Dangerous thing (гет)

Hoc volo, sic jubeo, sit pro ratione voluntas

Этого я хочу, так приказываю, да будет вместо довода моя воля.

В одно мгновение все исчезло, она стояла посреди темного коридора, одна, чувствуя, как в голове отдается гул ее сердца.

Ослепляющий свет из двери привел ее в чувство. Она осторожно повернула голову и увидела ту же троицу. Девушка протянула ей ее вещи, просто и без приказа. Эффи взяла их трясущимися руками и повернулась, чтобы поблагодарить. Этикет, правила поведения, ей нужно было схватиться за них изо всех сил, чтобы просто не упасть. Девушка что-то ей показала, Эффи споткнулась глазами посреди знака и попросила повторить. Она не поняла полностью, разобрала только вечно повторяющееся — я вас. Нет. Он тебя. Стоп-стоп. Он меня.

— Он не может, — слабо улыбнулась она. — Как бы я не хотела, чтобы он мог, он меня не полюбит, скорее убьет. Спасибо вам еще раз.

— Сумасшедшая, — ответили ей.

Приглушенный свет бара показался ей удушающим, людей стало резко меньше, не было уже громких компаний, все сидели, уперевшись друг в друга коленками и выпуклыми частями вычурных костюмов, обсуждая что-то практически шепотом.

Она вертела в руках клатч. Он ощущался в руке чем-то инородным.

— Эффи, — услышала она звонкий голос. Плутарх будто вырос из-под земли. — Эффи, с вами все хорошо?

Он так улыбался, будто видел ее насквозь. Все здесь продолжали видеть ее насквозь, смотря мимо. Как надоело.

— Конечно, — кивнула она. — Знаете, я просто безумно устала. Подобные приемы меня так выматывают.

— Да что вы? — наклонил голову Плутарх. — Может, вам стоит выпить бодрящий напиток? Тогда бы вы могли остаться и рассказать мне, как там ваша игра.

— Нет, к сожалению, на это совершенно нет времени, — улыбнулась она, боясь оставаться с этим человеком и на секунду дольше. — Мне уже пора идти, необходимо найти мою подругу. Она просила забрать ее после встречи с Победителем.

— Тогда ваше счастье, — улыбнулся Плутарх, указывая на бар. — Встречи с Победителями только закончились.

Эффи подняла взгляд на бар, Навет светится золотом около бара, ослепительно улыбаясь десятку женщин, которые липли к нему, совсем как листы золота на его груди. Там же стояла Дея, что-то в ней изменилось. Теперь смехотворные пачки смотрелись на ней так, будто это было платье Первой Леди. Она действительно выглядела роскошно.

Пушистые пачки скрывали от всех небольшой уголок, в котором все еще стояли Победители, но она заметила шесть человек. Одиннадцать, двадцать восемь, тридцать пять, тридцать семь, пятьдесят пять. Они стояли неподалеку и осматривали Навета неясным взглядом. Один единственный, Победитель Пятидесятых Голодных Игр, смотрел в упор на нее, потягивая свой напиток. Эффи почувствовала, как покрылась мурашками.

— А вот и она! — объявила она, указывая на Дею. Она увидела, как изменилось выражение лица Хеймитча. Да и Плутарх казался удивленным. — Не хотите познакомиться? Я была безумно рада нашему знакомству, Плутарх, думаю, и она оценит вас по достоинству.

Собеседник смотрел на нее неясным взглядом. Она протянула ему руку, а второй указывала в сторону подруги, как раз рядом с баром. Она легонько потянула его на себя, но за ее жестом последовал привычный поцелуй в тыльную сторону ладони.

— Надеюсь, — сказал Плутарх, не отпуская ее руку, но и не сжимая. Его ладони не были затянуты в атласные перчатки, однако, мало чем отличались от них. Это ощущение было ей знакомо. Привычно. — Я вас еще увижу. И тогда мы познакомимся поближе с вашей подругой.

— Если Удача будет на моей стороне, — мягко вернула себе руку Эффи. — Помнишь, печалясь, склонясь пред рукой, мы расставались до следующей вечеринки с тобой. — следовала совету Плутарха Эффи. — Так там говорилось? Что ж, до свидания!

— До свидания, — сухо ответили ей.

Она высвободилась из сканирующего холодного окружения, прошмыгнула мимо чужих мягких разговоров и практически утонула в ахах, вздохах и модных фасонах.

— Дея, — постучала она по плечу подруги. — Дея!

— Фими, умолкни, — отмахнулась от нее подруга.

— Ах, Навет, вам действительно так необходимо уходить? — хлопотали женщины в модных платьях. — Может, вы бы могли остаться с нами еще на немного?

— Простите, милейший дамы, я, к сожалению, никак не могу, — улыбался он. — Вы же знаете, завтра эфир у Цезаря, а Господин Президент ждет меня для делового разговора.

— Обещайте, Навет, обещаете, что мы с вами встретимся еще, — протянула мама их знакомой.

— Непременно, — ответил тот и поцеловал руку женщины. — Я обещаю.

Все дамы в радиусе пары метров взорвались общим вздохом.

— Дея, нам пора, — попыталась снова Эффи.

Взмах руки подруги чуть не пришелся ей по лицу, и она отвернулась, спотыкаясь о взгляд Хеймитча. Он был все таким же напряженным, все смотрел в сторону их с Плутархом разговора. Но поймав ее взгляд, выражение его лица изменилось: как хищник смотрит на добычу. Будто она букашка. Одними губами тот зашептал ей: Обещаешь?

Она стремительно отвернула взгляд, пытаясь хоть так перестать быть сосредоточенной только на нем одном.

— Хеймитч, ты что-то сказал?

— М? Нет, Мэгз, о чем ты? Тебе уже, наверное, мерещится, старуха.

— Ах, ты мелкий…

Остальную часть Эффи не услышала. Соберись, Эффи Тринкет. Навет ушел под аккомпанемент аплодисментов, расцеловав всем дамам руки, напоследок. Она крепко схватила млеющую Дею и повела и ее, и себя прочь. Они должны были вернуться к часу ночи, сейчас же было почти три.

Подруга очнулась по пути домой, после того, как мечтательно разгладила каждую складку на каждой своей юбке. Она даже не сказала Эффи ничего по поводу того, что они явно выбились из графика. Минуты текли едва теплым воском, но виды Капитолия чуть остудили голову Эффи.

— Знаешь, Фими, — сказала Дея, когда они затормозили у небоскреба Пандора. Адрес дедушки, на который ее всегда приводили после любого выхода в свет. — Даже если сегодня мы с Наветом просто разговаривали. Он… Да наклонилась же ты. — Она дернула Эффи за рукав. — Так вот, он нам по секрету сказал, что после завтрашнего эфира выставит более точное расписание того, как мы можем с ним увидеться.

— Правда? Расписание для встреч это…

— Очень удобно, скажи! — с восторгом шептала Дея. — Так я и с ним увижусь, и других его клиенток не буду знать. О, Фими, я заставлю родителей записать меня к нему на субботу.

— А как же наши занятия танцами? — Эффи кое-как выдавила из себя подобие улыбки.

— Фими, такая ты недалекая, — вздохнула Дея. — Если меня не будет на занятии, значит, занятия вообще не будет! Тем более, Навет обещал, что в следующую нашу встречу он, может, даже поцелует меня! В щеку!

— Да-а, правда? Это… — тихо протянула Эффи. В окно машины трижды постучали. Эффи вздрогнула, но обернувшись, увидела Майора — Безгласого, который работал в доме Дедушки. — Это за мной.

— Ну, да, конечно, — фыркнула Дея. — Не за мной же.

— Что ж, я пойду, — Эффи поцеловала подругу трижды и вышла из машины, придерживаясь за руку Майора.

— Фими, — вдруг крикнула ей подруга, высовываясь из окна. — Я и за тебя словечко замолвила. Навет сказал, что ты можешь записаться к любому Победителю на встречу. Ну, кроме моего Навета, конечно. Не смей он мой. Я выживу тебя из высшего света. — Она злобно посмотрела на Эффи. И тут же рассмеялась. — Шучу. Но я серьезно. Не берут клиентов только несколько Победителей — это старуха из Четвертого Дистрикта, тот ненормальный с оторванной рукой и этот, — многозначительно и раздраженно дернула бровями она.

— Этот? — воздух отчаянно старался застрять у нее в горле.

— Да, Победитель Второй Квартальной, — фыркнула Дея. — Ты все-таки такая недалекая, Фими. И чем тебе этот Эбернети нравится? Чушь. Забудь о нем, и я помогу тебе организовать любую встречу. До скорого, дорогуша!

Машина с легким шумом двигателя, отъехала от них. Майор стоял истуканом рядом с изваянием по имени Эффи.

— Ха-а, — нервно выдохнула она. Это уже не просто ее бесило. Это уже было чем-то более серьезным.

Она медленно повернулась на Безгласого. Он был в форме, которая была только у работников жилого комплекса Пандора — светло-голубой с зеленцой костюм. Такая форма не полагалась Безгласым, которых последнее время было модно одевать во все черное. Дея говорила, все для того, чтобы превратить их в тени, которых ночью не различить, а днем не удивиться их присутствию. Эффи до этого момента всегда встречал портье и провожал ее до лифта, боясь глаза на нее поднять. Все было так, как и подобало единственной внучке строительной корпорации. За ней бы никогда не посылали Безгласого, даже если и личного Безгласого Дедушки, особенно, если это могли увидеть другие.

— Почему ты здесь? — обратилась к мужчине Эффи, провожая взглядом машину в отражении небоскреба. — Меня ждет Дедушка?

Тот лишь грустно улыбнулся и отошел в сторону, чтобы Эффи прошла к зданию. Квартира Дедушки располагалась на самом верху, поездка до нее была длинная. Эффи попыталась уцепиться хоть за что-нибудь: за начищенные полы, за отполированную мебель вестибюля, за отвернувшихся от нее работников, за Безгласых, застывших с опущенной головой, будто они часть декора холла. Она цеплялась за золото на окантовке дверей лифта, да хотя бы за вид города, но ночь потихоньку угасала, оставляя на улицах совсем уж отчаянных весельчаков. Лифт затормозил со звуком колокольчика и двери открылись.

В квартире было непривычно тихо — ни звука разговоров, ни смеха, ни звона бокалов, ни света шикарных люстр — ничего. Майор провел ее сквозь ближайший коридор, самый темный: на стенах были темно-зеленые обои и все в ярко-бронзовых фотографиях их семьи. Каждая фотография, казалось, смотрела на Эффи и говорила, что видит ее насквозь.

Майор услужливо открыл дверь в кабинет — коричневый, полный старой мебели и подарков, которые за много лет подарили разные партнеры. На особом месте — на полке за письменным столом — располагалась бело-желтая роза в белоснежной вазе, правда, роза стеклянной коробке. Эффи однажды спросила, почему Дедушка хранит такую красивую вещь в стекле, тот лишь слегка приоткрыл стеклянную дверцу и приторный сладкий, ненастоящий аромат роз заполнил легкие Эффи. Она навсегда запомнила его, а сейчас эта роза смотрела на нее также жутко и укоризненно, как смотрели фотографии в коридоре.

— Юфемия, заходи, — сказал Дедушка, стоя у окна, так и не повернувшись к ней. — А ты переоденься, займись уборкой.

Майор, опустив глаза в пол, пропустил Эффи в кабинет и поспешно скрылся за ним.

— Дедушка, — присела в реверансе Эффи. — Прошу простить меня, мы задержались с моей дражайшей подругой Деянирой, такого больше не повториться. Нам просто было так весело и…

— Я прекрасно осведомлен о том, где и с кем ты коротала свои часы, юная леди, — повернулся к ней Дедушка.

— Оу… тогда, — она еле справлялась со своей речью. — Могу я поинтересоваться, почему вы меня пригласили?

— А то ты не знаешь? — нехорошо сверкнул глазами тот.

— Не имею ни малейшего понятия, — настолько беззаботно, насколько могла, ответила Эффи.

— Не держи меня за идиота!

Эффи вздрогнула. Дедушка никогда не повышал на нее голос, он мог в пух и прах разругаться с Бабушкой и Дядюшками, но она сама никогда не испытывала на себе весь ужас его гнева.

— Я бы не посмела… — кое-как пролепетала она.

— Тогда объясни мне! — он подлетел к собственному столу и схватил какие-то бумаги. — Объясни мне, что это?!

Он бросил к ее ногам снимки. Снимки ее и Хеймитча. Одна, как он курит, а она стоит рядом, одна, где он ведет ее в танце и одна где они… Она бросилась поднимать их, все внутри кричало и рвало. Она не знала, сойдет ли она с ума сейчас или на следующее мгновенье.

— Дедушка, я… я…

— Это все акции от Президента, верно? — подлетел он к ней, будто собираясь схватить. Но он затормозил и выставил указательный палец прямо перед ее лицом. — Когда ты успела залезть так высоко, а? Кто тебе дал деньги? Отвечай же мне! Отвечай!

— Я не понимаю… У меня не было никаких денег, я…

— Сколько ты заплатила за это, девчонка?!

— Я ничего не платила, — она прижала к себе несчастные фотографии. — Я...

— Брось их немедленно! — Дедушка, вечно уставший и апатичный, такой, будто ему надоел весь этот мир, выбил фотографии у нее из рук и схватил за предплечья. — Сколько ты за него заплатила? Кто дал тебе эти деньги? Мелания?!

— Я не платила! — закричала она отчаянно. — Он… он сам согласился пойти со мной…

— Дура!

Пощечина была резкая и отрезвляющая. Эффи схватилась за свою щеку и отступила. Дедушка схватился ладонью за лоб и принялся расхаживать взад-вперед по кабинету. Почему-то горящая щека показалась Эффи такой правильной, будто так оно и должно было быть. Оно так и будет, если она останется.

— Ты — дура, — бросил ей Дедушка, опускаясь на ближайшее от него кожаное коричневое кресло. — Ты хоть понимаешь, кто он?

— Победитель, — выдавила она.

— Именно! Именно, что Победитель! — Дедушка подскочил со своего кресла и подошел к ней с протянутыми руками.

— Мой Победитель, — прошептала Эффи.

Дедушка молча отступил от нее, опуская руки. Едва слышно он бормотал:

— Дура, какая же ты дура…

— Если Вы боитесь скандала, — начала Эффи, отрывая руку от щеки.

— К черту скандал! — вскинул руками Дедушка. — Если бы ты хотя бы заплатила! Но не-ет! Он опасен, как же ты не поймешь?! Смотри на это! Смотри!

Он бросил в нее пустой конверт. Красивой алой печатью поблескивал отличительный знак Президента Сноу.

— Что это… Я не знаю как Президент… — она дрожащими руками протянула конверт обратно Дедушке. — Я не причастна к этому. Я не делала ничего публично, но я…

— Боже, — взмолился он впервые на памяти Эффи, выхватывая конверт. — Да лучше бы ты купила тысячу таких, как Прайм! Да хотя бы и его! Почему ты не купила его?!

— Я не собираюсь никого покупать! — возразила Эффи. — Победители — это наши герои, они люди!

— Они просто рабы! Еще одни Безгласые! И ты просто последняя идиотка, если ты этого не понимаешь. А я еще думал, что ты умная, — истерично смеясь, выдавил из себя Дедушка, сжав пальцами переносицу. Видимо ее молчание длилось слишком долго, потому что он повернулся к ней и взял за ладонь. Руки его дрожали. — Прошу тебя, пойми, он не просто игрушка в руках Капитолия, а непокорный раб. Он не продается и не покупается, в то время как остальные выставлены на рынке. И это не нравится многим людям, очень многим людям, влиятельным. Рядом с ним нельзя находиться, он опасен. Милая, — он протянул руку к ее лицу и повернул на себя за подбородок. — Не волнуйся о фотографиях, я сделал так, что никто их не увидит. Ты больше не будешь посещать эти мероприятия, я поговорю с Меланией, ты будешь присутствовать только на мероприятиях, связанных с компанией. И! И мы подыщем тебе выгодную партию, я слышал, что Крейн заинтересованы, и Хэвенсби тоже.

— Но мне это не нужно, — едва слышно пролепетала Эффи.

— Нам нужно, — отпустил ее Дедушка. — Нам нужно держаться как можно дальше от… — он отбросил от себя конверт и схватился за голову. — Ото всех. Это один проект. Только ради тебя. Один проект.

— Проект? — Эффи судорожно посмотрела на конверт в руках Дедушки. Она почувствовала слезы в уголках глаз. — Нет, дедушка… Вы же не…

— Мы должны быть достаточно близко, но чтобы никто нас не трогал, — распрямился в кресле пожилой мужчина, взгляд его затуманился, он подорвался и начал нервно ходить по кабинету. — Один проект. Один. А потом нам нужно отдать тебя в Университет, будешь учиться на дизайнера, да… Нет, надо срочно сделать свадьбу! Мы успеем отстроить новый отель? Если Деспотис подпишет тот контракт, то да, конечно. У них был старший сын. Ему сорок пять. Да. Да-а. Нам нужно… — он продолжал расхаживать из стороны в сторону.

— Дедушка, — Эффи начала ходить за ним. — Какой проект? Арена?! Нет, пожалуйста, только не это…

— А это не важно! — опомнился тот. — У тебя нет выбора! Ты выйдешь замуж. Да!

— Зачем вы согласились на Арену? — взмолилась Эффи, хватая его за руки. — Я не стою этого! Пожалуйста, откажитесь! Откажитесь! — она сжала руки дедушки. — Я выйду за любого! Я рожу сколько скажете. Или хотите? Хотите, я откажусь от всего? Я уйду, пожалуйста, откажитесь же!

Но быстрее, чем Эффи успела убрать руку, Дедушка крепко схватил ее за плечи и сильно тряхнул.

— Замолчи! Заткнись! Дай же мне спасти тебя, Дора!

Они молчали, пока руки Дедушки не ослабели, а Эффи не удалось отойти пошатываясь.

— Убирайся, — вымолвил он. — Все мои беды от твоей крови. Все мои беды… Прочь.

Она замялась у входа, наклонилась, чуть не потеряв равновесие, сжала руки в кулаки и вышла из кабинета, свернула за угол и сразу же наткнулась на Бабушку. Не успев и сообразить, чтобы сделать реверанс, как женщина прошла мимо нее, больно задев плечом. Но остановившись прямо у дверей кабинета, она повернулась на нее. Худое и властное лицо с орлиным и тонким носом искривилось в язвительной ухмылке.

— Что ж, хоть так, но ты была полезна. Получишь свое вознаграждение. И ты возьмешь его, девочка, и никогда больше не переступишь порог этого дома. Поняла?

Дверь за ней захлопнулась быстрее, чем Эффи смогла выдавить жалкое:

— Да, Бабушка.

В полной тишине она поняла, что далеко не только портреты ее родственников наблюдали за ней. Все они смотрели на нее: из дверного проема, из-за угла комнаты, сверкали на нее глазами из темноты шикарных апартаментов. В этой темноте не было ни воздуха, ни воды, сплошная темнота. И ей очень хотелось выйти на свет.

Она не помнила, как покинула Пандору, как Майор протянул ей ее клатч, явно тяжелее, чем он когда-либо был, как вышла из здания, как прошла с десяток кварталов. Она не знала сколько сидела на лавочке в Городском Саду и смотрела на спокойное озеро.

Холодный ветер ноябрьского утра, вместе с замерзшей росой на траве, мокрыми ногами, которые устали от каблуков и без задней мысли барахтались в ледяной луже, ощущался правильно. Дедушка будет строить Арену. Она больше никогда не придет в их дом. Она больше не увидит своих дядюшек, тетушек, кузенов, злобную бабку. Они дали ей деньги. Этих денег достаточно, чтобы покрыть ее обучение в главном университете Капитолия. Она больше не станет называться Юфимией Ксенариус. Никаких больше Фими. Она снова просто Эффи Тринкет. Да, она Эффи Тринкет.

Это имя было на ее койке в больнице около дома, когда она лежала там с воспалением легких. Этим же именем ее отчитывали учителя в школе, когда она прогуливала ненужные ей предметы. Это имя красовалось на табеле с рейтингом поступивших в самый паршивый университет города. Этим же именем ее бранил отец, когда она, заявив, что пойдет на телевиденье, собирала вещи и переезжала в университетское общежитие. Под этим именем приходила на похороны родителей, которые по глупой случайности умерли от утечки газа.

— Мисс Тринкет, — позвали ее, вырывая из своих мыслей. — Простите, Центр закрывается.

— Да, конечно, — вздохнула она, опуская на глаза скорбную вуаль. Так больше не было видно двух имен в их семейной ячейке. И уж тем более отдельной ячейки по соседству с именем «Пандора Ксена». Бабушке запретили пользоваться полной фамилией после того, как она сбежала из дома. А взять фамилию Безгласого она просто не могла. — Присмотрите за ними тут, ладно?

— Конечно, Мисс Тринкет.

Это же имя красовалось на ее значке с подработки в кофейне, на ее дипломе, на ее резюме. Это же имя злобно орал ее очередной босс, когда она снова забыла, что он пил кофе с хлоркой, а не с кислотой для поддержания благородной желтизны кожи. Это имя было на всех визитках нового менеджера отдела маркетинга, когда ее босс умер после очередного ХлорЛатте. Этим же именем она подписала договор на квартиру с видом на Городской Сад, которую оплатила сходу, наличными со семилетнего счета. Под этим именем она проходила все отборы и все собеседования. Прогноз погоды на последнем канале телевиденья не убирал плашку с этим именем до самого конца ее эфира. Это имя звучало на всех ярких телевизионных вечеринках. Это имя упомянул сам Лаки Фликерман на интервью у сына!

Это имя звучало на радио: «С вами я, Эффи Тринкет и раздел моды. Часто меня спрашивают о моих секретах красоты. Все янтарно чисто, режим! И знаете, если я привыкла спать с микробигудями еще в одиннадцать, то в последнее время никак не могу выспаться! По ночам я просыпаюсь от сопения в шкафу. Это дышат вещи из хлопка! Пришлось переносить их в более вентилируемое пространство!»

— Мисс Тринкет. Мисс Юфемия Тринкет, — раздался властный голос из глубины больнично белого зала ожидания.

— ЭФФИ! — ахнул Агустас, ее агент из Loyal United Centre of Youth, лысеющий сверху, но кудрявый по бокам, вечно всем недовольный жеманный мальчик пятидесяти лет. — О, розы-розы-розы! Так, взгляни на меня! Волосы. Так. Одежда. Так. Зубы. Эффи! Так держи уголь. Давай-давай. Жуй!

— Мисс Юфемия Тринкет!

— Минуту!

Остальные модные агенты, все как один фиолетовые в крапинку, но серьезные, единственное, что явно больше нравилось Эффи в сравнении с Агустасом, косились на них все то время, что они репетировали возможные вопросы. Они были и рады отделаться от, почти, старой девы-погодницы с последнего телеканала и ее агента-тупицы. Но что делать, если Агустас был из единственного агентства, которое решило представлять ее, как одного из кандидатов на сопровождение трибутов?!

— Она идет! Вперед, козочка моя золотая! — он побрызгал ее всем набором трендовых духов и шлепнул по попе, отправляя на собеседование.

Лучезарно улыбаясь белыми зубами и справляясь с жаждой, она вплыла в бархатный красный кабинет в офисе Распорядителей Игр.

— Юфемия Тринкет, верно? — Уточнила строгая дама с высокой тугой прической из натуральных волос, из которой предательски выбивались перья попугая Ара.

— Можно просто Эффи, — улыбнулась она, протягивая руку.

На жест не ответили. Лишь бросили недовольный взгляд, пока Эффи не убрала руку самостоятельно. И также лучезарно улыбаясь села в кресло напротив.

— Вы выдвигаете свою кандидатуру в сопроводители трибутов, верно?

— Непременно, — покачала головой она, скалясь, как акула. — Это моя давняя мечта.

— Сопровождать трибутов? — нахмурилась женщина.

— Быть так близко к Играм, — заговорчески прошептала Эффи, наклонившись чуть вперед. — Это ли не счастье? Да, диковины зверушки, может, хоть поедят нормально, но разве мы здесь за этим?

Женщина выразительно молчала.

— Нет! — ткнула в воздух пальцем Эффи. — Зверушка диковина лишь тогда, когда она в правильной гранке верно?

— Зверушка, — тупо повторила женщина. — В огранке?

— Мхм, — закивала она. — В огранке.

— Огранку можете и на вечеринках обсудить, — отрезала женщина, замахиваясь над резюме Эффи красной печатью. — Или в ювелирных магазинах. Это не подходит Играм.

— Как и ваши перышки, — фыркнула Эффи, откидываясь на спинку кресла. — Сколько им? Пять лет? Семь? Это был продолжительный тренд.

Женщина застыла, побагровела и прошлась ладонью по своей прическе.

— Это не имеет отношение к собеседованию.

— Да? А я думала, мы говорим о том, что подходит Играм, а кто нет, — Эффи оглядела свой свежий маникюр. — Центр Распределения Игр. Эталон. Верно? — Эффи глянула на табличку на столе у женщины. — Мисс Сцилл.

— Да, верно, — процедила она.

— А какой же эталон ходит с необратимой операцией на сиюминутный тренд и, уж простите, недельным маникюром? Вы, Мисс Сцилл, и эталон, — Эффи пожала плечами. — Точно ходите к разным парикмахерам.

— Да что вы говорите, — злобно процедила женщина, снова хватаясь за красную печать.

— Именно. Раз уж вы тут работаете, то куда уж мне, верно? — не дав женщине ответить, Эффи продолжила. — И мы с вами, казалось бы, такие эталонные, но такие разные. А вы видели этих несчастных? Смех. И только. Никакого эталона. Ни какого шика.

— Они из Дистриктов, Мисс Тринкет.

— Да! Грязные и жалкие!

— «Жалость… — начала женщина.

— Недопустима для Сопроводителей», — закончила Эффи. — Я знаю устав, милая Сцилл. Даже уж если упадет одна слезинка, то я не стану ее вытирать. Нет-нет, — она вскинула руки вверх. — Знаете почему?

— И... почему же?

— Трение вызывает появление морщин! — триумфально заявила Эффи, стукнув по столу кулаком. И чуть извиняющимся тоном продолжила. — Вам точно не нужно больше так делать. А если боитесь соли, то эта исходит из ваших слез, из вашего естественного тела. Именно так, вы напитаете кожу повторно. И уж если их нужно вытереть, я использую ватные палочки. — Эффи придвинулась к раздраженной женщина и зашептала. — И их научу. Поверьте, я могу сделать из этих жалких грязнуль ручных заек. Они будут даже ходить как зайки, знаете, так — она махнула рукой, будто здесь и говорить не о чем. — Элегантно. Одна нога перед другой.

— Может, как кошки? — из последних сил выдала Мисс Сцилл.

— Кошки? — вздернула бровь Эффи. — Вы меня простите, но эра кошек ушла вместе с Тигрис! Зайки. Только зайки. Ближайшие два сезона.

— Ну, конечно, — натянуто выдавила дама. — Мисс Тринкет, думаю этого достаточно.

— А как же вопросы про стратегию? — настаивала Эффи. — Я столько репетировала! Хотите я вам ее нарисую? У вас не найдется ручки с бледным оттиском. На вашей бумаге, ну, ха-а, только она смотреться и будет. А то, знаете, — она неловко пожала плечами. — Такая темная, никакого внимания к деталям.

— Нет, спасибо, — отчеканила дамочка. — Мы вам перез…

Экран на столе у женщины потух, а потом перед Эффи появилась голографический экран. Эффи и дама уставились на него, как на добровольца из дальнего Дистрикта. Договор о найме в Сопроводители. И на нем ярко красовалось ее имя — Юфемия Тринкет, а ниже теперь была и ее размашистая подпись.

Ей выдали небольшой набор: пару брошюр о различных заболеваниях, о том, как защитить одежду от запахов при поездке в Дистрикты, набор со шприцом и лекарством от столбняка и код с информационным видео.

Она выбежала из кабинета, визжа от счастья. Они с Агустасом надрались вдрызг в ближайшем от Центра баре. Она в пьяном веселье сразу же набрала Вению, соседку по комнате в общежитии, сказала, чтобы та готовилась стать стилистом на Играх. Они повизжали в передатчики минуту-две, и это стало последней каплей хозяина бара. Он выгнал Эффи и Агустаса прочь, и они благополучно разошлись по разным сторонам дороги, каждый запрыгивая в свое такси.

Таксист ей попался один из тех, который вечно куда-то спешил, не имея при этом ни дел, ни планов. Он бросал на нее гневные взгляды и нервно постукивал ногой, пока Эффи болтала с Брутусом в своей любимой цифровальне.

— Работа, эй? — улыбнулся ей Брутус. — Хороша хоть зарплата?

— Плевать, — пьяно улыбнулась Эффи. — Это ведь была моя мечта.

— Держи свой материал, — фыркнул мужчина, протягивая ей плоский переливающийся диск. — И постой, детка. Постой, постой.

Мужчина скрылся за грязной занавеской и вернулся спустя пять минут с бутылкой закупоренного самодельного вина.

— О, Брутус! Спасибо, — улыбнулась она. И перегнувшись через прилавок, звонко чмокнула мужчину в щеку. — Пожелай мне удачи!

— Удачи, дочка, — помахал он убегающей Эффи.

В темноте ее кладовки, звеня бутылкой вина и бокалом, она уселась на кресло-мешок, подарок Вении, и включила свой раритетный проигрыватель дисков. Код загрузила в телевизор, и, выключив звук, ушла из комнаты. Нужно же было официально «разморозить запись». С легким хлопком она откупорила вино и немного понюхала его.

— О нет, — протянула она. — Мышьяк. И ты туда же, Брутус? Гадость.

Пришлось покинуть свое убежище и выливать этот новомодный напиток в канализацию. У нее была еще бутылка виски. Правда та была уже на последнем издыхании за 4 года ее присутствия у Эффи дома. Очевидно, пришла ее пора.

— Война, ужасная война… — вкрадчиво раздался голос Президента Сноу с проигрывателя.

— Вдовы, сироты, безотцовщина, — повторила Эффи, делая несколько глотков.

— Приветствую тебя, Сопроводитель Двенадцатого Дистрикта, — нарушил счет глотков выдохшегося виски Президент.

Эффи подавилась и закашлялась. Она кое-как поставила на паузу и била себя по груди, в попытках прекратить кашлять. Президент лишь ненавязчиво улыбался ей с маленького экрана. В плохом качестве он казался ещё более жутким. Она, все еще пытаясь нормально дышать, включила видео.

— Я не завидую тебе, друг мой. Ведь ты отправляешься в самый грязный, самый бедный и самый опасный Дистрикт Панема. Но, как ты помнишь, контракт годовой, уволится по прибытию в Двенадцатый, возможности нет. — президент мягко рассмеялся. Глаза его не дрогнули. — Не проявляй к ним лишней доброты, они этого не понимают. Не чувствуй жалось. Жалость непросительна для Сопроводителей. Помни, они лишь грязные зверушки. Быть с ними доброй или сочувственной все равно, что самому попасть на арену, в Игру. Она опасна. Она не стоит свеч. Да, они просто звери, жалкие, жестокие и грязные, которые, как я надеюсь, с твоей помощью, и верной огранкой станут теми самыми диковинными зверушками. Удачи, Эффи Тринкет.

Эффи Тринкет…

Тринкет…

— Мисс Тринкет?

— А? — очнулась она, поспешно выкидывая сигарету в урну. Дурная привычка. — Да-да, слушаю вас.

— Мэм, проходите под посадку, — прочеканил мужчина в отличительной форме машиниста скоростного поезда. — Не задерживайте команду.

— Прошу прощения, — мягко улыбнулась она, надевая перчатку на руку. — Надеюсь, наш багаж на месте?

— Это я знать не обязан.

— Что же, право, — захлопала лиловыми ресницами Эффи. — А кто же тогда?

— Безгласые. Проходите на посадку.

— Хм, — фыркнула она, вышагивая в новых каблуках по ковровой поверхности пола вагона. — Грубиян.

В ответ за ней плотно закрылась металлическая дверь. Капитолий сначала плавно, а потом все более стремительно уносился вдаль в маленьком круглом оконце в небольшом проходе между вагонами.

«Путь следования Капитолий — Дистрикт Двенадцать», — раздалось из динамиков. — «Поезд следует без остановок. Время следования 29 часов 38 минут».

— Как же долго! — прохныкала выплывшая из вагона Вения, которую поставили (с помощью маленьких уговоров) в стилисты к девушкам трибутам. — Почти вся жизнь! Просто ужас.

«Повторяю, путь следования Капитолий — Дистрикт Двенадцать Поезд следует без остановок. Время следования 29 часов 38 минут».