Офицерская дочь (гет)

— Зубова, почему у тебя у каждой пятой книги отсутствует по несколько листов? — распекал меня перед проверкой Колобков.

— Не могу знать, товарищ майор.

— Конечно не знаешь. Ты знаешь только, как глазки солдатам строить.

— Я не строю солдатам глазки.

— Чтобы больше не видел вырванных листов. Не строит она глазки.

— Что майор, как библиотека? — спросил полковник Павел Терентьевич Бородин, командир части.

— Плохо, библиотекарь совсем за книгами не следит.

— Майор, хватит девчонку ругать. Она молоденькая совсем. Разве может такая хрупкая девочка справиться с этими здоровыми лбами. Колобков ушел, сердито хлопнув дверью.

— Спасибо вам, товарищ полковник за то, что защитили меня от товарища майора.

— Да не за что. Но с солдатами поговори. А то скоро совсем без книг останемся.

— Есть, товарищ полковник.

— Надеюсь, вы меня с отцом на проверке не подведете.

— Не подведем, Павел Терентьевич.

— Хорошо. Работай.

Почему-то, в части все боялись грядущей проверки: солдат изнуряли по полной программе, ворота у КПП перекрашивались уже третий раз, а ясень, при помощи солдатской смекалки был превращен в берёзу

"Ну что гады. Я научу вас книги любить." — подумала я после того, как Бородин ушел. Посетители не заставили себя долго ждать. И через полчаса в библиотеке была уже небольшая очередь.

-Итак, товарищи, я вас по-хорошему предупреждала, но вы не понимаете добрых слов. Буду объяснять по-плохому. Кто еще раз сдаст книгу с вырванными листами, будет отжиматься. По десять раз за каждый вырванный листок. Всем ясно?

— Так точно.

— Не забудьте сослуживцам рассказать.

Не знаю подействовало ли предупреждение, но дальше книги мне приносили в целости и сохранности.

Наконец, проверяющий, которого так долго ждали прибыл в часть. Колобков сразу же при помощи дорогого коньяка организовал ему развлекательную программу. Проверка должна была состояться завтра, так что мне надо было не упасть в грязь лицом перед проверяющим.

На следующий день я по пути в клуб заметила на заборе надпись: "Ира, прости. Я тебя люблю." . Судя по всему автором этого послания был Медведев, который успел по-настоящему полюбить Иру Пылееву и всячески вымаливал у нее прощение. Интересно, а кто-нибудь ради меня готов на такой же поступок.

Проверяющий пришел ко мне с проверкой уже в легком подпитии.

— Вот наш библиотекарь — Александра Николаевна Зубова, — представил меня Колобков.

— Такая юная, а уже Александра Николаевна. Наверняка, очередь большая в библиотеку?

— Да, на недостаток посетителей не жалуюсь.

— Эх был бы я помоложе, я бы тоже к такой библиотекарше ходил. Наверное, кто-то сюда не только за книжками ходит.

— Никак нет. Солдаты приходят сюда только за книгами. И я пришла сюда работать, а не заводить романы.

— Ой, какая строгая. Ну ладно, хорошо работаешь Александра Николаевна.

Выпроводив проверяющего, я стала раскладывать на места прочитанные солдатами книги. Открыв одну из книг, я обомлела. В ней лежала записка, в которой было написано:

"Привет Саша. Ты мне очень нравишься. Каждый день я хожу в библиотеку, чтобы только увидеть тебя. Ты не такая как все. С тобой хочется говорить целыми днями. Возможно, ты не захочешь со мной встречаться, так как я служу в роте твоего отца. Вдруг ты еще подумаешь, что я ухаживаю за тобой, чтобы на следующий год получить сержанта. Ты мне понравилась еще при первой встрече, когда я еще не знал что наш ротный — твой отец. Пока.".

"Это Гуня", — первым делом подумала я. Мои догадки окончательно подтвердились когда я увидела, что книга была на руках у рядового Гунько.

Вечером я зашла к отцу в казарму и заодно объясниться с Гуней.

— Привет, Гунь. Это ты написал?- сказала я, показав парню записку.

— Я.

— Гунь, прости меня пожалуйста. Ты хороший, прикольный парень. Ты мне нравишься, но только как друг. Если хочешь, мы можем по-прежнему дружить.

— У тебя есть парень?

— Нет, но я просто не хочу обманывать ни тебя, ни себя. Но я не хочу терять такого друга, как ты. Ну что мир? Ты на меня не обиделся?

— Никак нет.

— Хорошо. Жду тебя завтра в библиотеке.

Домой я вернулась задумчивая. С одной стороны, Гуня был для меня только другом, но с другой — возможно я сделала ему больно.

Наверняка, Гунько чувствует то же самое, что и я, когда Бобров не обращал внимания на мои чувства. Но случилось то, случилось. Сделанного не воротишь.