Право на жизнь (гет)

Коридоры Министерства были пусты. Лишь отдалённый скрежет пера, да эхо от шагов охраны, словно напоминали — здесь всё ещё живут тени. Гарри шагал первым, плащ сливался с темнотой, а Гермиона шла рядом — молчаливая, уставшая, но не сломленная.

— Перси прав, Гарри — выдохнула она наконец, глядя в холодный камень стен. — Мы не верим. Мы просто... не можем больше лгать.

Гарри остановился, обернулся, посмотрел на неё. Под светом магического фонаря его лицо выглядело старше. На лбу — свежий след шрама, чуть покрасневшего от напряжения.

— Мы и не обязаны верить, — сказал он. — Только делать то, что никто другой не решится.

Гермиона посмотрела на него, и её взгляд был тяжёлым — не от упрёка, а от боли.

— А если мы не сможем? Если закончим жизнь как Скраймджер, как Тонкс... как все, кто думал, что сможет изменить мир?

Он подошёл ближе, коснулся её щеки. Его рука была горячей, но глаза оставались холодными.

— Даже не думай об этом. Мы достойны лучшего.

Она прижалась к нему, не потому что хотела, а потому что не могла иначе — как будто только в этом касании ещё оставалась жизнь. Гарри обнял её крепче, и в эту секунду в темноте кто-то прошёл за углом.

Они резко разошлись. Шорох. Оклик. Чей-то силуэт замер на миг — и исчез.

— Это было предупреждение, — прошептала Гермиона.

— Или приглашение, — ответил Гарри. — Нам сообщили, что сегодня ночью кто-то пройдёт через отдел артефактов. Кто-то, кого считали мёртвым.

Гермиона побледнела, поднося руку к почти белому лицу:

— Кто?

Он посмотрел на неё пристально, глубоко вздыхая:

— Селвин. Его имя снова появилось в списках выживших. А его след ведёт к Отделу Тайн. Ты знаешь, что это значит.

Она кивнула. Сердце билось глухо. Воздух стал тяжелее, как перед бурей.

— Спускаемся туда? — спросила она, уже зная ответ.

Гарри на миг закрыл глаза.

— Мы возвращаемся.

Тишина Отдела Тайн не была обычной. Она дышала. Она наблюдала.

Каждый их шаг отзывался не эхом, а будто чужим дыханием в затылок. Гарри шёл первым, палочка была сжата намертво в руке, а заклинание Lumos едва касалось полированных стен. Гермиона держалась рядом — тихо, сосредоточенно, без иллюзий.

— Зачем они активировали зал вращающихся дверей? — прошептала она. — После войны вход туда закрыли.

Гарри не ответил. Он знал. Кто-то изнутри открыл путь.

Когда последняя стена сместилась, перед ними возник знакомый силуэт. Девушка. Светлая мантия, волосы, заколотые заколкой с гербом Бонсов. Сьюзен Боунс стояла у артефактной стены, отражённая в мерцающих кристаллах, и смотрела в себя. Женщина лет тридцати с хвостиком, но время сделало с ней то, что не сделали дуэли: сдвинуло лицо на полтона. Улыбка казалась чуть шире, чем нужно, взгляд — задержанным на секунду дольше. Её добродушие умерло в ту ночь, когда Министерство подписало закон о "контроле особых лиц", и с тех пор оно не воскресало.

Сьюзен носила строгую мантию не министерского образца, а ту, что надевали в древних отделах: глубокий синий с серебряным подбоем, застёжки в виде змеиных голов, ворот — чуть выше нормы, как у судей. Всё подчёркивало статус, не занимаемый официально.

Её волосы были зачесаны назад, жёстким низким пучком, из которого ни одна прядь не выбивалась. Это был символ контроля. Себя. И других.

Макияж отсутствовал — вместо него на скуле угадывался тонкий шрам, будто кто-то вбил туда правду, а потом затер её лезвием.

Она обернулась. И Гермиона вздрогнула.

— Сьюзен?

— Гермиона, — слишком мягко приветствовала та. — Не думала, что ты всё ещё здесь. Не после того, как Орден сам себя похоронил.

— Что ты… — начала Гермиона, но Гарри шагнул вперёд, закрывая своим телом её туловище.

— Ты передала им координаты. — гневно перебил Гарри. — Отряд Поттера. Ли. Кингсли. Даже Невилл. Их зачистили почти сразу после утечки. Это ты. — он с отвращением смотрел на Боунс.

Сьюзен молча смотрела на него. И лишь спустя секунду выдохнула:

— Да. Я. Потому что мы проиграли ещё тогда. Вы просто не поняли. Пока вы бегали в поисках справедливости, Министерство стало гнилью. А я — лишь та, кто решила не тонуть в ней.

— Ты убила Орден, предала нас, — сказала Гермиона, и её голос дрожал от ярости.

Сьюзен хмыкнула. Поднесла палочку к шее и прошептала:

— Periculum in tenebris.

На потолке вспыхнул красный знак — сигнал. Тени начали двигаться. Кто-то приближался.

Гарри схватил Гермиону за руку и бросился в сторону лабиринта.

— Бежим. Сейчас не сразиться — значит остаться в живых.

Сзади раздался голос Сьюзен:

— Бегите, бегите. Но даже вы не спасётесь от того, что будет дальше. Я не одна. Вся система уже против вас.

Каменные коридоры начинали искажаться — не архитектурно, а ощущением. Гермиона тяжело дышала, вцепившись в плечо Гарри, пока они не скрылись за опущенной колонной. Отдел Тайн жил своей жизнью. Особенно то крыло, что ещё до войны было закрыто грифом "не подлежит восстановлению".

— Гарри, — выдохнула она. — Мы в Зале Исчезающих Личностей. Его опечатывали после случая с Малфоем. Здесь исчезли все следы тех, кто предал.

— Идеальное место для ловушки, — мрачно сказал он, заглядывая за колонну. — И для битвы.

Тень двинулась первой. Как будто не человек, а сама тьма ударила между ними. Гермиона отлетела в сторону, Гарри упал на одно колено. Выдох, концентрация, крик:

— Protego Maxima!

Щит успел — разлетелся зелёный импульс. В просвете они увидели фигуру — не Сьюзен. Выше, тяжелее. Глаза в капюшоне горели амулетным светом. Магия старше, чем Министерство.

Гарри поднялся. Рядом Гермиона уже нашла нужный ритм. Они били поочерёдно — он заклинаниями силы, она тонкими сплетениями чар. Их дуэт был не просто тактическим — между ними всё ещё горело то, что они не называли. Но каждый касался взглядами, как бы говоря: живи, иначе я погибну вместе с тобой.

Фигура исчезла, но осталась запись — след магии. Гермиона подбежала:

— Это древняя метка исчезновения личности. Кто-то не просто прячется. Они стирают саму суть людей — их идентичность, память, код Министерства. Гарри… они хотят, чтобы мы стали никем.

Гарри сжал её запястье, его лицо было бледным, губы дрожали не от страха — от злости.

— Не дам. Ни тебе. Ни себе. Ни тем, кто ещё верит в нас.

Она вскинула на него глаза. В этот момент в них не было Министерства, ни орденов, ни обязанностей. Только он и она. Слишком близко. Слишком громко билось сердце.

— Скажи мне, — прошептала Гермиона, заглядывая в его глубокие, словно Чёрное озеро, очи. — Если я исчезну…ты попробуешь отыскать меня?

Он не ответил. Просто приблизился, лбом коснулся её лба, и всё напряжение рассыпалось. Но не исчезло. Оно стало глубже. Опаснее. Почти болезненным.

И тогда он прошептал:

— Я отыщу тебя даже в Зале Мёртвых Имен.

Коридоры Отдела Тайн были безликими, как сама магия времени. Там нельзя было дышать громко — стены, казалось, слышали каждое слово.

Сьюзен шла, не оборачиваясь. Стук её каблуков разносился эхом по просторному, тёмному помещению. Мантию она скинула у входа в архив, оставшись в темной облегающей форме — странной смеси официального и... почти ритуального. Словно готовилась к некромантии, а не к разговору.

Он ждал её в самой глубине. Дирк. Недавний перевод — формально "по просьбе начальства". Неформально — даже сама Гермиона едва заметно бледнела каждый раз, когда его имя звучало при ней.

Он стоял, опершись на каменную колонну. Волосы — чуть длиннее, чем прежде. Лицо — как всегда бесстрастное, но глаза... У него были глаза человека, который слишком многое увидел и не всё пережил.

— Ты уверена, что Поттер с Грейнджер ничего не подозревают? — спросил он негромко.

Сьюзен усмехнулась, медленно подходя.

— Подозревают. Но боятся поверить. Гермиона держится за мораль, как за спасательный круг. А Гарри... он тонет в ней.

— Ты уверена, что он всё ещё твоя цель?

— Нет, — сказала она. — Теперь — оба. Их связь стала оружием. И слабостью.

Дирк отвёл взгляд. Что-то дрогнуло в его лице — вины ли, жалости ли — но быстро исчезло.

— И зачем тебе я?

Сьюзен склонила голову, её голос стал мягким, почти нежным:

— Вы оба были в архиве по делу Нотта. В то самое лето, когда папенька Нотта исчез. Печально. Уж слишком ловко вы обошли тогда комиссию. — Сьюзен замолчала, рассматривая Кресвелла сверху вниз. — Ты можешь её вернуть, если захочешь. Или... отдать мне.

Дирк молчал. Он смотрел на Сьюзен, как будто видел в ней что-то давно забытое, грязное и всё же манящее.

— А если я выберу их?

— Тогда я скажу Министерству, что ты был двойным агентом с самого начала. Ты думаешь, я пришла сюда без страховки?

Он закрыл глаза. Тишина снова сгустилась между ними.

— Ты чудовище, Боунс. — выплюнул мужчина.

Она улыбнулась. Без зубов, без тепла — просто изогнутыми губами, в которых давно не жило человеческое.

— Возможно. Но я — единственное чудовище, которое знает, где тени хранят правду.