Рассвет после шторма (гет)

Глава 6.

На следующий день после тренировки Гермиона снова спустилась на улицу, где принялась ждать своего друга, безуспешно пытаясь прочитать хотя бы несколько страниц. Все чаще мысли ведьмы уносились слишком далеко, и она не могла целиком осознавать реальность, окружающую ее. Обед Гермиона пропустила впервые после договоренностей, которые она достигла с Грюмом, но тот даже не напомнил ей. То же самое произошло и с ужином. Молодую женщину слишком волновал предстоящий разговор, чтобы мыслить ясно и воспринимать время. Но вот на дом опустились легкие сумерки, когда Гермиона увидела знакомый силуэт вдалеке. Нервно коснувшись своего ожога и потерев его, она постаралась успокоить себя и свои непослушные руки.

Гарри пересек выделяющее их расстояние широкими шагами. Он не выглядел хмурым и не смотрел на подругу осуждающе, наоборот, его рот искривила искренняя улыбка, и Гермиона, не колеблясь ни секунды, бросилась в объятия друга. Несколько секунд они простояли в тишине, пока Гарри не отодвинулся от девушки и пристально не осмотрел ее.

— Заточение пошло тебе на пользу. Выглядишь ты намного лучше. Теперь хотя бы кости не так видны.

— Спасибо за доброе слово.

— Я скучал, — тихо усмехнулся Гарри. Затем поднял голову и посмотрел на дом, виднеющийся за спиной девушки.

— Никогда бы не подумал, что Грозный Глаз живет в таком уютном доме.

— Не называй его так, — твердо сказала Гермиона.

Поттер снова перевел взгляд на девушку и внимательно посмотрел на нее, затем добавил:

— Мне нужно поздороваться с Грюмом.

— Не думаю, что он это оценит.

— Вероятно, нет, но вежливость никто не отменял.

Молодой человек чмокнул подругу в лоб, обошел ее и направился в дом. В целом он отсутствовал недолго: достаточно, чтобы обменяться несколькими насмешливыми словами, но не больше.

Вернувшись к подруге, Гарри спросил:

— Я так понимаю, мы останемся здесь?

— Там есть небольшая беседка, — Гермиона показала в неопределенном направлении рукой. — Там нам не помешают.

Пока они шли к беседке, которую Аластор построил еще в самом начале их пленения, и куда Гермиона периодически выбиралась, усталая от стен, давящих на нее, молодые люди хранили молчание, думая каждый о своем. Беседка стояла за домом и была видна из окон гостиной, поэтому Гермиона не сомневалась, что Аластор будет следить за ними, пока их окончательно не скроет тьма.

Беседка была простой, но достаточно удобной. Гарри сразу занял место лицом к дому, и Гермионе было удобнее всего сесть напротив друга. Когда молодые люди устроились, Гарри лукаво улыбнулся, расстегнул толстовку и из внутреннего кармана достал полную бутылку Огневиски.

— Мне кажется, нам это очень пригодится.

Гермиона удивленно посмотрела на друга, затем оглянулась и бросила взгляд на дом, как будто ожидая, что Аластор уже обо всем знает и сейчас устроит им взбучку. Никто, естественно, не спешил наказать их, и ведьма снова повернулась к Гарри.

— Не думаю, что Аластор одобрит.

— Определенно, нет. Но когда он узнает, будет уже поздно.

Молодая женщина с сомнением посмотрела на бутылку, потом на улыбающееся лукавое лицо своего друга и сказала:

— Давай сюда.

— Узнаю Гермиону, — засмеялся Гарри.

Гермиона цыкнула, требуя невербально друга снизить уровень шума, забрала бутылку с алкоголем, которую молодой аврор уже успел откупорить, и сделала несколько больших глотков. Огневиски неприятно обжег горло, но Гермиона даже не поморщилась. Гарри последовал примеру, сделал несколько глотков и оставил бутылку чуть подальше. Молодые люди уставились друг на друга на какое-то время. Первой заговорила девушка:

— Как Джинни? Сильно она была зла?

Несмотря на запрет Кингсли распространять любую информацию, связанную с этим делом, Гермиона была уверена, что друг все рассказал своей жене. Возможно, мужчина с возрастом стал искуснее во лжи и хитрее, но в своей семье он продолжал придерживаться честности. В большинстве случаев.

— Сначала она была готова убить меня. И тебя. Назвала нас самыми «упертыми дебилами». Правда, ее гнев не долго пылал. Ты же знаешь Уизли — они быстро загораются, но и отходят быстро. — Гарри посмотрел на руки и уже тише добавил. — Джинни винит себя.

— Себя? Но она-то здесь при чем? — недоуменно протянула Гермиона.

Гарри хмыкнул невесело и поднял взгляд.

— Возможно, мы думали, что неплохо скрываемся, но, как оказалось, наша таинственность никого не обманула. Джинни с самого начала понимала, что мы делаем что-то неправильное, но предпочла закрыть глаза и сделать вид, что ничего не происходит. Сейчас она считает, что поступила неправильно и должна была нас остановить, как только почувствовала что-то.

— Я не думаю, что у нее получилось бы. Не тогда.

— Я сказал ей то же самое. Но ты же знаешь ее, — Гарри неопределенно пожал плечами, но Гермиона прекрасно поняла его.

Тишина окутала молодых друзей. Им, на самом деле, не требовалось много слов, чтобы говорить. Большая часть мыслей так и осталась не произнесенной, но правильно понятой друг другом. Гарри сделал еще пару глотков и протянул бутылку подруге, которую она с готовностью взяла. После того, как Гермиона выпила и оставила Огневиски, заговорил Гарри:

— Рассказывай. Когда Грюм успел потерять голову из-за тебя?

— Что? С чего ты вообще взял? — Гермиона немного неискренне фыркнула.

— Я видел, как он смотрел на тебя.

Гермиона вопросительно уставилась на Гарри, не совсем понимая, о чем тот говорит. Друг верно истолковал взгляд и добавил:

— В кабинете Кингсли. Если еще до встречи с Грюмом, когда ты сказала мне о том, что нас раскрыли, у меня были только мысли и предположения, то после того, как мы вошли в кабинет, все встало на свои места. Ну или почти все.

— И как он смотрел на меня? Как на преступницу, которая может выкинуть что угодно?

— И так тоже, — Поттер усмехнулся. — Но он так на всех смотрит. Нет, Гермиона, я имею в виду другое. Он смотрел на тебя примерно так же, как я смотрю на Джинни, когда мы оказываемся в толпе. Мне нужно постоянно держать ее в поле зрения и быть уверенным, что с ней все в порядке. Издержки профессии, как они есть.

— Я все равно не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, — упрямо сказала девушка.

Гарри вздохнул:

— Так смотрят на самое ценное в жизни.

Гермиона выдохнула, но комментировать слова друга не стала. Немного помолчав, она все же сказала:

— Все сложно.

— Я бы поразился, если бы Гермиона Грейджер сказала, что все просто, — рассмеялся Поттер.

Гермиона слегка возмущенно толкнула друга. Тот поднял руки в жесте «сдаюсь». Покачав головой, ведьма сделала несколько глубоких вдохов и выдохов и начала свой рассказ. Начав издалека — с момента одержимости домами бывших соратников, о которой друг не знал — Гермиона подробно пересказывала Поттеру то, что произошло с ней за все это время. Гарри редко перебивал, вставляя уточняющие вопросы, и внимательно слушал. Девушка не видела на лице близкого человека отчуждения или отвращения. На то, какие сложные мыслительные процессы происходили в голове обладателя молнеобразного шрама, говорила только небольшая складка между бровями, но и она скоро перестала быть видна, как только сумерки прочно одержали победу над светом.

Когда Гермиона закончила свой длинный и обстоятельный рассказ, темнота давно поглотила черты и силуэты двух людей. Бутылка Огневиски почти опустела, однако ни один, ни второй пока не ощущали признаков опьянения.

Какое-то время, как только смолк голос ведьмы, был слышен только шелест листьев на легком ветру и стрекот кузнечиков. Однако долго молчать было не в правилах молодого мужчины, и почти сразу он заговорил.

— Иногда мне кажется, что все проблемы, в которые я вляпывался в школе, происходили по твоей вине.

— Эй, — Гермиона снова толкнула друга рукой, на что тот только едва слышно рассмеялся, — я не один раз вытаскивала нас из самых неприятных передряг. Ты и сам неплохо справлялся с тем, чтобы влипать в истории.

— Значит, мы действительно друг друга стоим.

Гермиона хмыкнула. Но веселье, которое ненадолго овладело молодыми людьми, почти тотчас исчезло.

— Раз Грюм возится с тобой и твоими проблемами, по всей видимости, его чувства не изменились, — дождавшись невнятного мычания, Гарри продолжил, — но вот что насчет тебя, Гермиона? Что чувствуешь ты?

— Я не знаю, — жалобно потянула ведьма.

— Как так? Ты либо любишь его, либо нет.

Говорить о своих чувствах, которые девушка и сама не до конца осознавала, с другом было не очень комфортно. Но Гермиона нуждалась в этом разговоре, поэтому через силу преодолела неловкость.

— Я не знаю его, Гарри. Иногда я смотрю и вижу знакомого мне человека, тогда я однозначно понимаю, что чувствую к нему, но обычно я совершенно не понимаю его. Он чужой мне. Я не знаю, что он думает, чувствует. Я просто не понимаю ни его, ни себя.

— А поговорить ты не пробовала?

Гермиона промолчала, но молчание стало ответом, и Гарри продолжил.

— Не удивлюсь, если все это время ты обиженно сидела в комнате и даже не попыталась поговорить, — слова прозвучали чуть насмешливо, но попали в яблочко. Гермиона только пробурчала что-то невнятное.

— Я не знаю, как начать разговор и сомневаюсь, что Аластор вообще захочет его поддержать.

— Если не спросишь, никогда не узнаешь. Если знаешь, нужно лишь спросить, — философски заметил молодой аврор.

Гермиона подозрительно пыталась рассмотреть в темноте лицо друга, но ее попытки ни к чему не привели. Гарри, как будто почувствовал скептицизм, исходящий от подруги, хмыкнул и пояснил:

— Мне во время Битвы эти слова сказала Елена Когтевран.

Гермиона издала натянутый смешок.

— Как я и говорила: все сложно.

— Нет, — не согласился друг, — все довольно просто, Гермиона. Ты просто все усложняешь.

— Что я усложняю?

— Кроме того, что вместо мучений самой себя невысказанными вопросами и возможными на них ответами, ты могла бы просто поговорить? — мужчина, не дождавшись ответа, продолжил: — Ты занимаешься бесполезными вещами. Ищешь того, что нет и быть не может. Ты говоришь, что не всегда можешь узнать в этом мужчине того, которого ты любила? Мерлин, Гермиона, прошло почти тридцать лет! Так чего ты хотела? Даже ты не можешь быть такой же, какой была до путешествия. Так чего ты хочешь от него? Может, пора отпустить прошлое и попытаться узнать того человека, который рядом с тобой? Или отпустить самого человека? Все, на самом деле, проще некуда.

— Ты говоришь так, как будто это действительно легко. Как мне узнать его? Мне кажется, о Дамблдоре больше информации, чем о Грюме.

— Ты меня не перестаешь удивлять. А как ты узнала Грюма в прошлом? — Гарри, действительно, не совсем понимал, о чем они вообще говорят.

Гермиона нахмурилась. Рука снова неуверенно потянулась к ожогу, но она даже не осознавала этого, касаясь неровной кожи. Поттер вздохнул. Возможно, было не совсем правильно то, чем он собирался поделиться, но если это станет первой дощечкой, положенной в основу моста между Гермионой и Аластором, то тогда Гарри поступит правильно.

— Как ты думаешь, что говорят о Грюме у нас в Араторе?

— Что он сумасшедший параноик? — нерешительно предположила девушка, после секундной заминки.

— Нет, так его видят обычные люди, которые ни разу не работали с ним. — Выдержав небольшую паузу, но так и не дождавшись новых предположений, Гарри продолжил. — Точнее, да, его считают сумасшедшим, но никто не говорит о нем никогда пренебрежительно. Сколько лет я работаю в Араторе, я много слышал о Грюме. Он легенда и не только потому, что засадил половину всех Пожирателей в Азкабан. Его не все любят — это факт, в основном, за его принципиальность и нежелание участвовать в каких-то подковерных играх, но уважают и отдают честь его профессионализму и человеческим качествам все без исключения. И знаешь почему?

— Нет, — тихо прошептала девушка.

— Он пример для всех. Живая легенда. Думаешь, он единственный, кто получил такие серьезные травмы? Возможно, у него шрамов больше, чем у всех сотрудников Авротара вместе взятых, не буду спорить. Но знаешь ли ты, что где-то четверть авроров раньше становилась инвалидами, даже несмотря на магические возможности медицины? Сейчас намного легче — ситуация в стране не такая страшная, протоколы куда серьезнее, как и подготовка новобранцев, но это не значит, что люди не травмируются. Многие теряют семью, получают серьезные травмы, усложняющие их жизнь, и теряют вообще смысл жить. Аластор — пример того, что нет ничего невозможного. Травмы — не приговор. Не страшно падать, главное вставать и двигаться дальше. Что и делал постоянно Грюм. Я слышал, что в свое время он даже вел тренировки для всех авроров, кто получил серьезные травмы. Мало кто, как Грюм, возвращается на работу в поле, но почти все продолжают жить полной жизнью.

Гермиона слушала, открыв рот. Беспокойные руки, наконец-то, успокоились. Забытая недопитая бутылка Огневиски одиноко ждала своего времени. Казалось, даже ветер стал еще тише и подслушивал молодых людей. Ни о чем таком, Гермиона, не будучи аврором, слышать не могла.

— Это не все. Помнишь, какой неуклюжей была Тонкс? — продолжил Поттер. Гермиона кивнула, но в темноте, даже обладая превосходным зрением, мужчина не мог этого увидеть. — Никто не хотел работать с ней и брать ответственность за нее на себя. Она прошла через руки почти всех наставников, которые отказались от нее, пока Тонкс не попала к Грюму. Его не беспокоила ее неуклюжесть, он просто взял и сделал из нее мракоборца. И я могу честно сказать, что достаточно хорошего. Тонкс не была единственной, как ты понимаешь. Ему было наплевать на то, кто к нему попадал, он просто делал свою работу, не отдавая никому предпочтения. Все, как считалось в отделе, безнадежные случаи доставались Грюму. Больше половины авроров — его ученики. И они редко могут найти какое-то плохое слово в его адрес. Все говорят, что он был невероятно строг и требователен, но в нашей работе по-другому никак нельзя. Да, он был параноиком, но его паранойя не раз спасала жизни, ты себе представить не можешь. Только дурак будет смеяться над ним.

Гермиона внимательно ловила каждое слово, задумчиво покусывая губу и смотря во тьму. Все, что говорил Гарри, имело смысл и прекрасно сочеталось с тем, что она и так знала об Аласторе, одновременно демонстрируя, как мало ведьма на самом деле знала о нем. В голосе Поттера было слышно неприкрытое восхищение, только сильнее подтверждавшее слова молодого человека.

— Есть еще кое-что. Правда, я не уверен, что могу это тебе рассказать. — Гарри немного поколебался. Четкого запрета на упоминание данной информации не было, но все авроры старались не распространяться об этом. Несколько секунд сомнений, в течение которых внимательный взгляд девушки не отпускал друга, закончились тем, что Поттер все же решил поделиться. — Я уверен, что могу тебе доверять, но все же попрошу тебя ни с кем это не обсуждать. Тот факт, что Грюма называют сумасшедшим, еще нужно доказать. Я бы сказал, что он самый «нормальный» из авроров.

Гарри немного помолчал, собираясь с мыслями, а затем продолжил:

— Как ты понимаешь, работа у мракоборцев нервная, сложная и опасная. Здесь не мудрено слететь с катушек, но никто не хочет, чтобы защитники правопорядка вдруг начали убивать или калечить мирных жителей. Незадолго до того, как Грюм присоединился к Араторе, не без инициативы Дамблдора, в отделе был введен особый протокол, касающийся проверки вменяемости всех авроров. Этот протокол неофициальный и не то чтобы секретный, но жителям проще жить в неведении о возможных проблемах с психикой и ментальным состоянием тех, кому они доверяют свою жизнь. Но мы простые люди. Многие, кто приходят в Аратор, даже не представляют, с чем столкнуться, и отсеиваются не из-за изматывающей подготовки, а потому что понимают, что не справятся. Не так просто убить кого-то, даже если защищаешь свою жизнь, Гермиона.

Гермиона согласно кивнула, прекрасно понимая, о чем друг говорит. Ведьма ничего не слышала о таком протоколе, но понимала и его целесообразность.

— Закрывая дело или после стычек, которые приводят к сражению, мы отчитываемся о каждом проделанном шаге, объясняя, почему поступили именно так. Обычно это формальные беседы, однако они помогают сразу выявить тех, кто находится, так сказать, не совсем в стабильном состоянии. Также периодически мы проходим индивидуальную проверку на вменяемость. Если действия и решения аврора вызывают вопросы и сомнения у непредвзятой стороны, то его отправляют в отпуск. Этот отпуск бессрочный.

— И в такой отпуск тебя отправил Кингсли, — поняла Гермиона.

— Да, — Гарри улыбнулся краешком губ. — Это ни у кого в отделе не вызовет вопросов, поскольку все уже привыкли к этому. Но как ты думаешь, как часто авроры отправляются в такие отпуска?

Девушка нахмурилась. Первым порывом было сказать «много», но почти сразу у нее закралось сомнение. Пускай своими словами и той аурой, которая окружала Аластора, тот постоянно вызывал сомнения в своей адекватности, но, если быть честной, Гермиона не помнила, чтобы предложения Грюма или его действия выходили за грань допустимого. Правда, если быть откровенной, ведьма не так часто видела Грюма в действии во время Второй войны.

— Полагаю, меньше среднего.

— Нет, Гермиона, не просто меньше. Я по пальцам одной руки могу посчитать, сколько раз его отстраняли от работы. И все эти разы были связаны с потерей напарника. А учитывая то, сколько он их потерял и то, через что он прошел в свое время, это не просто чудо. Поэтому его в Араторе называют сумасшедшим: он единственный, у кого голова вообще не едет от всего этого. Все авроры хоть иногда сомневаются в том, что выбрали верную дорогу, но, я уверен, что Грюм ни разу не испытывал сомнений. Он был не просто хорош в своей работе — он был для нее создан. Для него это, как дышать. Таких людей очень мало.

Гермиона никогда не могла думать о мужчине в таком ключе. Но Гарри был прав. Это была не просто работа для мужчины, даже тогда, двадцать восемь лет назад. Пускай глаза мужчины больше не загорались от этого упоминания всего, что было связано с работой или отделом, но он больше не был мальчишкой.

— Ты так много знаешь об Аласторе, Гарри, — задумчиво сказала девушка. Алкоголь потихоньку начинал действовать.

— Он легенда, — просто повторил молодой человек.

— И тебя совсем не смущает то, что происходит между нами? — немного напряженно спросила девушка.

— Ну, во-первых, вы еще сами не разобрались, что между вами происходит, — хмыкнул Гарри, добавив: — а во-вторых, меня это не касается, Гермиона. Не мне жить с этим человеком. И я не настолько глуп, чтобы убеждать тебя в том, как это неправильно. Ты достаточно взрослая, чтобы сознательно принимать решения, и ты достаточно упрямая, чтобы слушать чьи-то советы, особенно если они идут в разрез с теми решениями, которые ты принимаешь. А я слишком дорожу нашей дружбой, чтобы даже пытаться что-то сказать тебе. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. А кто сделает тебя счастливой, не столь важно.

Гермиона облегченно выдохнула. Больше всего она боялась потерять единственного близкого человека. Его слова словно сбросили камень с груди девушки, она, не поворачивая головы, нашла руку друга и ждала ее в безмолвной признательности. Он сжал ее в ответ.

Тишина теперь была уютной. Каждый думал о своем, наслаждаясь ночной прохладой. Ведьма вспомнила об алкоголе, сделала несколько небольших глотков, голова уже начала кружиться от возрастающего опьянения, и передала бутылку другу, которого тот опустошил. Набравшись смелости, Поттер едва слышно спросил:

— Ты видела их?

— Да, пару раз. Прости, Гарри.

Гарри сжал ее руку, которую продолжал держать в своей.

— Тебе не за что извиняться.

— Если бы я могла что-то сделать, я бы хотела их спасти. Мне очень жаль.

— Я все понимаю, — устало выдохнул мужчина и добавил в притворном веселье — Не думаю, что Дамблдор дал бы тебе и шагу ступить без своего разрешения.

— Нет, не дал.

Друзья еще немного посидели. Все важное было сказано, а что не важно могло подождать. Гарри встал и потянул за руку девушку на себя. Гермиона чуть покачнулась, но смогла удержать равновесие.

— Думаю, Грюм нас убьет.

— Определенно.

И они вместе рассмеялись. Впервые смех звучал легко и свободно, как когда-то давно, до того, как все это началось.

— Я скучал по тебе, Гермиона.

— И я по тебе.

Они обнялись ненадолго, после чего Гермиона, не без поддержки друга, направилась в сторону дома. В гостиной горел свет, и это однозначно подтверждало тот факт, что Аластор еще не спит.

— Может, тебе стоит уйти? — хмыкнула Гермиона, когда поняла, что друг намерен передать ее в руки бывшего аврора. — Иначе через пару минут мы действительно будем мертвы.

— Если я тебя брошу выпившей и не предам ему в руки, он точно убьет меня, — не согласился Гарри. — Так у меня есть шанс быстро сбежать, пока он будет тащить тебя в комнату.

— Эй, я не мешок. Сама дойду.

— Что-то я сомневаюсь, — хихикнул Поттер.

Двигаясь в темноте, переставляя ноги с определенным усилием и непрестанно хихикая, оба друга добрались до дома, помяв почти все кусты по дороге. Шум, который они издавали, не мог не дойти до Аластора, тем более, он, дожидаясь, когда молодые люди закончат свои посиделки, приоткрыл окно.

Они не слышали, как Грюм вышел на крыльцо и, обреченно вздыхая, наблюдал за их приближением. Первым мужчину заметила Гермиона, подойдя почти вплотную к крыльцу и тихо — как она думала — сказала Гарри:

— Мне кажется, тебе пора уносить ноги.

Гарри поднял голову, увидел устрашающий силуэт бывшего аврора и инстинктивно распрямился.

— Мне кажется, уже поздно.

И они оба заржали. Аластор неодобрительно покачал головой, однако понимал, что начинать воспитательный процесс с этих идиотов сейчас бесполезно. Вытянув из хватки молодого человека выпившую ведьму, даже не прощаясь с Поттером, он втащил её в дом, захлопнув за собой дверь.