек не стал испытывать ужас, — голос понизился до едва различимого шороха, — а вы говорите час...в таком формате!!!

Анна кивнула, до сих пор держа глаза широко открытыми, изредка медленно моргая.

— Можно вашу руку?

Секретарша, ныне возлюбленная капеллана, протянула хрупкую ладошку. Марк пожал. Повернулся.

— Чёрт подери, — вслух сказал он, — неужели не жаль эту девушку?

Бойцы встрепенулись, недоумевая. Жонсьер махнул рукой, сам прикрыл глаза. Спустя пару километров приехали.

°°°

Переполох был знатный, ну, кто знал. Рид отпустили ещё по дороге — звонил Мартен, понадобилась.

Гюлер закружился как юла, но Марк и Нарсис свернули дулю: ты дурака валял, не хотел брать и рисковать. Увольте. Тем более, вмешался лично Приор, извинившись перед сотрудниками, но горячо попросив помочь. Согласились. Вести, а точнее помогать вести, по очереди будут Лу, Кей, Гектор и Дани, ну ещё несколько людей из личной охраны. Водителей предоставил, вертолёт (по необходимости). Нарсис со своей стороны предложил Старков, правда шепнул, мол лица заинтересованные, как и сам.

Формально дело вёл Марк и какая-то девушка. Телепат. Глаза Нарсиса похоже вылезли из орбит. Та мило улыбнулась да кивнула.

Лу Рид, кстати, сразу понравилась, несмотря что спесивая немного.

На удивление попросился Йонас. Сам! Телекинетичка не забудет своего откровенного ахуя, хилер объяснил: прабабушка и прадедушка были евреями. Родственники (троюродные, из других стран) входили в партизанские движения, отряды. Многие уничтожены и замучены.

Присоединился Доган: сказал про цыганский след, хоть и в седьмом колене.

Тина просто (Лу прекрасно знала, что это просто сейчас курит в сторонке с татуировкой розы на предплечье). ⁽⁴⁾

°°°

Такой поддержки Нарсис откровенно не ожидал, а когда Гюлер притащился одетый по гражданке и сказавший, что по возможности даст клич одноклассникам да товарищам, которые тоже подвергались преследованию и гонению от национальналистов, то завис.

На молчаливый вопрос, мол почему раньше игнорировал, заданный злой Лу — Ганс промолчал.

— Ещё не вечер! Посмотри...

Вокруг них догорал закат.

°°°

Примечания:

Чёрт, не знаю куда нас заносит. Из милого фичка-романтики мы сворачиваем к приключениям!

наша жопа: ура!

1) Когда там ещё не было Нью-Пари, так скелеты старой цивилизации...

Вернуться к тексту

2) Представьте, что на лингве существует такое слово, от слияния площадки и канала. Слово женского рода: площнала. Ранее в тексте: вебница, от веб-страница; вебочка, вечка, от веб-точка, хэдканон наш, обоснованно тем, скорее всего, привычного нам интернета не существует. Веб-точки: заменили многие понятия, такие как сеть, хост, провайдер и так далее; даже, если раньше они были абсолютно разными (только частично пересекающимися) понятиями

Вернуться к тексту

3) Такого «качества», поэтому и кофем.

Вернуться к тексту

4) Мы косяпоры и приняли сердце за розу, ветки с Йонасом не вели на момент написания этой главы.

Вернуться к тексту