По тонкому льду (гет)

Гермиона проснулась от громких криков и гневных возмущений, которые эхом раздавались в спальне. Её глаза распахнулись, и она с удивлением обнаружила, что её сердце снова ускорилось, как если бы она только что проснулась от кошмара. Оказавшись в полном недоумении, она с трудом подняла голову, и её взгляд упал на ближайшие лица соседок, которые явно были в ярости.

— Я не буду спать в одной комнате с грязнокровкой! — с яростью сказала Дафна, её голос был высоким и полным презрения, а взгляд не скрывал ненависти. Она стояла в центре комнаты, с лицом, которое мало что могло смутить, кроме, видимо, самой Гермионы.

Гермиона почувствовала, как её кровь закипает, и её дыхание стало глубже, но она пыталась сдержать себя. Почему? Почему мне всегда приходится быть той, кто терпит? — подумала она. Её взгляд был твёрд и не оставлял сомнений в том, что она готова ответить на их нападки.

Пэнси смерила её взглядом, потом вздохнула, как если бы её слова были слишком очевидны для обсуждения, но всё равно ответила, с явным наслаждением.

Дафна подошла ближе, складывая руки на груди.

— Просто убирайся, если хочешь жить спокойно, — сказала она, её голос был не столько злобным, сколько утомлённым от того, что ей пришлось вообще разговаривать с Гермионой. — Ты ведь умная, ты поймёшь.

Гермиона сделала шаг вперёд, её поза была уверенной и даже немного насмешливой. Она поймала взгляд Пэнси и сказала:

— Мне всё равно, с кем ты тут спишь. Но если тебе так нравится играть в эти игры, могу предложить тебе пару советов. Например, ты бы могла начать с того, чтобы уважать тех, с кем вынуждена жить под одной крышей, Пэнси. — Гермиона подчеркнула её имя с таким отвращением, что Пэнси, кажется, даже немного осеклась.

— Посмотрим, как долго ты сможешь продержаться здесь, грязнокровка. Ты ведь не так крепка, как кажешься. — её голос всё ещё был насмешливым, но теперь в нём звучала лёгкая неуверенность.

Урок зельеварения в классе Снейпа начинался, как всегда, с тяжёлой тишины. Гермиона зашла в холодную, тускло освещённую подземную комнату и села на своём месте, стараясь не привлекать внимания. Взгляд Снейпа сразу же упал на неё — единственную студентку в этом классе, кто мог стать причиной ещё одной бурной беседы.

— Видите ли, зелье сна — это не просто средство для того, чтобы заснуть. Оно требует точности. Малейшая ошибка и… вместо тихого сна вы можете пробудить в человеке самые кошмарные образы его подсознания.

— Это зелье имеет древнюю историю. Изначально его использовали не для того, чтобы помочь людям расслабиться. Нет. Зелье сна было создано для того, чтобы воздействовать на подсознание, выводя жертву на границу между сном и бодрствованием. — его глаза прищурились, и он сделал паузу, давая своим словам весомость.

— Маги Древнего мира использовали его не только для того, чтобы спать, а чтобы увидеть скрытые истины, пророчества или даже воскрешать забытые воспоминания. — Снейп продолжал, его лицо оставалось мраморным. Он любил рассказывать истории, и эта была одной из его самых любимых. — Но, как и с любой мощной магией, последствия были непредсказуемыми. Те, кто не обладал должной силой воли, часто терялись в своих собственных снах. Не все возвращались обратно, а некоторые застревали в своих кошмарах навсегда. — его взгляд на мгновение задержался на Гермионе.

Гермиона почувствовала, как её сердце сжалось. История была пугающей, но она ощущала, что это как-то связано с её собственными переживаниями. Эти сны, эти кошмары… она не могла избавиться от них.

— Видимо, Грейнджер думает, что она справится с этим зельем без труда, — сказал Снейп, проходя мимо её стола. — Но, как всегда, есть те, кто находит зелье слишком простым. А как вы, мистер Малфой? Не желаете ли продемонстрировать нам, как можно сделать зелье сна из простого безумия? — его глаза прищурились, когда он посмотрел на Драко, сидящего в уголке.

Малфой, как всегда, выглядел сдержанно и самоуверенно. Он лишь слегка ухмыльнулся, не обращая внимания на подколы профессора, и начал готовить зелье по своему рецепту.

— А теперь, Грейнджер, — сказал Снейп, подойдя к её столу, его взгляд был холодным и внимательным. — Сколько капель вы добавили валерианы? Почему вы выбрали именно эту дозировку?

Гермиона, не теряя самообладания, ответила твёрдо:

— Три капли, профессор. Чтобы успокоить нервную систему, но не вызвать глубокий сон.

Снейп скривил губы, его глаза прищурились, словно он искал ошибку, но ничего не нашёл. Он взял её колбу и слегка покачал её в руках, затем взглянул на содержимое. Зелье было почти прозрачным, едва ли заметно зеленоватым, как оно и должно было быть. Но его губы изогнулись в усмешку

Малфой облокотился на стол, изогнув бровь, и посмотрел на Гермиону с презрением, когда она, всё ещё поглощённая уроком и мыслями о зелье, не заметила его приближения. Его голос был насмешливым, с явным подтекстом, как всегда, когда он пытался вывести её из равновесия.

— Может усыпить тебя навсегда, Грейнджер? — сказал Драко, его губы изгибались в холодной, злой улыбке.

Она повернулась к нему с холодным, осмысленным взглядом.

— Заткнись, Малфой

— О, Грейнджер, — сказал он с лёгким сарказмом, подбирая слова. — Ну да, обычно тебя укладывает в постель рыжий или шрамированый, так? Сколько раз ты уже с ним… — его голос стал ещё более язвительным, и он слегка наклонился вперёд, как будто пытаясь поймать её реакцию.

Гермиона почувствовала, как её горло сжалось от злости. Она, казалось, не замечала, что остальные ученики в классе уже начали подслушивать, их взгляды полны ожидания. Но она не собиралась сдаваться.

— Лучше замолчи, если не хочешь показаться ещё более жалким, чем ты есть.

Однако её слова не остановили Драко. Он был всегда готов спровоцировать её, и, судя по его довольной ухмылке, он об этом прекрасно знал.

Забини, наблюдавший за всем этим, не мог упустить шанс вставить свои язвительные замечания.

— С Малфоем бы ты вряд ли уснула, Грейнджер, — произнёс он, чуть пониже голос, словно подыгрывая своему другу. — Спроси у Пэнси.

Паркинсон, которая сидела рядом с Забини, бросила быстрый взгляд на Гермиону, её глаза были полны того же высокомерия, что и у всех слизеринцев, но она не вмешивалась в разговор.

— ну вы, как всегда, найдёт способ поднять этот разговор до уровня пошлых сплетен, — ответила Гермиона— — Ты правда так думаешь, что меня волнуют ваши сплетни? — добавила Гермиона, направив свой взгляд на Пэнси. — Я не из вашего болотца, где вся эта грязь процветает. И мне плевать, кто с кем в вашей кучке спит, это ваше дело.

Снейп медленно и бесшумно приблизился к их столу, его чёрный мантия едва касалась пола, а холодное молчание, которое он внёс в класс, напоминало замороженный воздух. Всё вокруг мгновенно стихло, и даже Малфой с Забини почувствовали, как в воздухе повисло напряжение. Снейп всегда был тем, кто мог одним взглядом погасить любую перепалку.

— Забини, — перебил его Снейп, не поворачивая головы. — Если ты не можешь сосредоточиться на своём котле и бездумно болтаешь, тебе лучше выйти отсюда и понаблюдать за зельем из коридора. Ты же не один из тех студентов, кому я бы доверил варить что-либо более сложное, чем простое зелье против головной боли.

Гермиона, хотя и была раздражена, почувствовала, как её грудь немного расслабляется, когда профессор обратил внимание на других. Однако её гордость не позволила ей просто молча сесть и продолжать работать, как будто ничего не произошло. Она повернулась к Снейпу с тем же дерзким выражением лица, которое она держала с момента начала конфликта.

Каждый день после уроков Гермиона отправлялась в библиотеку, где встречалась друзьями. Это было их маленькое убежище, место, где они могли спокойно обсудить всё, что происходило за пределами учебных залов, без тревог о том, что кто-то может подслушать или вмешаться. Здесь, среди полок с книгами, они могли обсудить последние события, поделиться своими переживаниями и найти поддержку друг в друге.

Гарри сидел за столом, невольно теребя край манжета, его взгляд был устремлён в одну точку, как будто что-то беспокоило его. Все заметили, что он выглядит как-то иначе. Его напряжённое молчание не могло не насторожить.

— Гарри, ты в порядке? — спросила Гермиона, заметив его нервозность. Она присела рядом с ним, её взгляд был полон беспокойства.

Гарри сидел за столом, невольно теребя край манжета, его взгляд был устремлён в одну точку, как будто что-то беспокоило его. Все заметили, что он выглядит как-то иначе. Его напряжённое молчание не могло не насторожить.

— Не совсем.— признался он, с трудом подбирая слова.— … шрам опять болит. Он не даёт мне покоя

Джинни, сидя напротив, нахмурилась. Она вспомнила, как Гарри уже не раз жаловался на эти странные сны, которые в последнее время стали повторяться всё чаще. С каждым разом его беспокойство усиливалось, и это не могло не тревожить их всех.

— Ты ведь не думаешь, что это связано с Волдемортом, правда? — её голос был полон тревоги. — Мы все знаем, что его присутствие как-то связано с твоим шрамом, Гарри. Может, это предупреждение?

Гарри резко поднял взгляд, его глаза сверкали решимостью.

— Нужно собирать Орден. Не просто сидеть сложа руки. Что-то не так, и я чувствую, что Волдеморт снова собирает силы. Он не оставит нас в покое. Нужно действовать, пока не поздно.

Гермиона молчала несколько секунд, думая о его словах. В последнее время тёмные события становились всё более очевидными, и хотя они не могли быть уверены в подробностях, интуиция Гарри не подводила их. Его шрам — это был не просто физический симптом, а своего рода сигнал.

Гермиона, несмотря на свой обычный прагматизм, не могла не почувствовать тот же страх, который рос внутри неё. Но она верила в Гарри и верила в силу их дружбы. Вместе они смогут справиться с тем, что надвигалось.

Гермиона оставалась в библиотеке ещё несколько часов, углубившись в свои поиски. Она переворачивала страницы книг, но ни одна из них не давала ответа на её мучительные вопросы. Всё, что она могла найти, касалось только обычных зельев и магии, но ни одно из этих знаний не помогало ей с её кошмарами.

Каждую ночь она видела одни и те же сцены — тёмные коридоры, шёпоты, незнакомые лица, и всегда какое-то невыразимое ощущение страха и беспомощности. Это было не просто сновидение. Это было ощущение, что что-то скрытое и тёмное тянется к ней, и она не может от этого убежать. Эти кошмары не оставляли её ни на секунду, преследуя и днём, и ночью.

«Почему мне?» — думала она. — «Почему именно я должна видеть это?»

Гермионе осталась одна книга, которую давно искала — “Тёмные Сны: Психология и Магия Подсознания” — когда её рука застыла в воздухе. Книга исчезла с полки.

Она замерла, недоумённо оглядевшись по сторонам. Однако вскоре к ней подошла библиотекарь, мисс Пинс, и, заметив её растерянность, тихо сказала:

— Гермиона, эту книгу уже взяли. Он сейчас в самой крайней секции библиотеки, если хочешь, можешь туда сходить.

—Он??

Когда она прошла мимо ряда книжных полок и добралась до крайней секции, её сердце резко подпрыгнуло в груди. На столе, в глубине того самого угла, сидел Драко Малфой, в руках — та самая книга.

Гермиона сделала ещё один шаг вперёд, и вдруг Малфой заметил её. Он медленно поднял глаза, и его лицо сразу стало менее расслабленным. Казалось, он попытался скрыть раздражение, но не смог. Его взгляд, едва уловимый, пробежал по книге, а потом снова скользнул к ней.

— Грейнджер, — произнёс он, его голос был холоден и тих, как всегда, но с оттенком злобы.

— Не ожидала увидеть тебя среди тех, кто заинтересован в таких книгах, Малфой, — ответила она, скептически приподняв бровь.

— Тебя вообще не должно волновать, что и где я читаю. Убирайся, — сказал Малфой, его голос был таким же холодным, как всегда, но в его глазах уже пробегала тень раздражения.

Гермиона не отступила, её взгляд был твёрдым.

— Будешь так разговаривать с кем-то типа Паркинсон, Малфой, мне нужна эта книга, — ответила она, её слова несли в себе больше уверенности, чем она чувствовала.

Малфой нахмурился и бросил на неё быстрый, почти презрительный взгляд.

— А что такое? — произнёс он с насмешкой. — Зачем она тебе? Маленькую грязнокровку мучают кошмары? Думаешь, эта книга тебе поможет?

— И что же тебе снится? — Малфой вдруг навис над Гермионой, его голос звучал низко, почти шепотом, но с явной насмешкой. Он шагнул ближе, и в его взгляде мелькала какая-то странная смесь любопытства и презрения.

Гермиона почувствовала, как её сердце забилось быстрее, но она не отступила. Вместо этого она подняла подбородок, пытаясь скрыть любое беспокойство, которое могло бы выдать её.

— Тебя, наверное, не должно волновать, Малфой, — ответила Гермиона с холодной решимостью, её голос был твёрд, несмотря на внутреннее напряжение. — Явно не ты, не переживай, хотя ты еще тот кошмар

Малфой не отводил взгляда, его лицо искажалось от сарказма и раздражения. Он немного наклонился к ней, продолжая смотреть сверху вниз.

— Не трать своё время, Малфой, — сказала она с такой уверенной яростью, что даже он немного замер. — Твои попытки меня запугать уже давно не работают. Если ты так заинтересован в моих кошмарах, могу порекомендовать тебе другую книгу — Как стать человеком, она тебе точно пригодится.

Малфой поморщился, но не ответил. Его взгляд стал ещё более колючим, и Гермиона почувствовала, как напряжение между ними достигает своего пика.

Гермиона ворочалась в постели, не в силах успокоиться. Ее мысли возвращались к тому моменту в библиотеке. он ведь никогда не показывал интереса к таким вещам. Мало того, что она не могла поверить в совпадение, так еще и сам факт того, что Малфой мог интересоваться такой важной для нее темой, раздражал ее.

Гермиона повернула голову на подушку, пытаясь поймать ускользающий сон, но мысли не отпускали. Вдруг в ее голове возникла другая мысль. Не мучают ли его кошмары, как и меня? — подумала она. Малфой был такой уверенный, такой холодный, что она никогда не задумывалась о том, что за его внешним видом может скрываться что-то большее.

Снятся ли вообще ему сны? — этот вопрос не отпускал её. Она не могла представить Малфоя, лежащего в темноте и переживающего те же ночные кошмары, что и она. Но как бы она ни пыталась представить его жизнь, этот образ оставался неясным и загадочным.

Спит ли он вообще один, или у него есть кто-то рядом? — эта мысль пришла, как гром среди ясного неба. Конечно, он мог бы казаться холодным и самодостаточным, но разве не было бы естественно, если бы, как и многие другие, ему было нужно ощущение близости, утешения? Может быть, Малфой, несмотря на свою гордость и напускную жесткость, находил утешение в чьих-то руках, в объятиях?

Она не могла представить его рядом с кем-то, это казалось ей странным и даже немного нелепым. Однако, размышляя о его окружении, она поняла, что, возможно, он вовсе не одинок. Учитывая его статус, окружение, его связи — ведь были слухи о девушках, с которыми он мог бы проводить время. Наверное, в его мире это не было чем-то необычным.

Гермиона представила, как он мог бы лежать в своей постели с кем-то рядом, и подумала, что, возможно, эти ночи были не такими уж и одиночными. Но её мысли вскоре снова вернулись к снам, к ночным переживаниям. Если ему снились сны, то какими они могли быть? Были ли они полны гордости и амбиций, как его дневные стремления? Или же его ночи были темными, полными сомнений, страха за свою семью и будущее, за то, что его жизнь не будет его собственной?

* * *

Драко Малфой снова оказался в своём кошмаре. Тёмное пространство вокруг него было плотным, словно воздух стал вязким. Словно он находился в центре мракобесного поля, где не было ни света, ни тени, лишь пустота и немота, которая сковывала его движения. Он слышал шаги, которые отголоском отдаются в его голове, но их источник оставался неясным. Впереди он увидел фигуру, едва различимую в тумане. Она стояла с опущенной головой, беззащитная и молчаливая, как если бы знала, что её дальнейшая участь неизбежна. Это была фигура его жертвы.

Драко, его пальцы сжимаются вокруг волшебной палочки, чувствует, как напряжение нарастает, как его грудь наполняется холодом и злом. Все в нём кипело от безразличия, от боли, которая нависала над ним. Он не мог понять, почему, но всё было готово к тому, чтобы подчинить её волю. Он был уверен в том, что она должна страдать, что эта боль — это испытание, которое он должен пройти.

Он произнес заклинание, вслушиваясь в тот резкий звук, который произнесёт его палочка. На мгновение мир вокруг него исчез, и звуки слились в один, как всепоглощающее движение, заставившее его сердце колотиться. Он чётко почувствовал, как магия начинает свою работу. Его руки дрожали, когда он произнес заклинание.

— Круцио!

Сразу после этих слов фигура перед ним закричала. Крик был громким, безжалостным, словно сама душа того, кто находился на том конце его заклинания, рвалась в клочья. Звуки боли и страха терзали его, заставляя его сердце сжиматься, но в то же время он ощущал в себе невыразимое чувство власти. Его воля была железной, он знал, что контролирует её судьбу.

Но каждый его взгляд на её лицо, его потрясённые глаза, наполненные мучением, заставляли что-то внутри него рушиться. Он почувствовал, как его собственное тело наполняется невыносимым холодом, как будто магия, которой он пользовался, проникает внутрь его самого, разрывая его изнутри. И он, не в силах отвести взгляд, продолжал смотреть на неё, чувствуя, как вся его душа сжимается, как она кричит.

И вдруг, во мгновение, как всё вокруг исчезло, его палочка упала на пол, и его тело оказалось парализовано, как будто заклинание обрушилось на него же. Это было одновременно мучительно и облегченно. Он не знал, что происходит, но внутри него ощущалась эта тяжелая пустота.