На границе Рассвета и Тьмы. (окончание, главы 28 - 48) (гет)

Глава 33

Мадин сидел за своим столом на борту "Осы", дрейфующей в пяти световых годах от станции "Квенн". За те несколько секунд, пока были опущены щиты, они получили весьма серьёзные повреждения, в числе которых турболазерное попадание (хотя и вскользь) в районе мостика. Несколько, находившихся там в тот момент, членов экипажа, включая Председателя Совета, были ранены.

Надёжное и даже несколько избыточное резервирование систем "Осы" позволило инженерному персоналу отправить корабль в гиперпрыжок и, тем самым, спасти их шкуры, а заодно и миссию. Но пятерых получивших серьёзные травмы сотрудников вместе с Председателем Совета пришлось перевести на "Зефир". С ранеными на борту "Зефир" отправился в сторону "Дома-Один", оставив запасные части и расходные материалы, с помощью которых они пытались наладить капитанский мостик "Осы", чтобы подготовить её к следующему прыжку. Одновременно они пытались разобраться, что именно в те последние несколько секунд произошло с тактическими консолями не подлежавшими ремонту и восстановлению.

Но в конечном счёте всё это не имело значения — миссия была полностью успешной: Император находился в камере без сознания, а сам Мадин на свободе и в безопасности. Да и "Оса" в течение, по крайней мере, часа будет готова совершить как минимум один прыжок.

Тем временем Мадин, пользуясь удобным случаем, решил проверить состояние руководителя Органы, запросив связь с медцентром на борту "Дома-Один" как только "Зефир" прибыл туда.

— Добрый вечер, генерал Мадин, — сочувственным тоном произнес идеально синтезированный голос дроида 2-1B, — чем могу быть полезен?

— Мне нужно проверить состояние руководителя Органы.

— Пожалуйста, укажите ваш допуск, сэр.

— Код — аурек, аурек, иск, три, девять, два.

— Спасибо, сэр. Состояние руководителя Органы стабильное. Она получила удар по голове и незначительные внутренние повреждения, а также рваную рану руки, что привело к значительной потере крови. К сожалению, у неё редкая группа крови, и мы пока не можем найти подходящего донора — на борту "Дома-Один" их нет. Кроме того, в прошлом пациент плохо переносила искусственные заменители.

— На борту "Дома-Один" нет выживших альдераанцев?

— Боюсь, ни один из них не подходит из-за смешанного происхождения пациента, сэр. Смею заверить вас, что это ни в коем случае не угрожает её жизни, хотя и немного замедлит выздоровление. Я бы предпочёл иметь возможность переливания крови.

Мадин нахмурился: в Империи, охватывающей множество звёздных систем, смешанное происхождение не было чем-то необычным, но руководитель Органа была членом Королевского Дома Альдераана. Всем известен Альдераанский спор за господство и то, как он был урегулирован... Её родители точно были из Дома Антиллес и Дома Органа? Он пожал плечами, отмахнувшись от этого факта как несущественного — главное, что его успешная миссия не будет омрачена смертью или серьезным ранением Главы Совета. Дроид всё ещё что-то говорил, но Мадин его едва слушал.

— ...что у неё очень редкий генетический код. Я расширил параметры поиска доноров, чтобы охватить весь флот, но, боюсь, практически безрезультатно. Согласно записям, единственным подходящим донором был погибший на Хоте пилот Повстанцев, но от него не осталось ни замороженной крови, ни плазмы.

Мадин хотел было уже отключить комлинк, услышав всё, что ему нужно было знать, и мысленно проговаривал нужные фразы, чтобы поскорее отписаться... как внезапно замер:

— Хот... пилот?

— Да, сэр. Полагаю, довольно известный пилот — коммандер Люк Скайуокер.

Небрежно брошенное замечание, едва не проскочило незаметно для Мадина — пока не прозвучало это имя. И вот тут он насторожился:

— У вас есть ДНК-код Скайуокера?

— Нет, генерал, только отметка в его закрытой медицинской карте с указанием о редкой группе крови. Я полагаю, что более подробная информация была засекречена Мон Мотмой после смерти коммандера Скайуокера.

Нет... оставь это... к чему вообще этот вопрос…

— Есть ли у вас полная генетическая карта Леи Органы?

— Конечно, сэр.

Мадин долго размышлял, то отвергая этот факт как чистое совпадение, то удивляясь невероятной случайности.

— И других возможных доноров нет?

— Нет, сэр. Как я уже сказал, это уникальная генетическая группа. В настоящее время мы пытаемся изменить свойства искусственного заменителя, но пока безуспешно.

— Каковы её шансы без переливания?

— Как я уже говорил, они превосходны, генерал, немного задержатся сроки её выздоровления, но и только.

Мадин отключил связь, не желая слишком долго держать её открытой, пока "Оса" находится в реальном пространстве. На задворках мыслей скреблось что-то тревожное, раздражая и нервируя его, но это было настолько парадоксально, что не хотелось даже думать об этом.

В своём ежемесячном обзоре начальник разведки Альянса Теж Масса вновь сообщила, что очередная проверка не выявила шпиона в их среде. И снова, исходя из имеющихся экстраполяций, Масса предположила, что шпион имеет доступ к информации очень высокого уровня секретности, вероятнее всего, на уровне командования...

Нет, это всё нервы, всё ещё взвинченные после миссии.

Он вздохнул, протёр глаза, провёл ладонью по лицу... В попытке разобраться с фактами задумчиво теребя бороду Мадин уставился в тёмную пустоту космоса утыканную далёкими звёздами...

Мысль была настолько нелепа, что её следовало немедленно отмести, хотя бы только по карьерным соображениям: нельзя бросаться грязью в Главу Альянса повстанцев — это политическое самоубийство. Но где-то на задворках сознания Мадина эта продолжала маячить, требуя внимания, потому что вопреки всем его стараниям игнорировать её, некое семя сомнения она всё же посеяла. В конце концов он сдался, сказав себе, что, чтобы двигаться дальше, ему нужно привести мысли в порядок, и есть простой способ это сделать.

Ему нужно было поговорить с кем-то на борту "Дома-Один", кому он мог безоговорочно доверять, с человеком, который всегда сохранял абсолютный нейтралитет — её положение требовало как минимум этого.

По защищённому каналу Мадин связался с Массой. Ответила она мгновенно, напряжение читалось даже через маленький голопроектор:

— Сэр. Как я понимаю, всё прошло успешно... Император у вас? Он жив?

— Он у нас, Теж. Останется ли он цел — это другой вопрос.

— Сэр, позвольте мне почтительно напомнить, что у Вас нет полномочий принимать подобные решения, пока,.. — нахмурилась Масса.

Мадин перебил её, не желая это слушать:

— Мне нужно, чтобы Вы получили для меня доступ к досье,.. — он прервался, — всё сказанное нами сейчас следует считать секретным. Запись об этом разговоре должна быть удалена из архивов, вам понятно?

Поджав губы Масса остановилась:

— Да, сэр, я поняла.

— У Вас есть полная копия досье Императора за время, проведенное им в Альянсе?

— Да, сэр, оно хранится в секретном архиве разведки.

— Кроме того, на "Доме-Один" в особо секретном архиве медицинской службы хранится образец крови. Мне надо, чтобы Вы получили медицинскую карту Скайуокера и сверили его ДНК с образцом крови... а затем попросили лечащего Лею Органу дроида 2-1B провести сравнительное исследование.

Масса нахмурилась:

— С Императором? Зачем, сэр?

— Масса, мне нужно, что бы Вы выполнили приказ. Не допустите, что бы об этом стало известно кому-либо ещё, особенно Органе.

Масса засомневалась, явно обеспокоенная столь серьёзным нарушением протокола:

— Сэр, я не вправе скрывать информацию от Главы Альянса.

Мадин помедлил, но он был уверен, что может доверять Массе. Она служила в спецназе задолго до того, как перешла в разведку, и она всегда видела картину в целом.

— Она может не,.. — оборвался он, не сомневаясь уже, что шеф разведки всё поняла, — это нужно сделать, Масса. Это нужно сделать тихо, и это нужно сделать сейчас.

На "Доме-Один" Теж Масса хмуро посмотрела на голограмму Мадина. Если он пытается установить какую-то связь между Руководителем и... конечно, нет... Император знал бы — разве он не знает уже? Но сейчас Мадин получил к нему доступ. Он уже что-то узнал?

Почувствовав на себе взгляд Мадина, она поджав губы кивнула:

— Я прослежу за этим, сэр. Как мне связаться с Вами?

— Мы ещё час остаёмся на этой позиции и будем доступны. Затем мы снова прыгнем, и тогда уже мне придется связываться с Вами. Постарайтесь успеть до этого.

— Конечно, сэр, — Теж отключилась, сильно встревоженная таким непредвиденным поворотом, понимая, что все её обычные каналы связи оборваны. Как бы то ни было, всё, что она могла делать — это следовать действующим приказам и реагировать на поступающую информацию, как и все остальные не зная конечного итога.

* * *

— Да, шеф Масса? — дроид 2-1B повернулся к ней, когда она вошла во приёмную медицинского отсека. Испытывая сильное беспокойство по целому ряду причин, она огляделась прежде чем продолжить.

— Мне нужно, что бы вы кое-что проверили для меня. На этом чипе имеется медицинская карта с анализом ДНК, соответствующим образцу особой секретности из медицинских архивов, — Теж предпочла не называть имя с разблокированной карты, зная, что оно будет записано только по идентификационному коду, — это конфиденциальная информация — обращайтесь с ней соответствующим образом. Я бы хотела сравнить его с ДНК руководителя Органы. Это секретный приказ класса "А" — ни с кем не обсуждайте его. Я хочу получить результаты как можно скорее.

— Конечно, мэм. Однако, я смогу выполнить приказ только в присутствии члена Совета Альянса. В противном случае, я не получу доступ к засекреченному образцу.

— Я подожду.

— Спасибо, мэм. Могу я спросить, на кого оформлена медицинская карта?

— Это секретно, — просто сказала Тег, — я была бы признательна, если бы вы начали сейчас же.

— Конечно. Вы можете подождать снаружи, если…

— Нет, я подожду здесь, — жёстко сказала Тэж, — продолжайте, пожалуйста.

Дроид повернулся, начиная работу, а Теж отступила подальше к стене, не в состоянии избавиться от смеси тревоги, вины и нервозности, омрачающей её действия.

* * *

Люк медленно очнулся, разум цепенел от тяжёлой тишины, делавшей его безмолвным и вялым, прислушивающимся к собственному дыханию. Когда зрение постепенно прояснилось, он разглядел грубо оштукатуренную стену в нескольких дюймах от своего лица.

Он почувствовал, что замёрз — холодный твёрдый пол давил ему бок. Шея затекла от неудобного положения, в котором он лежал. Снова вернулась тупая боль в правом плече, так и не прошедшая с того покушения и всегда использовавшая любую возможность, чтобы напомнить о себе. Постепенно приходя в себя, он всё больше ощущал специфическую пустоту, гасившую звуки, омертвляющую всё вокруг до знакомой глухой тяжести.

От узнавания ситуации у Люка заколотилось сердце, и он попятился, с трудом из-за связанных рук и ног пытаясь подняться. В эту первую страшную секунду воспоминания смешались с реальностью, он снова стал двадцатидвухлетним, запертым в яркой белой камере под Императорским дворцом, ожидающим, когда войдет Палпатин. Мгновения багровыми пятнами проносились сквозь его, порождённые привычкой к темнице, мысли. Белый, обжигающий глаза, актинический свет, палящий плоть раскалённым воздухом... дикая ярость и мстительный гнев... резкие, пронзающие и рассекающие импульсы Силы, уходящие сквозь него в землю... сырая мощь такой интенсивности, что мышцы свело судорогой, а дыхание перехватило... Нет времени, нет сознания... только муки, настолько безмерные, что всё остальное испепелено... и двенадцать Алых гвардейцев.

Мгновение оборвалось от сильного удара плечом о стену. Задыхаясь, тяжело хватая воздух грудью он замер...

И пока он дико таращился, его разум медленно, очень медленно фиксировал, что стена камеры перед ним не ослепительно белая, а тускло-серая пермакритовая. Она не была оштукатурена и отполирована до блеска, а состояла из голых блоков, царапавших его руку через тонкую ткань, когда он прижимался к ним. На стыках были хорошо видимы грубо скреплённые угловатые края. Пол был такого же серого цвета, шероховатый, с выбоинами, с какими-то минеральными вкраплениями в наполнителе.

Всё ещё тяжело дыша, он огляделся, и недавние воспоминания нахлынули на него с ужасающей ясностью. Здесь не было Палпатина, не было Алых гвардейцев с дубинками и силовыми пиками... но всё было так же плохо.

Из огня да в полымя.

Он взглянул на старый, поношенный серый лётный костюм, в который был одет, на босые ноги, на руки, пульсировавшие болью от чрезмерно затянутых наручников, машинально потянулся к ним Силой, чтобы втянуть энергию и сломать их... и замер с расширенными глазами, не дыша.

Не было ничего: ни ощущения контакта, ни прилива осознания, ни расширения восприятия, ни всплеска способностей. Никакой Силы. Ничего. Адреналин, опалив горло, огнём хлынул в кровь, когда он вспомнил встречу с Леей, непроницаемую пустоту, которая окружала его и Мару... Мара!

Люк повернулся, шею и плечи скрутило резкой болью, но, не считая его, камера была пуста.

С таким же успехом они могли держать её рядом, в другой камере. Им не было нужды помещать её в подобную капсулу с двойной оболочкой, предназначенную для содержания джедаев. Никто не знал о способностях Мары.

Она может быть поблизости, раненая или без сознания…

Не дай ей пострадать. Он молился и обещал всё всему, во что когда-либо верил, только чтобы уберечь и защитить её. В течение долгих секунд он оставался парализованным страхом, не в силах забыть этот единственный, ужасающий факт, думая не о себе, а о ней. На протяжении бесконечно тянувшихся секунд он стоял парализованный страхом, не в силах переступить через этот единственный, ужасающий факт, думая не о себе, а о ней. Он мог справиться с этим, или он мог закопаться внутрь и позволить этому захлестнуть себя, как неоднократно это было с Палпатином... но если они причинят ей боль, если они хотя бы пригрозят...

Постепенно он успокаивался, отгоняя собственные негативные мысли: она могла выбраться — и наверняка выбралась. Он просил её, уговаривал, приказывал, выгадывал для неё время, зная, что если они разделятся, люди Мадина сосредоточатся на нём. Сейчас она должна быть свободна. У них был хороший шанс. Он видел её на узких перекладинах трапа. Он помнил это. Наверное, она успела уйти?

Дыхание медленно успокаивалось, пока он вновь и вновь прокручивал в голове последние секунды, которые он помнил: он отошёл, привлекая их внимание; открылся, показывая себя в расчёте, что они последуют за ним и проигнорируют Мару... и он вспомнил звук канонерки в верхнем отсеке — взлетела ли она? Он вспомнил, как менялся звук двигателей, вспышки... если она взлетела, то, несомненно, с Марой на борту.

Но прежде, чем он смог убедиться в этом, он потерял сознание. И, вопреки своей решимости, Люк изнывал от страха, что Мадин приволочёт её в камеру и приставит пистолет к её голове, потому что если он это сделает... если он сделает это... Люк отдаст всё, чтобы выкупить её жизнь. Это факт, не правда ли? Это работало у Палпатина, и это будет работать здесь и сейчас. Разве не он признался Лее, что кем бы он ни был, он всё ещё тот человек, который не оставил своих друзей умирать на Беспине. Он отдал бы что угодно... всё, чтобы спасти её жизнь. Её, и...

Позади него с давно привычным щелчком и шумом выравнивающегося давления открылась дверь, заставив Люка обернуться. Прежде чем окружённый шестью боевиками Мадин вошел в камеру, хлынувший внутрь воздух на мгновение сдавил барабанные перепонки Люка, и он отстранённо отметил несовершенство установленной здесь вакуумной системы.

Несколько секунд Мадин стоял и смотрел, как Люк неуклюже поднимается, потом убрал бластер в набедренную кобуру и шагнул ближе.

— Ваше превосходительство, — неспешно растянул он, одновременно со смаком и издёвкой.

— Крикс Мадин, — перед этим насмешливым лицом Люк сконцентрировался, хотя бы для того, чтобы лишить своего тюремщика удовольствия видеть свои слабости. Он бегло оглядел Мадина с ног до головы, задержав пристальный изучающий взгляд на лице мужчины, — ты постарел.

— Зрелость, — сказал Мадин в ответ, — это то, что тебе никогда не понравится.

— Я бы сказал, что у меня уже есть преимущество перед тобой, — холодно ответил Люк, — у меня нет склонности по личной прихоти подрывать попытки моего же руководителя установить мир в Галактике.

— Нет... ты просто обезглавил своего лидера, когда он встал у тебя на пути, — мрачно усмехнулся Мадин, — ой, прости... Это была внезапная смерть после тяжёлой непродолжительной болезни, не так ли?

— Всё верно. Нужно быть осторожным. Этот недуг поражает внезапно, когда ты ожидаешь этого меньше всего.

Мадин слегка небрежно кивнул, не спеша изучая своего пленника. Сейчас, вблизи, Скайуокер всё ещё казался Мадину молодым, несмотря на глубокий шрам, пересекающий правую сторону лица от брови до челюсти. У него было всё то же открытое, непринужденное выражение, загорелая, здоровая кожа... но его глаза... его глаза выдавали правду.

— Думаю, ты доставишь мне неприятности, — жестко заявил Мадин. Не отводя взгляд Люк промолчал, сознательно провоцируя человека, но не желая пока отступать.

Не услышав ответа, Мадин подошёл ближе и уточнил:

— Ты?

— Вроде как именно у тебя в руках бластер, — спокойно заметил Люк. Почему-то это казалось... правильным, что он снова оказался в такой ситуации: один противостоит противнику, у которого есть преимущество, и у которого, как он знает, единственная цель — сделать его жизнь как можно более неприятной. Который, очевидно, получал огромное удовольствие, стараясь надавить, чтобы увидеть, когда Люк сломается. В этом был даже какой-то странный знакомый комфорт.

Мадин прищурился, позабавленный замечанием Люка:

— Так и есть, и это разве не портит тебе настроение?

Люк опять промолчал, заставив Мадина усмехнуться:

— Не нравлюсь я тебе, да? Ты считаешь меня предателем твоей дражайшей Империи.

— Я думаю, тебе не стоит проецировать на других свою собственную нечистую совесть, Мадин, — ответил Люк, оставаясь при своем мнении, — Мы все совершаем сомнительные поступки, даже если считаем, что делаем их из лучших побуждений. Научись жить с этим. На самом деле, мне плевать на тебя лично. Но мне не нравится то, что ты делаешь... с Альянсом.

— Правда? — хмыкнул Мадин, — почему-то не думаю, что мне нравится то, что ты делаешь с Империей.

— Полагаю, у тебя уже не осталось права голоса, Мадин, — категорично заявил Люк.

Мадин слегка отступил, с пониманием посмотрев на него:

— Я бы сказал то же самое о тебе в отношении Альянса, если исключить то, что ты делаешь, не так ли? На самом деле, у тебя не только есть голос, я думаю, у тебя есть личный интерес... я прав?

Люк чуть нахмурился, недопонимая к чему клонит его похититель. Это было заметно. Прослушивал ли он комнату, которой пользовались Люк и Лея?

Мадин наклонился, его слова были рассчитаны только на Люка:

— Видишь ли, я знаю о Лее Органе.

Лицо Люка застыло маской, реакция не проявилась ни в его мимике, ни в ровном, пренебрежительном голосе:

— Предполагаю, что да, поскольку именно так ты до меня и добрался.

Мадин слегка покачал головой, на его губах и в голосе появилась жёсткая усмешка:

— Нет, я всё знаю.

Люк слегка нахмурился: неужели? Смог ли он узнать, что Люк планировал? Нет. Если бы он знал, то и Лея должна была бы знать, и это стало бы первым пунктом её повестки на встрече. Более того, она, вероятно, никогда бы не согласилась на эту третью встречу, понимая, что если Люк не сможет добиться нужной ему сделки, он использует их встречи, чтобы расколоть Альянс. Нет, она не знала... Прерывая его мысли промелькнуло сомнение: или именно поэтому она сдала его Мадину? Нет, он бы понял — он бы сразу это почувствовал.

Прекрати сомневаться в себе.

Мадин не сводил с него глаз. Люк, чуть приподняв подбородок, сказал ровным голосом:

— Ты явно хочешь увидеть какую-то реакцию на это, но, боюсь, ты её не получишь — я не знаю, о чём ты говоришь.

— Неужели? — сказал Мадин, раздражаясь всё сильнее и сильнее из-за очевидного спокойствия своего пленника, — видишь ли, в чём дело: я нашёл несколько любопытных фактов. Но давай убедимся в них, чтобы всё стало окончательно ясно.

Пока говорил, Мадин жестом подозвал одного из охранников. Мужчина передал свою бластерную винтовку товарищу, а затем подошёл, доставая из кармана небольшую прозрачную коробку. Он вынул из неё небольшой шприц для проб и потянулся к фиксаторам на запястьях Люка, поднимая его руки. Не понимая в чём дело, Люк, глядя на Мадина, позволил перевернуть свою правую руку. Охранник прижал к коже короткий прозрачный пузырёк, а затем нажал на другой конец. Игла прошла сквозь стерильную защиту и вошла в плоть ладони под большим пальцем.

Мужчина нахмурился и снова нажал на шприц, заставив Люка чуть дернуться, а морщины у его глаз на секунду появиться чуть резче.

— У него не идёт кровь! — в голосе солдата засквозила заразительная нервозность, и остальные боевики неуверенно переглянулись.

Мадин был менее впечатлителен.

— О, он кровоточит, — заявил он, глядя на Люка, с очевидной неприкрытой угрозой:

— Ваш Император Ситхов из такой же плоти и крови, как и мы все, — наклонив голову он повернулся к охраннику и сардонически добавил, — может быть, вы осмелитесь попробовать другую руку? Эта — протез.

Мужчина отпустил руку Люка, проклиная собственные нервы. Кто-то из них рассмеялся, снимая собственное нервное напряжение:

— Ну что, Тинель, дрожишь?

Ничего не сказав, Люк позволил мужчине поднять вторую руку, лишь теперь, когда узнал имя, мельком глянув на его лицо. Люк понимал, что их глубоко укоренившиеся предубеждения могут оказаться полезными... или помешать — время покажет.

Мужчина ткнул колючим шприцем для проб в левую ладонь, короткая широкая игла вонзилась, быстро заполнив кровью небольшую камеру.

Мадин стоял рядом, пытаясь давить своим близким присутствием, взял образец, показал его Люку:

— Так-так... У ситхов кровь течёт так же, как и у всех остальных — это разве не интересно.

Он повернулся, отдав образец Тинелю, который тут же вернулся на место, стремясь убраться подальше.

— Уверен, это прояснит некоторые вещи... и мы с радостью распространим информацию по Голонету. Может быть, ты перестанешь казаться таким всемогущим, когда у тебя появится прошлое, как у всех нас.

Люк встретил застывшую улыбку Мадина своей собственной:

— Здесь нет ответов, Мадин. Только ещё больше вопросов.

— О, у меня уже есть все ответы, Ваше Превосходительство, — кривя губы заверил он, — это для всеобщего блага. Ничто так не развеивает все эти противоречивые, передаваемые шепотом слухи, как холодная правда.

— Серьёзно? — сухо спросил Люк, — тогда скажи мне, где я родился. Скажи мне это, и я поверю тебе.

С насмешливой улыбкой в глазах Мадин покачал головой, словно думал, что Люк пытается его подловить. И он наклонился достаточно близко, чтобы прошептать... настолько близко, что даже без Силы Люк мог попытаться свернуть ему шею, или ударом локтя раздробить Мадину нос и вогнать в череп носовую перегородку, мгновенно убив его... но он не мог устоять; он просто не мог побороть искушение услышать...

— ..., — тихо прошептал Мадин, по какой-то причине желавший, чтобы это слово осталось только между ними. А затем откинулся назад, блеснув всезнающим, самодовольным взглядом.

Потом он повернулся и вышел из маленькой камеры. Шестеро охранников последовали за ним, отступая из комнаты с бластерами наизготовку. С герметичным шипением захлопнулась дверь... и Люк, слегка нахмурившись, снова застыл, пристально глядя несовпадающими глазами сквозь дальнюю стену, точно так же, как это было до разговора с Мадином...

Почему он сказал "Альдераан"?