Monster (гет)

Я снова погрузился в мир форумов, на которых можно было найти информацию про монстров.

Ночь растворялась за окном, а я все искал что-то важное в обсуждениях, внимательно вчитываясь в каждый комментарий, в надежде, что вот сейчас я наткнусь на что-то стоящее, узнаю что-то новое. Я старался сложить пазл из обрывков историй чужих жизней и собственных ощущений, чтобы понять, могу ли я полностью освободиться от этой твари.

Исследуя рассказы таких же "носителей" монстра, я все больше убеждался, что это чудовище действительно нашло брешь в моей человеской сущности буквально сразу после моего появления на свет. Про мой диагноз — врожденный порок сердца, родителям сказали ещё вовремя маминой беременности. И сложная операция последовала в первые часы моей жизни, незамедлительно, словно отчаянная попытка вырвать меня из лап смерти. Врачи были острожны, и даже пессимистичны в своих прогнозах, но я, вопреки всему, зацепился за жизнь. Мама говорила, что это было чудо. А что, если это "чудо" имело свою темную цену? Что, если в тот самый момент, когда за мою жизнь боролись нечто иное, голодное и злое, воспользовалось этой брешью, этой распахнутой дверью в мое сознание?

Я вспоминаю ощущения чужого присутствия, словно мимолетная тень на краю зрения, внезапный холод посреди жаркого дня, непонятное раздражение. Так было в детстве и в подростковом возрасте — периоды необъяснимой тоски, внезапные приступы угрюмости, но ни я, ни мои близкие не придавали этому особого значения, списывая на переходный возраст, на становление характера. Временами накатывало странное ощущение отстраненности, словно я наблюдал за собственной жизнью со стороны, но эти моменты быстро проходили, не оставляя тревожного следа. Казалось, спящая тварь внутри меня была глубоко законсервирована, не давая о себе знать.

Однако та вечеринка стала решающей чертой. Мое глупое, необдуманное желание испытать запретное обернулось катастрофой. Эксперимент с веществами стал сигналом к пробуждению монстра, долгожданным ключом к моей душе. Получается, мой сложный старт в этой жизни, моя уязвимость новорожденного, борющегося за каждый вздох, стали идеальным инкубатором для зловещего присутствия монстра. А состояние измененного состояния после принятия веществ послужило спусковым крючком. И теперь я живу, зная, что внутри меня находится угроза, которая может проснуться в любой момент и уничтожить все, что мне дорого.

Как часто в моменты истощения и отчаяния от бесполезной борьбы я думал о моем уходе из жизни, как единственном выходе. Ведь у моих родителей есть ещё мои брат и сестра, Мартин и Лиза, нормальные дети, подростки, живущие обычной жизнью. И когда там, на мосту, я решился на этот шаг, то знал, что родители не останутся одни. Да, они бы очень горевали, но может, это лучше? Я бы остался в их памяти человеком, а не убийцей, в которого могу превратиться.

Но эта же мысль порождает мучительное чувство вины и отчуждения. Почему именно я? Это что, такой особый вид "избранности"? Разве это справедливо? Этот вопрос терзает меня, словно заноза, засевшая глубоко под кожей и не дающая покоя ни днем, ни ночью. Я просто хотел жить обычной жизнью, но теперь над всем этим нависла эта тень, это чудовище, живущее внутри меня, медленно, но верно пожирающее мою сущность.

Вспышки ярости, после того, когда монстр впервые так явно появился во мне, стали неконтролируемыми, внезапными и пугающими даже для меня самого. Помню один случай в баре, когда случайный толчок незнакомца вызвал во мне такую волну звериной злобы, что я бросился на него, круша все вокруг. Только чье-то вмешательство и собственное мимолетное проблески сознания остановили меня от непоправимого. Именно тогда, анализируя происходящее, я впервые отчетливо понял: это не мои эмоции, это его ярость, прорывающаяся сквозь тонкую оболочку моего "я". Это не просто дурной характер или вспыльчивость — это было нечто чужеродное, злобное, живущее внутри меня. С этого момента началась моя внутренняя война. Каждое действие, каждое слово приходилось фильтровать через призму самоконтроля. Я научился распознавать предвестники пробуждения монстра: нарастающее сердцебиение, похолодевшие руки, странное ощущение давления за глазами, чужой голос, шепчущий, или вернее бормочущий глухим голосом в моей голове. В эти моменты я прилагал колоссальные усилия, чтобы сдержать себя, уйти от провоцирующей ситуации, сконцентрироваться на чем-то постороннем, пока волна не проходила. Это был изнурительный, непрекращающийся поединок, но мысль о том, что эта тварь может причинить вред моим близким, давала мне силы продолжать эту борьбу. Я жил в постоянном напряжении, из-за этого я уехал от родителей, объясняя это стремлением к самостоятельности, но в первую очередь я хотел обезопасить их и брата с сестрой от себя самого.

Я не ощущал присутствия монстра уже почти месяц, но понимал, что скорее всего он здесь, рядом, но по какой-то причине пока не проявляется. И соообщения, полученные от пользователя с ником "Странник", подтвердили мои опасения. Его ответы звучали как зловещее пророчество: "Да, эти твари умеют затаиться. Не обманывайся периодами спокойствия. Эта дрянь невероятно хитра. Берегись, парень. Именно тогда, когда ты начинаешь верить в иллюзию нормальной жизни, когда позволяешь себе мечтать о простом человеческом счастье, он возвращается. И каждый раз — сильнее, изощреннее".

Эти слова всегда со мной. Когда я наблюдаю за Эрин, за ее доверчивым смехом, за тем, как она доверчиво прижимается ко мне, меня пронизывает острый укол страха. Именно в эти моменты безмятежности, когда я почти забываю о своем темном попутчике, когда мы строим воздушные замки нашего будущего, когда во мне рождается робкая надежда на близость я вспоминаю слова "Странника".

Иррациональность. Непредсказуемость. Эти характеристики, которыми он наделил моего внутреннего врага. "Странник" говорит, что монстр может проявиться без всякого триггера. Желание крови может вспыхнуть в сознании как первобытный инстинкт, не имеющий ничего общего с моими человеческими чувствами.

И еще "Странник" сказал одну важную вещь, возможно, дающую мне надежду на спасение. Последняя схватка. Мучительная трансформация, предшествующвя окончательному подчинению или освобождению, подобная жесточайшей ломке наркомана, помноженной на ужас осознания потери собственной идентичности. Физическая боль, настолько всепоглощающая, что инстинкт самосохранения толкает к капитуляции, к желанному прекращению этих мук ценой полного растворения в монстре.

Победа в этой схватке требует колоссального резерва воли. И я пытаюсь представить, что меня ждет. Эта ломка... это не просто боль, это перерождение, выворачивающее наизнанку саму мою сущность. Я пока только отделенно переживал нечто подобное, когда монстр пытался проваться через мою физическую оболочку. Но мысль о том, что есть хотя бы крошечный шанс победить, не убивая себя, дает мне силы двигаться дальше. Я должен попробовать. Ради Эрин. Ради себя. Ради возможности однажды проснуться и больше не чувствовать этой чужой, зловещей сущности внутри.

Эрин... с каждым днем она становится для меня все важнее. Просто быть рядом, чувствовать ее тепло, слышать ее смех — это наполняет мою жизнь новым

смыслом. Я вижу в ее глазах не только любовь, но и какое-то непоколебимое принятие, словно она видит сквозь мою оболочку, сквозь эту непрошеную тьму, и знает, кто я есть на самом деле.

Естественно, мысли о большем все чаще посещают меня. Желание близости растет с каждым ее прикосновением, с каждым долгим взглядом, чувственным поцелуем. Я чувствую, что и Эрин готова к этому шагу. В ее нежных улыбках, в том, как она задерживает мою руку, читается согласие, даже желание. Мое сердце откликается на это с такой силой, что на мгновение я забываю обо всем.

Мысль о том, чтобы начать жить вместе, кажется мне вершиной счастья, тихой гаванью, где мы сможем укрыться от всего мира. Засыпать и просыпаться рядом с ней, делить каждый миг... это мечта, которая становится все реальнее.

Я хочу этого. Боже, как я этого хочу! Быть с ней, любить ее без остатка, разделить с ней все. Но я не могу позволить себе эту роскошь, пока не буду уверен, что не причиню ей вреда. Этот проклятый монстр держит меня в заложниках, отравляя даже самые светлые мои чувства, заставляя жить в постоянном страхе. И я не знаю, как долго я смогу выдерживать эту мучительную борьбу между желанием и ужасом.

𝙄'𝙢 𝙤𝙣𝙡𝙮 𝙖 𝙢𝙖𝙣 𝙬𝙞𝙩𝙝 𝙖 𝙘𝙖𝙣𝙙𝙡𝙚 𝙩𝙤 𝙜𝙪𝙞𝙙𝙚 𝙢𝙚,

𝙄'𝙢 𝙩𝙖𝙠𝙞𝙣𝙜 𝙖 𝙨𝙩𝙖𝙣𝙙 𝙩𝙤 𝙚𝙨𝙘𝙖𝙥𝙚 𝙬𝙝𝙖𝙩'𝙨 𝙞𝙣𝙨𝙞𝙙𝙚 𝙢𝙚.

Эрин, моя свеча в этой тьме. Сможет ли её свет удержать меня по эту сторону реальности?..

— Эрин,- произнес я однажды когда мы гуляли по городу, держась за руки

-Если... если он снова проснется... если я почувствую, что теряю контроль...беги как можно скорее. Или... если не сможешь убежать... убей меня. Пожалуйста. Не позволяй ему вырваться наружу. Это буду уже не я...

Ее реакция была мгновенной: она бросилась ко мне, ее руки крепко обвили мою шею, ее дыхание сбивалось:

— Никогда не говори так! Ты — это ты. Я чувствую это, знаю. Эта... эта тварь, чем она ни была, она не сможет тебя сломить. Мы сильнее ее. Ты — моя жизнь, Митч.

Ее слова были наполнены огромной силой и убежденностью, но разум твердил о возможности худшего исхода. Что, если однажды ее любви окажется недостаточно? Что, если монстр, дремавший так долго, накопил достаточно сил, чтобы вырваться на свободу? Холодное дыхание страха всегда ощущается где-то за спиной, напоминая, что эта война за мою душу еще далека от завершения. И цена поражения слишком высока, чтобы позволить себе расслабиться хоть на мгновение.

* * *

До Рождества оставались считанные часы, и атмосфера в моей квартире была пропитана уютом и предвкушением волшебства. Аромат свежей хвои смешивался с цитрусовыми нотками мандаринов, а мерцание гирлянд на елке завораживало и успокаивало. Мы с Эрин, словно дети, радовались каждой мелочи: выбору последнего украшения, удачной находке в рождественском плейлисте, смешной рекламе по телевизору. В эти безмятежные моменты я почти позволял себе забыть о той темной сущности, что неотступно следовала за мной тенью, даже если я столько дней не слышал её. Казалось, рождественское чудо коснулось и моего израненного сознания, временно усыпив внутреннего демона.

И вдруг, когда я разбирал какие-то книги на полках, мне показалось, что кто-то распахнул окно в ледяную бездну прямо у меня за спиной. Тепло, окутывавшее меня, мгновенно испарилось, сменившись пронизывающим, могильным холодом, сковавшим каждую клеточку моего тела. Внутри сознания раздался рык. Не физический звук, доступный слуху, а первобытное, утробное клокотание, поднимающееся из самых глубин моего естества, словно зверь, долгое время томившийся в клетке, наконец-то почувствовал запах свободы. Сердце болезненно сжалось, пропустило удар и камнем рухнуло куда-то в бездонную пропасть моего внутреннего мира.

"Это просто звук, мне кажется" — попытался я внушить себе, отчаянно цепляясь за призрачную надежду. Но низкий, потусторонний голос, звучавший теперь уже не как мимолетное ощущение, а как властное утверждение, развеял эту хрупкую иллюзию: "Нет. Он здесь".

По коже, словно от прикосновения ледяных пальцев, побежали мурашки, оставляя за собой ощущение липкого ужаса. Меня забила мелкая, неконтролируемая дрожь:

"Господи... нет... только не сейчас," — пронеслась в голове отчаянная мольба.

"Не здесь. Не с ней..." — ужас за Эрин пронзил меня, я должен предупредить ее. Она в гостиной, устроилась на диване под теплым пледом, совершенно беззащитна, погружена в атмосферу праздника и уюта, и даже не подозревает, какая тьма пробуждается рядом с ней. Она должна бежать. Немедленно. Пока еще есть время. Пока остатки моего "я" не растворились окончательно в этой надвигающейся тьме.

— Эрин! — я закричал ее имя так громко, как только позволяли пересохшее горло и сковавший меня ужас, вкладывая в этот звук всю отчаяние и мольбу, надеясь, что она поймет без слов, почувствует исходящую от меня смертельную опасность и бросится прочь, пока я еще остаюсь человеком.

Эрин вбежала в комнату, ее глаза были полны испуга. По моему голосу она поняла, что происходит что-то ужасное.

— Митч? Что случилось?! — ее голос дрожал, прерываясь. Она сделала неуверенный шаг ко мне, протягивая руку, словно боясь прикоснуться к чему-то опасному.

Я тяжело дышал, хватая ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Ноги подкашивались, и я оперся о стол, чтобы не упасть. Холод внутри меня расползался ледяными щупальцами, парализуя волю, подчиняя тело чужой, темной силе.

— Уходи — выдохнул я с трудом, слова давались с мучительным усилием. Мой собственный голос казался мне чужим, отдающим глухим резонансом в ушах.

— Беги, Эрин. Он здесь. Я чувствую... его... рык... в голове. —

Я сглотнул вязкую слюну, пытаясь собраться с силами, удержать ускользающий контроль.

— Беги, -повторил я, моляще глядя на Эрин, надеясь, что в моих глазах еще горит искра моего "я", мольба о спасении для нее.

— Пожалуйста... пока... пока я еще могу... держать его...

Я чувствовал, как внутри меня поднимается волна чужой ярости, как мои пальцы невольно сжимаются в кулаки. Время уходило, каждая секунда промедления могла стать роковой.