Хозяйка Запретного леса (гет)

Декан Слизерина и мастер Зелий Северус Снейп заканчивал наводить порядок в своей кладовке — расставлял последние флаконы с зельями по местам, в мыслях он был уже далеко, в Запретном лесу. Ученики отдыхали на пасхальных каникулах, и он получил возможность спокойно заняться давно задуманным проектом, до которого всё не доходили руки. В тот день было полнолуние и Северус надеялся найти лунную фиалку, которая цветёт лишь раз в году под весенней луной. Если ему улыбнется удача, то он сможет сэкономить кругленькую сумму. Северус глубоко вздохнул — наконец можно снова погрузиться в личные исследования, да и прогулка по лесу поднимала настроение. Он любил лес, его спокойствие, тишину и неразгаданные тайны. Ещё мальчишкой он находил в его прохладной тени успокоение и защиту. Здесь он мог забыть о проблемах и эмоции окружающих учеников не так давили на нервы. Закрываться от чужих эмоций Северус научился довольно рано, но постоянно поддерживать щиты было тяжело не столько магически, сколько морально. И когда маленькому Северусу хотелось отдохнуть от всех, побыть наконец с самим собой и своими мыслями и чувствами, он уходил в лес. Там он набирался сил и потом ему было гораздо легче терпеть окружавших его гормонально нестабильных подростков. Да и Мародёрам, которые могли найти его в любом уголке Хогвартса и разве что в вотчину Слизерина не решались лезть, найти его в лесу почему-то было куда сложнее.

В лесу Северус мог спокойно почитать, поискать редкие травы или просто побыть в тишине. Иногда ему казалось, что и лес относится к нему как-то по-доброму — часто он совершенно случайно находил довольно редкие травы и ингредиенты там, где их, казалось бы, быть не должно. И в детстве несколько раз ищущие его Мародёры проходили буквально в нескольких шагах от него, сидящего у какого-нибудь дерева, но будто в упор его не замечали. Да нет, ему просто было приятно думать, что лес относится к нему как-то по-особенному, это наверняка совпадения, не больше. Наверное, Северус знал этот лес даже лучше Хагрида.

Хмыкнув от возникшего в воображении сравнения, он начал собирать походную сумку для сбора ингредиентов. Выйдя из замка, он посмотрел на безоблачное небо, на котором уже начали зажигаться первые вечерние звёзды. С погодой повезло, было безветренно и свежо. Накинув на голову глубокий капюшон своей черной мантии, Северус уверенным шагом пошёл по утоптанной тропинке к Запретному лесу. Повезло не только с погодой — не успев как следует углубиться в лес, Северус уже нашёл несколько полезных ингредиентов. Кора дрёмной ивы, цветы чёрного морозника и несколько волосков единорога, зацепившихся за колючий кустарник, заняли своё место в сумке зельевара.

Тишину леса нарушил громкий отрывистый визг. Северус насторожился и прислушался. Визг повторился, и тот, кто его издавал, был не так уж и далеко. Приготовив на всякий случай волшебную палочку, Северус осторожно подошёл к густому кустарнику, из которого продолжали доноситься громкие взвизгивающие звуки. Одной рукой отодвинув ветви и целясь палочкой вперёд другой, он увидел маленького лисёнка, чья лапка застряла в переплетённых корнях. Детёныш вертелся, скулил и визжал, пытаясь освободиться из плена. Северус тяжело вздохнул и, опустившись на корточки, зачаровал корни так, что они легко раздвинулись, освобождая лисёнка. Тот тявкнул, отряхнулся и слегка прихрамывая убежал. Северус хмыкнул и пошёл дальше.

Обойдя паучий лог, он пошёл к лесному озеру, от которого начинали свой путь несколько ручьёв, надеясь найти заветную фиалку на какой-нибудь поляне у ручья, где лунный свет не закрывают деревья. Обследовав несколько известных ему полян и ничего не обнаружив, он решил углубиться дальше в лес. Полная луна поднялась уже достаточно высоко, и ему нужно было торопиться, чтобы успеть застать цветение редкого цветка. Северус обследовал ещё несколько полян, и только когда луна стала опускаться к горизонту, он наконец увидел еле заметное свечение на каменистом берегу холодного ручья. Потушив люмос, он подошёл ближе и тонко улыбнулся. Да, ему удалось! Нежные, полупрозрачные и словно хрустальные цветы лунной фиалки слегка сияли серебристым светом. Северус опустился на колени, достал покрытый серебром нож и осторожно срезал несколько цветов, стараясь не повредить остальное растение. Положив срезанные цветы в прозрачный флакон и ещё раз полюбовавшись на сияние цветков, он убрал флакон в сумку.

Северус был так увлечён своим занятием, что не обратил внимание на приближающиеся звуки — шорох прошлогодней листвы, доносившийся из темноты леса. Уже встав с земли и повернувшись, чтобы отправиться в обратный путь, он практически в упор столкнулся с халицерами молодого акромантула. От неожиданности Северус сделал неосторожный шаг назад, и его нога соскользнула с влажного камня и застряла между небольшими валунами. Он упал на спину и вскрикнул от резкой боли, но успел выхватить палочку и послать в паука секо. Северус попытался перевернутся и уйти от взбешённого и уже пришедшего в себя от проклятия паука, но не смог. Нога безнадёжно застряла между двух камней, и боль была адской. Быстро осмотревшись, Северус увидел, что его окружают сородичи напавшего на него акромантула, которых было немало, и резким движением палочки отбросил от себя снова прыгнувшего на него акромантула. Тот отлетел в сторону.

За несколько секунд, остававшихся до того, как сородичи гигантского паука приблизятся и нападут, Северус осмотрел и ощупал ногу. Всё было хуже, чем он надеялся. На руках осталась темная кровь, кость торчала практически под прямым углом из открытого перелома. И если немедленно ничего не предпринять, то скоро он начнет истекать кровью. Северус выругался, быстро наложил на ногу стазис и стал отбиваться от первых слишком близко подбежавших акромантулов. Он не успел вытащить ногу с помощью магии, и ему пришлось отбиваться полулежа. Акромантулов было много, несколько десятков. От некрупного молодняка, размером не больше собаки, до уже взрослых особей, выше человеческого роста. Северус не церемонился, и в слишком близко подбегавших пауков летели и сектумсемпра, и зелёные лучи авады.

Акромантулы переползали через трупы своих собратьев и продолжли рваться к цели. На лбу Северуса выступила испарина, ему становилось всё труднее поддерживать стазис и отбиваться заклятиями, и он пропустил одного мелкого и шустрого по сравнению с остальными акрамантула. Тот впился своими халицерами в его руку с такой силой, что он выпустил из неё палочку. Яд огнём потёк по венам. Закричав от острой боли, Северус отбросил тварь здоровой ногой. Стазис спал от потери концентрации, и яд начал своё смертоносное действие. Сквозь начавший застилать глаза туман, оглушенный шумом пульса в ушах, Северус обречённо смотрел на приближающуюся стаю пауков и мысленно прощался с жизнью. В этот момент яркий ослепляющей свет осветил всю поляну у ручья. Оглушенные и дезориентированные светом, акрамантулы в панике заметались, спотыкаясь, сталкиваясь друг с другом, падая на трупы сородичей. В следующую секунду Северус увидел, как вся мерзкая копошащиеся стая в одно мгновение замерла и превратилась в ледяные изваяния, подернутые инеем, а потом рассыпалась на мелкое снежное крошево. Последним что успел увидеть Северус, теряя сознание, была невысокая фигура в коричневом плаще со странным посохом в руках.

Северус очнулся от очень странных ощущений. Ему было жарко, совершенно невыносимо жарко. Воздух вокруг был влажный и горячий, он будто обволакивал тело и ещё не очнувшийся до конца разум. Сквозь закрытые веки пробивались какие-то оранжевые отблески. Первой мыслью ещё не до конца пришедшего в себя разума было — «Пожар? Нет, вряд ли, скорее очаг или камин». Глаза ещё отказывались открываться, и Северус попытался понять, где он находится, с помощью других органов чувств. Он прислушался и вдохнул горячий воздух. Пахло травами. Он явно был в помещении, лежал на чём-то твердом, кажется деревянном. «Странно, почему я голый?» — Подумал Северус на удивление абсолютно спокойно. Это спокойствие тоже показалось странным. Как и то, что он совершенно не чувствовал боли. Что-то ещё странное было в его ощущениях, но что именно, он пока определить не мог. Послышался всплеск воды, шипение, шорох и какой-то тихий шёпот. Он явно был не один.

Открыть глаза было неимоверно трудно, потребовалось титаническое усилие воли, чтобы это сделать. Помещение, в котором он находился, было маленьким, с деревянными стенами, заполненное паром и с тусклым светом от нескольких толстых свечей. У Северуса не хватало сил повернуть голову и посмотреть, кто находится рядом с ним в этом странном месте, с него градом лил пот, а горячий влажный пар словно впитывался в кожу. Северус тяжело вздохнул и с трудом повернул тяжёлую голову на звук чьего-то присутствие.

У странной каменной печи, нагнувшись к огню и держа в руках какие-то ветки, стояла девушка и что-то шептала прямо в огонь. Он, словно живой, откликался на её тихие слова и танцевал замысловатый танец, меняя оттенок от ярко рыжего, до небесно-голубого, затем изумрудного. Девушка взяла деревянный ковш и вылила воду на камни печи, от чего пара в помещении стало ещё больше. Во рту у Северуса пересохло, и он с трудом сглотнул. Длинная белая рубаха на девушке намокла, и перед ним предстало совершенно невероятное зрелище. Тонкая мокрая ткань облепила девичье тело, совершенно не скрывая её прелестей. Полная крепкая грудь с темными сосками приковала его взгляд. Каждое движение незнакомки было полно грации — она переставила удобнее ногу, и тонкая ткань обрисовала восхитительные бёдра и тонкую талию. Северус не мог отвести взгляд от этого завораживающего зрелища.

Девушка повернулась к нему, и он на мгновение забыл, как дышать, утонув в глубине её глаз. Мокрые чёрные волосы прилипли к её молочной коже. Изящным движением убрав их с лица и мягко и нежно улыбнувшись ему, она снова отвернулась и, продолжив перебирать пучки трав и отправлять некоторые в огонь, заговорила.

— Очнулся, касатик? Потерпи, потерпи маленько, милый. Знаю, жарко, непривычные вы тут, зато всю хворь из костей парок выгонит. Ты, милок, уж прости старую, но я не только раны твои залечила. Это ж надо было кому-то додуматься тебя к мертвячке присушить? Вот люди! Не могла я на это смотреть. Пришлось фантом стервы рыжей чуть ли не кочергой от тебя отгонять и восвояси отправлять. Присосалась к тебе намертво. Еще десяток лет, и высосала бы она из тебя всю твою силушку жизненную, всю душу бы извела. Не могла я на это смотреть. Так что не обессудь, что без спросу вмешалась. А захочешь, чтобы я и эту дрянь с твоей руки убрала, так сам придёшь. Думаю, дорогу найти сможешь, когда время придёт. Тут уж без твоего желания я помочь не могу. Сам согласился на себя ярмо взвалить, сам и отречься должен. Но это ты сам должен решить. И к бабушке с просьбой своими ножками прийти.

Тут девушка снова повернулась и наконец рассмотрела своего пациента полностью. Ее взгляд скользнул от его лица по телу и на мгновение остановился на том месте, что было прикрыто льняным полотенцем. Её глаза удивлённо округлились, тёмные брови взлетели вверх, а бледные щёки покрылись ярким румянцем. Северус тоже смутился, но не мог ничего поделать со своей физической реакцией. Он хотел было по привычке сказать что-нибудь едкое, чтобы скрыть смущение и уязвимое положение, но слова словно застряли в горле. А в голове панически билась лишь одна мысль «И что она хотела, представая перед мужчиной в таком виде?!»

— Вы меня видите?

Её руки дернулись, сначала она дотронулась до серебряного браслета на руке, словно проверяя на месте ли он, а затем прикрыла рукой грудь, покраснев ещё ярче. Затем красавица, словно что-то вспомнив, гордо вскинула голову и взмахнула второй рукой. Северус, так и не успев произнести ни слова, моментально провалился в сон.

Проснулся он от яркого света восходящего солнца. Он полусидел, прислонившись спиной к большому дереву прямо на границе леса и антиапарационного барьера Хогвартса. Осмотревшись, Северус нашёл и свою сумку, и волшебную палочку. Одежда тоже была в полном порядке, от ночного приключения не осталось даже следов. Порванная штанина была как новая. Нога тоже была в полном порядке. Перепроверив сумку и найдя в ней все собранные ночью ингредиенты, в том числе и флакон с лунной фиалкой, Северус на мгновение подумал, что ему всё приснилось: и акрамантулы, и девушка. Но разум и чувства твердили, что всё было более чем реально. Над его головой зашуршала листва, и темная тень, слетев с дерева, умчалась в лесную чащу.

Анна сидела за кухонным столом и, казалось, медитировала на остывшую чашку чая. Фомич увлечённо трудился у печи, не глядя на хозяйку. Запустив тонкие пальчики в волосы, Анна играла с локонами, закручивая их на палец. Вдруг она словно очнулась и, сложив руки на столе, с громким вздохом уткнулась в них лбом. Фомич повернулся к ней и удивлённо спросил.

— Ты чего это раскисла, хозяюшка? Али не выспалась из-за этого болезного?

— Тут другое, Фомич. — со стоном ответила Анна. — Он меня увидел…

— Так и что ж с того? — Домовой поставил перед ней блюдо с плюшками и сел напротив.

Анна вспомнила, что Фомич не в курсе некоторых особенностей её наследия. Как-то не было времени и возможности рассказать.

— Видишь ли… Образ старухи — это не просто блажь, это что-то вроде родовой защиты. Пока этот браслет на мне — Анна показала домовому браслет — Все видят меня старухой, если я не захочу обратного. Например, когда я дома с вами, мне нет нужды быть в образе. Видеть меня сквозь морок могут только маленькие дети и животные. Ты, наверное, тоже уже можешь видеть сквозь него, потому что мы с тобой связаны и я сама перед тобой открылась. Исключение может быть только одно, мой истинный облик может увидеть мужчина, что судьбой мне предназначен. Так бабушка мне говорила. Вот и получается…

— Так, а чего ты тогда грустная? Это ж хорошо. Али нет? Али он не в твоём вкусе? Так тебе не есть его, чай? — Захихикал Фомич.

— Хорошо-то хорошо, да не вовремя! Я толком ещё за свои обязанности не успела взяться как следует, мне надо найти брата, отца вызволить. Узнать, кто нашу семью пытался извести! А тут кавалер нарисовался! Да, мне сейчас совершенно не до этого, понимаешь. И не во вкусе дело… — Пробурчала Анна, слегка смутившись.

— Тю-ты! Нашла из-за чего печалиться! Разве хороший мужик таким делам помеха? Наоборот, может, и помочь чем сможет. Да и спокойней мне за тебя будет, коли ты за мужниной спиной будешь. Так-то оно правильней. Опять же, ты ж толком не разобралась, что за человек, может он тебе по сердцу придётся? Так что переставай зазря себя накручивать. Тем более вот прям сейчас тебя никто замуж палкой не гонит, разберись, присмотрись, а там и видно будет.

Анна улыбнулась домовому, действительно, чего это она раньше времени в панику впадает? Просто всё так неожиданно произошло… Да и как-то неловко… Вот она и занервничала. Всему своё время. Пусть всё идёт, как идёт, а там видно будет. Да и признаться честно самой себе, что-то такое в этом мужчине было. Что-то знакомое, как будто она его раньше видела, но не помнит где. Да ещё эта рыжая скандалистка ей нервы потрепала знатно. Фантом, а до чего склочный! Даже как-то жаль гостя стало, такой груз за хребтом таскать. Наверное, уже сам себя извёл, всё об этой рыжей думал, накручивал себя… И кому понадобилось присушку на мертвячку делать? Это же билет в один конец, только растянутый по времени. Анну от таких мыслей даже дрожь взяла. Мерзость!

Допив уже давно остывший чай, она решительно выбросила все мысли о новом знакомом из головы и решила заняться делом. А там, пусть будет, как будет. И встав из-за стола и поблагодарив Фомича за завтрак, Анна направилась в артефакторную. Пора уже в ней разобраться, давно уже руки чесались. Но не успела она покинуть кухню, как на подоконник открытого окна изящно спланировал Морок.

— Выполнил я твою просьбу. Очухался твой гость. Всё нормально, к замку потопал, я проследил до самых дверей. Шатало его только слегка.

— Спасибо, мой хороший. Отдыхай теперь. — Анна ласково пригладила шелковистые перья у сипухи на голове и ушла из кухни.

Бережно доставая из сундуков артефакты и внимательно изучая своё наследство, Анна раздумывала над прочитанной в газетах информацией. И чем больше она думала, тем больше ей не нравилось то, что она узнала.

Если обобщить, то получалось, что отец вступил в некую организацию или партию консерваторов. И по началу всё было нормально, до определённого момента. Что и когда точно произошло, пока было не понятно. Естественно, Анна понимала, что газеты — не слишком надёжный источник информации, но пока приходилось отталкиваться от того, что имелось в прямом доступе. В какой-то момент из политической партии эта организация превратилась в террористическую. Как будто её руководство неожиданно сошло с ума и начало настоящую бойню. Начались какие-то рейды, нападения. Как только отец умудрился попасть в подобное сборище? Или дело было в нападении на семью? Откуда-то взялась ещё одна организация под руководством местного директора школы. В противовес, так сказать. Анна фыркнула. Надо же, других дел не нашлось? А аврорат, что? Только торговцев в Лютном в то время мог шерстить? А Министерство? Но пока не суть. И всё больше походило на раздел власти между двумя бандами.

Дальше вообще сплошные странности и непонятки. Вдруг, ни с того ни с сего руководитель этой организации убился в доме Поттеров об лоб годовалого малыша. Зачем Поттеры ему вообще сдались? Что там на самом деле произошло? Как мальчик смог пережить аваду? И наконец главный вопрос, который не давал покоя Анне — Откуда прессе известно, что произошло в доме Поттеров чуть ли не по секундам, если как утверждается свидетелей не осталось? Сплошные загадки и вопросы. Дальше. Только после этого события начались аресты и суды. Тут-то и отца схватили и обвинили в убийстве братьев Прюэттов. Может, они были замешаны в нападении на семью Долоховых? Пока ещё ничего не понятно. А вот дальше началось нечто совершенно не объяснимое. Пресса стала превозносить выжившего мальчика на какой-то героический пьедестал. Зачем? Бред какой-то. Понятно же, что малышу просто повезло. Что мог сделать против взрослого могущественного мага годовалый ребёнок? Пелёнками забросать? Слюнями мантию испачкать? Ну бред же! Однако с каждым годом ажиотаж вокруг героической фигурой Поттера-младшего разгорался с немыслимой силой. У Анны возникла только одна догадка. — Это было кому-то надо. Вопрос, зачем? Остаётся пока открытым. А несколько лет назад — вообще странность. Поползли слухи и намёки, что Тёмный лорд якобы не умер, а только развоплотился. Что вообще это значит? Что за развоплощение? Откуда эти слухи? И почему через столько лет после произошедших событий?

От размышлений Анну отвлёк серебристый свет на периферии зрения. Обернувшись, она увидела, что зеркало в серебряной раме, что висело на стене, сияет изнутри. Она встала и подошла ближе к артефакту. В зеркальной глади вихрился и завивался туман. Анна знала, что это значит. Бабушка показывала ей это зеркало и рассказывала о его возможностях. Так оно могло себя вести только в одном случае: У Яги скоро появится ученик. Анна лишь слегка помотала в досаде головой, как всё это не вовремя! Ведь она знала, что многие Ягини за всю свою долгую жизнь могли выпускать всего по несколько учеников. По-всякому, бывало, а бывало и наоборот, особенно если война по земле прошлась и сирот много оставила. Но делать нечего, долг — есть долг! И Анна стала ждать, когда в зеркале появится изображение её будущего ученика.

Ждать пришлось не долго. Туман постепенно рассеялся, и Анне пришлось подойти ближе и присмотреться как следует, чтобы рассмотреть в темноте изображения маленькую фигурку мальчика в какой-то каморке. Анна взмахнула рукой, и картинка стала чётче и словно светлее. На тонком матрасе сложив ноги по-турецки, сидел худенький мальчишка в круглых треснутых очках и баюкал кровоточащую руку. На щеке ребёнка отчётливо виднелся тёмный синяк. У Анны заиграли желваки и вздулись крылья носа от гнева. Глаза засияли белым огнём. Всё естество Ягини вскипело и выливалось праведным гневом.

От мыслей о смертоубийстве её отвлекла замеченная маленькая деталь… А именно — шрам в виде молнии на лбу мальчика. Тот самый шрам, который она совсем недавно рассматривала в газетных статьях.

— Да, ёжки-матрёшки! Вы издеваетесь?! — Крикнула Ягиня, глядя куда-то в потолок обращаясь к небесам.