Зеркало (гет)

Часто мы задаёмся вопросом: «А что там такое, в чужой душе?». Но мы также привыкли считать этот вопрос риторическим, поскольку чужая душа — потёмки. Что оказалось любовью для таких существ как гоблины и, в особенности, — для их Короля? Восхищение перед их тайной? Надежда сохранить знание о себе в реальном мире?

Кто такие гоблины? Маленькие мысли, материализовавшиеся среди говорящих стен разума? Чувства, подчинённые силой личности? Или это просто волшебные существа, согласившиеся жить в мире, созданном этой личностью?

Кто ты, Джарет? Маг? Волшебник? Король тьмы по ту сторону реальности? Мастер желаний, что является только тем, кто готов поверить в тебя?

Люди перестали верить в чудеса. Жёстким материализмом они тушат живой огонь огнеянн, прячут в туман Бездны Сомнений холодную красоту сада криолинов, теряются среди множества пустых фантазий Зеркала Грёз, создают Ложь и Правду, стоящих на страже дверей, что сдерживают их надежды и страхи.

Я знаю, почему ты прогнал меня из Лабиринта, Джарет. Потерянную веру трудно вернуть. Только пройдя через множество испытаний и препятствий, через длинный путь собственных сомнений ты обретаешь эту силу. А вновь обретённая вера — это одна из самых величайших ценностей, поэтому моё сердце не болит от разлуки. Мир чудес и реальность могут лишь пересекаться время от времени, но объединиться, увы, не в силах.

Сара откинулась на спинку стула и потянулась. Свет настольной лампы выхватил из полумрака комнаты циферблат настенных часов.

— Всего лишь одиннадцать, — удивилась девушка. — А кажется, как будто глубокая ночь.

Она оглянулась. На кровати мирно спал Тоби, завернувшись в одеяло и тихо посапывая. Последнее время он стал привычным предметом интерьера её спальни, проводя рядом с ней дни и ночи в ожидании скорого отъезда. Сара не возражала, ведь это не являлось главной причиной, почему её младший брат так стремился ночевать здесь. Он продолжал видеть СНЫ.

За окном раздался шорох.

Сара подошла и открыла оконную раму. Тёплый летний ветерок пробежался по её распущенным волосам, скользнул по прозрачной ткани тюли и полетел исследовать закоулки её комнаты. Ночное небо прояснилось, скинув пасмурное одеяние, и заблестело множеством звёздных туманностей.

Девушка склонила голову, с наслаждением вдыхая ночную свежесть, и заметила лёгкое движение внизу. Она почти полностью свесилась с подоконника, всматриваясь в неясную тень, колышущуюся вокруг дерева.

Прозрачная чернота то томно прижималась к листве, то вдруг разлетаясь, охватывала древесный ствол бесформенной дланью.

Сара протянула вперёд руку. Тень шёлковой волной мягко коснулась её пальцев и снова затрепетала на ветру. Девушка решительно ухватила тень, и в её руках оказалась чёрная шифоновая накидка с серебряной брошью-полумесяцем.

Сара улыбнулась.

Огромные кованые ворота гостеприимно распахнулись, и Тоби смело шагнул во внешний круг Лабиринта. Мальчик знал, что это всего лишь сон, но ему нравилось гулять со своими друзьями каждую ночь по просторам волшебного мира гоблинов.

— Ну, что ты так долго? — проворчал Хоггл. — Мы уж заждались тут.

— Долго не мог заснуть, — виновато улыбнулся Тоби. — Куда пойдём сегодня? Я хочу в лес огнеянн!

— Лес — хорошо, — прогудел Людо и посадил мальчика себе на плечи.

— Негодники эти огнеянны, — буркнул гоблин. — Как начнут опять откручивать тебе голову…

И он провёл указательным пальцем по шее, сымитировав протяжный скрип. Смех Тоби весёлым эхом прокатился вдоль каменных стен. Глазастые лишайники с любопытством заморгали.

— С головы моего маленького господина не упадёт и волоска, пока с ним сэр Дидимус! — торжественно провозгласил старый рыцарь. — И тем более останется на месте и сама голова! Согласен ли ты со мной, Амброзиус?

И сэр Дидимус повернулся к своему «скакуну». Амброзиус воинственно тявкнул, спрятавшись, на всякий случай, за корягу. Вместе с Тоби захохотал и Хоггл.

— Торжественно объявляю начало нового приключения! — заявил Тоби. — Кто с нами против огнеянн?

— Я! — крикнул сэр Дидимус.

— И я, — присоединился Хоггл.

— Людо пойдёт с Тоби…

— Тогда — полный вперёд!!!

Всего на минуту их весёлая компания замерла, запрокинув головы и уставившись на небо. Там, играя с облаками и танцуя под лучами солнца в потоках летнего ветра, летели две совы — снежно-белая и угольно-чёрная. Птицы то удалялись друг от друга, выписывая изогнутые виражи, то вновь сближались, создавая двойную спираль. Они пролетели совсем близко, обдав друзей порывом тёплого душистого воздуха. Тёмно-синие и золотисто-жёлтые глаза одновременно подмигнули, и совы устремились обратно к солнцу, к первозданной свободе неба, ветра и облаков. К свободе, которая оберегает любую запретную любовь.