↓
 ↑
Регистрация
Имя/email

Пароль

 
Войти при помощи
Временно не работает,
как войти читайте здесь!
Размер шрифта
14px
Ширина текста
100%
Выравнивание
     
Цвет текста
Цвет фона

Показывать иллюстрации
  • Большие
  • Маленькие
  • Без иллюстраций

Под Невидимым венцом (джен)



Фандом:
Рейтинг:
R
Жанр:
Драма, Приключения, Фэнтези, Экшен
Размер:
Миди | 261 671 знак
Статус:
В процессе
Предупреждения:
Гет, Насилие, Пытки, Смерть персонажа
 
Не проверялось на грамотность
Князь всегда князь, даже если ему четыре года от роду. Сестра всегда сестра, даже если не по плоти, а по духу. А ненависть всегда рождает ненависть, как и месть рождает месть. Но человек тем и отличается от животных, что способен подняться выше и измениться.
QRCode
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава

Глава 5. Дитя небес

Нирея дернулась в седле, потерла затекшей рукой ушибленный нос: опять задремала. Сжавшийся под одеялом Лейтар едва не выскользнул из рук. Нагнувшись, Нирея поцеловала его в темя, натянула одеяло на голые ноги — заодно и на свои. О стыдливости и неудобствах она уже успела позабыть.

Плащ плохо защищал от ночного холода, встречный ветер раздувал и его, и рубаху. Темное небо медленно серело — видно, близился рассвет, кое-где в низинах клубились туманы. Лишь сейчас Нирея поняла, что они едут почти всю ночь. Только так и не ясно, куда и почему.

— Бедный мой… — шепнула она и сморгнула слезы. — Что нам теперь делать?

Вновь замелькали перед глазами лица тех, кого уже нет: отец, мать, братья. И люто сжалось сердце, завыло одиноким волком. Всего лишь вчера Гелед ухаживал за нею с нежной, трогательной заботой, Антесан смеялся и шалил — и даже не думали они оба, что не увидят рассвета, который сейчас неспешно разгорается впереди, за степным окоемом. Всего лишь вчера ликовали отец с матерью, глядя на постриженного Лейтара, — да не суждено им увидеть его взрослым мужчиной-воином. Если самому ему вообще суждено вырасти, а не погибнуть от рук очередных убийц…

— Давай я возьму княжича, госпожа, — послышался рядом чей-то голос.

Нирея вздрогнула: она едва вырвалась из вновь накатившей дремы и даже не заметила, как подъехал Панарет. Десятник казался усталым и печальным, но глядел, как всегда, с участием.

— Непривычна ты к таким скачкам, да и он тоже. Того и гляди, уронишь…

— Нет-нет! — Нирея выпрямилась, крепче прижала Лейтара к груди. — Я не сплю, это… так… — Она опустила глаза. — Он, бедняжка, без того напуган до смерти, нагляделся на кровь и убийства. А меня он знает лучше всего. Так пусть меня и увидит, когда проснется.

— Дело твое, — кивнул Панарет, — но, ежели что, сразу говори…

«Говори…» — ударило эхом в голове. И окатило лютым холодом.

— Как мне ему сказать, Панарет? — Нирея поглядела на десятника почти с ужасом. — Я смерти так не боюсь, как того, когда он проснется и спросит. Он же маленький…

— Не такой уж маленький, госпожа, — сурово бросил едущий позади Овандим, — он — воин постриженный. Как сказать, говоришь? Да так и сказать прямо, пусть знает. Чай, не глупыш какой, должен понимать, что такое враги и что они могут сделать.

— Знать бы еще, кто эти враги… — едва слышно заметил Грас.

Воины переглянулись, перешептываясь между собой. Нирея промолчала, лишь крепче закуталась в плащ, словно он мог спасти ее от тяжких дум и грядущего тяжкого разговора с Лейтаром. Больше всего на свете хотелось улететь обратно, в минувшие светлые дни, когда все были живы и счастливы. Нирее вспомнились недавние заботы, над которыми она порой ломала голову и даже плакала украдкой: какими мелкими они сейчас казались ей! Зато теперь забот столько, что не знаешь, с какой начать — и куда они приведут.

— Мама… Нирея…

Лейтар на руках зашевелился, потер глаза грязными кулачками. Нирея чуть придержала коня и махнула воинам сделать то же.

— Я здесь, Лейтар, все хорошо.

Она старалась говорить как можно мягче и бодрее, как обычно по утрам, когда он просыпался слишком рано, еще до рассвета, и донимал ее, не зная, чем заняться. «Хватит ли мне сил лгать ему? — ужасалась она мысленно. — Или воины правы, и надо сказать прямо? Но, боги, что с ним будет тогда! Мудрая Оглунна, вразуми…»

— Нет, не хорошо! — заканючил Лейтар и взбрыкнул ногами — должно быть, они тоже затекли. — Почему тут темно и холодно? Почему трясет? Где мама?

— Успокойся. — Нирея обняла его, мысленно благодаря богов и товарищей-воинов за смирную лошадь. — Мама скоро придет, она… едет следом…

«Светлая госпожа-солнце, что я несу!» Нирея отвернулась и усиленно заморгала. Стряхнуть слезы не удалось, подбородок дрожал, и дрожь поневоле проникала в голос.

— Куда едет, зачем? — Лейтар оттолкнул ее с небывалой силой. — Я хочу домой! У меня опять живот болит!

Вновь Нирею будто ледяной водой окатило: «А если он разболеется пуще прежнего, что мне с ним делать? Ни лекарств, ничего! Трав не набрать, а до ближайшей деревни когда еще доедем…»

— Панарет, надо остановиться! — окликнула она. — Княжичу плохо!

Десятник тотчас отдал приказ. Воины придержали коней, по-прежнему окружая Нирею. Она же остановила свою лошадь и спрыгнула на землю, словно лихая наездница, привычная к мужскому седлу. Затекшее тело вмиг воспротивилось. Нирея коротко вскрикнула, едва не согнувшись пополам, но жаловаться на боль, да к тому же воинам, показалось ей стыдным. Совладав с собой, она свернула кое-как одеяло, взяла Лейтара на руки и помогла ему облегчиться. Хвала богам, хуже ему не сделалось, хотя побледневшее грязное лицо казалось измученным и как будто повзрослевшим.

Краем уха Нирея слышала, что воины тоже спешились — размять ноги или справить нужду. Но даже сейчас они оставались начеку: Тейгот стерег коней, Грас и Овандим стояли слева от Ниреи, Панарет и Ридам — справа. «А если погоня? — думала с ужасом Нирея, придерживая подол рубахи Лейтара. — У них ни луков, ни стрел нет, даже мечи вроде бы не у всех. Стоило ли бежать, если конец все равно один…»

— Где мама, Нирея? Я хочу к маме!

«Я тоже хочу! — едва не закричала Нирея. — Боги, я не могу больше! Лучше бы мне было умереть там, дома, чем терпеть сейчас эти муки… Не могу лгать ему — но и правду не могу сказать…» И все же она заставила себя ответить — в тщетной борьбе с горячими слезами:

— Она скоро придет, потерпи немного. Давай я тебя закутаю…

— Здесь плохо! — Лейтар вскочил на ноги с нежданной прытью и стоял перед нею, голые коленки под грязным подолом тряслись от холода. — Хочу домой! Зачем ты привезла меня сюда, а? Маме это не понравится, она рассердится…

— Нет больше мамы, княжич. И отца нет, никого нет, их всех убили.

Нирея с криком подпрыгнула, путаясь в подоле, вытаращилась на говорившего. Это оказался Ридам — видно, не выносил детских выходок. Неудивительно: сам он был родом из Тойсеи, вдовый отец его на пятом десятке взял молодую жену, и теперь дом гудел от криков и рева меньших единокровных братьев да сестер.

— Молчи, дурень!

Подоспевший Панарет отвесил Ридаму оплеуху, да слово — не воробей, не поймаешь. А Лейтар аж застыл, будто неживой, так, что Нирея обмерла.

— Не смей так говорить! — Эхо крика разлетелось на всю округу, где-то встрепенулись шумно степные птахи. — Это неправда! Моего отца никто не может убить, он самый сильный воин на свете!

Лейтар высоко взметнул сжатые кулаки и топал ногами, словно призывал в свидетели молчаливое небо и землю. Воины обступили его, даже Тейгот оставил лошадей — все равно не разбегутся. Все молчали, Ридам потирал затылок, а Лейтар глядел то на одного, то на другого — видно, ждал ответа. Но не дождался.

— Нирея… — Вмиг остыв, он обернулся к ней, ухватил за подол. — Почему они молчат? Скажи, ведь это неправда? Ведь отец и мама живы?

Ноги Ниреи подломились, она рухнула на колени в холодную мокрую траву. Закрыв лицо руками, она тщетно пыталась сдержать горькие рыдания, которые копились в ней с самой ночи. Говорить она не могла: стоило открыть рот, и слезы текли еще сильнее. Она выла в голос, точно горькая вдова, точно осиротевшая мать на пепелище дома, где сгорели заживо ее дети.

— Нет! — Рыдания Ниреи утонули в крике Лейтара. — Отец и мама не могли умереть! Не могли!

— Могли, княжич. — Панарет подошел к нему и присел рядом на корточки, пока Овандим поднимал на ноги дрожащую Нирею. — У твоего отца-князя были враги, они завидовали ему и решили отнять у него престол. Поэтому они убили всех — князя, твою мать-княгиню и твоих братьев. Поэтому мы и бежим: они хотят убить и тебя, потому что теперь князь — ты.

Лейтар молчал, лишь хлопал глазами, вновь глядя по очереди на воинов и на Нирею, наконец затихшую в руках Овандима. Она осторожно высвободилась, подошла к братцу — и застыла на месте: такого взгляда она у него никогда прежде не видела. Казалось, весь его мир, вся его жизнь рухнули в один миг — хотя, сказать по правде, так и есть. И он, маленький и потерянный, заблудился в неведении.

— Не бойся, Лейтар… — выдавила Нирея, стараясь сдержать всхлипы после долгого рыдания. — Ты же не один, я с тобой… мы все… Мы защитим тебя…

Она попыталась обнять его. Лейтар высвободился — не вырвался решительно, а будто попятился от нее, от всех них. Отвернувшись, он уселся прямо на землю, словно позабыл свои недавние жалобы на холод. Нирея накинула ему на плечи одеяло, он закутался в него с головой и свернулся клубочком. Сколько она ни прислушивалась, из-под одеяла не доносилось ни звука — только видно было, как вздрагивает там Лейтар.

— Оставь его. — Панарет мягко перехватил Нирею за плечи, когда она вновь попыталась обнять братца. — Он должен пережить это сам. Пусть свыкнется…

— Да как же сам? — Нирея вывернулась змеей. — Как тут свыкнуться? Он же…

— Он — мужчина и воин, госпожа, — твердо прибавил Овандим. — Пусть учится быть мужчиной. А нам сейчас надобно о другом подумать.

Вспыхнувшие было в груди гнев и возмущение вмиг остыли. Нирея разжала стиснутые до боли пальцы, поглядела в суровые, усталые лица спутников. Верно: не до рыданий сейчас, мертвые мертвы, они в царстве бледной Санеины, а живым пора позаботиться о себе.

— Садись, госпожа, поговорим.

Нирея, точно неживая, опустилась на чей-то свернутый плащ, натянула на плечи свой. Воины устроились рядом, но так, чтобы не спускать глаз с Лейтара. Хотя он и не думал никуда бежать: лежал под одеялом, словно тоже неживой. С немалым трудом Нирея заставила себя отпустить тревогу за него и подумать о насущных заботах.

— Пока княжич нездоров, мы далеко не уедем, — заговорил первым Панарет. — Нужно отыскать где-нибудь пристанище, хоть на денек-другой. А у нас при себе ничего нет, даже одежи толком…

— Одежду и прочее можно раздобыть в ближайшей деревне, — сказал Тейгот. — Только даром никто ничего не даст. Разве что выменять.

— Вот!

Нирея оглядела, ощупала себя и сорвала с шеи серебряный оберег величиной в пол-ладони, а из ушей вынула золотые серьги — видно, сами боги помогли, что позабыла она вчера снять их. Воины переглянулись и тоже вытянули из-за воротов обереги: у кого медные, у кого серебряные. У Ридама и Граса отыскалось по серьге, тоже серебряной, а Панарет снял с пояса увесистую чеканную пряжку.

— Не так уж плохо, братцы, — сказал он. — В любой деревне этакая куча серебра — неслыханное богатство. Серьги свои, госпожа, побереги, это на крайний случай. Здесь на все хватит: и на припасы, и на одежду всем. Может, даже лук-другой раздобудем.

— Тяжко же нам придется, — вздохнула Нирея. — Вы-то ко всему привычны, а Лейтар… он привередлив, любит сладкое, его порой и кашу с молоком не заставишь съесть, а уж без молока…

— Не горюй, госпожа, самое время княжичу учиться быть воином.

«Учиться… — Нирея мысленно содрогнулась. — Я бы лютому врагу не пожелала такого учения…» И все же она промолчала, понимая, что воины правы. А потом ей пришла на ум притча про охотника и лук, которую любил припоминать Гелед: ежели натянешь тетиву слишком сильно, она и порваться может.

— Я понимаю, — кивнула Нирея — словно уронила голову на грудь от бессилия. — Если так судили ему боги, он должен принять их волю и учиться. Но прошу вас всех: говорите с ним помягче. Он же никогда прежде не знал ничего подобного, только любовь и ласку видел кругом…

— Если княжич вообще захочет говорить, госпожа, — сурово прервал Овандим. — А то всякое бывает. Переживет, скажем, дитя нечто страшное — и потом остается немым на всю жизнь, а то и умом трогается. Я сам такое видел, и не раз. Сохрани боги, конечно…

— Нет, боги такого не допустят! — Нирея чуть не вспрыгнула на ноги, возмущение и внезапный ужас обожгли ее, точно ушат кипятка. — Владыка неба и госпожа-солнце защитят сироту, дитя небес…

Ей никто не ответил. Воины вновь принялись переглядываться, словно советовались безмолвно, что можно говорить при ней, юной перепуганной девке, а что нельзя. Панарет, казалось, понял их и мрачно кивнул.

— Давайте-ка, братцы, не будем таиться. Раз уж оказалась госпожа Нирея вместе с нами, стало быть, она товарищ нам. Да и дело у нее в десять раз тяжелее, чем наше, — иди ты умасли этого мальца! Скажу за себя: я предпочел бы столкнуться с любыми врагами, чем кудахтать над малым дитем, да еще сиротой.

— О врагах и речь, Панарет. — Грас поднял растрепанную голову, прищурился. — Это главная наша забота. Кто и почему.

— Так, может быть, и не осталось в Тойсее врагов? — осторожно заговорила Нирея. — Вдруг их всех перебили? Не лучше ли нам вправду вернуться?

— Сперва надо знать, куда возвращаться, госпожа, — ответил Грас. — Панарет верно говорил: странно вышло с этим нападением. Ума не приложу, как эти разбойники пробрались мимо стражи.

— А что тут гадать? — заявил Овандим. — Потому и пробрались, что помогли им, впустили, а стражу убрали, где нужно было. — Воин почесал плешивую макушку и продолжил задумчиво: — Уж не любезные ли братья затеяли все это? Их вроде мертвыми никто не видел.

Молодой Ридам аж подпрыгнул на месте, но сел обратно под взглядом десятника. Нирея же осмелилась высказаться:

— Да как же? — Она смотрела на воинов и вдруг показалась сама себе похожей на Лейтара, когда он не верил в гибель отца и матери. — Они же приехали на праздник, такие веселые, радостные… Подарки всем подарили… вон как Лейтар обрадовался… Неужели они могли бы приказать убить всех, даже его, четырехлетнего?

— А как ты думала? — Панарет глядел на нее с привычным участием. — У врагов нет возраста, особенно у тех, кто преграждает путь к престолу. Недаром Устан, отец их, до самой смерти злился и на княгиню, и на ее отца, и на ее мужа, ставшего князем. И сыновья могли вырасти такими же, только прятали злобу и заодно выжидали. Будто первые они такие в Дейне…

— Не может быть… — Нирея поникла головой, теребя распустившуюся косу. — Может, все-таки не они? Матушка не верила, но Вейра и прочие говорили про Безумца…

— Ну, Вейра и не такое скажет…

Панарет осекся — видно, понял, что негоже говорить худо про погибшую тещу. Нирея же зажмурилась, мотнула головой раз-другой, чтобы прогнать видение: еще трепещущие стрелы и окровавленное лицо верной служанки. А рядом убитая матушка… «Боги, матушка… Нет, нельзя, не думай, соберись!» И она собралась — и заставила себя дальше слушать воинов.

— Тут только боги правду знают, а нам пока лишь гадать, — заметил тем временем Тейгот. — Может, братья, может, Безумец, может, кто еще. Не в том дело, братцы. Вот разживемся мы нужным скарбом да одеждой — и куда потом? Что скажешь, Панарет?

Десятник молчал, только хмурился и чесал бороду.

— Да Хидег знает… — буркнул он и покосился на Нирею. — Ежели подозрения насчет братьев верны, в Тойсее нам делать нечего. Выследят, подстерегут да положат всех стрелами из засады, пикнуть не успеем. В деревне какой не приткнешься: вмиг слухи полетят.

— А если покинуть Нишани? — предложила Нирея и твердо выдержала удивленные взгляды воинов. — Попросить убежища у соседей. Есть Улидар, есть Раста, Сиерана, даже Броассар…

— Ну, к темнолицым я бы поостерегся соваться, — заметил Овандим. — Больно уж тамошние правители коварны, нельзя им доверять.

— Пусть так, — кивнула Нирея, чувствуя, что поневоле оживляется. — Зато с прочими соседями у нас добрый мир. Они не откажут законному князю, да еще сироте.

— Так-то так, госпожа, да чем ты докажешь, что мальчонка наш — в самом деле нишанский княжич, а не самозванец какой? Мало ли что подумают в Улидаре или той же Расте — торгаши вообще подозрительны.

Нирея не нашлась с ответом: такой поворот ей даже в голову не приходил. Недавнее оживление сменилось тем же тупым отчаянием, и назойливо бил в темя противный голосок: «Ничего-то ты, умница, о жизни не знаешь! Ишь выискалась, вздумала воинам указывать, как быть да что делать!» Вновь зажгло глаза, Нирея заморгала, стиснула губы — и на плечо ей легла тяжелая рука Панарета.

— Не печалься, будет у нас время подумать, — сказал он, оглядел всех. — А пока поразмыслим вот о чем: куда бы мы ни отправились, дорога неблизкая. Нужны лошади — везти припасы, опять же теплая одежда, а то зима не за горами. Да и людей не помешало бы побольше.

— Людей… — тихо повторила Нирея — и вновь едва не подпрыгнула от нежданной, как молния, мысли. — Пратам. Вы же все знаете, где это? На северо-востоке, почти у самой улидарской границы. А держит его Меллевит, родич моего отца-князя… покойного… — Усилием воли Нирея подавила всхлип. — Надежностью он не уступит никому из вас. И если в Тойсее правда совершилось преступление, он не останется равнодушным. И тем более не предаст осиротевшего княжича.

Овандим кивнул, переглянулся с Панаретом.

— Я знаю Меллевита, еще с тех пор, когда он не был воеводой и не держал Пратам. Ты права, госпожа, он предан князю и его семье и никому не спустит такого гнусного убийства. Голова у него на плечах есть, так что он найдет, что посоветовать нам и чем помочь. Решим ехать в тот же Улидар — даст людей. А если братья с Красного Всхолмья впрямь учинили злодейство, Пратам будет нам защитой.

— Значит, едем в Пратам. — Нирея вздохнула с облегчением, почти улыбаясь. — Далеко до него?

— Ежели неспешно, госпожа, то дней за пять-шесть доберемся, — прикинул Панарет. — Да ведь нам перед тем остановка нужна, чтоб княжича подлечить да скарбом разжиться. Так что, считай, дней через семь будем на месте.

Нирея кивнула и поднялась. На душе у нее, несмотря на все случившееся, сделалось чуток спокойнее: когда впереди есть ясная цель, к ней проще идти. Пока воины седлали отдохнувших коней, Нирея зашагала к Лейтару. Он так и лежал неподвижно — видно, уснул. Ну да ничего, она постарается поднять его осторожно.

Из-под одеяла торчали медно-рыжие, тусклые в предрассветной мгле спутанные вихры. Нирея легонько погладила их, отвела краешек одеяла с лица братца — и тотчас помертвела, вмиг облившись холодным потом.

Лейтар не спал, но даже не взглянул на нее, вообще не шевельнулся, словно окаменел. Правый кулак его был крепко стиснут у самого рта. Приглядевшись, Нирея увидела, что он сжимает в руке обыкновенный камешек в половину собственной ладони. И он шептал что-то этому камешку, будто разговаривал с кем-то родным.

Сердце в груди Ниреи, казалось, замерло и теперь потихоньку оттаивало. Она тяжело сглотнула, отерла рукавом пот с лица. «Боги, только не это!» В голове закрутились, зазвенели недавние слова воинов о детях, которые от пережитых ужасов тронулись умом. Пересиливая страх, Нирея склонилась над Лейтаром, коснулась его плеча.

— Лейтар, — шепнула она как можно ласковее. — Вставай, пора ехать.

Он вздрогнул, словно от испуга, вскинул на нее глаза — пустые, старые — и вновь зашептал что-то камешку. Нирея смутно различила: «Нам же не надо никуда ехать, правда? Не надо, не надо. Придет мама, принесет сладких пирожков. А отец прогонит всех врагов…»

— Ты же слышишь, что говорит тебе камешек, — нашлась Нирея после нескольких мучительных мгновений. — Он говорит: надо ехать. Ты же хочешь поесть? Конечно, хочешь…

Лейтар не ответил, но встрепенулся, крепче сжав камешек в кулаке, взор его как будто ожил. Едва заметно он кивнул и подался к Нирее, хотя глаза его вновь сделались тусклыми.

— Поехали скорее. — Она подхватила его на руки и едва не охнула от боли: так крепко он вцепился в нее. — Вот приедем, и там будет еда: и пирожки, и все, что ты любишь.

Завернуть Лейтара в одеяло не получилось: он не разжимал рук — хоть ножом вырезай. Не разжал и тогда, когда пришлось взбираться в седло, благо, воины помогли, подсадили обоих. Нирея едва позаботилась вновь прикрыть плащом голые ноги, словно позабыла и о холоде, и о стыде. Под мерный стук копыт она глядела на Лейтара, а он все не спал. Рука его по-прежнему сжимала камушек, и он бормотал ему что-то.

Некое чутье подсказало Нирее помолчать сейчас и не расспрашивать его ни о чем. Окруженная воинами, она ехала неизвестно куда и лишь молила всею душой богов уберечь рассудок Лейтара.


* * *


— Отыскалось пристанище, — говорил Тейгот, ходивший вместе с Ридамом в деревню на разведку. — Хозяева согласились приютить за серебряный оберег да пряжку. Сами небогаты, детей — семеро по лавкам, но вроде люди честные.

Панарет кивнул, поглядел на Нирею. Она кивнула в ответ, не сводя глаз с Лейтара: утомленный целым днем в седле, он наконец уснул, хотя по-прежнему сжимал в руке свой заветный камешек, точно любимую игрушку. «Игрушки!» Поневоле Нирея вспомнила все «сокровища» братца — деревянную лошадку, пушистого зайчика Гуто, названного в честь говорящего помощника сказочной волшебницы Дир, пестрые глиняные свистульки-птички, диковинных резных оленей, у которых шевелились ноги и рога. И как бы ни строил Лейтар из себя взрослого, сколько бы ни носился с деревянным мечом, он то и дело возвращался к детским своим забавам. «Надо бы ему игрушек сделать, — мелькнуло в голове Ниреи. — Вдруг поможет? Как приедем, попрошу у хозяйки старого полотна да ниток с иглой».

Воины, голодные и утомленные, обрадовались не меньше. Деревня звалась Кишем, не слишком большая — дворов двадцать. А выбранный разведчиками дом стоял почти на окраине. Ведя коней в поводу, воины миновали калитку в невысокой ограде и один за другим подошли к окутанному серыми сумерками дому. Одна лишь Нирея осталась в седле: рук она почти не чувствовала, а прижавшийся к ней спящий Лейтар сделался тяжелым, словно взрослый.

— Стало быть, пятеро мужиков и девка с дитем. — Невысокий крепкий хозяин с ранней проседью в бороде пересчитал всех, тыкая пальцем. — Да еще лошади… — Он почесал в затылке и махнул рукой. — Добро, договорились так договорились. Кто такие будете, как величать?

— Тебе же ясно сказали, — нахмурился Панарет, — погорельцы мы, к родичам идем. Надолго не задержимся, так что наши имена тебе ни к чему.

Хозяин поклонился и умолк, лишь сделал знак пройти в дом. У Ниреи, уже спешившейся, мороз подрал по коже: таись — не таись, а чужаки все равно привлекут внимание. Назовешь себя — хозяева непременно сболтнут потом, даже соседям или знакомым, а дальше понесется. Не назовешь — смекнут, что прячешься, стало быть, есть от кого или от чего. Хотя тут как ни крути, а без убежища пропадешь.

В доме, едва освещенном лучиной, Нирея разглядела печь, стол под холщовой скатертью да лавки. За двумя вышитыми занавесками прятались еще клети — видимо, там спали ребятишки. Под светцом сидели и пряли две женщины, старуха и молодая. Третья — должно быть, хозяйка — низко поклонилась вошедшим, ее быстрые глаза сверкали из-под полотняной повязки жгучим любопытством.

— Принимай гостей, Ухота, — сказал ей муж. — Лишнего не болтай да подавай все, чего ни попросят.

Хозяйка тотчас бросилась к Нирее и попыталась взять у нее Лейтара.

— Ты дите клади сюда, на лавку, девица… — Хозяйка словно смутилась. — Вроде молода ты, чтоб матерью ему быть…

— Он — братец мой…

Нирея вспыхнула и тотчас прикусила язык: нашла же, что ляпнуть! Но хозяйка будто не обратила внимания на ее слова, лишь кивнула, пока подсовывала Лейтару под голову лоскутную подушку. А он наконец разжал стиснутые руки и тотчас спрятал их под одеяло, свернувшись во сне клубочком. Нирея едва не застонала от боли в руках и принялась незаметно растирать их. А сама не сводила глаз с Лейтара.

«Хорошо, что он спит, — думала она, — а то начнет со страху показывать норов: подай то, подай се. Или хуже того, назовет себя… Как проснется, надо бы наказать ему, чтоб молчал о том, кто он такой. Если только, — с горечью прибавила она мысленно, — он вообще захочет с кем-нибудь говорить, кроме своего камешка».

Тем временем молодая пряха оставила веретено и принялась подавать на стол, где уже сидели воины, приглашенные хозяином. Ухота, уложив Лейтара, взялась помогать. Вскоре на столе появились еще теплая ячменная каша без капельки масла и хлеб, явно не сегодняшний. Нирея с радостью присоединилась к спутникам и даже устыдилась того, как жадно набросилась на еду.

— Спасибо за приют да за хлеб-соль, добрые люди, — заговорил Панарет, когда все поели, и глотнул слабого кисловатого меда из резного ковша. — Сами видите, дело у нас спешное, зато весь скарб свой на себе несем. Нам нужна теплая одежда, особенно для мальца, — он кивнул на спящего Лейтара. — Нужны припасы, опять же, котелок какой, чтоб кашу варить.

— Возьмите. — Нирея отодвинула общую миску, почти пустую, и положила на стол одну золотую серьгу. — Мы понимаем, что вы небогаты, но…

— Что ты, что ты, милая! — замахал руками хозяин, хотя не сводил глаз с сияющей на столе яркой искорки. — Все дадим, что надобно. Чего у нас не сыщется, поспрошаем у соседей. Котелок у нас есть, правда, старый, пострелы мои с ним летом на реку бегают. И ложки вырежем. Ну, а бабы платье соберут, уж какое ни есть, не взыщите. Чай, не на ярмарку вам ехать.

Нирея поблагодарила хозяев, воины присоединились — кто вслух, кто просто кивнул. Прежде чем Грас спросил, нет ли у хозяина лука, хотя бы охотничьего, с лавки послышалось тихое хныканье.

— Тише, тише! — Нирея мигом подлетела к Лейтару, обняла, поцеловала. — Я здесь.

Он вцепился в нее, как котенок. Она одернула подол его рубахи, потянулась за одеялом. Лейтар вжался лицом ей в грудь, потом отстранился и принюхался. Он так и не сказал ничего, лишь облизнул сухие губы — голод-то не тетка. Только бы не стал привередничать.

— Выспался? Вот и славно, сейчас поедим, все уже готово. Вот так, садись… Нет-нет, я здесь, никуда не ухожу! На, держи ложку.

Бабка в углу дремала над веретеном. Ухота и вторая женщина, помоложе, глядели на Лейтара с участием — и с любопытством, чуток поостывшим. Вмиг на столе очутилась глиняная кружка с молоком, видимо, утренним. Лейтар потянулся было к ней и тут же отдернул руку, ковырнул раз-другой кашу в миске. Ложка выпала из его руки, и Нирея еле успела подхватить ее: не приведи боги уронить полную ложку — дурная примета.

Уговоры были тщетны. Нирея беспомощно оглянулась, женщины лишь развели руками: вряд ли у них отыскалось бы что-то повкуснее. Лейтар опять скорчился и забубнил в кулачок, порой утираясь им же.

— А давай спросим у камушка, — вновь осенило Нирею, — надо есть или нет. Он же не станет тебе врать. — Она плеснула в миску чуток молока, размешала и попробовала. — М-м, вкусно! Может, камушек тоже угостим? Он сразу скажет, хороша еда или плоха.

Лейтар уставился на нее совсем по-взрослому. Еще утром это пугало Нирею, теперь же слегка успокоило. Казалось, он усиленно размышляет над ее словами. Когда он медленно кивнул и вновь взял ложку, она поневоле заморгала, сгоняя слезы. Хотя накормить его — сейчас меньшая из забот.

Спиной Нирея чувствовала на себе взгляды Ухоты и молодухи, и ей вмиг сделалось неуютно: мало ли что подумают, — вдруг решат, что ребенок полоумный. Лейтар же посоветовался со своим молчаливым другом и нехотя потянул ложку ко рту. Проглотил одну, другую, третью, Нирея подсунула ему кусочек хлеба, он тут же запил молоком, облизнул белые усы. Подняв глаза на Нирею, он улыбнулся уголком рта, и она поняла без слов: «Вкусно».

Панарет и прочие воины давно встали из-за стола и сейчас говорили о чем-то с хозяином. Ридам помогал молодухе стелить постели на лавках и даже пытался завести разговор, хотя женщина не отвечала и все поглядывала на Граса. Хозяин заметил и тотчас отвесил ей оплеуху, буркнув: «Я те покажу, бесстыжие глаза, а еще мужняя!» Видимо, муж этой женщины был где-то на заработках — в услужении или охранником.

— Красивый какой мальчонка, — заметила между тем Ухота и широко улыбнулась, будто родному сыночку. — Волосы-то — не то медь, не то золото. Каким парнем вырастет, всем девкам загляденье…

Нирея со вздохом уставилась на макушку Лейтара, от сытости вновь прикорнувшего на ее руках. Тоска крутилась в душе, словно кинжал в ране, и раздирала не слабее. Опять мелькали перед мысленным взором лица: отец-князь, мать, одарившая Лейтара этими чудесными волосами, Гелед и Антесан. И вот теперь они вместе с кровными ее родителями в царстве Санеины-луны, а она и Лейтар — почти совсем одни и не ведают, откуда нагрянет беда.

Встряхнувшись, Нирея заставила себя вновь отбросить скорбь. Нет от нее лучше средства, чем насущные заботы.

— Он недавно лишился отца и матери, хозяюшка, — тихо сказала Нирея. — Тяжко ему это принять. Светлой Анавой тебя прошу, накажи своим детям ни о чем не расспрашивать его…

Ухота кивнула и улыбнулась — на сей раз с искренним сочувствием. Запоздало Нирея подумала, что о сиротстве, быть может, не стоило говорить. «Да что теперь, — шевельнулось в мутной, тяжелой от усталости голове. — Если кто станет расспрашивать, так хозяева перво-наперво вспомнят волосы Лейтара, а не что другое. Больно уж он на матушку похож…»

…Ночь прошла на удивление спокойно. Нирея провалилась в сон почти сразу, лишь заметила напоследок, что Панарет отрядил дозорных. Лейтар же спал почти до полудня, хотя весь дом полнился суетой, детскими криками и женским ворчаньем, как и запахом пирогов с капустой — добрая хозяйка решила побаловать нежданных гостей.

Хозяин же поделился столь же нежданными вестями.

— Сосед наш вернулся из Вирка, городок это близ Тойсеи, — рассказывал он, когда вся семья и гости расселись обедать. — Горе-то какое: неведомые душегубцы перебили всю княжескую семью. Только двое родичей выжили, одного вроде хотят избрать князем, да дело это небыстрое, известно. А еще говорят, — прибавил хозяин, пока женщины ахали и причитали, — что шатается по Нишани какая-то девка, а с нею мальчонка с крашеными волосами. И эта змеища выдает его за меньшого княжича — якобы он чудом спасся от убийц.

Глава опубликована: 13.03.2025
Отключить рекламу

Предыдущая главаСледующая глава
3 комментария
Понравился язык. Наконец-то хороший русский язык. Понравились отсылки к фольклору. Понравилась и сцена со скоморохами, которая выдает, что автор в теме репертуара реальных скоморохов. Притом все написано очень умеренно, без лубочной навязчивой славянщины.

Мне интересны истории, где есть герои-дети. Они всегда создают забавную движуху ) Лейтар не исключение. И получилась теплая сюжетная ниточка - дружба младшего брата и старшей сестры.

Удачно показаны отношения между Ниреей и старшим княжичем Геледом, я за простую и честную любовь, чернуха надоела. Поражение Геледа в стрельбе отлично придумано. Если честно, я думал, что вы не посмеете дать ему проиграть. Но его поражение действительно впечатляет сильнее, чем впечатлила бы победа.

Антесан тоже не остается без внимания, своим озорством он здорово создает настроение.

Не знаю, насколько я объективен, но мне кажется проблемой такое обилие имен. Ну, или это я тормоз ) Но ведь фэнтези-имена - это выдуманные слова, их не выучишь так легко, как если бы героев звали известными существующими именами, типа Вася, Катя. Иногда это затрудняет чтение.
Аполлина Рияавтор Онлайн
Денис Куницын
Благодарю от всей души за такой развернутый отзыв.
Да, имена - моя беда, но без них, на мой взгляд, еще хуже. Даже третьестепенный или эпизодический персонаж кажется живее с именем.

Мне приятно, что вам понравилось. Не знаю, понравится ли дальше. Истории у меня своеобразные, далекие от современных трендов.

Еще раз благодарю за отклик.
Аполлина Рия
>>Благодарю от всей души за такой развернутый отзыв.

Спасибо на добром слове

>>>Не знаю, понравится ли дальше. Истории у меня своеобразные, далекие от современных трендов.

Я сыт трендами по горло, сам не в тренде. Конечно, по уму мне стоило бы начать чтение с уже законченной истории, но тут меня зацепило в описании, что Лейтар мелкий. Мне интересна была бы как история взросления, так и история борьбы с участием ребенка. Вот почему. Надоели крутые супергерои, морда кирпичом - все нипочем ) Посмотрим, как будут справляться ваши княжичи.
Чтобы написать комментарий, войдите

Если вы не зарегистрированы, зарегистрируйтесь

Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх