Весь не видимый нами свет (гет)

Чем пристальнее Том вглядывался в лица присутствующих, тем настойчивее в голове жужжала мысль, что все они отвратительно старые. Орион располнел и обзавелся вторым подбородком, у Руквуда рябая рожа и мешки под глазами, Бэгмэн почти лысый, а Герхард Допплер весь покрыт глубокими морщинами.

Казалось, буквально пару лет назад они собирались в кабинете Слагхорна, чтобы выпить эльфийского вина и обсудить блестящее будущее каждого из них, — и вот уже Том сидит в компании брюзгливых пердунов, которые жалуются на никчемных сыновей, бестолковых жен и нерасторопных эльфов.

Все-таки Вальбурга обладала особым даром давать вещам и людям меткие определения. Он считал, что таким женщинам самое место среди мужчин, и что отстранять их важных от государственных должностей — преступление. Гораций это видел. Пока Том учился, в клубе Слизней было всего две девушки — будущая миссис Блэк и выскочка Минерва Макгонагалл.

К слову, Слагхорн, которого Том до сих пор звал про себя «профессором», и то выглядел лучше многих своих учеников — скорее всего, благодаря неизменно приподнятому настроению. Несмотря на давнюю дружбу с Дамблдором, ему удалось избежать участи большинства его сторонников. Том мог в деталях вообразить, как красноречиво он махал руками, утверждая, что они с Альбусом были всего лишь коллегами, и он, Гораций, ни-че-го-шеньки не знал о его мятежных настроениях.

Тома раздражало пребывание в такой компании. Ему нравилось быть директором Хогвартса по множеству причин, и одна из них состояла в том, что среди юных студентов он сам чувствовал себя полным сил.

Том не позволял мысли о приближающейся старости и немощи задерживаться в голове надолго. Ему нет и пятидесяти, времени полно. Волшебники живут куда дольше магглов. Одна из привилегий, которой простаки недостойны. Однако он вспоминал дряхлую миссис Нельсон из приюта — от нее так скверно воняло, будто она гнила изнутри — и не желал продлять такое существование. Оставаться бессмертным имеет смысл, только когда ты не разваливаешься на части.

— …и все же, господа, я считаю, нам стоит обратиться к целителям.

Том удивленно поднял брови. Ему потребовалась секунда, чтобы понять, что предметом спора Фредерика Бэгмэна и Базиля Карно стал вопрос, ради решения которого они все в очередной раз собрались на третьем уровне министерства, а вовсе не способы обрести бессмертие.

Комитет по Формированию избранного поколения был создан шесть лет назад и заседал раз в месяц, но до сих пор его существование не принесло ощутимых результатов.

— Целители бессильны, — поджал губы Допплер.

— Пусть стараются лучше, — высокомерно заявил Блэк, словно служащие госпиталя были домовыми эльфами на площади Гриммо. — Сколько золота вбухали, сколько поблажек сделали некоторым из них… — Тут его горло, судя по всему, сдавило от возмущения и недовольства тем, что полукровкам в качестве исключения разрешают становиться целителями. — С Отделом отбора даже договорились, я лично обращался к Амбриджу, а толку — пшик.

— Ну-у, Орион, — пробасил Руквуд, — ты-то к ним обращался, чтобы подающих надежды воспитанников Заповедника зачислить на службу в Мунго, а нужно было совсе-е-ем по другому вопросу ходатайствовать, — добродушно хохотнул он.

— Вот и ходатайствуй сам, Августус, по этому самому вопросу, — сварливо отозвался Блэк, — а мне магическое сообщество этого не простит, меня мой дед с того света достанет! Да мне совесть не позволит своими руками…

— Зато позволит великий Геллерт, — вкрадчиво прошелестел Допплер, и все притихли. — Австро-венгерский метод кажется ему… эффективным. Сколько лет упущено в попытках добиться увеличения доли новорожденных мальчиков в общем числе чистокровных младенцев?

Повисло неловкое молчание. Все знали ответ на этот вопрос, но никто не захотел лишний раз говорить вслух, что в гонке науки, магии и хаоса пока уверенно лидирует последний.

— Мы все перепробовали. Эликсиры, чары, зачатие в определенные дни лунного цикла. Дали баснословные привилегии отцам мальчиков, приняли закон о наследовании должностей. Даже обратились к примитивной маггловской науке, — Герхард поморщился, будто наступил в драконий навоз. Том считал все эти ужимки лицемерием. Биология, хоть и заявляла, что пол ребенка определяется случайным образом, все же имела под собой твердую почву фактов. — Она оказалась бессильна, но иного я и не ждал.

Темную магию не пробовали, хмыкнул про себя Том.

Он подумывал провести пару экспериментов с полукровками, но обнародовать свои планы не собирался. Хватило ему того, что четверть века назад пришлось разделить славу создателя новой образовательной системы с Орионом. Проводники в кабинет Верховного министра ему больше не нужны. На этот раз он, и только он, Благодетель Реддл, станет волшебником, который совершил прорыв в деле формирования избранного поколения.

— Господа, господа-а! — выкрикнул Слагхорн, когда Карно открыл рот, чтобы вступить в дискуссию. — Боюсь показаться старомодным, но не пора ли нам признать, что деторождение — процесс, не поддающийся контролю? Единственный способ заиметь больше мальчиков — создать все условия для роста числа младенцев в целом. В целом, господа!

— Да куда потом этих девчонок девать, а, друг Гораций? — пробурчал Руквуд. — Мы не можем отдавать их за полукровок повсеместно, это противоречит главным принципам…

— А я давно предлагаю пристраивать по две в одни руки.

— Ничего смешного не вижу, Том! — всплеснул руками Карно. — В первую очередь нам с тобой должно быть стыдно за отсутствие результата…

— Стыдно? — фыркнул он. — Смею напомнить, Базиль, что в наши с тобой обязанности не входит дежурство у ложа новобрачных. Не говоря уже о том, что таковое было бы потерей времени. Я не намерен брать на себя ответственность за действо, которое не поддается корректировке. Гораций прав, магия не может управлять рукой природы. Будь у меня полномочия решать, что там будет у младенца меж ног, в Хогвартсе рождались бы одни мальчики, можешь мне поверить.

Том над своими собственными словами посмеялся бы, будь он в одиночестве.

Послушать только: маг, мастерству которого среди ныне живущих нет равных, утверждает, что он бессилен перед законами природы. Благодетель Реддл, который находится в шаге от того, чтобы превзойти самого Гриндевальда. В шаге от того, чтобы обыграть смерть.

— Увы, Том прав, — важно кивнул Бэгмэн. — Результат непредсказуем. Есть женщины, способные произвести на свет сыновей, а есть пустышки…

— Примитивная маггловская наука, — ехидно вставил Том, — говорит нам о том, что пол ребенка зависит от мужчины.

— А мы ее, конечно же, послушаем! — всплеснул руками Фредерик. — Магглы и огонь спичками разжигают, может, так же будем?.. — съязвил он.

— Так может, нам взять самых плодовитых мужей и придумать для них особую должность? — с энтузиазмом воскликнул Блэк. Вальбурга ошиблась в оценке своего мужа: ему в голову иногда приходили идеи, но донельзя дурацкие. Впрочем, Том готов был поклясться, что слышал что-то подобное на днях от самой Вальбурги. Но она-то говорила в шутку. — Сколько у нас девиц лишних остается? Это же ресурс, господа. Если придать процессу официальный статус и предусмотреть вознаграждение…

— Как ты себе это представляешь? — поморщился Карно. — Одно дело — в школе, по молодости. С полукровками будущие Благодетели постигают интимную науку, но взрослым мужчинам предлагать подобное… — Он покачал головой, давая понять, что Блэк сморозил глупость.

— Друг мой! — гаркнул Руквуд. — Да у нас очередь выстроится из мужей, которым опостылели жены. Такая работа каждому по плечу, — он сально ухмыльнулся.

— Каждому, да не каждому, — небрежно отозвался Том. — Кто-то и с основной женой задачу выполнить не может, — поддел он, намекая на самого Августуса, у которого после старшего сына родилось трое девок. А нынче его жена уже разменяла пятый десяток и вряд ли годится для того, чтобы сделать еще попытку. — Если и претворять идею Ориона в жизнь, нужно ввести жесткие критерии отбора. Иначе мы получим потомство, на которое без слез не взглянешь.

— И какие же? — насупился Руквуд, который успел размечтаться, как будет трахать молодых девиц.

— Возраст, — пожал плечами Том, наливая себе вина. — Не старше тридцати пяти, скажем. Физические данные, величина магического потенциала, наличие талантов в той или иной области магии. И, разумеется, благонадежность в деторождении, — он не сдержал улыбку при взгляде на постную мину Августуса. — Рассматривать стоит лишь отцов двух, а то и трех мальчиков.

— Это все очень хорошо, господа, очень перспективно даже, наверное, но вопрос остро стоит сейчас. Сей-час, — с нажимом повторил Допплер. — Мы не можем ждать двадцать лет. Территория Объединенного Магического Государства растет, нам нужны люди, которые будут ею управлять. А наша земля? Мы же не хотим, чтобы Британию заполонили итальяшки? — Мать Герхарда была немкой, отец — внуком австрийца. Сам он родился в Хогвартсе и учился там, а после всю жизнь прожил в Лондоне. Откуда в нем взялось такое пренебрежение к итальянцам, оставалось лишь гадать. — Если ничего не делать, уже к шестидесятому году в классах останется по три человека при норме… — Допплер зашелестел пергаментами, копаясь в расчетах Отдела отбора, — при норме восемь, если не учитывать увеличение территории. А с учетом оного — все десять!

— А какие показатели у этого вашего… — Бэгмэн жеманно поморщился, будто впервые попробовать устрицу, — австро-венгерского метода?

— На первый курс Шармбатона мы принимаем не менее пятнадцати человек, — бодро начал Базиль почти без акцента. Сразу видно было, что отчитываться по этому поводу ему приходилось неоднократно. — В удачный год и двадцать выходит. Практику внедрили в тринадцатом году, так что-о, — протянул он таким тоном, словно готовился воплотить кучу рождественских подарков, — уже второй год дни Благословения проходят весьма успешно. Коллега не даст соврать!

Том милостиво кивнул. Глупо было отрицать, что в этом году разница в количестве юношей и девушек, прибывших в Уилтшир, существенно сократилась. Не будь остатков с прошлых лет, и вовсе сравнялись бы.

Несмотря на результативность, Том считал австро-венгерский метод топорным.

Основан он был на небольшом послаблении, которое давалось так называемым «родовитым» полукровкам.

Среди воспитанников европейских Заповедников находили тех, у кого лишь один из прадедов был магглом. Кровь, что текла в жилах таких мальчишек, признавалась почти чистой, и они получали шанс стать студентом Шармбатона. Зачисляли на первый курс далеко не всех. Мальчики проходили строгий отбор: сначала их осматривали целители, а затем за дело брались учителя, чтобы убедиться, что родители не успели заразить их опасными идеями. После им корректировали память и отправляли на воспитание в семьи, которым не посчастливилось заиметь родных сыновей. Там они воспитывались до одиннадцатого дня рождения.

В школу такие мальчики прибывали в качестве полноправных студентов. Однокурсники считали их ровней, наставники тоже ни о чем не догадывались.

И все же сама концепция подмены казалась Тому вульгарной. Любая схема, противоречащая официальной доктрине, должна быть изящной. Такой, чтобы ее существование легко оправдывалось парой неопровержимых аргументов. А подмена… слишком грубо. Слишком много причастных, каждый из которых может сболтнуть лишнего. Все держится лишь на безоговорочной преданности, которой, как известно, кнат цена.

— …с каждым новым поколением наша небольшая… уступка будет бледнеть, пока вовсе не сотрется из памяти и из истории. Потребность в ресурсах Заповедника отпадет, и магическое сообщество, не скованное более путами Статута Секретности, продолжит крепнуть и разрастаться. К тому же, — весомо добавил Допплер, — отбор мальчиков даст импульс не менее важному проекту, реализацию которого доверил нам великий Геллерт.

Том встрепенулся. Упомянутый Герхардом проект вызывал в нем куда больший отклик, чем идея выдавать полукровок за чистокровных. Участие в нем заставляло разум работать, подбирать комбинации, изучать генеалогию реальных семей, чем он активно занимался в школе, когда искал собственных предков. А право в очередной раз распорядиться судьбами своих учеников приносило особое удовольствие.

Геллерт Гриндевальд, будучи очень привлекательным мужчиной, считал, что волшебников, помимо прочих привилегий, должна отличать красота. Взгляд на Благодетеля должен вызывать восхищение у магглов, они должны — в определенной, самой невинной мере — любить его, а уважение, доверие и покорность приложатся.

В пример министр любил приводить Основателей Хогвартса и Учредителей Дурмстранга. В их лицах даже самый придирчивый зритель не нашел бы ни единого изъяна. Том полагал, что образы Салазара и его коллег по большей части выдуманы художником, но когда Гриндевальд указывал на сходство Тома и его великого предка, молчал, не считая нужным уточнять, что внешность он унаследовал от трусливого маггла, своего отца.

— Сложная задача! — гаркнул глуховатый Бэгмэн. — Всем подавай мальчиков, да не абы каких, а похожих личиком на девочек, — он крякнул и понизил голос, когда Слагхорн замахал на него руками: — Труд кропотливый и непонятно, для чего он нужен.

— Твое мышление слишком прямолинейно, Фредерик, — вступил в разговор Том. — Великий Геллерт хочет видеть не смазливые лица, а Благодетелей, которых можно будет узнать без мантии. Он желает вернуть волшебникам их облик, который магглам в темные века практически удалось уничтожить.

— О-о-о, — закатил глаза Блэк, — ну давайте призовем на помощь матушку трансфигурацию. Зачем заново изобретать метлу? А без мантии Благодетеля можно узнать и по Печати Верности.

— Зачарованный облик ты не передашь своим детям. Пока, увы, видных юношей можно по пальцам пересчитать, и не в последнюю очередь из-за того, что Благодетели женятся на своих близких родственниках.

— Мы с Вальбургой троюродные, — гордо надулся Орион, — и одного взгляда на наших сыновей достаточно, чтобы опровергнуть твою теорию.

— Я не первый год занимаюсь выявлением закономерностей в наследовании тех или иных признаков и все чаще прихожу к выводу, что беспроигрышный вариант — подбирать таким юношам пару, максимально похожую на них внешне. Малфои — один из красноречивых примеров. Мы ни разу не пожалели, что позволили Нарциссе дождаться Люциуса; ребенок — копия отца.

— Всего один, — скривился Орион из вредности. Это у тебя один, ехидно отметил про себя Том, и то неизвестно, уж больно Сириус хорош собой и умен.

— Так или иначе, одно другому не мешает. Если мы берем на вооружение австро-венгерский метод, почему бы заодно не исполнить волю министра?

— Многие из нас застряли в прошлом, — взял слово Допплер. — Но годы идут. Мир меняется, и мы должны шагать в ногу со временем. На заре эры Геллерта ставку делали лишь на потомков древних родов, однако опыт показал, что нас слишком мало, чтобы пестовать детище, которое доверил нам Верховный министр. Некоторые полукровки — это отпрыски колдунов, сбившихся с пути задолго до новой эры. Будем же милостивы к ним, а они принесут нам только пользу.

Установилась торжественная тишина.

Преисполненные собственной значимости, члены Комитета переглядывались, словно гадали, кто первый нарушит молчание.

Том погрузился в собственные мысли, лениво размышляя, что полукровки в Хогвартсе — это яма, которую Геллерт Гриндевальд роет своему детищу. Очередной повод для восстания, которые, несмотря на усилия Охранного Отдела, вспыхивали с пугающей регулярностью. Сторонники равноправия и старых порядков, в народе прозванные Братьями Альбуса, поднимали мятежи полукровок. Магглы, задушенные нищетой, неподъемными налогами и произволом Благодетелей, не видели иного способа выразить протест. Они были бессильны перед чародейской мощью, и Том иронично отмечал в компании Мальсибера и Трэверса, своих верных слуг, что это такой типично маггловский способ самоубийства.

Самыми кровавыми оказывались бунты полулюдей. Защита, данная им природой, превращала их в опасных смертоносных врагов. На борьбу с ними отправляли специальные отряды, сформированные из обитателей Пристанища, не решались жертвовать Благодетелями.

Что ж, как бы дело ни повернулось, Том найдет, какую пользу для себя извлечь.

Скандал, который непременно случится, если правда о подмене вскроется, пошатнет позиции министра и действующего правительства.

Непременно найдутся радикалы вроде Малфоя, Лестрейнджа и Амбриджа — и это только в Британии! — которые категорически откажутся принять ублюдков в свои ряды.

Не так опасны для политической власти народные восстания, как внутренние распри.

А если встанет вопрос о смене Верховного министра, у Тома будет поддержка двух поколений его студентов, преданность наставников и… вечность, когда ему удастся осуществить свой план.

— Батюшки, как бежит время! — ахнул Слагхорн, когда часы пробили трижды. — Через полчаса мне нужно быть в Соммерсете! Мой бывший ученик, а ныне глава Дирекции по охране порядка…

— И я вынужден вас оставить, господа, — объявил Том, поднимаясь на ноги, пока Гораций не пустился в пространные воспоминания о временах своей молодости. — Меня ожидают в пансионе. Необходимо обсудить итоги прошедшего дня Благословения.

— Благое дело, — прогудел Руквуд, давая понять, что не обижен на Тома за его насмешку. Будто Тому было дело до его чувств.

Распрощавшись с членами Комитета, он вышел за дверь, миновал пост наблюдателей и вышел на просторную площадку для аппарации.

Женский пансион находился в Норфолке, вдали от любопытных глаз. На берегу огромного озера возвышался замок, состоявший будто бы из одних башен. На самом деле их соединял просторный холл, а несколько коридоров вели в обеденный зал, в церемониальный шатер и во внутренний двор, утопающий в цветах.

Считалось, что зелень и свежий воздух способствуют оздоровлению. Однако истинной причиной, почему пансион упрятали так далеко, была банальная осторожность. Магглы набрести на него не могли, а волшебникам требовалось немало усилий, чтобы получить разрешение навестить родную дочь.

Мужчины появлялись здесь нечасто, большинство — раз в жизни, чтобы забрать будущую жену.

Том шел по пустынным коридорам, но слышал неясный шепот, словно разговаривали сами стены. Хорошо же этих девчонок учат не попадаться мужу на глаза, пока он того не захочет.

— А ну, брысь! — звучно гаркнула мадам Эджком, правая рука директрисы, и тут же гнев на ее лице сменился приторной улыбкой: — Том! Ваша пунктуальность вызывает восхищение.

— Моя пунктуальность — дитя желания покинуть предыдущий прием под благовидным предлогом, — усмехнулся он, и Эджком порозовела от смущения. Можно подумать, он ей комплимент сделал своей дерзостью.

— Ах, Том, вы балуете нас своим вниманием.

— Для меня честь быть допущенным в обитель целомудрия, — дежурно отозвался он, следуя за мадам Эджком к подножию широкой лестницы.

Обилие цветов и плетеных корзин придавало ей вид поминального каравана.

Том всегда старался задержать дыхание и побыстрее миновать пролет, пока вонь не поселилась в носу на остаток вечера, но старая дура ползла как черепаха, и у дубовой двери с табличкой «директор» они оказались не так скоро, как ему хотелось бы.

— Мадам Лонгботтом, — протянула Эджком, объемным задом нажимая на ручку и распахивая дверь, — к вам посетитель.

Том дождался, пока она ретируется, и взмахом палочки заставил замок щелкнуть.

— Опять ты, — проворчала Августа по своему обыкновению, хотя взгляд ее говорил о том, что она рада гостю. Разумеется, рада; интересных собеседников в пансионе по пальцам можно пересчитать.

— А ты всякий раз ожидаешь увидеть кого-то другого? — поднял брови Том, устраиваясь в широком кресле и накладывая на изнанку двери защитные чары. Августа, не отрываясь, строчила что-то на пергаменте с гербом пансиона, изображением Покровительницы. — Я принес тебе благие вести.

— Если это не новость о беременности моей невестки, то ты явно преувеличиваешь.

— Скоро ты избавишься от остатков.

Скрип пера смолк, Августа вернула его в чернильницу и склонила голову набок:

— Я внимательно слушаю, Том.