Green is the new black (гет)

Гермиона крадучись последовала за ним на улицу. Каждый шаг по гравийной дорожке отзывался предательским хрустом, заставляя ее внутренне съеживаться. Она старательно держалась в темноте, мысленно благодаря судьбу за выбор платья цвета ночи.

Волшебные камешки, разбросанные по обочинам тропинки, мерцали мягким светом, отбрасывая причудливые блики на начищенные до блеска ботинки Гарри. Холодный осенний воздух пробирал до костей, заставляя Гермиону жалеть о том, что она оставила пальто в гардеробе. Она крепче сжала палочку, накладывая согревающие чары, и почувствовала, как по телу пробегает знакомое тепло магии.

Величественная церковь Святого Павла вырисовалась на фоне ночного неба. Гермиона знала, что в это время она должна быть закрыта, однако Гарри, не колеблясь ни секунды, уверенно потянул на себя массивную дверь. К удивлению Гермионы, та поддалась, словно ожидала гостя, и он вошел внутрь.

Гермиона бросилась вперед, едва не споткнувшись о подол платья. Каблуки глухо стучали по каменным ступеням. Она успела в последний момент, поймала тяжелую створку кончиками пальцев.

Затаив дыхание, Гермиона осторожно приоткрыла дверь ровно настолько, чтобы проскользнуть внутрь. Прохладный воздух церкви окутал ее, принося с собой запах ладана и воска. На некоторое время она почти ослепла, так темно здесь было по сравнению с освещенным магическими огнями садом. Она прислонилась спиной к двери, давая глазам привыкнуть и прислушиваясь к удаляющимся шагам Гарри.

Что происходит? Гермиона вцепилась в палочку до побелевших костяшек. Она не собиралась нападать на него, но… Мысль о том, чтобы оказаться рядом с ним безоружной, вызывала неприятный холодок где-то в районе солнечного сплетения.

Наконец она смогла осмотреться. Внутри собор казался еще более величественным и пугающим. Высокий потолок терялся в полумраке, а витражные окна отбрасывали бледный раздробленный ночной свет на каменный пол. Гермиона осторожно скользила вдоль стены, стремясь стать одной из теней. Ее сердце замирало каждый раз, когда туфля ступала по камню чуть громче, чем хотелось бы, пока она не догадалась беззвучно наложить чары тишины.

Гарри уверенно шел вперед меж рядов скамеек, будто точно знал, куда направляется. Гермиона юркнула за массивную колонну, прильнув к прохладному камню. Платье неприятно липло к вспотевшей коже, а во рту пересохло от нарастающего напряжения.

У алтаря Гермиона заметила темную фигуру. Сначала она подумала, что это священник, но, приглядевшись, поняла свою ошибку. На мужчине были обычные черные брюки и рубашка, а не церковное облачение. Когда Гарри подошел ближе, свечи вспыхнули, выхватывая из мрака лицо второго.

Долохов. Тот самый Долохов, которого она оставила в своей квартире. Который должен был ждать ее там, в безопасности. Что он здесь делает? Как он вообще выбрался? Гермиона крепче сжала палочку.

Но то, что произошло дальше, заставило ее затаить дыхание от удивления. Гарри не бросился на Долохова, как можно было ожидать. Не попытался его арестовать. Вместо этого он просто подошел и встал рядом.

Они оба смотрели на распятие, как два прихожанина, пришедших помолиться. Только вот ни один из них не был похож на человека, ищущего утешения у высших сил. Даже с такого расстояния Гермиона видела, как напряжена фигура Долохова. Она физически ощущала исходящее от него беспокойство.

— Неожиданная встреча, — голос Гарри, тихий и почти равнодушный, разнесся по церкви благодаря удивительной акустике. Гермиона вздрогнула, услышав эти слова так отчетливо, будто он стоял рядом с ней.

— Я тоже никак не мог предположить, что увижу здесь именно Гарри Поттера, спасителя магической Британии, — усмехнулся Долохов. На его лице отпечаталась причудливая смесь эмоций — настороженность соседствовала с любопытством, а где-то на периферии притаилась горькая ирония.

Гарри недовольно поморщился, словно услышал неприятную шутку. Гермиона нахмурилась, ощущая нарастающее недоумение. Почему они беседуют так… непринужденно? Как давние приятели, случайно столкнувшиеся в пабе за кружкой сливочного пива, а не аврор и опасный преступник, между которыми должна пролегать пропасть.

— Ты нашел способ воздействовать на метку? — спросил Гарри, потирая грудь. — Было неприятно. За одно это хочется тебя убить.

Гермиона вздрогнула: в его голосе звучала такая холодная ярость, какой она никогда раньше от него не слышала.

— Отчего же не убьешь? — Долохов повернулся к Гарри, вздернув подбородок. В его глазах плясали озорные искры вызова. — Избавился бы от еще одного свидетеля.

Пальцы Гарри крепче сжали палочку. Когда он успел ее достать? И что значит «еще одного свидетеля»? В голове роились вопросы, но ни на один Гермиона не могла найти ответа.

— Мне всегда нравилась твоя наглость, Тони, — протянул Гарри с какой-то странной смесью раздражения и восхищения. — И сейчас ты умудрился хорошо устроиться. Твои таланты мне бы пригодились. Вот только…

Внезапно дверь ризницы распахнулась, и оттуда появился священник — пожилой мужчина с добродушным лицом, обрамленным серебристой гривой волос.

— Дети мои, мы закры… — начал он, но его прервала яркая вспышка зеленого света.

Гарри дернул палочкой почти небрежно, словно смахивал пылинку с пиджака. Тело священника рухнуло на пол, как мешок с овощами.

Гермиона не смогла сдержать всхлип ужаса. Она тут же зажала рот ладонью, но было поздно. Гарри резко обернулся, стекла его очков сверкнули белым. От его жуткой улыбки кровь в жилах Гермионы превратилась в лед.

— «Ибо многие придут под именем Моим и будут говорить, что это Я, и многих прельстят», — громко процитировал Гарри, а эхо повторило его слова. — Заходи к нам на огонек, Гермиона. Не стой в дверях как гость.

Она застыла, не в силах пошевелиться. Разум отказывался принимать увиденное. Гарри — ее лучший друг, человек, которому она доверяла больше всех на свете — только что хладнокровно оборвал жизнь невинного. И теперь смотрел на нее с каким-то хищным любопытством, оценивая реакцию.

Долохов дернулся, будто хотел загородить Гермиону от Гарри.

— Не впутывай ее в это! — рявкнул он. — Это только наше с тобой дело!

— Ошибаешься, — покачал головой Гарри. Его голос был спокоен, но в нем слышались нотки стали. — Это еще и ее дело с тех пор, как она решила спрятать тебя от меня в своей квартире.

Гермиона почувствовала, как реальность вокруг нее рассыпается. Он знал. Все это время знал. Ее попытки провести расследование, ее маленький заговор с Долоховым — все было напрасно.

Гермиона сделала неуверенный шаг вперед. Ее колени подгибались. Она не могла отвести взор от распростертого тела священника. Где-то в глубине души теплилась надежда, что это какой-то чудовищный розыгрыш, вот сейчас он встанет… Но мужчина оставался недвижим, его остекленевший взгляд был устремлен в никуда.

— Почему ты так переживаешь за девчонку, Антонин? — с издевкой протянул Гарри. — Неужели успел привязаться к своей пленительнице?

И тут Гермиона словно увидела его впервые. Тот жест, которым он зачесал волосы назад — не взъерошил их, как обычно делал Гарри, а именно зачесал. То, как он поправил очки — не просто подтолкнул их вверх по переносице, а элегантно взялся за дужку двумя пальцами. Но главное — его взгляд. Немигающий, проникающий под кожу. Чужой.

— Что за глупости, — фыркнул Антонин, но Гермиона заметила, как его челюсть напряглась.

— Кто ты? — тихо спросила она, но Гарри, казалось, не услышал. Он продолжал говорить с Долоховым:

— Не волнуйся, я не собираюсь причинять ей вреда. Напротив… У меня совсем другие планы. Но я удивлен тем, что ты так мало переживаешь о своей шкуре.

— Кто ты?! — закричала Гермиона, чувствуя, как паника захлестывает ее.

Гарри медленно повернул к ней голову. Движение было плавным, почти змеиным. На его губах играла ехидная усмешка.

— Ты же такая проницательная девочка, такая умная, — протянул он. — Неужели ты ничего не видела? Ни о чем не догадывалась? И до последнего не понимала, что настоящий Гарри Поттер давно мертв?

Эти слова ударили Гермиону хлесткой пощечиной. Нет, это не могло быть правдой! Только не это.

— Нет! — отчаянно воскликнула она, запуская пальцы в волосы и окончательно разрушая прическу. — Ты Гарри Поттер! Ты жив!

Но глубоко внутри она уже знала. Знала с того момента, как увидела зеленую вспышку заклинания. Или даже раньше. Ее лучший друг, человек, которого она любила как брата, никогда бы не сделал ничего подобного.

Гарри — нет, не Гарри — смотрел на нее с холодным любопытством, словно наблюдал за реакцией подопытного животного на новый раздражитель.

— Одновременно и да, и нет, — произнес он с жуткой, чуждой интонацией, которая никак не вязалась с привычным лицом. — Поттер не пережил финальную битву у Хогвартса. Во время дуэли наши палочки объединились, и в поединке воли победил… я. — Его губы искривились в холодной усмешке. — Я поглотил его. В некотором роде мы теперь одно целое. В тот момент ваша победа рассыпалась пеплом.

Гермиона отчаянно замотала головой, пытаясь стряхнуть с себя этот кошмар. Ноги предательски подкосились, и она отступила назад в поисках опоры. Спина уперлась в острый край деревянной скамьи, и эта внезапная боль мгновенно отрезвила ее.

Витражное окно за спиной того, кто не был Гарри, переливалось яркими всполохами праздничного шоу, продолжавшегося снаружи. Мир за стенами древней церкви жил своей жизнью, не подозревая о том, что происходит внутри. Силуэт мужчины, которого она знала много лет, теперь казался зловещей тенью на фоне этих огней веселья.

— Волдеморт, — наконец прошептала Гермиона, и это имя, столько раз произнесенное ею без страха, теперь обожгло губы.

Ее рука невольно метнулась ко рту, в попытке стереть яд его недавнего поцелуя. Она чувствовала себя оскверненной, запятнанной чем-то нечистым. Воспоминания о том, как она дрожала от его прикосновений всего несколько минут назад, теперь вызывали тошноту.

Гермиона обхватила себя руками за плечи, остро ощущая отсутствие пальто. Холод проникал до самых костей, но это был не просто физический дискомфорт — леденящий ужас сковывал ее изнутри объятиями дементора.

Долохов сделал шаг к Волдеморту, его глаза сузились. В его голосе звучало недоверие, смешанное с горькой иронией:

— Ты действительно решил начать новую жизнь? — он усмехнулся, покачав головой. — Радикально. Не противно ходить в костюме героя, победившего Темного лорда?

— Поначалу было странно, — ответил он и чуть склонил голову набок, воскрешая в памяти прошлое. — Но потом я ощутил все прелести.

Его взгляд нагло прошелся по фигуре Гермионы, задержавшись на обнаженной ноге, виднеющейся в разрезе платья. Она почувствовала острое желание прикрыться, спрятаться.

— Конечно, дороги в министерстве открыты, — проговорил Антонин задумчиво. — Любой чинуша готов лизать зад. Всеобщая любовь и уважение, а не страх и желание убраться подальше, пока не получил Круцио.

— Как ты мог… — произнесла Гермиона голосом, дрожащим от смеси гнева и боли. — Как ты мог так извратить все, за что боролся Гарри?

Волдеморт лишь рассмеялся, и этот смех, подобный скрежету когтей по стеклу, заставил содрогнуться.

— О, милая, — протянул он, делая шаг к ней. — Ты даже не представляешь, насколько увлекательно играть роль всеобщего любимчика и героя, когда на самом деле ты снишься всем в кошмарах.

— Ты все подстроил? — выдавила она, чувствуя, как внутренности скручиваются в тугой узел. — С Роном в клубе?

— Пара капель «флиртующих фантазий» в его бокал с алкоголем, — ухмыльнулся он, — и вот уже к твоему появлению мы имеем дурака, готового продать душу за танец стриптизерши, — произнес со злорадным удовлетворением. — Уизли мне только мешал, как и его сестрица. Замечал странности, задавал лишние вопросы. — Он сделал паузу, и его глаза опасно блеснули. — И только тебе, Гермиона, нравилось то, каким я стал.

Он шагнул ближе, и Гермиона вжалась в скамью за спиной, чувствуя, как сердце болезненно бьет в ребра изнутри. Ей хотелось бежать, но ноги словно сковали невидимые цепи.

— Ты интриговала меня с самого начала, как я узнал о тебе, — продолжил Волдеморт, остановившись в шаге от нее. — Я не понимал, как маггловская девчонка вписалась в друзья к знаменитому Гарри Поттеру, чем подкупила его. Теперь, узнав тебя ближе, я вижу, что слухи о твоем остром уме не преувеличены.

Его рука потянулась к ее лицу, и Гермиона дернулась, но отстраниться было некуда. Он поймал выбившийся из прически локон и накрутил его на палец, словно играя.

— В тебе, Гермиона, есть то, что мне требуется, — прошептал он, и Гермиона вздрогнула, когда ребро его ладони мимоходом коснулось щеки. — Ум, талант, уважаемое имя… Именно такие люди теперь нужны мне рядом, чтобы построить новый мир.

— Пошел ты, — выдохнула Гермиона, собрав все свое мужество. Она оттолкнула его, не обращая внимания на резкую боль в волосах.

Волдеморт отступил на полшага, но его губы все еще кривились в усмешке.

— Ты не тронешь ее! — прорычал Долохов, напоминая о своем присутствии.

— А что, ты мне помешаешь? — насмешливо протянул Волдеморт. — О, Антонин, похоже, ты и правда влюбился. Ты не видел, как она таяла под моими прикосновениями всего полчаса назад. — Его пальцы коснулись подбородка Гермионы, заставляя смотреть ему в глаза. — Как насчет того, чтобы показать ему, милая? Думаю, после этого сомнения Антонина развеются.

— Больной ублюдок, — выплюнула Гермиона ему в лицо, чувствуя, как внутри разгорается пожар негодования. — Мне с тобой стоять на одном полу мерзко! Если ты думаешь, что я добровольно решу быть с тобой, то ты еще и глупец. Зачем я тебе вообще?!

— Политику нужна пара, законная жена, семья, — ответил он, будто объясняя очевидное. — Причем такая, что повышает статус, а не тянет на дно. Мы же с тобой отличная пара, Гермиона… — Его пальцы скользнули по ее шее, как ледяная змея. — Оба герои, любимчики прессы и общества. К тому же ты — единственная женщина, которую я смог бы терпеть рядом.

— А я тебя — нет, — прошипела Гермиона. — Ты убил моего друга. Даже получив новую жизнь и второй шанс, ты продолжил убивать, выкладывая себе лестницу наверх трупами. Не думай, что я захочу иметь с тобой что-то общее. — Она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. — Единственное, чего я желаю — найти и возродить ту искру Гарри, что еще теплится в тебе.

— Это вряд ли выйдет, — криво усмехнулся он. — Даже если какой-то Поттер остается здесь, — он коснулся пальцем виска, — помимо воспоминаний, то он уже давно побежден. И даже больше — ему теперь нравится происходящее.

Гермиона ощутила, как ее душа осыпается осколками хрупкого стекла. Неужели от ее друга действительно ничего не осталось? Она крепче сжала палочку, понимая, что та, возможно, ее единственный шанс на спасение. Но способна ли она атаковать человека с лицом Гарри? И даже если да, есть ли у нее возможность победить?

— У меня замечательная идея, — внезапно произнес Волдеморт, и его глаза загорелись мрачным весельем. Он свел ладони перед грудью, словно молился какому-то неведомому темному божеству. Не тому, в чьем доме они стояли. — Сейчас мы с тобой захватим Антонина Долохова, опасного преступника, который пытался убить героев войны прямо в сердце Лондона. К утру его поцелует дементор. Однако куда большую шумиху в прессе вызовет новость о том, что Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер были в этот момент на свидании. — Он достал из кармана брюк знакомый галеон — тот самый, который Гермиона заколдовала для связи своей группы авроров, и продемонстрировал ей. — Вот и все. Джонс будет здесь через пять минут. Ты тоже приходишь в восторг, когда удается столь красиво решить задачу?

Его лицо исказилось в жуткой пародии на улыбку.

— Ты не слышал, что я ответила? — процедила Гермиона сквозь зубы. — Скорей я расскажу прессе правду о тебе, чем это.

— А если я назову волшебное слово? — Волдеморт улыбнулся, чуть склонив голову набок. — Империо!

Гермиона почувствовала, как ее воля растворяется в зеленом тумане заклинания. Она отчаянно пыталась бороться, цепляясь за каждую крупицу сознания, но Волдеморт был слишком силен. Любое трепыхание ее воли тут же оказывалось задавленным.

— Давно хотел это сделать, — прошептал он, и Гермиона с ужасом осознала, что ее тело превратилось в неподвижную статую.

Волдеморт шагнул вперед и прижался губами к ее губам, нагло и жестко, словно утверждая свою власть. К горлу подкатила тошнота, но Гермиона не могла даже отвернуться.

Внезапно — раскат грома, оглушительный и неуместный в ограниченном пространстве церкви. Туман в сознании начал таять. Гермиона увидела перед собой изумрудные глаза, полные боли и недоумения — глаза Гарри, широко распахнутые от шока. А секунду спустя он рухнул на колени.

Из уголка его губ текла тонкая струйка крови. Гермиона едва успела отпрыгнуть, когда тело упало лицом вниз. На спине на сером пиджаке расплывалось темное пятно, похожее на бутон зловещего цветка.

Кровь. Она медленно растекалась по каменным плитам пола, образуя жуткий нимб вокруг головы того, кто носил лицо ее лучшего друга. Гермиона подняла взгляд — в руке Долохова зажат пистолет. Его запястье по-прежнему было сковано антимагическим браслетом.

— А я угощу тебя волшебной пулей, — прорычал он.

Глаза Антонина оценивали результат его действий холодно и внимательно. Он осторожно приблизился и носком ботинка подтолкнул безжизненную руку Волдеморта, не опуская пистолет. Словно до конца не верил, что все закончилось.

— Ты в порядке? — спросил хрипло, наконец поворачиваясь к Гермионе.

— Что ты… — начала она, чувствуя, как горло сжимается от ужаса. — А если его можно было спасти? Если как-то можно было спасти Гарри?

— И не надейся, — покачал головой Долохов. — Если Том что-то получил, он это не выпустит из рук.

Он отвел пистолет, и Гермиона крепко зажмурилась, пытаясь вытравить из памяти последние минуты, эти картины ядовитыми чернилами на страницах ее сознания. Когда она открыла глаза, лицо Долохова очутилось прямо перед ней. Она невольно скользнула взглядом по горбинке на его носу, по жесткой линии челюсти, покрытой щетиной. В груди разливалась горечь и отчаяние, смешанные с каким-то странным, щемящим чувством нежности.

— Ты спас меня, — прошептала Гермиона, голос дрожал от переполнявших ее эмоций. Она смотрела на Долохова с благодарностью и недоверием.

Суровость его черт на мгновение уступила место чему-то более мягкому, почти уязвимому. Он рассеянно провел пятерней по непослушным прядям, будто пытаясь упорядочить не только волосы, но и мысли.

— Так же, как ты — меня, — ответил тихо. — Вытащила из непроглядного леса.

Гермиона почувствовала, как ее сердце сжалось. Она вспомнила, каким потерянным и озлобленным был Долохов, когда она впервые встретила его. Сейчас перед ней стоял другой человек — тот, кто рисковал всем, чтобы выдернуть ее из лап чудовища.

Внезапно тишину нарушила возня и голоса за дверью. Гермиона вздрогнула, мгновенно выхватывая палочку.

— Коллопортус! — Рука дрожала, но движение было точным. Голубоватое сияние окутало петли и замочную скважину. В дверное полотно тут же что-то громко бухнуло снаружи.

Гермиона знала, что это лишь временное решение. Она чувствовала, как ее магия истощается с каждым новым ударом тех, кто рвался сюда. Заклинание долго не продержится. Она вцепилась в руку Долохова и попыталась аппарировать, но группа захвата отработала четко: барьер уже развернулся и отбросил ее обратно упругой пленкой. Туфли скользнули по каменным плитам, но Долохов помог ей удержаться на ногах.

— Уходи! — крикнула ему. Взмахом палочки открыла его браслет, и тот упал, звякнул о каменный пол. Долохов нахмурился, его взгляд метнулся к двери, затем обратно к Гермионе.

— Они арестуют тебя, — возразил он. — Обвинят в убийстве. Пойдем со мной!

Гермиона покачала головой.

— А тебя ликвидируют на месте, когда догонят нас, — выпалила, чувствуя, как паника поднимается внутри. — Уходи! Я задержу их. Я должна тебе жизнь.

Долохов замер, его лицо стало непроницаемым. Затем, неожиданно, уголок его рта дернулся вверх.

— Ты должна мне поцелуй, Грейнджер, — произнес он с той самой язвительной ноткой, которую Гермиона так хорошо знала.

Он начал пятиться к заднему выходу, не отводя от нее пристального взора. Гермиона почувствовала, как из груди вырывается нервный смешок. Она провела дрожащими пальцами по щекам, стирая слезы, о которых даже не подозревала.

— Обещаю тысячу поцелуев, если мы еще встретимся, — выпалила она, удивляясь собственной смелости.

Глаза Долохова блеснули в полумраке церкви.

— По рукам, — его голос был наполнен чем-то неуловимым. Предвкушением? Надеждой?

А затем он исчез. Словно тень, растворился в темноте бокового прохода. Гермиона уставилась на место, где он только что стоял, чувствуя странную пустоту внутри.

Ее заклинание на двери затрещало, как рвущаяся ткань, и створки с грохотом распахнулись. В церковь ворвались авроры, их мантии развевались, палочки были направлены прямо на нее.

— Палочку на землю! Руки за голову!

* * *

— Значит, вы хотите сказать, что тело Гарри Поттера захватил Тот-Кого-Нельзя-Называть? — в голосе Робардса звучала неприкрытая насмешка. — Поэтому вы застрелили его?

Холодный металл стула впивался в бедра Гермионы. Яркий свет магической лампы под потолком допросной бросал резкие тени на лицо Робардса, превращая его в гротескную маску. Воздух Азкабана казался затхлым, пропитанным миазмами страха и отчаяния, просачивающимися сквозь стены этого проклятого места. Внутренности Гермионы скрутило узлом. Она знала, как нелепо звучит правда.

— Да, — Гермиона расправила плечи, пытаясь придать себе уверенности. Она от нервов почти что ободрала заусенцы на руках и стиснула пальцы, чтобы скрыть это. — Мне было не победить его на дуэли. Я… я не могла позволить ему уйти.

— И где же пистолет, мисс Грейнджер? — проникновенно спросил Робардс, наклоняясь вперед. Его глаза буравили ее, будто пытались достать до самых потаенных уголков ее разума.

Гермиона сглотнула.

— Я… я испарила его заклинанием, — запнулась, понимая, сколь неубедительно это звучит. — Я хотела скрыться, но не успела. Авроры появились слишком быстро.

— Вы точно были в церкви одни? — Робардс прищурился, и Гермиона ощутила, как по позвоночнику пробежала дрожь.

— Да, — она вздернула подбородок, встречая его взгляд с вызовом. Образ Долохова промелькнул в ее сознании, но она отогнала тот прочь.

Робардс откинулся на спинку стула, его лицо смягчилось. Эта внезапная перемена казалась ей подозрительной.

— А знаете, что я думаю, мисс Грейнджер? — он говорил почти ласково, как с ребенком. — Что вас ввели в заблуждение. Империус или Конфундус, и вот вам уже мерещится всякое. Кто-то воспользовался вами, чтобы избавиться от Гарри Поттера.

Гермиона почувствовала, как ее сердце забилось чаще. Неужели он предлагает ей выход?

— Если мы будем придерживаться именно этой версии, — продолжил Робардс, — то у вас больше шансов на оправдательный вердикт Визенгамота, учитывая ваше имя и заслуги.

Оправдательный вердикт? Гермиона вскинула голову, не веря своим ушам. Но Робардс смотрел на нее пристально и выжидающе, и не похоже было, что он шутит. В глубине его глаз таилось что-то еще, какой-то скрытый мотив, который она никак не могла разгадать.

— Я… — начала она, но осеклась. Мысли вихрем кружились в ее голове. Свобода манила, как мираж в пустыне, достаточно было только согласиться с его версией. Но цена…

— Поэтому я спрашиваю еще раз, — голос Робардса стал жестче. — Вы точно были в церкви одни? Никто не подходил к вам?

Гермиона на мгновение прикрыла веки. Перед внутренним взором промелькнуло лицо Долохова — циничное, жесткое, но в то же время… понимающее? Он спас ее, рискуя своей жизнью. Она не могла предать его сейчас.

— Я была одна, — повторила упрямо, открывая глаза и без сомнений глядя на Робардса. — Никто не брал надо мной контроль. Тело Гарри захватил Волдеморт, а я его убила. Это правда, какой бы невероятной она ни казалась.

Робардс долго смотрел на нее, а Гермиона чувствовала, как по ее спине стекает капля пота. Затем его лицо неожиданно изменилось: губы скривились в усмешке, которая совершенно не вязалась с его обычным постным выражением.

— Не знаю, Грейнджер, что меня удивляет в тебе больше, твоя преданность или твоя глупость, — произнес он, и Гермиона вздрогнула от неожиданности. Эта фраза прозвучала так неуместно и чуждо из его уст… Что-то в его интонации, в этой кривой ухмылке заставило ее насторожиться.

— Посидела бы здесь пару лет, переосмыслила жизнь, лучше бы поняла, как стоит крутиться, — продолжал он, и с каждым словом Гермиона чувствовала, как реальность вокруг нее плывет. — Антонин Долохов и так разыскиваемый преступник, зачем его защищать? Однако ты ему кое-что должна.

Она вглядывалась в его лицо, пытаясь уловить инородное за привычными чертами, словно складывала пазл, в котором не хватало нескольких ключевых деталей. Ее разум наконец заработал на полную мощность, собирая последние кусочки головоломки. Эти интонации, эта манера речи… Гермиона затаила дыхание, боясь поверить в то, что начинала понимать.

Робардс — нет, не Робардс — провел палочкой над ее руками, и антимагические браслеты расстегнулись с тихим щелчком.

— Я помню, — прошептала Гермиона, чувствуя, как ее захлестывает волна облегчения и… чего-то еще, чему она боялась дать название.

Не задумываясь о последствиях, она подалась вперед через стол и прильнула к его губам. Какая разница, чье лицо она видела — все ее существо трепетало от узнавания. Гермиона ощутила, как по телу пробежала дрожь, когда их губы соприкоснулись. Это было безумие, чистое безрассудство, но в тот момент ей было все равно.

Со всем накопившимся отчаянием и страстью она целовала Антонина Долохова, и он отвечал с не меньшим пылом, будто хотел съесть ее не сходя с места. Его ладони скользнули по ее спине, притягивая ближе, и Гермиона почувствовала, что ее тело тает от его прикосновений. Мысли путались в голове, как клубок змей, пока кожа пылала под его руками.

— Ты пришел за мной, — прошептала, отстранившись. Она задыхалась, сердце готово было устроить побег из грудной клетки. Невольно выступили слезы — от облегчения, от нахлынувших чувств, от осознания того, на что он решился ради нее. — Не представляю, каково тебе было снова войти в Азкабан.

Гермиона смотрела на чужие черты, но видела за ними настоящего Долохова. Его глаза, даже сквозь маску Робардса, светились той же решимостью и… нежностью? Такое выражение на его лице казалось чем-то невообразимым, словно радуга среди ночи. Ее пальцы потянулись к его щеке, желая убедиться, что он не мираж, не плод ее измученного разума.

— Я бы вошел и в ад, если бы ты там оказалась, — хрипло ответил он, и от этих слов у Гермионы перехватило дыхание. Слишком много эмоций, слишком много всего навалилось разом.

Долохов осторожно, будто касаясь хрупкого сокровища, стер слезинку с ее щеки, и Гермиона невольно подалась навстречу его прикосновению.

— Теперь главное — выбраться, пока не кончилось действие оборотного, — Долохов потянул ее за руку к выходу.

Гермиона встряхнулась, стараясь вернуть самоконтроль. Она не смогла сдержать улыбку:

— Даже не хочу спрашивать, где ты его достал.

— Я думал, что ты уже оценила мои таланты, — в его голосе слышалась знакомая самоуверенность.

— Тебе придется долго убеждать меня в них, — парировала Гермиона.

Дверь отворилась с легким скрипом, впуская в душную допросную свежий воздух, и Гермиона жадно вдохнула его полной грудью. Хотя она все еще находилась в стенах самой зловещей тюрьмы Англии, но никогда прежде не чувствовала себя настолько свободной. Впереди их ждала неизвестность, опасности, долгий путь к тому, чтобы донести до мира правду. Но сейчас, ощущая тепло руки Долохова в своей, Гермиона чувствовала, что готова встретить любые испытания.