Ледяной дождь (гет)

В ту ночь ни Юл, ни Куренай так и не смогли уснуть, предаваясь горько-сладким и безумно болезненным воспоминаниям, от которых хотелось кричать. У каждого из них была своя затаенная боль, свое горе, своя потеря, с которой невозможно смириться. Простояв некоторое время под проливным дождем, Юл вернулся в хижину. Он знал, что сегодня ему так и не удастся поспать. Да и как можно уснуть, если воспоминания о той, прошлой жизни, которая спустя столько лет, кажется какой-то надуманной и нереальной, не дают нормально вздохнуть, сжимая грудь будто тисками?

Войдя в дом, мужчина разулся и направился к своему вещмешку, где хранилась сменная одежда и походное одеяло. «Если не посплю, то хоть полежу» — решил шиноби, доставая сверток из сумки. Оглядевшись в поисках места для ночлега, мужчина бросил взгляд в сторону расположившейся близ очага напарницы с ребенком. В глаза бывалому вояке сразу бросилась неестественно прямая спина женщины, которая по, своей видимости, также как и он сам, не могла найти покоя. Однако окликать ее он не стал, справедливо полагая, что показывать совершенно чужому человеку свою слабость не к лицу шиноби, так же как и лезть к кому-то в душу. Если захочет — сама все расскажет, рассудил Юл. Достав все необходимое, мужчина быстро переоделся в сухую одежду, затем поднял тюк с одеялом и уселся поближе к входу, держа катану наготове. В таком положении его и обнаружила задремавшая ближе к рассвету Куренай.

— Доброе утро, Юл-сан, — поприветствовала она прикорнувшего напарника. — Завтракать будем или сразу в путь?

Пока не до конца пришедший в себя шиноби бессмысленно смотрел на нее, пытаясь сообразить, чего же хочет от него эта странная женщина, молодая мать успела сходить к колодцу и принести воды в котелке.

— На этот раз за огнем следите Вы, — сказала она и полезла в свою безразмерную сумку, откуда стали появляться разных размеров баночки с детским питанием.

Пока Юл разводил огонь, она уже заворковала над дочкой, и через пару минут по давно немытому послу затопали маленькие ножки.

— Скажи доброе утро Юл-одзи-сан! — мило сюсюкалась с девочкой ее мать.

— Доблое утло, Юидзиса! — послушно повторила девочка, внимательно обладая за тем, что делает мать.

Юл даже не сразу понял, что с ним поздоровались, но два взгляда, укоризненный красных и растерянный черных глаз, убедили его в правоте свои подозрений. Немного смутившись, мужчина подтвердил, что «утло» действительно «доблое» и потрепал девочку по черным как у матери встопорщенным вихрам волос. Малышка же услышав приветствие, заулыбалась, демонстрируя Юлу единственный зуб. Шиноби на смог сдержать улыбку при виде этой картины и как-то не учел того факта, что находится в комнате не один и за ним вот уже несколько минут наблюдает его напарница.

— Мари-чан, — окликнула ребенка мать, — сейчас будем кушать. И Вы, Юл-сан, идите завтракать.

По лицу женщины невозможно было ничего прочесть и Юлу пришлось гадать, не затаила ли она на него обиду за ненужный и неудобный вопрос. Жуя протянутую Куренай лепешку, мужчина размышлял о муже своей необычной напарницы. А есть ли этот самый муж? Скорее всего, нет. Да и какой нормальный муж и отец смог бы отпустить на опасную миссию в далекую и отнюдь не безопасную страну свою жену и с таким маленьким ребенком? Нормальный — не смог, а вот если малышка Мари родилась вне брака или от женатого мужчины? Однако додумать Юлу не дало ощущение чьего-то пристального взгляда. Привыкший доверять своему шестому чувству мужчина настороженно замер.

Отложив недоеденную лепешку на пол, он достал оружие и бесшумно стал продвигаться к двери. Заметившая его маневр Куренай, не стала задавать лишних вопросов и последовала за напарником, предварительно показав дочке сидеть тихо. Юл подал ей знак занять позицию рядом с окном. Оба замерли в ожидании. Ничего не происходило, но интуиция мужчины прямо-таки вопила об опасности. Куренай, насколько было возможно, всматривалась в местность, пытаясь обнаружить, что же так насторожило ее напарника, но ничего увидеть так и не смогла.

— Юл-сан, там никого нет, — негромко произнесла женщина, отходя от окна. — Вы, если хотите, еще постойте, а я буду собирать наши ве…

Однако договорить ей не дал влетевший в окно кунай, на конце которого была прикреплена взрывная печать. В мгновение ока, Куренай распласталась рядом с дочкой, прикрывая ее собой, а секундой позже, над ними оказался Юл, и, подхватив их обеих, успел отпрыгнуть в другой конец комнаты. Бегло осмотрев напарницу и ее дочку и убедившись, что с ними все более-менее в порядке, мужчина облегченно выдохнул и подвел ее к выходящему во двор окну из которого прекрасно был видел сарай, где в данный момент отдыхал его ездовой ящер.

— Беги к Дрою и седлай его, — быстро зашептал он. — Я сейчас кое-что сделаю и догоню вас.

Куренай кивнула и выскочила в окно, а Юл, получив, наконец, свободу для маневра, достал из-за пазухи небольшой свитой и со злорадной усмешкой принялся складывать печати.

* * *

К своим двадцати семи годам Итачи Учиха был уверен, что испытал все знакомые любому человеку чувства. Однако значение слова ревность он полностью познал только тогда, когда его молодая жена покинула тренировочный зал в обществе двух юнцов, собирающихся постигать искусство целительства. Нет, он ни на секунду не сомневался в Сакуре, но одна мысль, что около нее будут отираться два мальчишки, приводило его в ярость. Он никогда не думал, что сможет так ревновать, что сможет вообще кого-то ревновать. Сай, заметив, что с его товарищем что-то не так, взял вопрос тренировки и совместных спаррингов на себя, опасаясь, что находящийся в таком состоянии Учиха может кого-нибудь покалечить.

Стоявшие невдалеке Тен-Тен, Чоуджи и Киба внимательно наблюдали за этой тренировкой, отмечая для себя сильные и слабые стороны своих новых учеников.

Когда были отобраны те, кто сможет стать костяком АНБУ, Сай чувствовал себя полностью выжатым. Однако, поглядев на Итачи, понял, что сделал все правильно — Итачи все еще находился в ненормальном для него состоянии, благо, что об этом догадывался только он.

— Так, ребята, мы посмотрели, как вы держитесь и отобрали десять человек. Мы будем тренировать Вас. Остальные будут заниматься с ними, — молодой человек указал на стоящих рядом с Итачи коноховцев. — Кто будет работать, смогут стать настоящими защитниками своей деревни и своего лидера. Надеюсь, Вы оправдаете наши ожидания.

Когда последний шиноби Аме покинул тренировочный зал, Сай рухнул на пол, давая уставшему телу передышку. Пот катился градом, а влажная челка прилипла к алебастровому лбу, нависая над глазами и не было сил даже смахнуть ее. Вскоре рваное дыхание стало приходить в норму, и парень почувствовал себя лучше. Отрыв глаза он встретился взглядом с Итачи, который сидел на корточках перед ним.

— Как ты? — спросил Учиха, оглядывая своего товарища?

Сай прикрыл глаза и неопределенно пожал плечами, затем, откинув свисавшую на глаза челку, негромко поинтересовался:

— Что ты о них думаешь?

— Так Вы все-таки наблюдали за тренировкой?

— Да, — коротко ответил Учиха и замолчал ожидая ответ на свой вопрос.

Сай тяжело вздохнул, перебирая в уме последние сорок боев. Били шиноби сильно, но до уровня элитного отряда им было еще очень далеко.

— Они неплохи, но слишком много эмоций вкладывают в удар, — резюмировал свои размышления член Корня. — Знаете, я начинаю подумывать, что Данзо-сама был не так уж и неправ, лишая нас эмоций. По крайней мере, вывести нас из себя было почти невозможно.

— Не думал, что ты когда-нибудь это скажешь. Однако это так. Чувство ненависти полностью затопило их, не давая ни шанса холодному расчету, — откликнулся Итачи. — Знаешь, меня, если честно не покидает ощущение, что…

— Что мы готовим себе очень большую головную боль с перспективой на недалекое будущее? — закончил за него Сай. — Я тоже так считаю. И будем делать?

— Не знаю, Сай-кун. Будем ждать дальнейших приказов, — обронил Учиха и поднялся на ноги. — Пойду посмотрю как там иренины.

— Скажи уж лучше, проверю Сакуру, — пробормотал Сай и усмехнулся, наблюдая как Итачи, пытаясь не сорваться в бег, быстрыми шагами отправился на поиски своей жены.

Сакура вместе со своими учениками обнаружилась на третьем этаже. Она сидела за столом, и что-то рисовала, попутно объясняя свои действия, а два «охламона», как про себя называл их Итачи, стояли у нее за спиной и внимательно слушали своего сенсея.

— Тук-тук, — громко произнес мужчина, стуча кулаком по воображаемой двери. — К Вам можно, Сакура-сенсей?

— Итачи? — девушка радостно улыбнулась и подошла к мужу. — Ты уже все закончил?

— Да, — откликнулся тот, заключая супругу в объятья. — Мы с Саем отобрали тех, кто сможет составить костяк АНБУ. Ты уже все?

— Не совсем, — ответила Сакура. — Мы сейчас обсуждаем, сколько потребуется помещений под госпиталь ведь помимо приемных кабинетов, нужны палаты, склады… Капитан Ямато попросил не задерживаться с этим.

— Хорошо. Тогда не буду мешать. Пойду найду Такую и будем вместе ждать тебя дома. Не задерживайся.

Итачи шутливо щелкнул молодую жену по вздернутому носику. Девушка забавно поморщилась, а затем лучезарно улыбнулась и прижалась к его груди, после чего отодвинулась.

— Мне надо заниматься, — произнесла она извиняющимся тоном. — Встретимся дома.

После этих слов она развернулась на пятках, и направилась к своим ученикам, которые усиленно делали вид, что ничего более нарисованной схемы будущего госпиталя их не интересует, однако покрасневшие уши и шеи выдавали их с головой. Девушка никак не прокомментировала это и, усмехнувшись, в точности как ее муж, продолжила обсуждение.

Итачи Учиха действительно направился на поиски сына. «Чем же интересно его заняла Конан?» — размышлял по походу мастер шарингана, заглядывая во все двери. Не найдя мальчика ни на первом, ни на втором этажах, мужчина поднялся на третий. Насколько он помнил, именно здесь располагалась знаменитая библиотека, начало которой заложил Пейн.

Когда молодой Учиха только вступил в «Акацуки», ему пришлось провести какое-то время в Башне Ангела в ожидании подходящего напарника. Именно там и состоялась его первая встреча с загадочным лидером не менее загадочной организации. Бродя по темным и сырым коридорам этого мрачного здания, молодой человек набрел на комнату, единственную комнату, двери которой оказались открытыми. Войдя в помещение, Итачи не мог поверить своим глазам — книги, рукописные и печатные, были повсюду. Они стояли на огромных — до самого потолка — стеллажах. Молодой человек прошелся между книжных рядов, пробегая пальцами по корешкам, выдыхая ни на что непохожий, но столь любимый с детства запах знаний. Перед глазами Учиха встала родная библиотека клана, его любимое место в родном доме. Утихшая на какое-то мгновение боль от потери семьи, вновь вспыхнула в его сердце. Молодой человек настолько ушел в себя, что даже не заметил того, что в помещении появился еще один человек и только раздавшийся над самым ухом мужской голос привел его в чувство.

— Хм… Кто тут у нас? — негромко поинтересовался мужчина.

Итачи повернулся лицом к говорившему, и увидел перед собой высокого и очень худого молодого человека. Его ярко рыжие волосы стояли торчком, напоминая Учихе ежа. В нос, губы и уши мужчины были вставлены какие-то черные трубки, больше всего напоминавшие пирсинг — популярное, язык не повернется сказать, украшение, распространенное среди южных племен. Но самым удивительным были его глаза. Итачи никогда не видел ринненгана, но много читал об этом редчайшем додзюцу, чтобы с первого взгляда узнать его. В руках мужчина держал книгу, «Повесть о доме Тайра» — любимое произведение Итачи.

— Учиха Итачи, — поклонился парень, продолжая украдкой разглядывать рыжего.

— Пейн, — коротко представился мужчина. — Так это ты, тот новенький из Конохи?

— Да.

Пейн прошелся к полке и поставил туда принесенную книгу, после чего стал перебирать фолианты, не обращая внимания на Итачи. Парень выждал еще какое-то время, после чего понял, что вопросов больше не последует и можно покинуть библиотеку. Бросив полный сожаления взгляд на полки, юный мастер шарингана направился к выходу.

— Учиха, — остановил его голос мужчины. Парень развернулся и увидел стоявшего в пяти шагах от себя Пейна, в руках которого была какая-то потрепанная книга. — Ты ведь сюда не просто так пришел? Возьми и прочитай.

Мгновение и старый томик полетел прямо в сторону Итачи. Парень схватил книгу, не дав той упасть, и вопросительно посмотрел на носителя ринненгана, но тот уже был полностью поглощен выбором новой для себя книги. Молодой человек кивнул и покинул помещение. Уже стоя в коридоре, Итачи решил посмотреть, чем же в него запустил Пейн. На видавшей виды обложке еще можно было прочитать когда-то блиставшее позолотой название: «Записки из кельи».

Не так давно, еще месяц назад, он получил такую же книгу в подарок от отца, но так и не успел прочитать. Дрожащими от волнения пальцами Учиха открыл книгу и пробежал глазами по строчкам.

«Струи уходящей реки..., они непрерывны; но они — всё не те же, прежние воды. По заводям плавающие пузырьки пены..., они то исчезнут, то свяжутся вновь; но долго пробыть — не дано им. В этом мире живущие люди и их жилища... и они — им подобны»1 — сообщал своему читателю Камо-но Тёмэй.

Мысль о скоротечности жизни не раз посещала голову наследника могущественного клана. « Скоротечна, но прожить ее можно по-разному, — добавлял про себя Итачи. — Человек сам выбирает свою судьбу — быть ли ей яркой, подобной звезде или блеклой как морская пена». Еще будучи отпрыском знатной фамилии, а не кровавым убийцей целого клана, Итачи думал, что его ждет великая судьба, не та, что подобная пене, а та, что можно сравнить с бурным потоком. Однако додумать, что же хотел сказать великий писатель, Итачи в тот день так и не удалось — его немедленно вызвали в кабинет Великого и Ужасного Лидера, который к полной неожиданности Учихи оказался тем самым Пейном, и приставили к напарнику. После этого мастеру шарингана никогда до сего момента не приходилось бывать в Амегакуре. Итачи никогда не был близок с холодным и отстраненным Лидером, но любовь к чтению объединяла таких непохожих в своей похожести людей.

Когда Такуи в библиотеке не оказалось, Итачи отправился в единственно возможное место, где по его предположениям мог быть мальчик — в Архив. Мальчик обнаружился среди множества стеллажей и прочих этажерок. Он перебирал бумаги в надежде выполнить приказ Госпожи Лидера, однако, судя по трем большим кучам документов, так ничего не смог найти. Заслышав шаги отца, мальчик поднял голову от наскучивших бумаг.

— Ну, как ты? — поинтересовался Итачи, садясь рядом с Такуей. — Чем занимаешься?

— Добрый вечер, отец! — поприветствовал его Учиха-младший и вернулся к своим бумагам. — Выполняю приказ Конан-сан — ищу планы застройки. Правда, пока что без толку. А у тебя как дела?

— Мы с Саем-куном отобрали из местных шиноби тех, кто может стать АНБУ.

— И как они?

— Не так плохи, как могут показаться на первый взгляд, но нуждаются в тренировках, — уклончиво ответил Итачи. — Помочь тебе?

Такуя поднял голову, и радостно улыбнулся. Учиха в который раз подивился его сходству с настоящим отцом. « Похож, конечно, на Кисаме, — подумал молодой отец. — Но с матерью ему все же повезло».

— Отец, расскажи, мне что-нибудь о стране Дождя! Ты ведь бывал здесь? — вдруг попросил Такуя. — Мне так интересно!

— Бывал,- подтвердил Итачи, беря в руки подшивку документов и начал свой рассказ. — Первый раз я оказался здесь, когда мне было…

Так за увлекательной беседой отец и сын просидели весь вечер. К общему сожалению даже совместные поиски ничего путного не нашли, если не считать какие-то записи Ханзо относительно застройки, которые так не были осуществлены.

— Что ж, хотя бы что-то, — прокомментировал Итачи и находку. — Время уже позднее, а ты и так сидишь здесь целый день. Тебе нужно прерваться. Продолжишь поиски завтра, а сейчас нужно возвращаться в нашу комнату. Уверен, мама уже ждет нас.

— Хорошо, отец, — откликнулся Такуя. — Тогда ты иди к маме, а я сейчас все уберу и догоню тебя.

Учиха-старший кивнул и направился к на выход, обронив в дверях.

— Только не задерживайся, сынок! — произнес он на прощание, перед тем как направиться в Казарменную Башню.

В выделенной Башне, которой предстояло стать для них домом, уже горел свет. Едва Итачи пересек порог дома, как на него навалился целый пласт умопомрачительных запахов, призванных свети с ума любого. Усмехнувшись, Учиха последовал за своим носом и вышел на большую кухню, где уже хлопотали Сакура в компании с Тен-Тен.

— Как вкусно пахнет! — раздался у него за спиной голос Кибы.

Следом за голосом появился и сам Инузука в компании своего огромного пса. Парень выглядел на редкость довольным и, судя по всему, плохо соображал от голода, иначе как можно было объяснить его самоубийственный поступок — полезть грязными руками в миску для салата, которым занималась любительница метательного оружия? Хотя, может быть, как раз и соображал — ведь залезь он в сковородку, где жарились налепленные Сакурой котлетки, дело бы не ограничилось простым подзатыльником. Получив положенную затрещину, Киба сел за стол рядом с Итачи. В ногах у него разместился неизменный Акамару. Вскоре из-под стола стало раздаваться жалобное поскуливание, сопровождаемое не менее жалобным взглядом, как бы говорившим: «Я бедный маленький щеночек. Не ел три дня. Покорми меня добрейшая из прекраснейших!». Это возымело успех, и в напольную миску упал кусок мяса.

Вскоре на кухне появился наследник клана Акимичи в компании с Саем. Оба парня разместились за столом и принялись ждать, когда же их покормят. Инузука тщательно принюхивался, присматривался и облизывался, но девушки не обращали на него ровным счетом никакого внимания. Через некоторое время на кухне объявились Ямато и Такуя и также уселись за стол, периодически бросая голодные взгляды в сторону плиты.

Когда все было готово, и перед каждым коноховцем оказалась тарелка с аппетитным ужином, Итачи полюбопытствовал:

— А где Куренай-сан? Никто не знает, что ей поручили?

— Она вместе с Юлом-саном направилась на несколько дней собирать сирот для приюта. Думаю, что они скоро должны будут вернуться, — ответил Ямато.

— Она уехала вместе с малышкой? — удивился глава отряда, и вопросительно посмотрел на жену. — Ей ведь ночью нездоровилось.

— Странно, что она не зашла ко мне за лекарствами, — покачала головой Сакура. — Отправляться на несколько дней с больным ребенком на руках… Тем более в такую погоду… Это было очень неразумно с ее стороны.

Девушка потянулась к миске с салатом и положила добавки мужу и сыну. Такуя был настолько голоден, что даже не успел понять, как его тарелка опустела. Тоже самое проделала Тен-Тен со своими ближайшими соседями — Кибой и капитаном Ямато.

— Кстати, — поинтересовался Сай, подставляя и свою тарелку для добавки, — как прошла ваша тренировка?

— Мы разделили оставшихся шиноби на две группы. Те, у кого есть задатки работы с животными будут заниматься с Кибой, а остальные развивать навыки ближнего и дальнего боя, — откликнулся Чоуджи. — Кстати, а чай нам полагается?

— Будет тебе чай, — усмехнулась Тен-Тен. А затем повернулась к мастеру шарингана и уже серьезно спросила. — Да, Итачи-сан, нам нужно будет заказать около пяти, а лучше восьми оружейных свитков. Вы ведь будете писать в Коноху?

— Когда буду писать отчет, обязательно упомяну об этом.

Девушка кивнула, после чего они вдвоем с Сакурой принялись разливать чай.

Обсудив свои насущные дела, коноховцы стали медленно расходиться по своим комнатам, оставив после себя массу немытой посуды, по всей видимости, рассудив, что мыть ее должен тот, кто готовил. Издав низкий гортанный звук, обозначавший крайнюю степень усталости переходящей в полуобморочное состояние, Тен-Тен направилась к раковине, а ее вынужденная напарница на улицу за водой. Вернувшись на кухню, Сакура к полной неожиданности обнаружила там Такую. Мальчик стоял у раковины и намывал грязные тарелки и чашки, а Тен-Тен затирала стол. Когда целительница попыталась отправить сына отдохнуть, тот отказался, ссылаясь на то, что она, Сакура, устала гораздо больше. Эти слова так растрогали девушку, что она обняла мальчика и поцеловала его в макушку, отметив для себя, что скоро эта макушка сравняется с ее собственной. После этого куноичи поднялась в свою комнату и вернулась на кухню с бумагой и ручкой.

— Составим список дежурных. Тех, кто будет готовить пищу и убираться, — объявила Сакура и стала распределять коноховцев на пары. — Сегодня дежурили Тен-Тен и Такуя, завтра Сай и Киба, за ними — мы с Итачи, затем капитан Ямато и Чоуджи, и в конце Куренай-сенсей и я.

Заметив два удивленных взгляда, девушка улыбнулась. «Просто я считаю несправедливым то, что произошло сегодня» — пояснила она свои действия сыну и подруге. Те, немного подумав, согласились с ее словами.

— Только вот, не отравимся ли мы, если позволим готовить тем, кто этим в жизни не занимался? — скептически поинтересовалась шатенка.

— Я верю в навыки Сая и капитана Ямато, — ответила Сакура. — А уж в тебя и Куренай-сенсей тем более. Ладно. Пора расходиться по комнатам, иначе, боюсь, проспим все на свете.

Тен-Тен кивнула, после чего, пожелав спокойной ночи молодой матери, покинула комнату. Сакура, еще раз все проверив, выключила свет и вместе с клюющим носом Такуей отправилась к себе.

Примечание к части

1.Камо-но Темэй. Записки из кельи: http://www.lib.ru/JAPAN/kamono.txt