Штормовое предупреждение (гет)

21 октября 1976 г., Шотландия

Иногда случаются такие дни, когда всё идёт наперекосяк. Люди ещё говорят, что встали не с той ноги. То любимую чашку разобьют, то мизинцем об тумбочку ударятся. Но Сторми казалось, что сегодня не с той ноги встал весь Гриффиндор. Вы спросите почему? Ну…

Мимо Сторми пролетела тарелка с овсяной кашей, от которой она едва уклонилась. Мэри присвистнула, когда овсянка угодила прямо в какого-то младшекурсника. Тот вскочил, схватил со своей тарелки яичницу и запустил в ту сторону, с которой в него прилетела каша.

Лили и Рем тщетно пытались угомонить взбесившихся детей. Если бы они спросили Сторми, та посоветовала бы им использовать на детях Ступефай. Конечно, лучше бы Империо, но это заклинание, к сожалению, запрещено.

Марлин же сидела в сторонке, не обращая ни на кого внимание, жевала бекон и читала очередной роман. В этот раз там было что-то про драконов, Сторми не приглядывалась к названию, потому что мельтешащие женские груди, нарисованные на обложке, мешали сосредоточиться на тексте. Мимо Маккиннон пролетала еда, которую она отбивала магией, даже не отрываясь от чтения, и Сторми оставалось только позавидовать её невозмутимости.

Что же делали в это время учителя? А их по стечению обстоятельств не было в Большом зале. Присутствовал только директор, мастерски делающий вид, что всё идёт по плану.

Сторми тяжело выдохнула. Этот мир безнадёжен.

А началось всё около часу назад. Наступило девять утра, и к этому моменту уже весь Гриффиндор знал, что Кэтрин Честер ушла из сборной по квиддичу, а вместо неё взяли скандальную новенькую, Сторми Пирс. Саму Сторми эти пересуды волновали мало. В конце концов, не её половую жизнь же обсуждают.

Однако, когда она спустилась на завтрак и, сев рядом с Мэри, построила у себя на тарелке пирамиду из пирога, грибов и жареных сосисок, к ней подошла низенькая девушка с раскрасневшимися ушами. Вернее, не подошла, а подлетела фурией.

— Эй! Ты же Пирс, да? — тут же спросила она, пылая гневом.

Сторми кивнула и приготовилась давать отпор. Это уже вторая гневная женщина за сегодняшнее утро. Первой была Рехема. Но эта девушка передёрнула плечами, обрушилась на противоположную лавочку и сказала:

— Меня зовут Шейн Дуглас, я подруга Кэтрин Честер. — Она скрестила руки и пристально всмотрелась в лицо Сторми. — И знаешь что, Пирс? Я здесь для того, чтобы сказать тебе правду. Ты новенькая, можешь не знать, но эта Джордан совсем конченая.

Сторми, жующая пирог, закачала головой.

— Не, это я знаю. Слышала рассказы, да и утром сама увидела. Вот. — Сторми поднялась с места и задрала пуловер, показывая свежий синяк. — Видала? Это она меня так.

Но Шейн Дуглас лишь сморщила нос. Она опёрлась локтями о стол и прошипела:

— Это ещё цветочки, детка. Ты видишь здесь Кэтрин?

Сторми вытянула шею, вглядываясь в лица учеников. Кэтрин была приметной: широкоплечая, с крепкими руками, мощными ногами и ястребиным взглядом. Она сама как будто являла собой образ силы. Но сейчас Сторми не смогла найти её среди других учащихся.

— Можешь не искать, — разрешила Шейн. — Её здесь нет. Она плачет в спальне. А знаешь почему? Всё из-за этой черномазой! Это она её довела! Кэти терпела её полтора года, но эта мразь просто на хрен её выгрызла! Она абсолютно конченая, её конченность просто не знает границ! Самое мягкое из того, что эта дрянь творила, это сбрасывание с метлы во время матчей. Ей абсолютно плевать, продует её команда или нет, ей куда интереснее выжрать собственную сокомандницу! Она подсыпала перец в одежду Кэти, она поила её зельем выпадения волос, снотворным зельем перед матчами, зельем окаменения ног, она, чёрт возьми, даже в унитаз её окунала! Знаешь, Пирс, — Шейн скрипнула зубами и отклонилась от стола, — я не была расисткой, пока не встретила эту бешеную чернозадую сучку!

Во время её речи Сторми даже забыла, что вообще-то жуёт пирог. Как реагировать на слова Дуглас, она не знала. Плакать? Злиться? Уходить из сборной? Вызывать Рехему на дуэль? Но все мысли отошли на второй план, потому что за спиной Шейн материализовалась Джордан. Она стояла над ней, словно гора, и грозно кривила губы.

— Проблемы, свинка? — прорычала она, и Шейн тут же вскочила.

Даже стоя во весь рост она едва доставала Рехеме до груди, но это не помешало ей оскалиться в ответ.

— Гори в аду, негриха! — крикнула она и, схватив со стола омлет, залепила его в лицо Джордан.

Что произошло дальше, Сторми не поняла, потому что подавилась пирогом. Пока она отхаркивала его обратно в тарелку, на фоне матом кричала Рехема, что-то гремело, звенело и трескалось.

— Вода. — В лицо Сторми уткнулись пухлые пальцы Марлин, сжимающие стакан.

Сторми тут же в него вцепилась и одним глотком осушила его. Но когда она наконец пришла в себя, стол Гриффиндора превратился в место сражений. Снаряды в виде еды летали над головой, периодически кто-то вскрикивал, а Лили и Рем с явным ужасом в глазах пытались усмирить бесноватых школьников. Кто бы этих старост ещё слушал…

«А во времена Великой депрессии за такое эти дети получили бы в морду», — подумала Сторми, когда мимо неё снова пролетел кусок хлеба. Шейн, отбежав на безопасное расстояние от Рехемы, с боевым воплем обстреливала ту едой.

— И часто у вас так? — светски осведомилась Сторми.

— Обычно Маккошка такое пресекает на корню, но… — Мэри пригнулась, пряча голову от летящего снаряда. — Но, как видишь, её здесь нет.

— Успокойтесь, умоляю! — надрывалась Лили безрезультатно.

Наколдовав вокруг себя и Мэри щит, Сторми покачала головой и сощурила глаза, глядя на директора. Тот всё ещё делал вид, что ничего не происходит, жевал себе свои лимонные дольки и рассматривал зачарованный потолок, который заволокли тучи. Сторми как можно более громко подумала, что директор — трусливый страус, который прячет голову в песок. Но жопа-то остаётся сверху!

Это не сработало: директор как делал вид, что всё в порядке, так и продолжил. Но вдруг по Большому залу прокатился голос Минервы Макгонагалл:

— Что, во имя Мерлина, Морганы и Господа Бога, здесь происходит?!

Баталия вмиг стихла, и Сторми разглядела деканису, стоящую у другого конца стола. По её чёрным волосам медленно сползала глазунья.

— У-у, заказывай гроб, Монашка, мы все умрём, — сказала Мэри.

Сторми задумчиво почесала подбородок.

— Я хочу себе гроб из пластинок Долли Партон и Джони Митчелл. Как думаешь, ко дню нашей смерти его успеют изготовить?

— Вряд ли. Потому что умрём мы прямо сейчас, — ответила Мэри.

И сразу же после её слов деканиса разразилась такой яростной речью, что у Сторми непроизвольно напряглись ягодичные мышцы. Даже с учётом того, что она даже не участвовала во всей этой вакханалии.

Впрочем, сегодня она уяснила одно: Рехема Джордан создаст проблем.

* * *

22 октября 1976 г., Шотландия

За бойню едой весь факультет был наказан на все выходные принудительными лекциями Макгонагалл. Каждый раз перед едой деканиса собирала студентов в гостиной и агрессивно-проповедническим тоном вещала о том, почему нужно беречь пищу и питье, которые дарует Господь Бог. Сторми и так всё это знала. Да она, чёрт возьми, вообще мимо проходила!

Под раздачу также попали даже старосты. Сторми как раз сидела на диванчике между ними и спала, перекатываясь то на плечо Лили, то на плечо Рема. Обоим почему-то не нравилось, что Сторми на них спит.

— Пирс, ради Мерлина, побольше уважения к профессору, — прошипела Лили.

— Прости, Бэмби, но меня клонит в сон от пропове… — Она прервала фразу широким зевком. Мэри, сидевшая по другую от Лили руку, понимающе закивала. — Короче, вы слушайте, а я — спать.

И она в самом деле уснула, да так, что не сразу заметила, что все разошлись, а она так и осталась посапывать на диванчике. Кто-то даже заботливо укрыл её пледом.

— Мисс Джордан, это последняя ваша выходка, на которую я закрываю глаза. Если ещё раз такое повторится, я буду вынуждена исключить вас из сборной, — раздался голос Макгонагалл, от которого, вздрогнув, проснулась Сторми. Она потёрла глаза в попытке понять, что происходит.

— Это нечестно, профессор! — ответила деканисе Рехема. — Вы не можете исключить меня из сборной! Это моя единственная отдушина! У меня стипендия…

Макгонагалл выдохнула.

— Я очень не хочу вас исключать. Я прекрасно знаю вашу ситуацию, прекрасно знаю про стипендию и вашу семью. Вы замечательная спортсменка, мисс Джордан, замечательный игрок. Но я больше не могу терпеть то, что вы творите со своими товарищами по команде.

— Они мне не товарищи! Мэм, они идут в команду не для игры, а только чтобы жопой перед парнями повертеть!

— Мисс Джордан, — тон Макгонагалл стал резче, строже и холоднее, — прекратите оскорблять этих девушек и попытайтесь понять, что вы не единственная среди них, кто любит играть в квиддич. Помогите мне не исключать вас. Надеюсь, вы меня услышали, мисс Джордан. Ступайте завтракать.

Рехема шумно выдохнула и шаркающей походкой направилась в сторону портрета Полной Дамы. Шагов Макгонагалл Сторми не слышала. Она так и лежала, глядя в потолок гостиной.

— Ну и дела, — прошептала она и всё-таки поднялась с дивана.

Когда она спустилась в Большой зал, он уже на три четверти опустел. Из знакомых остались только Лили и Рем. Они вообще уходили самыми последними, поскольку как старостам им вменялась слежка за тем, чтобы дети не пытались выколоть друг другу глаза вилкой. Как показала вчерашняя ситуация, их присутствие не сильно помогало.

— А вот и ты, Пирс, — завидев её, сказала Лили. — Ну как спалось?

— Просто замечательно. Не знала, что злой голос Макгонагалл так хорошо усыпляет, — ответила Сторми, потянулась и уселась за стол.

— Профессора Макгонагалл, Сторми, — с нажимом поправила Лили, но тут же прервалась на какого-то первоклашку, сующего себе фасоль в нос. — Нет, Джастин, нельзя играть с едой! Ты не слышал, что говорила профессор Макгонагалл?

Джастин на секунду остановился, задумчиво нахмурил брови, чтобы в следующую секунду затолкнуть фасоль во вторую ноздрю. Сторми брезгливо поморщилась.

— Джастин, быстро достань фасоль из носа! — крикнул на него Рем с другой стороны стола, и тот сразу же высморкался в тарелку. Лицо Сторми скривилось ещё сильнее.

— Это какой-то кошмар, Пирс! — Лили устало села рядом со Сторми. — Этот Джастин нам с Ремом все нервы вытрепал.

— Я вижу, — пролепетала Сторми, наблюдая, как этот самый Джастин с упоением уплетает фасоль, которую высморкал пару секунд назад. Кажется, аппетит у Сторми окончательно пропал. Она перевела взгляд на Лили и решилась спросить: — Слушай, Бэмби… А ты не знаешь, что за ситуация с семьёй Джордан?

Лили на миг нахмурилась, поджала губы, а затем кивнула.

— Они многодетные, — ответила она. — У Рехемы около десяти братьев, не помню точно. Она там единственная дочь и единственная волшебница в семье. Она получает стипендию, но по большей части это из-за того, что она играет в квиддич. Когда она не была в команде, ей платили меньше. Но я не знаю точно, я тогда ещё не была старостой. Я в целом не так много про неё знаю, поэтому не могу предостеречь тебя. Тебе лучше спросить Джеймса, он же капитан сборной.

Сторми кивнула. Она ожидала, что Лили скажет не совать нос куда не надо, но, видимо, Рехема Джордан изводила сокомандниц настолько, что даже Лили посчитала нужным рассказать о ней и её положении.

Впрочем, чем ближе часовая стрелка была к трём дня, тем меньше Сторми думала о Рехеме и тем больше — о письме мадам Розмерты. Допустим, прийти на поклон к госпоже Ганхильде из Горсмура означает пойти к её статуе. Но Сторми понятия не имела, при чём тут Ганхильда и её статуя, если речь идёт о Клубе прикладного рукоделия и готовки, который вообще находится в Хогсмиде.

Сторми знала, что девочки ходят туда раз в неделю по выходным в сопровождении Маккиннон. Там они проводят три часа, а после возвращаются. Иногда приносят с собой что-то вкусное, например, печенье или пироги, и угощают соседок по комнате. Мэри тоже приносила с собой выпечку пару раз.

Некоторые дураки шутили — хотя Сторми при всём желании не понимала, как это можно назвать шуткой, — что Маккиннон стала такой толстой, потому что состоит в Клубе аж со второго курса и постоянно ест готовящуюся там еду. Но Марлин, казалось, эти слова не задевали вовсе. Она лишь слегка морщилась и продолжала читать очередной роман.

Честно говоря, идти в этот клуб Сторми не очень хотела. Её не интересовали ни готовка, ни рукоделие. Да и выглядел этот клуб как место для подготовки идеальных жён. Сторми до жены было далеко, не говоря уже об идеальности. Да нечего ей делать в этом клубе, не-че-го.

Ответить категорическое «нет» на письмо ей не давали только слова самой мадам Розмерты, её просьба не судить книгу по обложке. Значит, что-то нечисто с этим Клубом. Вопрос только — что?

Именно желание узнать ответ на этот вопрос и притянуло Сторми к статуе Одноглазой Ведьмы на четвёртом этаже. Стрелки стремительно приближались к оговоренным трём часам, а солнце двигалось к закату, но ничего не происходило. Коридор был пустынен, и только одинокое шуршание ветра доносилось из сквозящего окна.

Сторми выдохнула и прислонилась спиной к постаменту статуи, а тот обдал спину холодом. Сторми собралась было уходить, как в коридоре, отскакивая от стен, зазвучало эхо шагов и голосов.

— Я же говорила тебе, что надо было раньше выходить! Теперь мы опаздываем! — долетали до ушей слова Мо Чанг. — А вдруг она уже ушла? Что мы скажем мадам Рози?

— Ну, скажем, что она не появлялась, — ответил ей голос Маккиннон.

Сторми выпрямилась и махнула рукой, приветствуя девушек.

— Видишь, и ничего мы не опоздали, — сказала Маккиннон и пожала руку Сторми. — Привет, Пирс. Молодец, что пришла. Хотя я думала, что ты не решишься.

— Я здесь исключительно из любопытства. Мне не нравится готовка, — ответила Сторми, и Маккиннон ухмыльнулась.

Она сказала:

— В любом случае, позволь проводить тебя к мадам Рози. Мы уже отпросились у Маккошки и тебя отпросили.

Вместе они дошли до Хогсмида, а там пришли и в «Три метлы». Удивительно, но в воскресенье народу здесь почти не было. Парочка ведьм попивали сливочное пиво и тихо беседовали, в другом углу три колдуна играли в карты. За стойкой девушка готовила какой-то напиток, но, заметив вошедших, замахала рукой.

— О, так вы всё-таки пришли! — улыбнулась она. — Мадам Рози ждёт вас в китти-комнате.

Сторми прикусила заусенец и напомнила себе, что не стоит судить книгу по обложке, так сказала мадам Розмерта, а значит, что китти-комната может оказаться каким-нибудь вольером для огромных, всепожирающих книззлов. Но реальность оказалась именно такой, какой и казалось с самого начала: китти-комната была розовой комнаткой с милыми котятами, клубочками ниток, кружевными скатёрками и газовой плитой, на которой что-то готовилось.

Не сдержав разочарованного вздоха, Сторми прикусила заусенец. Ну ничего, всегда можно сказать, что она не хочет быть домохозяйкой, и свалить. Можно даже в окно выпрыгнуть для эффектности.

— Ах, вот и вы, милые!

Мадам Розмерта, как оказалось, тоже была тут: сидела в кресле-качалке и вязала. Она встала с места, отложила вязание и всплеснула руками.

— Как приятно видеть вас, мисс Пирс! — радостно сказала она.

— Здравствуйте, мадам. — Сторми вымученно улыбнулась. — Я сразу скажу, что не интересуюсь ни готовкой, ни рукоделием. Я умею готовить, но идея стояния у плиты вызывает у меня жутчайшую злость.

Мадам Розмерта секунду смотрела прямо ей в глаза, а потом расхохоталась.

— Ну конечно, дорогая! Я позвала тебя не для того, чтобы пригласить в Клуб готовки и рукоделия.

— Не за этим? — удивилась Сторми. — Тогда зачем? Мне казалось, в вашем письме вы предельно ясно написали, что хотите заполучить меня в свой Клуб. Разве нет?

— Ну разумеется, хочу, — ответила мадам Розмерта, ласково улыбнувшись, но тут же стала серьёзной. — Ты умеешь хранить секреты, милая?

— Секреты? — Сторми прикусила заусенец. — Пожалуй.

— Тогда следуй за мной.

Мадам Розмерта подошла к изящному шкафу, дверцы которого вырезаны были в форме кошачьих лапок. Она потянула за них, открыла шкаф, и тут же Сторми поняла, что это никакой не шкаф, а тайный ход, открывающий дорогу в другую комнату. Мадам Розмерта пошла вперёд, и девушки пошли следом. И чем дальше они шли, тем громче становились странные звуки: то женские вскрики, то глухой стук, то удары, то шлепки.

— Не волнуйся ты так, — сказала Мо, кладя руку на плечо Сторми.

— Именно, Пирс, не парься, — подхватила Маккиннон.

Но женские вскрики никак успокоению не способствовали. Сторми всё это не нравилось. Вернее, всё это её до мозга костей пугало.

Однако, когда они дошли до конца коридора, перед глазами Сторми распростёрся обыкновенный спортзал с матами на полу. В центре зала две девушки в самых обыкновенных спортивных костюмах боролись друг с другом, а чуть поодаль на скамейках сидели ещё несколько девушек, наблюдающих за борьбой. Рядом с ними стояла женщина — тоже в спортивном костюме и с блокнотом в руках. Увидев мадам Розмерту и пришедших с ней девушек, она кивнула в знак приветствия.

— Что это? — просипела Сторми.

— Добро пожаловать в мой Клуб рукоприкладства и подготовки к бою! — мило сказала мадам Розмерта. — Здесь я и моя бывшая ученица, Алиса Логботтом, учим девочек давать отпор своим обидчикам. Также, я учу вязать зачарованные вещи, вкладывая в них защитную магию. Иногда мы готовим, но это больше для прикрытия. Мужчины не будут рады, что мы тут вместо супов готовим практически боевиков.

Сторми стояла с открытым ртом. Сказать, что она испытала облегчение и удивление, значит не сказать ничего.

— Я решила создать такой клуб ещё будучи юной девушкой, — тем временем продолжила мадам Розмерта. — Мой заклятый враг Аберфорт Дамблдор претендовал на мой замечательный паб. — В голосе мадам Розмерты засквозило презрение. — Он думал выжить меня отсюда не мытьём, так катаньем. Каждую ночь он приходил и насыпал огромную кучу мусора мне под дверь! Старый пердун, чтоб ему! Я долго терпела, пыталась поговорить, но каждое утро под моим милейшим заведением я находила чёртов мусор! Просто Аппалачские горы! В итоге я не выдержала и набила ему морду, только тогда он отстал. С тех пор меня не покидала мысль: «А ведь множество девушек подвергаются нападкам, а защитить их некому». Тогда я отобрала несколько студенток Хогвартса, которые интересовались боями, и начала тренировать их. Вот результаты моих трудов!

Она указала на Алису.

— Алиса состоит в аврорате, одна из лучших авроров, — пояснила Мо.

— И я хотела бы, чтобы вы, мисс Пирс, присоединились к моему клубу, — закончила мадам Розмерта.

Сторми заискрилась улыбкой и почти выкрикнула: «ДА!», но слово примёрзло к языку. Сторми задумалась. Хоть она и сказала, что умеет хранить секреты, но на самом деле это всегда давалось ей с трудом. К тому же постоянно притворяться…

Она много притворялась. Когда папаша что-то творил с матерью и Сторми понятия не имела, что с этим делать, она притворялась, что всё в порядке. Она притворялась, когда папаша забрал её с собой после развода. Она притворялась, потому что иначе было бы хуже. Но притворяться сейчас…

К тому же делать вид, что она хозяюшка, что ей нравится готовка и рукоделие, Сторми не хотела. Да, это никакой не клуб для будущих хороших жён, но, чёрт возьми, все будут думать, будто она, Сторми Тхарма Пирс, феминистка, дочь феминистки, прогнулась под патриархат! Да она лучше руку себе отгрызёт! Обе!

Но с другой стороны, это самое настоящее бойцовское сестринство. Ничего более феминистского в магическом мире Сторми пока ещё не встречала.

Она понятия не имела, что делать.

— Простите, мадам, — сказала она. — Не могли бы вы дать мне время для размышлений? Мне нужно подумать.

— Ох, ну конечно, милая! — всплеснула руками мадам Розмерта. — Как надумаешь что-то, можешь просто прийти в мой паб и начиркать на салфетке пару строчек. Или сказать девочкам, они мне передадут.

Сторми кивнула, пожала протянутую руку мадам Розмерты, подписала явно зачарованный договор о неразглашении и вместе с Мо и Маккиннон отправилась обратно в Хогвартс.

* * *

Октябрь 1976 г., Шотландия

Клитора не существует.

Именно это и решили Сохатый, Бродяга и Хвост. Ну и он, Лунатик, тоже. Клитора не существует. Сириус, как самый опытный среди них, авторитетно заявил, что ничего такого у девчонок не видел. Ну, не то чтобы он присматривался, всё-таки он делом был занят, а не созерцанием того, что для созерцания, в общем-то, не предназначено.

— Ну, может, есть у них там какая-то кнопка, — пожал Сириус плечами, — но я не верю, что она существует исключительно для оргазма. Это неестественно!

Сохатый и Хвост с Бродягой согласились. Ну и он, Лунатик, тоже.

На следующий день после того разговора Рем пошёл навестить Сторми в Больничном крыле и заодно авторитетно заявить их общее решение: клитора не существует. Сторми его придумала.

И в этот раз, говоря о таких вещах, Рем не будет краснеть и сбегать! В конце концов он почти совершеннолетний. Абсолютно нормально и совсем не грешно говорить о том, что происходит между мужчиной и женщиной, когда они друг с другом… Чёрт! Не краснеть!

Выдохнув, Рем приоткрыл дверь в лазарет. Всё, он — кремень, камень, кирпич, асфальт. Мужик он или кто, в конце-то концов?

Однако рядом с Пирс уже сидели Лили Эванс и Мэри Макдональд. С последней Рем старался не пересекаться. По официальной версии — потому, что та теперь враждовала с Сириусом. Но, если не кривить душой… Рем чувствовал себя ужасно, глядя ей в глаза. Она ещё губы так кривила и брови хмурила! Будто все Мародёры разом нанесли ей кровную обиду. Впрочем, сейчас Мэри звонко хохотала, пока Лили сокрушённо качала головой.

— Пирс, ну нельзя же рассказывать парням о таком! — говорила Лили.

— Как раз-таки делать это надо, — ответила Сторми. Её голос ещё не до конца восстановился и отдавал хрипотцой, которая, однако, звучала даже красиво. — Этот мир зациклен на мужских гениталиях. Все знают, как доставить удовольствие мужчине, но про клитор даже некоторые женщины не в курсе. Женское тело — табу, о котором не говорят. Это всё патриархальная мораль, ведущая к тому, что…

— Ой, всё, Монашка, успокойся и вспомни, что ты монашка, — перебила Мэри. — Кстати, я всё спросить хочу. А ты типа… по девочкам?

Сторми издала странный звук, напоминающий что-то среднее между стоном и вздохом. Рем почему-то напрягся, ожидая её ответ, и крепче сжал дверную ручку.

— То, что я феминистка, не делает меня лесбиянкой, — сказала Сторми, и Рем выдохнул. — К сожалению, я накрепко гетеро. Иногда мне ужасно плохо от этого, но меня привлекают парни. То есть однажды мы с моими подругами из Техаса чуть не поссорились из-за парня. Ужасно. Единственное, о чём я сожалею, это вот этот момент.

— Неужели настолько хороший парень был, что ты поступилась своими феминистскими принципами? — спросила Лили, и в её тоне сочилась ирония.

— Да нет, просто очень красивый. В нашем вкусе. Ну, то есть у него были длинные блондинистые волосы, струящиеся по плечам, и пронзительные глаза. Но он оказался тем ещё чёртом. Трусливый, мразотный тип. Мои подруги для меня в сто раз дороже него. В моём представлении, идеальный мужчина должен быть смелым, добрым, скромным и сопереживающим. Но в то же время он должен уметь постоять за себя и других. Но главное, чтобы он не был как мой долбанный папаша.

Когда Рем понял, что пытается сопоставить себя с идеальным типом Сторми, по коже прошли неприятные мурашки. Нужно быть дураком, чтобы не понять, что Пирс начинает ему нравиться. И это очень, очень, очень плохо! Как минимум потому, что переживать влюблённость снова Рем не хотел ни в какую.

— Пирс, ты в курсе, что с такими требованиями ты останешься девственницей? — хмыкнула Мэри.

— Конечно, в курсе. Скорее всего, я так и останусь холостой. Я же Монашка!

Девочки засмеялись, а Рем намотал нить крестика на палец и сосчитал до десяти, чтоб успокоиться. Внутри заскреблось отвратительное чувство, описать которое Рем не мог. Что-то среднее между разочарованием, ревностью и облегчением.

Нет.

Никакой влюблённости в Сторми Пирс не будет. Ремус Люпин не позволит этому случится. И, круто развернувшись на пятках, он быстро зашагал обратно в спальню.

С тех пор Рем приходил в Больничное крыло исключительно для того, чтобы принести Сторми задание по Рунам и тут же сбежать. В то время, которое он проводил рядом с ней, он старательно очищал свою голову от ненужных мыслей и молился, чтобы ни единый мускул на его лице не дрогнул. Сторми самую малость хмурилась и сверлила его взглядом, но ничего не говорила.

И да. Надо прекратить звать Сторми по имени. Теперь она просто Пирс.

Но всё же, мысль делала круг и возвращалась обратно к Сторми… То есть к Пирс, да ещё и к этому чёртовому клитору! Рем совсем уже запутался, есть он, нет его, а принцип «Не увижу — не поверю» неприятно напоминал апостола Фому, который не верил в воскресение Иисуса Христа, покуда не вложил палец в раны Его. Рем же не хотел никуда вкладывать пальцы. Он просто… «Стоп. Я что, только что косвенно сравнил этот богохульный клитор с Христом?» — пронеслось в голове, и Рем побелел.

Нет, определённо, ему точно нужно исповедаться.

Однако не думать о Пирс и не пересекаться с ней получилось недолго. Во время одной из отработок, когда Рем и Лили драили один из кабинетов в Астрономической башне, она вдруг спросила:

— Почему ты избегаешь Сторми?

— Не избегаю я её, — соврал Рем и сжал крестик под рубахой.

Лили поставила ведро в сторону, кинула в него тряпку и присела на подоконник, скрестив руки. Её глаза буравили в Реме дыру, и тот отвернулся, уставился во второе окно в противоположной стене.

— Ты же в курсе, что не умеешь врать? — хмыкнула Лили. — Ты её избегаешь. И началось это с её сумасшедшего урока полового воспитания.

Рем крепче сжал крестик, выдохнул и посмотрел Лили в глаза.

— Нет, ты не права. Всё началось днём позже. — Он шагнул к ней и сел рядом на подоконник. — Для начала прости. Я случайно подслушал ваш разговор. Она рассказывала про то, что она гетеро.

На долгое мгновение Лили нахмурилась, а после притянула колено ко груди и прижалась к стеклу головой.

— А я думала, ты порядочный, — разочарованно протянула она.

— Я порядочный! — тут же воскликнул Рем. — Это получилось случайно, ясно? Мне нужно было кое-что ей сказать, но вы были там, поэтому я решил немного подождать, пока вы не закончите.

— Ну да, Мэри же ты тоже избегаешь, — хмыкнула Лили. — Но я не понимаю, как одно с другим связано. Не помню, чтобы мы говорили о чём-то таком, из-за чего можно было настолько испугаться, чтобы обходить Пирс по дуге. Про клитор она уже вам рассказала, так что…

— Так он в самом деле существует исключительно для оргазма? — выпалил Рем прежде, чем подумал, и тут же прикусил язык.

Лили непонимающе уставилась на него.

— Разве Пирс вам не рассказала?.. Она говорила, что даже картинку вам нарисовала. И что мадам Помфри её изъяла.

— Да, но… Но мы не особо поверили.

Он отвернулся, а Лили шумно выдохнула. Обычно она так не выдыхала. Такое происходило только в тех случаях, когда она злилась или раздражалась. Тогда она позволяла себе фыркать, хмыкать, закатывать глаза и, да, выдыхать вот так. Но вдруг она спохватилась и толкнула Ремуса в бок.

— Ты переводишь тему, Рем! — воскликнула она. — Я не понимаю тебя. Иногда мне кажется, что ты и меня бы избегал, не будь я старостой.

Рем улыбнулся.

— Нет, тебя не избегал бы. Ты девушка Сохатого и моя подруга, так что… — Он смолк на середине предложения.

— Что? Да ну скажи ты уже!

— Мэри я избегаю из-за Бродяги, а Сторми… Тоже частично из-за Бродяги, а частично — из-за моей "болезни".

Последнее слово он закавычил пальцами, и Лили непонимающе нахмурилась. Затем прикусила губы, а её руки скомкали край водолазки. Лили напряжённо спросила:

— Она в курсе?

Рем мотнул головой и, достав из-под ворота рубахи крестик, затеребил его в руках.

— Нет, она не знает, но… Когда она перечисляла пункты, ну, говоря об идеальном мужчине, я понял, что пытаюсь сопоставить их с собой. И не знаю, рассказывала она вам или нет, но однажды я её за руку взял, когда в Больничное крыло приходил. Мы так посидели какое-то время. А потом я сбежал. Как дурак себя веду иногда…

— То есть Пирс тебе нравится, поэтому ты решил её избегать, — подвела итог Лили.

— Нет! Вернее, не совсем. Она мне просто симпатична. Ну, она сразу показалась мне необычной, я ещё в сентябре тебе это сказал. — Он сцепил пальцы в замок и выдохнул. — А после того, как она вызвала Бродягу на дуэль… В общем, она смелая. Она сделала то, что никогда бы не сделал я. Это вызывает уважение. И я не хочу, чтобы эти чувства переросли в… Не знаю, как назвать… Во влюблённость.

Лили похлопала его по плечу.

— Может, ты позволишь себе всё-таки влюбиться? — спросила она тихо. — Это же здорово.

Рем выдохнул сквозь зубы.

— Лили, я чёртов оборотень. Я животное. Если я влюблюсь, то это будет сущий… сущий пиздец. Для меня, для неё, да, чёрт возьми, для всех! Я не хочу, чтобы кто-то ещё рисковал своей жизнью из-за меня.

На долгие несколько минут воцарилось молчание. Рем закрыл глаза, стараясь вытолкнуть из головы все колючие мысли и заглушить в себе всё густое, как смола, сожаление.

— И всё же, Рем. Не избегай её хотя бы, — попросила Лили.

Она сползла с подоконника, потянулась и снова взялась за тряпку. А Рем так и остался сидеть на месте. Руки нервно теребили крестик.

Из коридора донеслись шаги, и в следующую секунду дверь распахнулась. На пороге стояла Сторми. Рем восславил Бога, что она пришла после их разговора, а не во время него.

— Привет, ребятки! — Она махнула рукой. — Помощь не нужна?

Не дожидаясь ответа, Сторми взяла тряпку и принялась помогать им с уборкой. Периодически её взгляд цеплялся за Рема, но тот отводил глаза.

— Тебе своих отработок мало, Монашка? — спросила Лили.

— На моих отработках присутствует одна огромная задница, которую я предпочла бы не видеть примерно всю мою жизнь, — ответила Сторми. — А сейчас мне скучно. Мэри куда-то делась, в гостиной пусто, даже мистер Задница куда-то слинял, поругаться не с кем. А вы тут…

Она повернулась к окну и замерла. В голубых глазах отразился расстилающийся за окном розовый закат. Губы замерли чуть приоткрытыми, так и не дав словам сорваться с языка. Рем снова сжал крестик.

— Потрясающе, — глядя в окно, сказала она. — Ночью здесь наверняка прекрасный вид…

Отложив тряпку, Сторми подошла к окну и опёрлась руками о подоконник. Сейчас она выглядела невероятно спокойной. Рем видел её такой только один раз: в сентябре, в тот день, когда он показывал ей школу.

Может, всё-таки попробовать — хотя бы один раз в жизни — не убегать, а позволить всему идти своим чередом? Почему бы не дать себе, пускай и ненадолго, немного, самую капельку, самую малость свободы? Лишь однажды сделать то, что хочется, не боясь последствий?

Так он решил. И на следующий день Рем начал действовать.

Первым уроком стояли Руны. Рем вошёл в кабинет и сразу выцепил из общей массы студентов сиреневую макушку Пирс. Подпирая рукой подбородок, она со скучающим видом сидела у окна, рисовала что-то в своём блокноте и что-то напевала себе под нос.

Обычно на Рунах Пирс сидела одна. Лили и Мэри на этот предмет не ходили, а с шестикурсницами из других факультетов она особо не общалась, а потому и сидела в гордом одиночестве на предпоследнем ряду.

Уверенным шагом Рем направился к её ряду и сел возле неё. Пирс тут же вытаращилась на него с немым вопросом в глазах.

— Ты чего, Блюбоннет? Забыл, где сидишь? — спросила она.

— Нет, просто решил, что тут удобнее, — соврал он.

— Ну да, ты прав. Списывать тут удобнее. Хотя мне казалось, что ты… Ну, знаешь… — Сторми щёлкнула пальцами, подбирая слова. — Настолько правильный, что не списываешь никогда.

Рем сжал губы.

— Я не списываю. Никогда, — сказал он.

— Тогда я не понимаю, почему ты тут, а не на первом ряду. — Она пожала плечами. — И вообще, как-то тебя биполярит в последнее время. То бегаешь от меня, то, — она смерила его взглядом с головы до ног, — рядом садишься.

От ответа его спасла вошедшая в кабинет профессор Бабблинг. Она была молодой преподавательницей, всего на несколько лет старше их курса, но тем не менее свой предмет она знала просто потрясающе. Профессор Бабблинг, вопреки своей фамилии⁽¹⁾, всегда говорила чётко и по делу, однако и требовала от учеников полной отдачи.

— Надеюсь, все помнят, что сегодня мы пишем тест? — спросила профессор. — Уберите всё со столов, кроме перьев или карандашей. Я раздам вам листы с тестом, можете писать прямо там.

Лицо Сторми стремительно побелело. Она повернулась к Рему и одними губами прошептала:

— Мы пишем тест?

Рем кивнул.

— Я же говорил, — таким же шёпотом ответил он. — Когда ты ещё в лазарете была. Я говорил.

Профессор раздала тесты, и Рем тут же приступил к работе. Под боком усердно пыхтела Сторми, периодически прося высшие силы о помощи, но профессор Бабблинг так пристально на неё смотрела, что Рему самому стало не по себе, хотя он даже не думал списывать.

Сторми то роняла ручку — она не пользовалась ни перьями, ни пергаментами, постоянно таскала с собой магловские тетради на скобах и шариковые ручки, — то чесала ногу, то перешнуровывала кеды, то просто смотрела в окно. И Рем понятия не имел, как у неё в тесте вообще успевают появляться какие-то пометки.

— Мистер Люпин, смотрите в свою работу, будьте так добры. В тесте мисс Пирс вы всё равно ничего не увидите, — резко сказала профессор Бабблинг, и Рем отвернулся, прошептав: «Прошу прощения».

Сторми на это фыркнула, глуша смех рукой.

Когда они сдали тест и вышли из аудитории, Пирс неожиданно взорвалась потоком ругани. По её словам, тест был невменяемым, а вопросы явно составляли сатанисты.

— Ну откуда, откуда мне знать ответы на эти тупые вопросы?! — ругалась она. — Она бы ещё спросила, какие трусы надевал бард Бидль, когда писал свои сказки этим своим руническим письмом!

— Красные, — тихо сказал Рем, и Сторми уставилась на него как на восьмое чудо света.

— Серьёзно?! Ты знаешь, какого цвета были его трусы?! Ты сумасшедший?! Сатанист?! Ты продал душу дьяволу?! Я думала, ты церковный мальчик, а ты втихаря состоишь в секте, да?!

— Нет, успокойся! Я абсолютно точно, как ты говоришь, церковный мальчик. Я знаю потому, что я читал дополнительную литературу.

— Но ты точно ненормальный…

— Я нормальный, — улыбнулся Рем. — А тест был несильно сложный. Просто надо было готовиться к нему, вот и всё.

Вышедшая следом пуффендуйка, Астра Хиллс, посмотрела на Рема огромными глазами.

— Ты только что сказал, что тест был несложный?! — вскрикнула она. — Да я чуть пупок не порвала! А я готовилась к нему с самого начала месяца! Я прочла всё, что Бабблинг давала! И ни черта в тесте не было из того, что давалось на подготовку!

Астра так разошлась, что пнула ногой дверь кабинета. Затем шумно выдохнула и, взмахнув мантией, как летучая мышь, унеслась прочь.

— Говорю же, конченый тест, — победно сказала Сторми, а затем похлопала Рема по плечу. — Спасибо, что сел рядом. Если б не ты, я бы точно сдохла. Тебя будто сама Богиня послала.

— В смысле? — не понял Рем.

— Ну, ты всё вызубрил, а я умею списывать незаметно, — пожала плечами Пирс. — Пока, сладкий! С меня шоколадка!

Она махнула рукой и ушла, а Рем так и остался стоять в коридоре, снова ощущая себя полнейшим дураком. Он сжал плечо в том месте, где его касалась Сторми, и выдохнул.

Это будет тяжело. Но он справится.

* * *

26 октября 1976 г., Шотландия, Хогсмид

Под конец октября стало совсем холодно. Температура упала аж до тридцати девяти градусов⁽²⁾, и Сторми боялась, что такими темпами она скоро совсем окоченеет. Она натянула на себя несколько слоёв одежды, но холод всё равно пробирался сквозь ткань.

В День рождения Сторми девочки наконец смогли выбраться в Хогсмид все вместе (оказалось, что в Британии Сторми считается совершеннолетней). Девочки решили отпраздновать такое знаменательное событие знатной гулянкой, по выражению Мэри. Теперь же они бродили по улочкам деревеньки и без умолку болтали. Лили и Мэри постоянно что-то рассказывали. Например, сейчас Лили рассказывала, что хочет стать мастерицей зельеварения.

— Это же интересно! — говорила она. — И у меня всегда это получалось.

— Ну да, всегда. — Мэри скептически хмыкнула. — А кто взорвал зелье на третьем курсе? Бедненький Северус едва устранил последствия.

Лили недовольно поджала губы.

— Вообще-то мы экспериментировали. Тебе никогда не было интересно, что будет, если вместо сушёной смоквы в Уменьшающее зелье добавить обыкновенную?

— Нет, Бэмби, я таким не интересуюсь. — Мэри покачала головой. — В рецепте сказано «сушёная», значит, её и надо.

— Ну да, тебя же интересует только право.

— Абсолютно верно. Тебе же пригодится адвокат, когда ты в очередной раз кого-нибудь взорвёшь, да, детка? — Мэри подвигала бровями, и Лили засмеялась.

Сторми шла рядом и понятия не имела, что сказать. Она не разбиралась ни в зельях, ни в законах, да и общих с Лили и Мэри историй у неё не было. По крайней мере, пока что. Поэтому ей ничего не оставалось, кроме как идти рядом и слушать.

«Это временно, они пока не привыкли ко мне, — убеждала себя Сторми. — Я же новенькая, а они уже шестой год вместе учатся. Им нужно время». Она думала так, но ощущение, будто она здесь лишняя, её не покидало.

С Айси и Дарси было не так.

Эта мысль посещала Сторми регулярно, но каждый раз она задвигала её на задворки сознания. Нельзя сравнивать Айси и Дарси с Лили и Мэри.

— Замёрзла? — спросила вдруг Лили, и Сторми кивнула.

— Как насчёт того, чтобы зайти в «Три метлы» погреться? — предложила Мэри и со значением посмотрела на Сторми.

«Клуб», — поняла Сторми. Мэри входит в Клуб, глава которого является владелицей паба «Три метлы». Вот оно. Что-то общее. Входя в двери паба, Сторми уже знала ответ на вопрос мадам Розмерты, хочет ли она вступить в её бойцовский клуб. Девочки смеялись, болтали обо всём на свете, а Сторми незаметно написала на милой салфеточке с котиком: «Я согласна. — С.Т.П.»

В конце концов, даже если Лили и Мэри не примут её сразу, Сторми сделает для этого всё возможное.

1) Прим. авт.: Babbling (англ.) — болтливый, говорящий ерунду, невнятно лепечущий.

Вернуться к тексту

2) Прим. авт.: 39 °F — это примерно 4 °C.

Вернуться к тексту