Назад с целью: навеки вечные (гет)

Лишь накануне дня, когда Гарри и Гермиона должны были освободить дракона Норберта (Гарри едва не поправил, что его стоит назвать Норбертой, но вовремя остановился) из хижины Хагрида и отправить к Чарли, Дамблдор выполнил свое обещание предоставить Гарри копию статьи. Оба уже успели о ней забыть.

Шаги Дамблдора раздались еще до того, как он снял с себя дезиллюминационные чары, чтобы Гарри и Снейп могли его видеть. Рон находился в больничном крыле, где мадам Помфри обрабатывала его укушенную руку. Снейпа бесконечно забавляло, что Уизли снова умудрился быть укушенным, хотя прекрасно знал, как этого избежать. Он даже стал... ну, не доброжелательным, но менее язвительным с тех пор, как Гарри рассказал ему правду.

Гарри сразу заметил, что Дамблдор держит в руках старый выпуск «Ежедневного пророка», и его глаза расширились.

— Вы принесли его! Черт возьми, я совсем забыл.

— У тебя были насыщенные недели, — ответил Дамблдор. — Как и у меня.

— Вы покажете ему статью? — удивился Снейп.

— Он просил об этом, — мягко сказал Дамблдор. — Я не вижу причин скрывать. У тебя есть основания не желать, чтобы он ее прочитал?

— Вообще-то я сижу прямо здесь, — раздраженно сказал Гарри.

Снейп проигнорировал его.

— Я не удивлюсь, если он совершит нечто безрассудное, например, попадет под действие проклятия, которое лишит его и без того скудного ума.

Снейп присутствовал в тот момент, когда Дамблдор и Гарри вернулись из Литтл-Хэнглтона, и приготовил зелье, наконец остановившее тремор в руках Гарри.

— Я не собираюсь делать ничего безрассудного, — заявил Гарри.

— Я не думаю, что он так поступит, Северус, — сказал Дамблдор, словно Гарри и не говорил. — Кроме того, даже если бы он захотел, возможностей у него немного.

— Просто дайте мне чертову статью, — буркнул Гарри. Прежде чем двое волшебников успели продолжить спор, он выхватил газету из рук Дамблдора и начал читать.

ГАРРИ ПОТТЕР, ПРОРОЧЕСТВО И ТОТ-КОГО-НЕЛЬЗЯ-НАЗЫВАТЬ

На протяжении всех шесть лет, прошедших с падения Того-Кого-Нельзя-Называть, весь магический мир, как в Британии, так и за ее пределами, воспринимает юного Гарри Поттера как спасителя. Действительно, в ту хэллоуинскую ночь, когда погибли Джеймс и Лили Поттер, Темный Лорд не смог убить их сына. Ребенок пережил смертельное проклятие (неслыханный случай), после чего Тот-Кого-Нельзя-Называть исчез. Именно эти факты стали причиной всеобщего ликования в Британии и принесли Гарри Поттеру и его шраму всемирную известность. Последующее же раскрытие пророчества, назвавшего мальчика Избранным и предрекавшего падение Темного Лорда, лишь укрепило всеобщую радость после стольких лет тьмы.

Однако эксперты по пророчествам встревожены. Риган Фортилл, сын известной провидицы Джули Фортилл, выразил свои опасения:

— Мать всегда говорила, что пророчества и предсказания по природе своей непредсказуемы. Она рассказывала, как не раз в жизни ясно видела нечто, была уверена в значении, но в итоге оказывалась совершенно неправа, — заявил он в интервью из своего дома в Девоне.

Это факт. Известно, что в Отделе Тайн нашего Министерства магии существует Зал Пророчеств. Не менее известно, что Нежинский институт в России обладает обширной библиотекой, посвященной пророкам и их предсказаниям, и его эксперты всегда утверждали: человеческий разум не способен охватить все возможные последствия любого пророчества. Еще более показательно мнение кентавров, чье мастерство в чтении звезд превосходит человеческое. Один из кентавров Запретного леса в утомительно долгой беседе раскрыл мне, что прочел в звездах: сейчас магический мир находится между двумя великими войнами. По его словам, этот мир — лишь краткая передышка, которая продлится не более десяти лет. Кентавр предпочел остаться анонимным из-за деликатности темы, но его слова заслуживают внимания. Учитывая непредсказуемую природу пророчеств, я убежден: нам следует сохранять бдительность, а не ликовать; быть осторожными, а не слепо доверчивыми.

Менее осмотрительные волшебники укажут, что на момент написания этой статьи Гарри Поттеру всего семь лет и он лишь начинает проявлять случайную магию. Однако через четыре года ребенок поступит в Хогвартс, где обретет силу и знания, которые сможет использовать как во благо, так и во зло. Первая часть пророчества стала известна почти сразу после его произнесения и, казалось, исполнилась с падением Темного Лорда. Но что за «ужасающую» силу суждено обрести Гарри Поттеру? Что могло быть в том младенце, что позволило ему победить сильнейшего темного волшебника столетия? Окончательна ли эта победа, или предсказанная кентавром вторая война будет вестись против самого Гарри Поттера — того, кого считают спасителем магического мира? Учитывая все неизвестные переменные, разумно допустить и такую возможность.

Повторюсь: Гарри Поттеру всего семь лет. Но Тот-Кого-Нельзя-Называть тоже когда-то был ребенком. Между ними прослеживаются любопытные параллели: Гарри тоже сирота, и можно с уверенностью предположить, что он станет могущественным волшебником. Даже само пророчество, связывающее их судьбы, намекает на странную связь между ними. Возникает вопрос: является ли Гарри Поттер победителем Темного Лорда — или он станет новым Темным Лордом? Или кем-то еще худшим? Вероятность того, что он станет великим волшебником, равна вероятности того, что он превратится в угрозу, невиданную миром ранее. Особенно тревожит, что весь магический мир безоговорочно верит в его безупречную добродетель. Тому-Кого-Нельзя-Называть приходилось завоевывать сторонников, тогда как имя Гарри Поттера знает каждый волшебник, каждая ведьма и каждый ребенок. Он известен во всем мире. У него не возникнет ни малейших проблем с вербовкой сторонников, если только мы не проявим бдительность.

Когда Гарри дочитал статью, в животе у него похолодело, а в горле встал ком. Хуже всего было то, что доводы автора действительно звучали разумно, как и говорил Дамблдор. Статья была логичной, продуманной и явно писалась не для того, чтобы просто посеять страх.

— Гарри... — начал Дамблдор.

Но Гарри махнул рукой.

— Мне нужно... мне нужно минутку.

Теперь он лучше понимал опасения миссис Уизли. Где-то в глубине души она, вероятно, боялась, что Гарри превратит её сына в Пожирателя смерти. И все странности этого года: более вдумчивая реакция на Распределение, редкие насмешки со стороны Слизерина... Даже Драко Малфой, несмотря на колкости, иногда смотрел на него с расчетливостью, а не с презрением. Только сейчас до Гарри дошло: аплодисменты при Распределении в Гриффиндор сопровождались множеством оценивающих взглядов. Насмешки слизеринцев он списывал просто на то, что был гриффиндорцем. Но, возможно, они боялись его — боялись, что если он и правда станет новым Темным Лордом, то запомнит их поведение. А Драко... Драко, скорее всего, получил от отца наставление не перегибать палку. Люциус Малфой всё ещё верил, что Волдеморт мёртв и не вернётся...

Рону и Джинни нужно как можно скорее рассказать о содержании статьи, потому что она оказалась тоньше и опаснее, чем они ожидали. Вспомнив о Роне, Гарри наконец заговорил:

— Так... Как вы думаете, как мне назвать своих последователей? — Он пытался отшутиться, но голос звучал неестественно. — В смысле, вы же двое уже мои сторонники. Я использовал свой статус Избранного, и вы поддались моему тёмному обаянию. — Гарри сглотнул. Звучало слишком горько. — Нужно придумать подходящее название, а вы имеете право голоса. «Пожиратели смерти» уже заняты. Как насчёт «Ползущие в ночи»?

Дамблдор и Снейп переглянулись.

— Я понимаю, почему это тебя расстроило, Гарри.

— Я не расстроен, — честно сказал Гарри. — Правда.

— Так мы и поверили, — пробормотал Снейп.

— Всё просто началось раньше, чем в прошлый раз. В тот раз всё стало плохо только на четвёртом курсе, — сказал Гарри. — И, как вы мне говорили, профессор, спасение философского камня от Волдеморта сильно подорвёт доверие к этой статье. Просто... это неприятно.

— И не без оснований, — тихо ответил Дамблдор. — Думаю, любой бы счёл это тревожным. Я определённо так считаю. Особенно когда выяснилось, что, несмотря на правдивость цитаты Ригана Фортилла, он не помнит, чтобы говорил что-то подобное. Кентавры также заявили, что хотя звёзды действительно указывают на временное затишье между войнами, никто из них не обсуждал это с людьми. Через неделю после вашего с мистером Уизли удивительного откровения я снова посетил дом Ригана Фортилла. И узнал, что он умер.

— Убийство? — спросил Гарри.

— Нет, по всем свидетельствам — естественная смерть. Он был очень стар и заразился драконьей оспой. Два года назад была её вспышка. Он умер в Мунго. Я хотел проверить, не было ли наложено на него заклятие забвения, — объяснил он.

— А кентавры? — спросил Снейп. — Вы снова говорили с ними?

— Разумеется, — кивнул Дамблдор. — У них не было новой информации. Однако наложить заклятие забвения на кентавра почти невозможно, и я бы сказал, что невозможно совсем, если бы Гарри здесь не напомнил мне, что меня ещё можно удивить.

— Вы думаете, они солгали, — заметил Снейп. Это было утверждением, а не вопросом.

— Наиболее вероятная возможность, — согласился Дамблдор. — Хотя не могу представить, зачем им это. Кентавры в большинстве своём сохраняют номинальный нейтралитет, но лишь потому, что отказываются принимать сторону в делах волшебников, как и гоблины. Однако, как и гоблины, у них нет причин поддерживать Волдеморта или порочить Гарри.

— Ещё одна загадка, — мрачно сказал Гарри.

— Я всё ещё считаю, что он совершит что-то безрассудное, — заявил Снейп.

— Нет, — покачал головой Гарри. — Я не могу себе этого позволить. Просто... странное чувство — снова оказаться в этом теле и снова испытывать это желание доказать свою правоту. Я давно перерос это. Но сейчас всё иначе. Я не боюсь славы, я смирился с ней. Просто... я хочу, чтобы люди знали: я никогда не стану таким, как Волдеморт.

— Они узнают, — пообещал Дамблдор. Гарри пришлось отвести взгляд, не выдержав тяжесть сострадания в его глазах.

* * *

Норберта устроила настоящий переполох. Впрочем, как и Хагрид.

— Он будет скучать по своей мамочке, — всхлипывал Хагрид в платок размером с простыню. — Он никогда раньше не расставался со мной... он же ещё малыш...

Гермиона похлопала полувеликана по руке, пока его рыдания становились всё сильнее:

— Хагрид, ты поступаешь правильно. Норберт сможет расти среди других драконов, а когда подрастёт — возможно, даже найдёт себе подружку.

— Знаю... знаю... — Хагрид вытер слёзы. — Но я-я-я буду по нему скучать.

— Уверен, он тоже будет скучать, — Гарри скептически посмотрел на дракона. Они соорудили импровизированную переноску, и тот уже грыз ремни острыми зубами.

Наконец Хагрид отпустил их, и его рыдания эхом разносились за ними до самой башни. Гарри и Гермиона прижались друг к другу под мантией-невидимкой, надеясь, что рычание и шипение Норберты, разрывающей плюшевого мишку, прощальный подарок Хагрида, их не выдаст. Хотя Гарри знал, что дракона благополучно передадут друзьям Чарли, сердце бешено колотилось в груди, и он вздохнул с облегчением, когда они достигли верхней площадки.

— Ты слышал про Малфоя? — сияла Гермиона. — Ему влепили отработку! И сняли двадцать очков со Слизерина за попытку подставить нас!

Гарри не смог сдержать смеха — её искренняя радость из-за неприятностей Малфоя была заразительна.

«Скоро нам будет не до смеха, когда все нас возненавидят», — разумно заметил он сам себе.

— У нас получилось, получилось! — пискнула Гермиона, кружась на ступеньках. Она продолжила победный танец, начатый ещё на Астрономической башне, и Гарри пришлось схватить её за локоть, чтобы она не упала.

Её восторг был настолько заразителен, что Гарри даже обрадовался уже запланированной отработке. Изначально он не собирался попадаться, но теперь ему нужен был законный предлог поговорить с кентавром Флоренцем. Даже под мантией-невидимкой они вряд ли остались бы незамеченными: Аргус Филч хоть и стар, но не глух, а шума они производили более чем достаточно.

— Так-так-так… кажется, у нас серьезные проблемы, — Филч выступил из тени у подножия лестницы. Гермиона вскрикнула.

С довольной усмешкой он поволок их в кабинет профессора МакГонагалл, по дороге бормоча под нос угрозы. Гермиона всхлипывала.

Пятнадцать мучительных минут спустя Гарри, Гермиона и Невилл молча брели обратно в гриффиндорскую башню. Гермиона уже выплакала все слезы: она была настолько потрясена потерей пятидесяти очков, что не могла вымолвить ни слова. Невилл, бледный и дрожащий, смотрел на них широко раскрытыми глазами.

— Невилл... — Гарри положил руку ему на плечо, и тот вздрогнул. — Мне так жаль.

— Гарри, это я во всем виноват! — Невилл повернулся к нему с мученическим выражением лица. — Если бы я не пошел за вами...

— Это не твоя вина, — строго сказал Гарри. — Ты хотел помочь!

— Н-н-но вам не нужна была помощь, — указал Невилл. — Я только втянул Гриффиндор в еще большие неприятности. Я заслуживаю наказания, но вы с Гермионой — нет. Значит... дракон и правда был?

Гарри и Гермиона переглянулись.

— Да, — тихо ответил Гарри, замедляя шаг у коридора с портретом Полной Дамы. — Но пожалуйста, никому не рассказывай, а то Хагриду достанется.

Невилл простонал и закрыл лицо руками.

— Они будут так злиться...

И он был прав. Гриффиндор боролся за второе место с Рейвенкло, но потеря ста пятидесяти очков отбросила их так далеко, что о победе не могло быть и речи. Гарри на секунду задумался, не начислит ли Дамблдор им в конце года достаточно баллов, чтобы обогнать Слизерин, но сомневался в этом, поскольку отрыв составлял более двухсот очков.

Насмешки, недобрые взгляды и откровенную неприязнь Гарри переносил стойко. Он знал, когда стоит опустить голову и переждать. По крайней мере, Рон был на его стороне и яростно защищал их с Гермионой и Невиллом перед однокурсниками. И, как ни странно, Перси Уизли оказался на удивление снисходительным.

— Нарушение правил никогда не остается безнаказанным, — напыщенно заявил Перси три дня спустя. Они шли на завтрак пораньше, чтобы избежать толпы и лишних взглядов. — Но я считаю, что ваше наказание было чрезмерным. Пятьдесят очков с каждого — это явный перебор.

— Я знаю, — уныло пробормотал Невилл. Бойкот и откровенная ненависть больнее всего ударили именно по нему. Вчерашний вопиллер от бабушки лишь усугубил ситуацию.

— Но остальные ведут себя откровенно подло, — продолжил Перси. — На первом курсе у меня тоже снимали десять очков с Гриффиндора.

— Десять — не пятьдесят, — резонно заметил Рон. — И нас трое.

Перси выпрямился во весь рост:

— Не в этом дело, Рон. Весь факультет ведёт себя отвратительно. Потеря очков и очередная отработка — уже достаточное наказание. Особенно учитывая, что была веская прич… — Он резко замолчал.

— Ты знаешь? — тихо спросил Гарри.

— Узнал только вчера, — так же тихо ответил Перси. — Чарли написал, что вы с друзьями и Роном, скорее всего, нарушите комендантский час. Сложить два и два было нетрудно: укус Рона, сказки Малфоя о драконе... Как ещё Чарли мог об этом узнать?

Гарри и Рон переглянулись с округлившимися глазами.

— Мы написали ему, — шёпотом признался Рон. — Когда узнали, что у Хаг… то есть, что у одного человека есть незаконный дракон.

— В следующий раз, Рон, — Перси снова выпрямился, — и вы тоже, Гермиона, Гарри, Невилл, обращайтесь ко мне в таких ситуациях. Я — староста и...

— Но мы не хотели никого подставлять! — громко возразил Рон.

— И никто бы не пострадал. Старостам разрешено находиться вне спален после отбоя, — пояснил Перси и величественно проследовал в Большой зал, оставив их в ошеломлённом молчании.

В последующие дни, ожидая отработки, Гарри часто вспоминал слова Перси. Во время одной из встреч в Выручай-комнате они с Роном обсуждали это больше часа. Гарри был уверен: другой Перси тоже получал письмо и догадывался, что они спасли Хагрида от серьёзных неприятностей с Министерством.

— Это потому что мы относимся к нему лучше, — сказал Рон со ртом, набитым шоколадной лягушкой. — Он и раньше догадывался, но теперь не такой замкнутый.

— Даже другой Перси не был таким злым, как остальные, — задумчиво произнёс Гарри. — Он был холоден, но, возможно, просто из-за нарушения правил.

— Ты слышал его? — фыркнул Рон. — Он намекнул, что сам бы передал дракона друзьям Чарли. Можешь представить, чтобы другой Перси сделал такое?

— Нет, — честно ответил Гарри.

Теперь у них редко выдавалась возможность встретиться без Гермионы и Невилла. Четвёрка держалась вместе, объединившись перед лицом всеобщего недовольства. Рейвенкловцы и хаффлпаффцы всё ещё злились на них, хотя, и Гарри с гордостью отметил это, квиддичная команда Гриффиндора, хоть и уступала той, где играл он сам, показала отличный результат в последнем матче. Они разгромили Хаффлпафф с отрывом почти в двести очков, и если обыграют Слизерин в предстоящем матче (который должен был состояться, пока Гарри будет восстанавливаться после встречи с Волдемортом), у них были все шансы выиграть Кубок.

Так что четверо держались вместе для защиты, и Рону с Гарри приходилось постоянно придумывать отговорки, чтобы ускользнуть.

— Буду рад, когда этот год закончится, — вздохнул Гарри. — Следующий тоже будет непростым, но хотя бы Джинни будет с нами.

* * *

Гарри ощущал себя идущим среди призраков, когда они с Хагридом, Гермионой, Невиллом и Драко Малфоем ступили на тропу, ведущую в Запретный лес. На мгновение реальность сместилась, и он снова оказался в теле себя в двадцать один год.

* * *

Почти все, кого он любил, были мертвы. Они ушли навсегда, они никогда не вернутся. Том Реддл тоже исчез, но Гарри, потративший последнее десятилетие на эту победу, казалось, больше не испытывал ничего.

Он пошатнулся на тропинке у хижины Хагрида, ведущей в Запретный лес. Как выяснилось, и сам Хагрид умирал от ран, нанесённых великанами Волдеморта; целители из Святого Мунго лишь разводили руками. Ради этого он сражался? Чтобы остаться последним выжившим? Это казалось настолько абсурдным, что Гарри засмеялся — диким, безумным смехом, который испугал его самого. Звук странно отражался среди деревьев.

Он посмотрел на Камень, всё ещё сжатый в его ладони. Он выронил его, когда покорно принял Аваду от Волдеморта. Он не хотел вызывать их снова. Это было допустимо, когда он думал, что умрёт. Он собирался присоединиться к ним, они пришли за ним. Но теперь... как он мог вынести этот груз вины за своё выживание? Все они... они умерли, как и было предначертано, будь то смертельное проклятие, огонь или что-то ещё. Но нет, он — Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил. Казалось, только ему одному суждено жить.

Он изо всех сил швырнул Камень в чащу леса. Он не мог смотреть им в глаза, не когда это было так чертовски несправедливо — он дышал, а они нет.

Гарри упал на колени, вцепился руками в волосы и дёрнул так сильно, что стало больно. Он размышлял, как это сделать. Перерезать вены мечом Гриффиндора — вот уж ирония? Сброситься с Астрономической башни, чтобы его тело сломалось и искривилось, как тело Дамблдора? Неужели всё зашло так далеко? Он планировал собственную смерть вместо смерти Волдеморта...

* * *

Гарри так глубоко погрузился в воспоминания, что легкое прикосновение Гермионы к его руке и тихое «Гарри?» заставили его шарахнуться в ближайшие кусты. На мгновение он совершенно потерял ориентацию, где он и кто он.

— Всё в порядке, Гарри? — озабоченно обернулся Хагрид.

— Испугался, Поттер? — язвительно усмехнулся Малфой.

— Не так сильно, как ты, — парировал Гарри, выбираясь из кустов.

После этого он изо всех сил старался оставаться в настоящем. Задавал Хагриду вопросы о единорогах, тихо обсуждал с Гермионой (когда Хагрид не слышал) философский камень. Однако он почувствовал облегчение, когда Драко напугал Невилла, и им пришлось разделиться — Хагрид и Гермиона ушли в одну сторону. Они знали его слишком хорошо, тогда как с язвительными замечаниями Малфоя справляться было куда проще.

«Никогда не думал, что доживу до дня, когда буду благодарен за компанию Малфоя», — мрачно подумал Гарри.

Его шрам предупредил о приближении Волдеморта. Краем сознания он отметил вопли Малфоя и его бегство. Но взгляд Гарри был прикован к темной тени, осквернявшей плоть единорога. Теперь он лучше понимал, что это значило. Волдеморт, как говорил Дамблдор, зашел так далеко за пределы обычного зла, что без зазрения совести уничтожал невинность и чистоту ради собственных целей. Смерть единорога предвещала гибель невинности целого поколения — его поколения. «Весь цвет поколения»...

— Гарри Поттер, — произнес кентавр Флоренц. — Тебе особенно небезопасно находиться в этом лесу.

Гарри моргнул. Волдеморт уже исчез, его спугнул своим появлением Флоренц, который как раз и стоял перед ним.

— Я думал, кентавры меня недолюбливают, — осторожно сказал он.

— Ты читал ту статью? — спросил Флоренц.

— Да, — ответил Гарри. — Я понял, что кентавры считают, будто я стану злом.

— Нет, нет, нет, — печально покачал головой Флоренц. — Статья исказила мои слова. Да, это были мои слова, хотя я не говорил их человеку. Гарри Поттер, знаешь ли ты, что находится в замке в этот самый момент?

— Философский камень?

— Именно, — ответил кентавр. — Разве ты не догадываешься, кому может понадобиться убивать единорогов?

— Эта тень... Это был лорд Волдеморт? — Гарри постарался изобразить удивление.

— Он самый. Я давно прочел в звездах, что Тот-Кого-Нельзя-Называть вернется, — сказал Флоренц. — Он не мертв...

— И он охотится за мной, — тихо произнес Гарри.

— Садись ко мне на спину, я отвезу тебя к Хагриду. — Флоренц опустился, позволяя Гарри взобраться на него. На этот раз Гарри острее осознавал, насколько необычно для кентавра позволять человеку ездить на себе верхом.

— Эм, спасибо, что делаешь это, — неловко пробормотал Гарри, когда кентавр замедлил шаг. — Знаете, как-то неправильно обращаться с вами, как с обычной лошадью.

— Он прав, Флоренц, — раздался низкий, гневный голос. Из тени вышли два других кентавра. Гарри тут же сполз со спины Флоренца. — Этот жеребёнок мудрее тебя.

Флоренц вспыхнул:

— Ты знаешь, кто этот ребёнок? Это Гарри Поттер, и сегодня ночью он едва не погиб от руки Того-Кого-Нельзя-Называть!

— Не следует противиться звёздам, брат, — сказал другой кентавр. Гарри напряг память, пытаясь вспомнить его имя. Точно, это был Магориан, закончивший свой пусть столь печально.

— Я не противлюсь звёздам, — возразил Флоренц.

— Ты знаешь, что предначертано. Не нам вмешиваться.

Сквозь призму знаний, которых у него не было в прошлый раз, Гарри внезапно осознал нечто важное. Кентавры знали. Они знали, что однажды он примет Аваду от Волдеморта. И они знали, что если этого не случится, то последствия будут ужасны: Волдеморт продолжит существовать, погружая мир во тьму, которую можно остановить только смертью Гарри. Он поднял глаза к ночному небу, едва различая звёзды сквозь густую листву.

«Возможно, я недооценивал Бэйна и Магориана, — с досадой подумал Гарри. — Может, они и не знают всего пророчества или о крестраже во мне, но они понимают больше, чем я предполагал в прошлый раз».

— Гарри Поттер, послушай меня, — тихим, но настойчивым голосом произнёс Флоренц, когда Бэйн и Магориан скрылись в чаще леса. — Тебе опасно находиться одному в этом лесу.

— Теперь я это понимаю, — тихо ответил Гарри. — Ещё раз спасибо, что позволили мне ехать на себе... и что помешали Волдеморту убить меня.

Флоренц уставился на него с такой пронзительной интенсивностью, что Гарри задумался о том, что ещё рассказали звёзды кентаврам? Но появление Хагрида и остальных прервало этот момент, и у Гарри так и не представилось возможности задать вопрос.

* * *

На следующее утро Гарри встал рано, несмотря на недосып. Надев школьную мантию и схватив сумку с учебниками и волшебную палочку, он спустился по лестнице. Гостиная была совершенно пуста, и он плюхнулся в самое удобное кресло. Домовые эльфы поддерживали огонь в камине, который весело потрескивал. Глядя на пламя, Гарри вдруг отчаянно захотелось поговорить с Сириусом.

Но Сириус всё ещё сидел в Азкабане и пробудет там ещё долго. Гарри сжал кулаки, чувствуя, как его переполняет чувство вины.

— Гарри? — раздался голос Невилла.

— А? — Гарри откинул голову назад, улыбаясь пухлому мальчику.

— Ты... ты в порядке? После вчерашнего, я имею в виду.

— Всё нормально, — ответил он.

— Ну... — Невилл выглядел так, будто не верил Гарри. Но, к облегчению последнего, решил не давить. — Ты... Хочешь подготовиться к экзамену по трансфигурации?

— Только если ты поможешь мне с травологией.

Около получаса Гарри опрашивал Невилла по трансфигурации неодушевлённых предметов. Невилл же, в свою очередь, оказался кладезем знаний о растениях первого курса.

— Никому не говори, профессор Стебль хочет сохранить это в секрете, но в следующем году у нас будут мандрагоры! — прошептал Невилл, и его лицо озарилось восторгом.

— Ты правда много знаешь о растениях, — констатировал Гарри, хотя это и было очевидно.

Невилл покраснел до цвета обивки кресла, в котором сидел.

— Я много времени проводил в оранжереях в прошлом семестре. Мне нравятся растения, они напоминают мне дом дядюшки Элджи. У него есть оранжерея в Бристоле, и я гостил у него прошлым летом перед школой. Тогда же я и нашёл Тревора, он сидел на одном растении, и дядя разрешил мне оставить его. Профессор Стебль не против, когда я прихожу. Она очень добрая.

Гарри кивнул.

— Ты до сих пор туда ходишь? — спросил он с любопытством. — Я как-то не замечал.

Лицо Невилла стало ещё краснее, хотя Гарри не думал, что это возможно.

— Теперь мне не было нужно. Ну, то есть... мы же сейчас часто проводим время вместе.

У Гарри всё сжалось внутри, когда он осознал, как одинок должен был быть Невилл. Теперь, оглядываясь назад, он понимал, что Невилл всегда оставался на обочине дружеских компаний. В спальне мальчиков обычно держались вместе Дин Томас и Симус Финниган, а также Гарри и Рон. Невилл же был лишним — тем, у кого не было лучшего друга, спящего на соседней кровати. Лишь Армия Дамблдора помогла ему обрести настоящую дружбу, особенно с Луной Лавгуд, а позже и с Ханной Аббот.

— Как-нибудь мы с тобой обязательно туда сходим, — пообещал Гарри. — Побудем там одни, вдалеке от суеты.

В этот момент в гостиную спустились Гермиона и Рон. Гарри в очередной раз задумался, нет ли у Рона какого-то шестого чувства, позволяющего ему находить Гермиону.

— Подожди минутку, Невилл, — пробормотал Гарри. Он подошёл к друзьям, наклонился и рассказал им с небольшими изменениями о событиях прошлой ночи в Запретном лесу.

— Это Волдеморт! — закончил он. — Вот кто пытается украсть философский камень!

* * *

Гарри и Рон благополучно выбрались из спальни, не встретив препятствий. Гарри невольно бросил взгляд на кровать Невилла, гадая, попытается ли тот их остановить снова. В последнее время Невилл имел привычку исчезать на несколько часов через день. Гарри было любопытно, куда он ходит, но он предположил, что Невилл навещает оранжереи и профессора Стебль. В любом случае, это дало ему, Рону и Гермионе возможность «случайно узнать» о неосторожных словах Хагрида в «Кабаньей голове». Однако сейчас полог вокруг кровати Невилла был плотно задернут, и Гарри не мог разглядеть, спит ли он.

Гермиона ждала их у подножия лестницы, и сердце Гарри тут же забилось чаще. Настал момент: время спасать философский камень и преодолевать первое препятствие на пути к окончательному поражению Волдеморта.

— Мантия с вами? — прошептала Гермиона, выдавая своё волнение. Её шёпот был гораздо громче обычного голоса.

— Да, — заверил её Рон.

— Пошли, — сказал Гарри.

— Вы снова куда-то идёте, — раздался голос Невилла. Пухлый мальчик выглянул из-за спинки кресла.

— Невилл, — с отчаянием произнесла Гермиона. — Послушай, иди спать! Это очень важно.

— Нет, — мальчик покраснел. — Я-я-я знаю, что вы задумали.

Рон и Гарри удивлённо переглянулись.

— Я слышал, как Гарри рассказывал вам после нашей отработки, — Невилл сжал челюсти, и Гарри впервые увидел сходство между застенчивым мальчиком и храбрым мужчиной, которым он станет. — Я не глухой, я сидел совсем рядом.

— Невилл...

— Я хочу пойти с вами, — упрямо заявил он. — Я хочу помочь остановить Того-Кого-Нельзя-Называть. Если вы не возьмёте меня, я-я-я...

— Ладно, — твёрдо сказал Гарри, не дав Невиллу закончить угрозу. — Под мантией будет тесновато, но думаю, мы поместимся. Нам понадобится вся возможная помощь против Волдеморта, — объяснил он, в основном для Гермионы. — Мы можем идти?

Они направились к выходу, и Гарри услышал, как Гермиона спрашивает:

— Ты уверен, Невилл? Это будет очень опасно.

Невилл не ответил, но продолжил идти за ними. Как только они вышли, Гарри накинул мантию на себя и остальных. Она едва прикрывала их: Рону пришлось немного ссутулиться, чтобы ноги не торчали, но в целом они справлялись.

— Послушай, — тихо сказал Гарри, обращаясь к Невиллу. — Ты знаешь, что такое философский камень?

— Да, — так же тихо ответил Невилл. Гарри едва различал его слова. — С тех пор как я... э-э... подслушал, я искал информацию о нём в библиотеке. Мы должны помешать ему завладеть камнем!

— Молодец, Невилл, — одобрительно сказала Гермиона.

— Камень охраняют. Мы знаем только об одном из защитников, — солгал Рон. — Трёхголовый пёс...

Гарри выругался — громче, чем планировал.

— Чёрт, я забыл флейту! Твою мать...

— Мы не можем вернуться сейчас! — в ужасе прошептала Гермиона.

— Не волнуйся, мы просто споём, — сказал Рон.

— Трёхголовый пёс? — слабым голосом переспросил Невилл. Гарри забыл, что этот Невилл ещё не сталкивался с Пушком.

— Да, его зовут Пушок, — пояснил Рон. — Но если играть музыку, он сразу засыпает.

— И Хагрид рассказал об этом Тому-Кого-Нельзя-Называть, — добавила Гермиона. Она замолчала, когда они на цыпочках обходили миссис Норрис. Прежде чем она продолжила, Гарри схватил её за руку: — Пивз, — прошептал он.

Обманув Пивза, заставив его поверить, что это Кровавый Барон занят тайными делами, Гарри подхватил:

— Мы уверены, что Волдеморт, — все дёрнулись, даже Рон, — использует учителя.

— Кого? — глаза Невилла стали круглыми от шока.

— Я думаю, это Снейп, — упрямо заявила Гермиона.

— Это не Снейп! — раздражённо возразил Рон. — Слушай, мы с Гарри провели с ним кучу времени на отработках. Он мог убить Гарри в любой момент...

— Верно, — неохотно согласилась Гермиона.

— Мы с Роном думаем, что за всем стоит Квиррелл, — сказал Гарри. Они остановились у двери, ведущей в коридор третьего этажа, где их ждали Пушок, профессор Квиррелл и Волдеморт.

— Я, кажется, согласен с Гермионой, — робко сказал Невилл. — Квиррелл боится даже больше, чем я.

Рон фыркнул:

— Ты собираешься лицом к лицу встретиться с Тем-Кого-Нельзя-Называть в компании трёх других первокурсников и ещё считаешь себя трусом?

Гермиона подавила писк. Похоже, такая прямая постановка вопроса действовала ей на нервы.

Гарри напомнил Невиллу о случае, когда Квиррелл говорил без заикания.

— Слушайте, мы больше не можем терять время — нам нужно идти.

Они вошли в комнату с Пушком.

— Привет, Пушок, — сказал Рон и тут же затянул ужасающе фальшивую версию гимна Хогвартса. После секундного замешательства (голос Гарри звучал, если это вообще было возможно, ещё хуже) к нему присоединился и Гарри, напевая мотив старой маггловской песни. Гермиона последовала их примеру, а затем и Невилл — его голосок дрожал и срывался.

Сработало, и возможно, даже лучше, чем в прошлый раз. Чудовищный пёс плюхнулся на пол, все три его пасти тяжело вздохнули, а шесть глаз закрылись. Гарри подошёл, отодвинул огромную лапу и открыл люк.

— Слушайте, — сказал он, пока остальные продолжали петь. — Я спущусь первым... потом Рон... затем Невилл, а потом ты, Гермиона.

Они кивнули, и Гарри прыгнул. Он летел вниз, пока не приземлился с глухим стуком на дьявольские силки. Рон последовал за ним почти сразу, широко ухмыляясь. Гарри ответил ему такой же улыбкой.

Невилл кричал всю дорогу вниз.

— Невилл, — в спешке позвал Гарри. — Что это за растение? Мы с Роном не можем пошевелиться!

Невилл огляделся, прищурившись.

— Это дьявольские силки! Они боятся огня... О нет, я не могу пошевелить рукой!

Гермиона приземлилась рядом с ними с испуганным видом.

— Гермиона! Создай огонь! — закричал Невилл. — Быстро!

Дрожащей рукой она произнесла заклинание голубых огоньков, которое так хорошо знала. Через мгновение они освободились.

— Хорошая мысль, Невилл, — похлопал его по спине Рон.

— Да, — дрожащим голосом согласилась Гермиона. — Нам повезло, что ты с нами.

— Пошли, — мрачно сказал Гарри. — Мы не знаем, что ждёт впереди, — солгал он.

Они вошли в комнату с летающими ключами. Гарри огляделся в поисках ключа с погнутым крылом, схватил метлу, прислонённую к стене, и помчался за ним. Он гонялся за ключом по всей комнате, морщась каждый раз, когда сталкивался с острыми предметами, и наконец поймал его.

Рты Гермионы и Невилла округлились, и они смотрели на Гарри, словно видели его впервые.

— Ух ты, Гарри, где ты научился так летать? — спросил Невилл. — Тебе стоит записаться в команду по квиддичу!

— Да, прямо сейчас и записываюсь, — саркастично ответил Гарри. — Рон твердит мне это уже несколько месяцев, но первокурсников не берут в команду, разве нет?

— Мы с Гарри немного летали в Рождество у нас в Норе, — объяснил Рон, пока Гарри вставлял ключ в замок и открывал дверь в комнату с оглушённым троллем.

— Хотя бы не придётся сражаться с троллем, — уставился на того Невилл.

— У Рона и Гарри не было бы с ним проблем, — сообщила Гермиона.

Рон засиял. В следующей комнате их ждала гигантская шахматная доска с живыми фигурами, и Гарри чувствовал себя так же потерянно, как и в прошлый раз. Зато Рон явно был в своей стихии. Он отдавал команды, а Гарри, Гермиона и Невилл послушно выполняли их с явным облегчением. Более того, Рону удалось не только провести их через доску в два раза быстрее, но и самим остаться невредимыми.

— Отличная работа, дружище, — сказал Гарри.

— Спасибо, — улыбнулся Рон без тени скромности и первым переступил порог последней комнаты.

Гермионе потребовалось четыре минуты, чтобы разгадать логическую загадку (Гарри засекал время). Его тревога неуклонно росла. Это был тот самый момент. Волдеморт находился в следующей комнате. Он взглянул на Рона, и тот без слов выразил поддержку. Невилл выглядел бледным, но держался стойко. А затем Гарри посмотрел на Гермиону.

Её губы беззвучно шевелились, пока она разгадывала загадку Снейпа. Чёрное пламя позади неё мерцало, наполняя комнату зловещим светом. Она подняла голову с торжествующим видом, и в этот момент Гарри резко дёрнул её назад. На мгновение ему показалось, что она горит — пламя лизало её мантию, освещая копну непослушных волос, а в ушах Гарри раздались её мучительные крики...

— Гарри! Что ты делаешь? — вскрикнула она. Гарри оттащил её подальше от пламени, которое казалось ещё зловещее, чем в прошлый раз. Она чуть не упала, но ухватилась за мантию Рона.

— Прости, — пробормотал Гарри, тяжело дыша. — Мне показалось... что ты горишь...

— Ну, я не горю, — раздражённо сказала она. — Но я поняла, какой флакон нам нужен... вот этот, самый маленький. — Она указала на него.

Гарри взял его дрожащими пальцами. Он не мог смотреть на Рона.

— Здесь хватит только на одного, — сказал он.

Повернувшись спиной, он сосредоточился на обфускоменции, которую практиковал почти каждый день все эти месяцы. Это было лучшее, что он мог сделать, и этого должно было хватить.

— Слушайте, — сказал он. — Возвращайтесь назад, используйте мётлы в комнате с ключами. Пошлите Хедвиг найти Дамблдора.

— Мы не можем отпустить тебя одного! — воскликнул Невилл. — Там Сами-Знаете-Кто!

— Найдите Дамблдора, — сказал Гарри, и даже сам услышал в своём голосе непреклонность. — Расскажите ему всё, что знаете.

Он допил оставшееся зелье, сглотнул и шагнул сквозь пламя.

Квиррелл стоял в своём нелепом лиловом тюрбане перед Зеркалом Еиналеж, повернувшись спиной.

— А, Поттер, — он обернулся. — Я гадал, встретимся ли мы здесь.

— Я не позволю вам забрать философский камень, — сказал Гарри. Квиррелл навёл на него палочку. — И, похоже, у вас проблемы с загадкой Дамблдора, верно? Вы не можете достать камень?

— Пока нет, но я смогу, — хихикнул Квиррелл. — И моя награда превзойдёт все мечты... Я разделю власть и славу с моим повелителем! Я получу больше, чем мог себе вообразить...

— Если получите камень, — указал Гарри. — Как долго вы уже здесь? — Он вытер потные ладони о мантию.

— Используй мальчишку, — прошипел Волдеморт из-под тюрбана. Шрам Гарри горел, но он старался не обращать внимания на боль.

— Поттер! Иди сюда!

Гарри не торопился. Он не знал, сколько времени потребуется Дамблдору, который должен был встретить Рона, Невилла и Гермиону по пути к совятне, чтобы добраться сюда. В прошлый раз он едва выжил. Он успеет, убеждал себя Гарри.

— Встань перед Зеркалом и скажи, что видишь, — Квиррелл подтолкнул его в спину. — Немедленно!

— Что, даже без «пожалуйста»? — пробормотал Гарри, за что получил такой тычок, что упал на колени.

Квиррелл снова произнёс свою речь про «нет добра и зла, есть только сила», явно не в силах удержаться. Гарри слушал внимательно, хотя это вызывало у него тошноту. «Волдеморт ошибается, смертельно ошибается», — с мрачным удовлетворением подумал он.

Когда тянуть время стало невозможно, Гарри встал перед Зеркалом. Сначала оно показывало лишь его отражение — низкорослое, тощее и бледное, но затем изображение изменилось. Оно мерцало. Гарри увидел себя с Джинни, обнимающим её и широко улыбающимся; рядом стояли Рон и Гермиона. Присмотревшись, он разглядел всех Уизли, Хагрида, Невилла, Луну и множество других знакомых лиц — всех счастливых и живых, беззвучно говорящих: «Ты сделал это!» Затем видение сменилось: он увидел родителей и всю свою семью. 

«Значит, это желание всё ещё со мной», — с лёгкой грустью подумал Гарри. И это изображение исчезло. Теперь он видел, как его отражение лукаво подмигивает и хлопает по карману мантии. Гарри почувствовал, как философский камень падает ему в карман.

— Что ты увидел, Поттер?

Гарри закрыл глаза и тщательно перестроил воспоминания, чтобы они соответствовали прошлой временной линии. Он повернулся:

— Я увидел себя, держащим Кубок по квиддичу и Кубок школы. Я выиграл оба, — солгал он.

Он почувствовал лёгкое касание своего разума: Волдеморт действительно был искусным легилиментом, по сравнению с ним Снейп казался тараном, и блокировал его с помощью обфускоменции. К облегчению Гарри, Волдеморт задержался лишь на мгновение. Он ничего не заподозрил и отступил, как только убедился, что философский камень у Гарри.

— Он лжёт.

Гарри бросился к лестнице. Одна ступень, вторая, третья, четвёртая, пятая — он был уже на середине пути, когда Квиррелл схватил его. Он ухватился за волосы, касаясь кожи Гарри, и тем самым подписал себе приговор. Они оба замерли, почти заворожённые, когда рука Квиррелла начала тлеть. Она почернела, обуглилась и рассыпалась в прах, прежде чем он успел отдернуть её.

Гарри поднял руку и дотронулся до человека, который добровольно позволил Волдеморту разделить с ним тело. Квиррелл закричал от боли и ужаса, а перед глазами Гарри заплясали чёрные точки. Но он не отпускал, сжимая лицо профессора и хватаясь за его руку с палочкой.

Крики прекратились как раз перед тем, как тьма поглотила Гарри.

* * *

Сознание возвращалось медленно, словно он погружался в тёплую ванну. Гарри несколько мгновений собирался с мыслями, прежде чем попытаться открыть глаза. Тело было тяжёлым, а в голове — туман. Он моргнул, различая лишь яркий свет и золотистые блики очков Дамблдора.

— Волдеморт? — прошептал Гарри.

— Сбежал, — кратко ответил Дамблдор. — Ты снова был на волосок от смерти.

— Я знал, что не умру.

— Но был к этому опасно близок. На мгновение я подумал, что тебя убили.

— Вы говорили так же в прошлый раз, — ответил Гарри.

— А если бы я опоздал хоть на мгновение? — спросил Дамблдор. Гарри смутно задался вопросом, сердится ли на него старый волшебник. — А если бы твои друзья не успели найти меня так быстро?

— Я знал, что они успеют.

— Гарри, будущее не неизменно, ты сам это доказал. Я заметил, что мистер Лонгботтом тоже был с вами, а если бы он что-то изменил? — Голос Дамблдора звучал устало. — Даже если ты уже проходил через это, события могут пойти иначе.

— Я здесь именно для того, чтобы изменить события, — напомнил Гарри. — И я знал, что вы придёте вовремя, а друзья побегут достаточно быстро, не потому что помнил будущее, а потому что доверял вам. Доверял, что вы успеете, и им хватит сил.

Он чувствовал себя обессиленным.

— Как долго я здесь?

— Менее суток, — ответил Дамблдор. В его голосе звучала непонятная Гарри нота.

— Я очнулся раньше, чем в прошлый раз, — пробормотал Гарри. — Наверное, поэтому... с трудом соображаю... и не могу... открыть глаза...

— Мадам Помфри, полагаю, захочет оставить тебя здесь на несколько дней, — сказал Дамблдор. — Ты практически истощил все силы.

— Не все, — слабо улыбнулся Гарри. Его голос звучал так жалко, что даже было немного стыдно. Он закрыл глаза.

— Гарри, я беспокоюсь, что... учитывая обстоятельства... — Дамблдор подбирал слова.

На мгновение Гарри растерялся. Какие обстоятельства? Но потом вспомнил. Крестраж внутри него, смертельное заклятие, Волдеморт и смерть, которая, вероятно, ждёт его впереди.

— Я боюсь, ты слишком рискуешь своей жизнью.

— Не рискую... обещаю... — Гарри с трудом выдавил слова. Он чувствовал, будто его мягко укутывают в вату, и хотел просто поддаться этому ощущению. — Ещё не время... беспокоиться... Слишком многое... нужно сделать...

— Как скажешь, — вздохнул Дамблдор. Гарри не знал, поверил ли он, но на данный момент это была правда. Он не хотел зацикливаться на этом. Впереди ещё годы...

— Профессор... в прошлый раз... Хагрид разослал сов за фотографиями моих родителей... их старых друзей...

— Я прослежу, чтобы он сделал это снова, — пообещал Дамблдор. — Но несмотря на твои слова, Гарри, я всё равно волнуюсь. Мне не понравилось видеть тебя на грани смерти, как прошлой ночью.

— Привыкнете... — слова Гарри сливались так, что он не был уверен, понял ли его Дамблдор. Он слабо улыбнулся и позволил себе погрузиться в забытьё, благодаря судьбу, несмотря на опасения Дамблдора, за то, что остался жив.