Тень врага (джен)

Июнь

Сереге казалось, что он вот-вот уснет. Он проморгался — не помогло. Тихонько повертел головой — ни грамма бодрости. Зато мышцы сковало от долгого лежания в неудобной позе. Серега посетовал про себя, что был бы сейчас очень рад бодрящему комариному писку над ухом, и осторожно приподнялся на локтях, чтобы поправить сбившийся брезентовый камуфлированный коврик. Затем осторожно опустился на землю и подумал, что, в общем-то, засада в сухом и теплом южном лесу посреди лета — не самый плохой вариант, так что нечего жаловаться.

Уже светало. Серега скользнул взглядом по местности: деревья тут и там, кусты, примятая трава, пеньки и корни. Прямо у него перед глазами змеилась едва заметная тропинка. Слева невдалеке скучковались сосновые пеньки. За ними, в густой траве и кустах, залег Седой в маскировочном костюме. В нескольких десятках метров правее лежал Студент с «винторезом», у остальных были менее габаритные пистолеты-пулеметы «бизон». Со стороны убежище снайпера смахивало на самую обычную кочку. Чайка и Волчок расположились еще дальше: почти у самого входа на заброшенную, увязшую в траве спортбазу, где нашли несколько ящиков взрывотходов и кое-какое оружие. Чтобы добраться до них, нужно было пройти по тропке и выйти на поляну. Секунд тридцать, если бегом — не больше.

Сам Серега лежал в вымоине между двух сосен — в маскировке, чуть присыпанный сверху землей и закиданный ветками. Лежал он, впрочем, как и вся группа, давно, часов с семи вечера, то есть уже десятый час. До конца смены оставалось совсем немного.

Серега посмотрел на густые кустарники в метрах ста пятидесяти и на единственную тропу между деревьев, откуда могли показаться те, кого они ждали. Он прислушался к себе: придут или повезет следующей смене? Интуиция почему-то помалкивала. Эфир тоже молчал, значит, разведгруппа в нескольких километрах у дороги в лес не видела ничего и никого.

Неужели никто не придет? Неужели ошиблись?

Серега тихонько и гневно поерзал в своем укрытии и припомнил вчерашнее утро.

Знакомство с командованием началось обыкновенно. Полковник назвался Мазуровым. Чернявого лейтенанта представил Авдеевым, а затем долго всматривался в каждого. Особенно задержался на Студенте, тот в ответ ужалил его недружелюбным взглядом, и полковник вроде бы немного растерялся. О причинах своего беспокойства он не сказал ни слова, хотя буквально у Сереги на глазах чуть не пошел пятнами.

Затем Мазуров открыл рот — видимо, хотел напомнить о Греке, но внезапно распахнулась дверь, и в кабинет вошел темноволосый взмыленный капитан с бешеным взглядом.

— Ну? — почти хором спросили Мазуров и Авдеев.

— Ждем, — развел руками капитан. — Нам бы смену новую, а то парни устали.

— А вот тебе смена, — чуть посветлел лицом полковник и махнул рукой на Чайку. — Вводи в курс дела.

Так группа перенеслась в соседний кабинет — скромный, серый и пыльный. Капитан представился Родей и без лишних слов объявил, что в семь вечера нужно засесть в засаду близ спортивной базы, где буквально сутки назад обнаружили схрон с взрывчаткой и оружием.

— Тут у нас больше борзых нет, так что это точно Грек, — сказал Родя со знанием дела. — Упырь этот может туда вернуться. Вот и караулим. Сначала хотели внутри засесть. Но побоялись, вдруг перестрелка, вдруг рванет, поэтому засада в лесу, у самой базы.

— Все нашли? — спросил Чайка.

— Не, куда там! Мало, я бы даже сказал, подозрительно мало. Три ящика да стволы какие-то левые.

— Почему не заменили муляжом? И стреляли бы себе на здоровье.

— Да тварь эта хитрая, мог прочухать. Поэтому решили рискнуть.

— А не подстава это? Ну вдруг?

— Вот и проверим. Других вариантов все равно нет.

— А как нашли? — включился в разговор Серега, параллельно разглядывая нового знакомого: тот был крупный, крепкий и очень грязный.

— Да как… В ФСБ поступил анонимный звонок, так, мол, и так, возле спортбазы ошиваются какие-то типы.

— А чего фээсбэшники сами не проверили? — спросил Волчок и покосился на Студента.

Тот в свою очередь хмыкнул и сказал:

— Дайте угадаю, перестраховались? Побоялись, что пустышка?

— Угу, — кивнул Родя. — Вот и поручили нам. Мол, если нет ничего, ну бывает, мы не при чем. А если есть, не забудьте указать в отчете, кто инфу передал. В общем, чую, должны скоро за взрывчаткой явиться. Ждем. Я только что оттуда. Хорошо бы вечерком группу сменить…

— Сменим, — пообещал Чайка. — Нам бы карту местности, ну и вооружиться нормально.

— Сделаем.

День прошел суматошно, и Серега как-то подзабыл о странном впечатлении в кабинете Мазурова. Может, ему показалось и не было у полковника на лице никакого беспокойства? Только он убедил себя в этом, как Чайка уже вечером перед самым выходом огорошил всю группу неприятной вестью:

— Тут вот какое дело. Мазуров с племяшом своим, Авдеевым, считает, что на базе кто-то помогает Греку. Пару раз от проверенных агентов поступала информация, где он может отсиживаться. Проверяли, а его нет, будто предупредил кто-то. А перед самым нашим приездом группу в машине чуть не расстреляли. Ехали спокойно, и тут раз — стрельба. Там на дороге поворот крутой и возвышенность. Вот оттуда и жахнули. Обошлось, но осадок остался. Тут все-таки не Кавказ в разгар войны. Видать, слил кто-то планы группы: куда поедут, по какому маршруту, ну, а Грек подготовился.

Серега еле сдержался, чтобы не присвистнуть. Он дважды оказался прав! Полковник и лейтенант родственники. А «крыса» — это точно повод для волнения.

— Кого-то конкретного подозревают? — спросил Седой.

— К местным особое внимание, мы пока вне подозрений, еще две группы только-только приехали. Я к чему веду: у Грека денег как у дурака фантиков, подкупить может кого угодно. Язык держите за зубами. Со всеми, но с местными особенно.

— Роде тоже не верить? — спросил Волчок.

— Верить можно. Но осторожно.

На сосне внезапно чирикнула какая-то птица. Серега вынырнул из воспоминаний, вздрогнул и вжался в землю. Он немного волновался: то ли из-за таинственной «крысы», то ли из-за долгого ожидания. Едва птица смолкла, в наушнике заговорил Чайка:

— Приготовиться. Разведка у дороги доложила, к вам идут трое.

Серега затаил дыхание и покрепче перехватил свой пистолет-пулемет. Чтобы выбраться из укрытия, ему нужны две секунды. Впрочем, это не обязательно: перестрелять грековых «шестерок», если их лишь трое, можно и лежа.

Минут через пятнадцать между деревьями мелькнули три фигуры, а потом стало слышно, как под тяжелой поступью хрустят мелкие веточки и трава. Вскоре все трое добрались до густого кустарника, пошли быстрее и постоянно озираясь. Они мало походили на диверсантов: в футболках, джинсах и кроссовках, хилые, один длинный, но староват, вроде все без оружия, внешне больше славяне, чем средиземноморцы. Хотя кто именно числился в банде Грека, пока никто не знал. Может, там все сплошь «свои» — и ни одной греческой морды.

Гости молча, в напряженной тишине, подошли совсем близко и остановились. При желании Серега мог высунуть руку и цапнуть кого-то одного за ногу. Но вместо этого он просто таращился на них: смуглого и двоих русых — и вдруг понял, что-то тут не так. Он повидал достаточно боевиков, и эти были неуловимо неправильными — удивленными, растерянными и…

— Это… менты? — ожил наушник голосом Седого. — У одного я точно вижу кобуру на поясе, торчит из-под футболки, и готов спорить, там давно не чищенный «макаров».

— Не стрелять… пока, — после смачного ругательства приказал Чайка. — Пусть дойдут до базы. Если это менты, мы вдвоем справимся.

— А если не менты? — подал голос Студент, и Сереге почудилось, что кочка вздрогнула.

Сам он молчал, говорить было опасно: трое не пойми кого стояли буквально у него перед носом. Он даже шевельнуться боялся и дышал через раз.

Ему нужен был приказ. Одно слово: огонь или отставить.

Но вместо этого эфир шипел помехами и чьим-то пыхтением.

— Отставить, я сказал, — снова заговорил Чайка. — Пропустите их вперед.

Троица словно услышала, что им разрешили пройти, и двинулась дальше по тропинке.

— По-русски говорят, — опять подал голос Чайка.

— Про звонок какой-то вроде, — не особо уверенно сказал Волчок. — Что делать-то?

— Как подойдут, берем. Вы трое, выбирайтесь потихоньку и подтягивайтесь, только не шумите и не спугните этих…

Повторять дважды не пришлось. Серега и Седой выскочили из своих укрытий одновременно — тихо, как призраки из могил. Студент замешкался — его тормозил «винторез» с глушителем и оптикой и за шиворот заползли муравьи. Благо у него было время отряхнуться, а у Сереги с Седым — его подождать.

Все это время эфир молчал. К базе, то есть к руинам кирпичного здания, они подошли через минуту — осторожно и бесшумно. Там, прямо перед входом густо поросшем травой, творилось что-то странное. Самый старший из троицы — смуглый и длинный — стоял как вкопанный и не дергался ни туда, ни сюда. Русый пониже пятился от чего-то или от кого-то и рисковал вот-вот искупаться в крапиве. Русый повыше лежал на земле в боеготовности и сжимал «макаров» так, будто это модернизированный по полной программе «калашников» — не меньше.

Серега поискал глазами Волчка и Чайку. И нашел: Чайка, неплохо слившись с местностью, едва заметно выглядывал из рва и целился в остолбеневшего. Волчок же с разукрашенной черно-зелеными полосами рожей готов был пристрелить того, кто валялся на земле, и шансов попасть у него было явно больше. Третий, перепуганный до чертиков, не интересовал никого, и Студент с Седым решили взять его на себя. Один свистнул, другой прицелился, и тот, приподняв руки, замер в полушаге от коварной крапивы.

Серега давно не попадал в столь идиотское положение, поэтому и сам немного оторопел. Хорошо, что вовремя заговорил Чайка в наушнике:

— Физик, чего замер?! Обыщи моего!

— А ствол не выхватит? — усомнился Серега, но все-таки пошел.

— Я сомневаюсь, что он его дома не забыл. А если выхватит, без кисти останется. Давай живо!

Серега прибавил шагу и на всякий случай поудобнее перехватил пистолет-пулемет — так, чтобы выстрелить за долю секунды. Сердце у него билось как ненормальное. В носу было щекотно от запаха смолы. Здравый смысл истерил где-то на задворках сознания. Смуглый не рыпнулся ни когда Серега подошел, ни когда прохлопал одежду, ни когда вытащил из кармана джинсов удостоверение.

— Менты, — сам себе сказал Серега.

— Менты, — ошалело подтвердил тот.

* * *

В казарме пахло мылом и зубной пастой. После возвращения из леса, помывшись и подкрепившись, каждый занимался своим делом. Волчок со Студентом раздобыли где-то карты, играли и при этом яростно о чем-то спорили. Седой дремал. Серега думал.

Впервые услышав от Чайки про подозрения Мазурова с племянником, он толком не поверил — списал все на обыкновенную командирскую мнительность. Уж больно часто за годы службы он сталкивался с тем, что любой промах списывали на «крыс», «кротов» и прочую живность. Но когда группа чуть не перестреляла местных полицейских и те, кое-как успокоившись, объяснили, что забыли в лесу, Серега понял: командир не ошибся.

Рассказ трех полицейских вышел сумбурным и сводился к тому, что примерно за час до случившегося в дежурную часть местного отдела полиции поступил анонимный звонок. Человек на том конце провода быстро и четко объяснил, что в столь ранний час прогуливался с собакой в лесу вблизи заброшенной базы. Вдруг собака сорвалась с поводка и рванула в здание. Человек побежал за ней и наткнулся на ящики. Заглядывать в них не стал. Во-первых, испугался, а во-вторых, ему показалось, что кто-то приближался к базе. Человек испугался окончательно, подхватил собаку и убежал. Затем перевел дух и позвонил в полицию, чтобы выполнить гражданский долг. Аргументировал просто: вдруг это те, кто обчистил военчасть? Полицейские знали, что поисками занимались ФСБ, Росгвардия и куча военных. Логично было бы передать сведения им, но трое смельчаков захотели по медальке и отправились проверить сообщение лично. Нарвались на непонятно кого с оружием — и перепугались до икоты.

Установить, кто звонил, не смогли. Но никто не сомневался: это Грек и его «шестерки». Больше ни у кого просто не было причин играть с огнем. С какой целью? У Сереги вариантов не было, но подоспевший со сменой Родя выдвинул пару версий для размышления:

— Может, просто решил: чем больше смертей, тем лучше. Псих, садист, придурок. А может, отвлекающий маневр. Представьте, что люди сказали бы. Спецназ расстрелял беззащитных ментов. Ужас! Позор! Страшные люди! Такой кипиш начался бы, ну, а Грек в суете тихонько взорвал бы что-нибудь и сдриснул обратно в Грецию брюхо греть.

Сереге версии Роди показались вполне жизнеспособными. Да и остальные оценили. Вот только группа не знала, как быть. Кому верить? Одному Чайке? Как, зная о «крысе», планировать операции, участвовать в зачистках, расспрашивать местных, просто говорить друг с другом ни о чем?

Серега отмахнулся от неприятных мыслей и посмотрел на время. Почти одиннадцать утра. Следующая вылазка выпала на вторую половину дня, теперь — в поселок: заглянуть в дома, расспросить жителей. В успех Серега не верил, но план разрабатывал не он, а сопротивляться не было никакого желания. Хотелось просто подчиниться и скорее вернуться в Питер.

Интересно, как там Вера? На работе, наверное? Серега снова вспомнил их утро.

Едва он ответил ей про уход из спецназа, Вера убежала: где-то в квартире зазвонил телефон. И Серега расслабился. Ее любопытство его не тяготило, но было немного непривычно: все-таки давно его не забрасывали вопросами о работе. Разве что Евсей — но он другое дело.

Серега прислушался, однако голоса Веры не услышал: то ли она говорила тихо, то ли ушла подальше, а может, и то, и другое. Серега машинально пожал плечами, вышел из-за стола и прошелся, мимоходом осматривая кухню. Вчера как-то не до того было — ну кухня и кухня. Да и сейчас ничего не бросалось в глаза: чисто, аккуратно, ничего лишнего. Он выглянул в гостиную. На секунду царапнула мысль: нечего расхаживать, не разрешали же! Но Серега мигом отмахнулся: они не первый день знакомы, они видели друг друга голыми, они женятся…

Вернись сначала, желательно целиком, а не по частям, а потом уже женись на здоровье, услужливо напомнил здравый смысл.

Серега не стал спорить. Что правда, то правда. Но чуть-чуть посмотреть ведь можно! Как живет, чем интересуется, какие книги читает. Он вскользь оценил обстановку. Светлые стены, небольшой черно-белый ковер с геометрическими рисунками, синий диван, желтое кресло, квадратный журнальный столик, телевизор на стене, узкий стеллаж с книгами и журналами. Любопытно… Серега попытался вспомнить, чем Вера жила, когда они познакомились. Ответ нашелся быстро: журналистикой она жила — и ничем больше. Наверное, и сейчас почти вся литература сплошь про нее, родимую.

Серега подошел и скользнул взглядом по корешкам книг на средней полке и попал в точку. Редактура… Пособие… СМИ… Медиа… Коммуникации… На нижней полке нашлись Куприн, Пушкин и Чехов. Компанию им составили две книги о Гарри Поттере. Серега хмыкнул, но в общем-то не удивился. Даже смутно припомнил, как однажды вечером, вроде бы в новогодние праздники, наткнулся на одноименный фильм. Долго смотреть не стал, переключил, как только в руках мальчишки, который бродил по библиотеке, заорала книга.

На верхней полке лежали две небольшие книги по психологии. Серега предположил, что это логично: журналисту стоит хоть чуть-чуть разбираться в теме. Самому ему еще в учебке пришлось в срочном порядке пролистать несколько книг — для общего развития.

На этой же полке стопкой лежали толстые и тонкие журналы. В первую секунду Серега захотел их пролистать, но сдержался. Это уже слишком, решил он, к тому же наконец расслышал Веру. Она, похоже, повысила голос на своего собеседника.

Серега сам не понял, как перенесся из гостиной к закрытой двери спальни и прислушался. Неожиданно заныл затылок, и он, не отлипая от двери, подумал, что это совесть пыталась до него достучаться, но тщетно. Серега лишь поморщился и уловил суть разговора: сроки, материал… Понятно, разговор шел о работе. Видимо, не успевали вовремя, поэтому Верин голос через дверь звучал слегка взвинченно.

Совесть все-таки достучалась до Сереги, и он, утолив любопытство, вернулся на кухню. Будто и не ходил никуда. Вера присоединилась к нему минут через пять, выглядела она совершенно спокойно, в одной руке сжимала смартфон, а в другой держала его футболку. Серега охнул — как-то подзабыл, что сидел в одних штанах, и поспешно оделся. А затем спросил:

— Все хорошо?

— Да. С работы позвонили, сроки горят.

— Вызывают?

— Нет. Завтра все сделаю.

Серега кивнул и заметил, что Вера не просто спокойна — от ее беспокойства, которое не давало ему покоя совсем недавно, не осталось и следа. Видимо, он, как всегда, зря себя накрутил, и тревожилась она исключительно по работе, мало ли, что там?..

Телефон зазвонил снова, Вера зыркнула на дисплей, еле заметно скривила губы и сбросила звонок. Серега против воли уставился на нее с немым запросом на объяснение. И Вера легкомысленно махнула рукой:

— Есть на канале один мерзкий тип. И я ему, кажется, понравилась, названивает уже месяц.

— Заблокируй, — предложил Серега.

— Не могу. Он может позвонить по работе, — пожала плечами Вера и сразу погрустнела.

— Это ты с ним сейчас говорила?

Серега сначала спросил, а потом подумал, что прозвучало это… двояко, словно он дословно слышал ее разговор. Вера кивнула и не сразу, но пояснила:

— Все рабочие вопросы мы с ним уже обговорили, поэтому сейчас, — она неприязненно отодвинула от себя телефон, — звонит просто так. А я не хочу его слышать.

Разговор о мерзком коллеге явно совсем не нравился Вере, она сникла буквально на глазах, и Серега понял: пора срочно менять тему. А еще мысленно взял этого таинственного хмыря на карандаш. И уж совсем неожиданно мозги прошила догадка, граничащая с чушью: может, Вера из-за этого типа решила срочно заделаться замужней? Чтобы… Чтобы что?.. Отстал? Нет, мимо. Слишком мудрено. Серега еле-еле выкинул предположение из головы и постарался некоторое время вообще ни о чем не думать.

— Можно мне еще кофе? — не придумав ничего лучше, спросил он через несколько томительных секунд.

— Конечно, — Вера чуть улыбнулась.

Пока она возилась с туркой, Серега тихонько наблюдал и внезапно понял — сейчас или никогда. И собрался с силами, чтобы рассказать о своем сроке: совсем чуть-чуть, в общих чертах, чтобы знала, что он не ангел, и чтобы подумала, нужен ей такой муж или он ничем не лучше того мерзкого коллеги. Вот сейчас, только кофе нальет, а то промахнется от неожиданности, обожжется…

Серега не сразу заметил, что Вера вернулась к столу — слишком уж далеко он ушел в своих мыслях, почти дошел до мрачно-серой колонии, где провел целый год. Затем рассеянно поблагодарил за кофе и, сам того не ожидая, мягко ухватил Веру за талию и усадил к себе на колени. От нее пахло кофе. Или это тянуло из чашки перед носом?.. Он не разобрал, только с бешено колотящимся сердцем заметил, что Вера не сопротивлялась.

Я не сказал тебе кое-что важное, проговорил Серега и лишь через пару секунд понял, что получилось про себя. Он хотел повторить вслух, но с губ сорвалось только самое главное, наверное, резче, чем требовалось:

— Я сидел в тюрьме, в колонии общего режима.

Серега по-прежнему придерживал Веру за талию и почувствовал, как она вздрогнула. А потом глянула на него страшными глазами, будто спрашивая: шутишь? И Сереге очень захотелось кивнуть, но он смог лишь убрать от нее руки — на всякий случай. К его удивлению, Вера не встала и не отошла. Так и сидела, уставившись на него с искренним изумлением. Серега расценил ее молчание как просьбу продолжить.

— Я провалил штурм, погибли люди. Дали два года, отсидел год.

— Ты, — Вера отвела взгляд и посмотрела куда-то в угол, — а как же… — голос у нее стал каким-то замороженным. — Но, Сереж, ты же сказал, что до сих пор в спецназе. Разве…

Она не закончила. Впрочем, Серега примерно представлял, что за вопросы костью застряли у нее в горле. Что именно произошло? Он был один? Как вернулся на службу и зачем? Вот только отвечать сейчас не хотелось. Хотелось, чтобы Вера просто не строила безнадежных иллюзий на его счет.

Нечто подобное Серега уже проходил. С матерью. После освобождения. К нему в изолятор во время следствия ее не пустили — был введен режим особых условий из-за вспыхнувшего бунта. И Серега этому порадовался, потому что уже успел узнать от сокамерника, бывшего спецназовца, через какие преграды придется пройти родителям, чтобы увидеться с ним. Этот же сокамерник посоветовал ему ни в какую не просить длительных, а лучше вообще никаких свиданий, особенно с матерью. Объяснил просто: «Сколько тебе светит? Года три? Это не десятка. А мать такого насмотрится, что ни в жизнь не забудет. Терпи, пиши, звони».

Серега тогда благодарно покивал, хотя не поверил до конца, что все так плохо. А через три месяца заключения не выдержал, поддался уговорам родителей, написал заявление на предоставление длительного, на три дня, свидания. Однако припомнил совет и в графе о родственниках указал лишь отца. Свидание разрешили, отец приехал, но Серега понял, что никогда не простит себя за унижения, которые тому пришлось вытерпеть.

С матерью Серега увиделся только после внезапного освобождения. Он не стал юлить, сразу объявил, что вернулся на службу. Она тогда долго молчала, а потом беспомощно спросила, как же так, разве с судимостью можно? Хотя Серега понял, что на самом деле на языке у нее вертелось совсем другое: зачем он вернулся на службу? А чуть погодя она спросила, сел ли кто-то еще. Понес ли кто-то ответственность, кроме него? Ответить и на тот и на другой вопрос Серега смог не сразу. Пробормотал, что виноват лишь он, и уходить в никуда как-то неправильно. Мать робко напомнила о науке. Серега тогда еле сдержал резкий смешок.

Наука? Ушла вперед, что ни в какую не догонишь, или осталась в прошлой жизни. В любом случае, где-то далеко-далеко.

— Сереж?

Серега вздрогнул и опомнился. Пока он предавался воспоминаниям, Вера поднялась и теперь стояла перед ним. Вид у нее был слегка пришибленный.

— А как все произошло? — выдавила она.

— Случайно, — коротко ответил Серега, но вскоре продолжил: — Получили приказ штурмовать катер с бандитами и заложниками. Завязалась перестрелка, я получил пулю, неудачно выстрелил, попал в одного, а у него была граната. Ну, а потом взрыв, пожар. Дальше плохо помню…

Серега действительно мало что помнил: грохот автоматной очереди, оглушительное «бабах», совершенно нечеловеческие вопли и запах — гари, соли, металла, крови, всего помаленьку.

— Но ты ведь… — побледневшая Вера резко вернулась к нему на колени.

Серега не шевельнулся и подумал, что, наверное, ей просто потребовалось сесть, пока ноги не подвели. А он оказался ближе, чем стул. От ее присутствия так близко ему одновременно было хорошо и плохо.

— Это же случайность! — выпалила Вера и положила обе ладони ему на плечи.

Сереге показалось, что она его сейчас встряхнет, но этого не произошло. Руки у нее были горячие и чуть-чуть дрожали. А может, дрожал он сам.

— Ты ведь был ранен и мог ошибиться…

— Мог. Но не имел права, — сухо сказал Серега.

— Тебя одного наказали? — выдержав паузу, спросила Вера.

— А кого еще нужно было? Я стрелял, я попал, я сел. Логично?

— Нелогично, — с внезапным упрямством ополчилась Вера. — Ты сам сказал, что просто выполнял приказ. А как же командир? Он приказал. Он не рассчитал риски. Он сел с тобой рядом. Так логично. И справедливо.

Сереге резко захотелось сгрести ее в объятия. Вместо тысячи слов, которые все равно бы так и остались лишь на языке. Но вдруг в слегка очумевшей голове маленький рациональный до тошноты человечек возразил строгим голоском, что это глупый и неуместный поступок. И он послушался, сдержался, ограничился лишь невеселой усмешкой:

— Я рассказал тебе не для того, чтобы ты боролась за справедливость.

— А для чего?

Серега не ответил, только поерзал, давая понять, что хочет встать. Затем он усадил ее на свое место, присел рядом на корточки и заглянул в глаза. Почему-то только так, снизу вверх, слова согласились выстроиться в предложения.

— Хотел, чтобы ты знала, — тихо сказал Серега, словно боялся спугнуть мысль. — И переварила это, пока я там, — он неопределенно мотнул головой в сторону. — И решила, нужен я тебе такой или нет.

Он еще немного посидел так. И с каждой секундой взгляд Веры становился все пристальней, все задумчивей, словно она разглядела в Сереге что-то такое, о чем он сам не догадывался. Потом он встал и подошел к окну. Смотрел несколько секунд, не замечая ни машин внизу, ни деревьев. Только чувствуя пустоту внутри: ни смятения, ни облегчения, ни тревоги — ничего не было. Наверное, потому что сам Серега уже сто раз все переварил, прочувствовал вдоль и поперек и смирился с неприятной действительностью: эти эпизоды, провал операции и заключение, никуда не денутся, значит, надо научиться с ними жить. И у него, в общем-то, получалось.

Молчание затянулось. Серега покосился на Веру, она смотрела на нетронутый кофе и, кажется, машинально, не отдавая себе отчет, покусывала ноготь на большом пальце правой руки. А левой, чуть касаясь кончиками пальцев, неслышно и явно нервно отбивала чечетку по столу.

Серега понял: надо «расколдовать» ее, пока не провалилась в своих размышлениях опасно глубоко. Он глянул в окно, выцепил уезжавший со двора серебристый внедорожник и сказал совершенно невпопад, только чтобы отвлечь:

— Если хочешь, тоже можешь в чем-нибудь признаться.

— Да мне не в чем вроде, — секунд через пять отозвалась Вера. — Хотя я же тебе не сказала!..

Серега едва заметно напрягся и уставился на нее пристально. Она все еще была бледновата, но оживилась.

— Только не смейся. Я на психолога учусь. Остался один курс. Но это так себе тайна.

— На психолога? — переспросил он, и лишние мысли мигом забились по углам. — Только не говори, что разочаровалась в профессии.

Вера повертела головой:

— Нет. Ни за что! Случайно вышло. Мне на работе пришлось довольно глубоко погрузиться в эту тему. И однажды я подумала, что одно другому не мешает, так почему бы не вернуться на студенческую скамью. Вот, пока полет нормальный.

— Мм, а я думаю, зачем тебе книги по психологии, — сболтнул Серега.

— Ты когда успел-то?! — беззлобно воскликнула Вера и вроде бы окончательно пришла в себя.

— Я же разведчик, мне много времени не надо. Кстати, чуть не забыл…

Он полез в карман штанов и вытащил ключи, положил на стол и пододвинул к Вере. Она посмотрела на него в замешательстве. Серега же решил окончательно отвлечь ее от внезапно навалившегося мрака. У нее еще будет время подумать и перепугаться, а пока — надо «переключиться» на любую чушь.

— У меня в квартире кактус. Если я задержусь, полей, а то усохнет, жалко. Ну и заодно можешь посмотреть, как я живу. Составить психологический портрет и все такое. Тебя уже научили? — он улыбнулся.

— Только не говори, что собираешься подкалывать меня до самого окончания универа! — снова воскликнула Вера, но ключи взяла и повертела в руках. — Погоди-ка, насколько я знаю, кактусы надо поливать… что-то около двух раз в месяц?

Серега кивнул и понял, что его колючий питомец в надежных руках.

— Я стесняюсь спросить, сколько тебя не будет?

— К твоему выпускному точно вернусь.

— Очень оптимистично! А кто раньше этот твой кактус поливал, когда ты был в длительных командировках?

— Да никто. У соседки, конечно, есть ключи, но у нее беда с памятью, восемьдесят семь лет — простительно. Так что это уже третий.

— Может, у него и имя есть? — усмехнулась Вера.

— Конечно! — с серьезнейшим видом кивнул Серега. — Василий Третий. — Вера рассмеялась, и он решил рассказать про того, в чью честь был назван кактус.

* * *

Серега, незаметно провалившись в сон, проснулся от того, что рядом шуршал пакет. Он приоткрыл один глаз и увидел Седого, который грыз сухарик за сухариком. В желудке у него заурчало. Их, конечно, покормили после возвращения из леса, но весьма условно, и организм намекал, что неплохо бы повторить.

Серега выпросил у Седого горстку сухариков, проглотил за раз и глянул на часы в смартфоне. Почти два часа дня. Значит, до обеда считанные минуты. А в четыре группа отправится в поселок.

— Пошли, что ли? — сказал Седой ровно в два и кивнул на дверь.

На подходе к столовому блоку к ним присоединился Родя. В нескольких метрах от входа, прямо у мусорного контейнера, все трое заприметили знакомую худую физиономию. Светловолосый майор бродил туда-сюда в явном нетерпении и снова держал руки за спиной, как арестант.

— Родь, а это кто? — спросил Седой.

— Щепкин. Замполит части, которую обчистили.

— А что он тут делает? — не понял Серега.

— А хрен его знает. Вроде командир части, полковник Вьюгов, сюда отфутболил, мол, ты взрывчатку прое… профукал, ты и ищи. Помогай, короче, людям, нам, то есть.

— И че, помогает? — хмыкнул Седой.

— Не мешает — и на том спасибо.

— Погоди, в каком смысле — профукал? — удивился Серега.

— А он в ту ночь дежурным по части был. Не доглядел, видать.

— Проверили его?

— А то! Но вроде не при делах. Говорят, чуть ли не плакал, когда его фээсбэшники и следак военный допрашивали.

На глазах троицы, непонятно откуда взявшись, к Щепкину подошел еще один майор — покрупнее, с гордо расправленными плечами, но такой же белобрысый. Они закурили.

— А это Данилов. Бывший спецназовец, сейчас преподает огневую подготовку в училище, на базе которого мы, собственно, находимся. И там же замещает тренера по рукопашному бою, — рассказал Родя.

— А здесь чего забыл?

— Так каникулы же. Делать особо нечего. Решил вот помочь. Каждый кустик знает. У него в поселке то ли дача, то ли дом.

— А он может… — начал было Седой, но заткнулся.

— Греку помогать? — угадал Родя. — Да все могут. Но за руку еще никого не поймали.

Серега слушал каждое его слово и мысленно соглашался. Подозревать можно кого угодно, но главное — взять с поличным. А с этим могут возникнуть серьезные проблемы, потому что вряд ли «крыса» попалась глупая и неосторожная.