Мира и Матвей (гет)

Февраль нового 2002-го года выдался на редкость тёплым. Снег таял, превращаясь в слякоть под ногами, с крыш текло и капало. Дороги и тротуары покрывало грязно-белое месиво, по которому рассекали автомобили и толпами по своим делам спешили люди. Все с нетерпением ожидали весну, которая, казалось, вот-вот должна была выглянуть из-за поворота.

В один из таких вечеров Мира возвращалась домой в сопровождении Лёши. В крови всё ещё бродили остатки алкоголя, отчего настроение было необычайно приподнятым. Его не портили даже мысли о взбучке, которую непременно получит от мамы за то, что в который раз возвращается позже оговоренного срока. Плевать. Мама и так перманентно недовольна ею в последнее время.

Повинуясь секундному порыву вдохновения, Мира раскинула руки в стороны и, задрав голову, закружилась. Она ожидала увидеть звёздное небо, но взгляд только утонул в густой черноте.

— Эй, осторожней! — услышала она предостерегающий возглас Лёши, но было поздно: её нога с громким чваком угодила прямиком в лужу.

— Ну ты лошара, — беззлобно рассмеялся он, подавая ей руку. Мира и сама не могла удержаться от смеха, цепляясь за его ладонь. Так они прошли ещё несколько метров, пока Лёша не махнул в сторону козырька чужого подъезда. — Давай туда на пять минут, покурим?

Там, на островке света от одинокого фонаря, она болтали и курили. Мира уже научилась вдыхать дым, не закашливаясь, однако сам процесс привлекательнее так и не стал. Горечь на языке и в горле, пропахшие дымом волосы и одежда — сплошные минусы, однако как же приятно было позволить себе нарушать мелкие запреты. Раз уж один, по-настоящему важный, она нарушить не смеет.

Закончив рассказывать историю про физика из своей школы, Лёша бросил окурок в жестяную банку на парапете, служившую импровизированной пепельницей, посмотрел на Миру и тут же отвёл глаза.

— Мир, знаешь, а мне тут идея пришла, — начал он, взъерошив рукой короткий ёжик на голове.

— О, с этих слов и начинается главный пиздец, — хмыкнула Мира.

— Нет, ты послушай. Давай заключим пари, а? — Он отчего-то нервничал, хотя и пытался скрыть это за преувеличенно беспечным тоном. — Если проиграю, то с меня выполнение любого желания.

— А если выиграешь?

— С тебя поцелуй.

Мира присвистнула.

— Вот это ставки. Ну, говори условия.

— Условия простые. Если на мой вопрос ты отвечаешь «да», значит, я выиграл, если «нет», тогда проиграл.

— И это всё? Кто из нас лошара, Лёш? Так пари не заключают, по крайней мере, если не планируют продуть.

— Это так мило, что ты за меня переживаешь, — широко улыбнулся Лёша. — Так ты согласна?

— Ладно, давай свой вопрос, но только не жалуйся, если что. Я тебе поддаваться не стану.

— Окей, — он глубоко вздохнул и на одном дыхании выдал: — Мира, ты будешь со мной встречаться?

Где-то вдали взвизгнули тормоза машины, раздалась чья-то неразборчивая брань. Мира быстро оглянулась на звук, но сразу же повернулась к Лёше. Он больше не улыбался и, очевидно, ждал её ответа, а в голове, как назло, свистел ветер.

— Дай угадаю, ты сейчас обдумываешь, каким будет твоё желание, — попытался отшутиться Лёша, по крайней мере именно так выглядела его попытка разрядить тишину.

Зато мозг Миры наконец заработал, а вместе с ним участился и пульс. Всё стало таким простым и понятным. Она знала, как ему ответить.

— Мне жаль. — Мира сделала шаг навстречу. Улыбка упорно лезла на лицо, мешая выдержать драматическую паузу. — Жаль проигрывать, но, увы, придётся. — Она обняла Лёшу за шею, привстала на носочки и поцеловала.

Позади хлопнули двери подъезда.

— А ну пшли отсюдова, здесь вам не вертеп! — тишину разрезал скрипучий старушечий голос.

Мира с Лёшей отскочили друг от друга и огляделись. В метре от них стояла грозного вида бабуля с рыжим пекинесом на поводке. Уперев руки в боки, она ещё выговаривала им вслед что-то про «охламонов, которым нечего шастать в этом дворе». Но они, держась за руки и хохоча, уже сбегали вниз по ступеням.

— И вам хорошего вечера, баб Мань! — Лёша развернулся и махнул старушке на прощание.

— Передавайте привет внукам! — подхватила Мира.

Чуть погодя, когда злополучный подъезд остался позади, она поинтересовалась:

— Ты знаешь её?

— Неа, в душе не ебу, кто это, — пожал плечами Лёша, а затем повернулся к Мире и непривычно серьёзным тоном спросил: — Так это было «да»? Я не шутил, если что.

Мира взяла его руку в свою и переплела их пальцы.

— Это было «да».

* * *

Домой она вернулась только спустя час, уже готовая к маминым нотациям. Однако квартира встретила её нехарактерной для этого времени суток тишиной. Мира заперла двери и принялась разуваться. Только после она услышала шаги по коридору.

— Ты поздно сегодня.

Она подняла голову. Вместо мамы напротив неё, скрестив руки на груди, стоял Матвей. Сердце сделало привычно-непривычный кульбит, и то чувство лёгкости и свободы, которое она ощущала в себе весь вечер, растаяло без следа.

— В курсе. А где родители?

— Ушли на день рождения к тёте Любе, — ответил Матвей. — Мама попросила проконтролировать, когда ты вернёшься.

— Ты же меня не сдашь? — Мира кривовато усмехнулась, опершись рукой о стену.

В ней поднималась злость, и хуже всего, она не знала, на что или кого та была направлена. Как будто на всё сразу и в особенности на себя саму и своё глупое сердце, которое, похоже, плевать хотело на все доводы рассудка и здравого смысла. Оно упрямо рвалось к одному единственному человеку, и, не получая желаемого, издевательски нашептывало: «На что ты ещё надеешься? Разве не видишь, что его никем не заменить?» Мира соглашалась. И ненавидела себя от этого ещё сильнее.

— Нет, но… — Матвей, похоже, на миг растерялся, — где ты была так долго?

— Не задавай глупых вопросов, — устало ответила Мира, проходя мимо. — Гуляла. И волноваться не нужно, меня проводили, — добавила она, перед тем как зайти в свою комнату.

Её ответы не удовлетворили Матвея. Он последовал за ней.

— А кто? — спросил он вполне спокойно, с ноткой лёгкого любопытства, но Мира слишком хорошо его знала, чтобы не почуять в его голосе неестественную натянутость.

— Один друг.

Мира как есть, в уличных джинсах, уселась на кровати, обхватив колени руками. Мама всегда ругала её за это, говорила, что на одежду цепляется столько заразы, а она разносит её по дому. Что ж, ещё один мелкий запрет нарушен. Так-то.

— Друг?

— Хотя нет, не совсем друг, — на неё накатило шальное желание обо всём рассказать. — Уже, можно сказать, мой парень. Прикинь?

— Парень? В каком смысле? — Матвей тоже присел рядом. Кровать тихо скрипнула под его весом.

— В прямом. Он сегодня предложил мне встречаться, я согласилась, и мы долго целовались. Ну, не мне тебе рассказывать. Ты и сам должен знать, как это бывает.

Тянуло рассмеяться с того, каким ошарашенным выглядел Матвей. Как будто она призналась, что вступила в банду и приторговывает наркотиками.

— Тебе не кажется, что тебе рано ещё с кем-нибудь встречаться? — спустя долгую паузу наконец выдал он.

— Мне шестнадцать в апреле, — звенящим от обиды голосом возразила Мира. — Я давно не маленькая девочка.

На Матвея её довод не подействовал. Его взгляд бегал по лицу Миры, как будто он пытался отыскать там что-то новое, чего он не видел раньше.

— Кто это? Я его знаю? Сколько ему лет? — посыпались вопросы.

— Нет, не знаешь, он с Маринкиного двора. Дату рождения я как-то не додумалась спросить, но Лёша в одиннадцатом.

— Ты должна рассказать родителям, — безапелляционным тоном заявил Матвей.

— Что? С какой стати? — взвилась Мира. — Чтобы мама мне весь мозг вынесла? Она и так в последнее время только и делает, что орёт.

— Потому что ты её провоцируешь?

— Нет, потому что ей лишь бы докопаться. Всё не так! И я не ожидала, что ты будешь её защищать.

— Я её понимаю, ты же… вечно находишь, во что вляпаться. Вот сколько ты знаешь этого Лёшу? Только честно.

— Два месяца, — с вызовом ответила Мира.

Лицо Матвея потемнело, он шумно выдохнул.

— И как ты можешь ему доверять? А если что-то пойдёт не так, а меня даже не будет рядом…

— Рядом? — перебила его Мира, соскочив с кровати. Сердце отбивало яростную дробь. Ну какое, какое право он имеет ей что-либо говорить, когда сам?.. — Конечно же, тебя не будет рядом, ты ведь находишь с кем проводить время. Вот и я нашла. У тебя есть девушка, у меня парень, по-моему, всё прекрасно. Гуляй со своей Алёной, а от меня отстань. Я буду делать то, что хочу, ясно?

Она наблюдала, как расширяются глаза брата, как удивление в них сменяется обидой и даже гневом.

— Ну и отлично. Делай, что хочешь, — резко ответил он прежде чем выйти из комнаты.

Звук хлопнувшей двери всё ещё стоял в ушах, когда Мира опустилась на стул. Сердце и не думало успокаиваться, а в груди, помимо злости и обиды, разливалось новое непривычное чувство. Удовлетворение?..

* * *

К утру Мира успела раскаяться, пожалеть и вдоволь намучаться чувством вины, чтобы оказаться готовой первой сделать к примирению. У них так повелось с детства: кто больше виноват, шел мириться первым. Конечно, немалая доля ответственности за вчерашнюю ссору лежала и на Матвее. С чего вдруг он решил, что имеет право её упрекать? Но и она хороша — сорвалась, нагрубила. На душе скребли кошки, и, к счастью, Мира знала, как избавиться от этого ощущения: всего-то улыбнуться брату и предложить самой приготовить завтрак (на самом деле обычные бутерброды, но важно намерение, правда?). Матвей растает, как и всегда, ей даже не придётся извиняться.

Однако весь её позитивный настрой как ветром сдуло, стоило Матвею зайти на кухню. Он скользнул по ней взглядом, задержав внимание не дольше, чем на каком-либо табурете, и бросил «доброе утро» — до того равнодушно и небрежно, что Мире перехотелось и улыбаться ему, и предлагать завтрак.

Потянулись мучительно долгие минуты. Матвей, казалось, не замечал её больше. Он разогревал сырники, заваривал чай — и всё в полном молчании, так, словно в кухне он один! И это её мягкий, уступчивый брат. Он вёл себя так, словно она нанесла ему непростительную обиду.

Никак не удавалось успокоиться и собраться, всё валилось из рук. Мира рассыпала на пол заварку, выругалась в отчаянии, а Матвей не соизволил даже повернуть в её сторону головы. Это стало последней каплей. Горло сдавило, а глаза запекло от подступающих слёз. Напрягая все усилия, чтобы не всхлипнуть, Мира кое-как подмела мусор в совок, а после выскочила из кухни.

К чёрту завтрак! К чёрту Матвея! Теперь она не посмотрит в его сторону, пока он не перестанет вести себя как полный кретин.

В школе лучше не стало. Случившееся утром продолжало грызть Миру и на уроках: она рассеянно слушала учителей, грубила в ответ на самые невинные подколки одноклассников. На перемене Маринка спросила её, в чём дело. К тому моменту возмущение уже настолько захлёстывало Миру, что она с готовностью ухватилась за возможность его выплеснуть. Однако стоило в рассказе упомянуть Лёшу и его предложение, как Маринка перебила её, потребовав подробностей. К разочарованию Миры подруга очень быстро переключилась с действительно важной темы на тему второстепенную. Для Маринки куда более интересной оказалась новость, у Миры появился парень.

Посыпался град вопросов: «Когда? Как? В каких выражениях? А ты? А он?» Мира только успевала отвечать. Было немного странно говорить о Лёше, как о своём парне. Новый статус их отношений пока не укладывался в голове. Она примеряла его на себя, приглядывалась, но пока не могла понять подходит ли он ей.

Наконец Маринка, удовлетворившись полученной информацией, счастливо вздохнула.

— А я давно видела, что к этому всё идёт. Вы с ним как два сапога пара, прямо созданы друг для друга.

— Думаешь?

— Ага, вы с самого начала были на одной волне. Это не только я замечала. Так что, как видишь, я оказалась права. С тебя пачка сухариков, помнишь?

— Да без проблем. На следующей перемене в магаз сгоняем. А теперь я могу продолжить…

Она не договорила. Позади с громким звуком что-то разлетелось по полу. Мира обернулась: в проходе между рядами сидела на корточках Света и в спешке собирала в пенал разбросанные вокруг неё ручки и карандаши. Мира протянула ей отлетевший под парту циркуль.

— Держи.

Света вздрогнула и подняла на неё испуганный взгляд. Что-то острое блеснуло в нём всего на миг, прежде чем она вскочила на ноги и, бросив пенал на парту, выбежала из класса.

Прозвенел звонок. С минуты на минуту должна была прийти учительница, поэтому Мира, не тратя времени на раздумья, тоже поднялась и поспешила за Светой, надеясь догнать её.

Поиски, к счастью, не затянулись. Мира обнаружила Свету в туалете на первом этаже. Та склонилась над раковиной, вцепившись в её края, и плечи её дрожали.

Мира нерешительно шагнула вперёд. Внутри ворочалось нехорошее подозрение: кажется, это именно она была причиной внезапного побега Светы.

— Свет, ты чего? Всё нормально? — её голос в повисшей тишине прозвучал неуверенно и тонко.

— Ага, иди на урок, — сдавленно ответила Света, всё так же не оборачиваясь.

Возникло малодушное желание последовать её совету, но Мира прихлопнула его на подлёте, как назойливого комара. Нет, она никуда не уйдёт, пока не разберётся в том, что с ней происходит.

— Ты просто убежала так быстро… — начала Мира, но Света не дала ей договорить. Она резко обернулась, утирая глаза рукавом свитера.

— Это правда, что у тебя появился парень?

Мира машинально кивнула, не сводя глаз с заплаканного лица. Интуиция теперь вопила о том, что ничего хорошего ждать от этого разговора не стоит, но отступать уже было поздно.

— И ко-когда ты думала мне об этом ра-рассказать? — Света всхлипывала и заикалась, борясь с подступающим плачем.

— Я бы сказала, — тихо ответила Мира, — но почему ты…

— Я ч-что, тебе совсем не н-нравлюсь?

Вопрос застал Миру врасплох.

— Причём здесь это?

— То, что б-было... для тебя ничего не значило?

— Свет, это же было не по-настоящему, мы практиковались. Я думала, ты знала.

— А с ним, значит, у тебя по-настоящему?! Только потому что он парень?

Под испытующим взглядом Мира чувствовала себя припёртой к стенке. Что она могла ответить? Что никогда всерьёз не рассматривала отношения с девушкой? Что даже будь у неё возможность всё обдумать, она всё равно выбрала бы Лёшу, потому что он имел одно неоспоримое преимущество — с ним она могла встречаться в открытую. А значит, её статус среди подруг повышался: она больше не одиночка, она — в паре. Со Светой получить всего этого она бы не смогла. Выбор очевиден.

Не было нужды вслух подтверждать Светину догадку, та поняла всё сама. Лицо её исказилось в болезненной гримасе. Она сжала руки в кулаки и с отчаянной решимостью выплюнула Мире в лицо:

— Ты просто хочешь быть нормальной, вот и всё! Ненавижу тебя! — И убежала прочь.

Мира и не думала больше догонять её. Она стояла оглушенная и растерянная, пытаясь переварить случившееся.

«Ты просто хочешь быть нормальной» — слова, брошенные в порыве злости, казалось, отскакивали от отделанных пожелтевшей плиткой стен, потолка, пола. Всё повторялись и повторялись в голове на разные лады.

Конечно же хочет. А кто бы на её месте этого не хотел?

* * *

С уроков Света отпросилась, сославшись на сильные боли в животе. У неё был до того несчастный и потухший вид, что классная отпустила её, наказав Толику — однокласснику и соседу Светы — проводить её до дома. Позже Маринка пыталась выпытать у Миры, что же у них произошло, но в этот раз Мира не смела раскрыть правды. Она поддержала версию внезапной болезни Светы. Если Маринка и не поверила ей, то давить с вопросами больше не стала, за что Мира была ей благодарна.

Остаток дня прошел как в тумане. В школе, дома — перед глазами то и дело мелькало заплаканное лицо Светы, в ушах звучал её дрожащий сдавленный голос. Мира раз за разом перематывала в голове весь их разговор, от начала и до конца, то ли пытаясь найти для себя оправдание, то ли вконец обвинить. Пока воображаемая чаша весов с табличкой «Виновна» перевешивала. Она причинила Свете боль — это факт. Она не замечала её чувств — тоже факт. Она плохой человек?..

Мира очнулась от мыслей, когда кто-то тронул её за плечо. Себя она обнаружила сидящей на кухне и греющей в ладонях чашку давно остывшего чая. Рядом стоял Матвей и с искренним беспокойством смотрел на неё.

— Пойдём поговорим? — Он взял её за руку, но не крепко, а скорее вопросительно, будто предоставлял Мире возможность самой решить. Она сжала его пальцы в ответ и кивнула.

Он повёл её в свою комнату, усадил на кровать, сам присев на стул рядом, и, всё так же не выпуская её руки, спросил:

— Мир, ты сегодня какая-то очень расстроенная, — это был не вопрос. Утверждение. — Это из-за меня? Прости за утро. Сам не знаю почему себя так вёл, я просто злился… А, это не оправдание. Мне жаль, я не хотел тебя обидеть. Простишь?

Если бы в ней ещё оставалась хоть капля обиды, она бы простила его в тот же миг — только за то, каким взволнованным и раскаивающимся он выглядел. И всё же врать ему она не могла.

— Нет, это не из-за тебя.

— Тебя кто-то обидел? — напряженно спросил Матвей.

Мира глубоко вздохнула и невесело усмехнулась.

— Скорее я — кого-то.

— Не понимаю. Расскажешь?

Мира опустила взгляд на их переплетённые пальцы. Даже если он посчитает её плохим человеком, она не может и не хочет больше оставаться наедине со своими мыслями. Пусть всё услышит и вынесет ей вердикт.

— Да в школе случилось кое-что, — неловко сказала Мира, гипнотизируя взглядом узор на настенном ковре. — Света услышала случайно, что у меня появился парень, и её это задело. Сильно. Я вроде как нравилась ей, хотя до сегодняшнего я об этом даже не догадывалась.

Она решилась посмотреть на Матвея: он выглядел озадаченным и в то же время как будто испытавшим облегчение от её слов.

— Света это та, с которой ты…

— Ага.

— Оу, ясно. — Матвей замолчал на минуту, а потом добавил: — И она никак не проявляла своей, ну, симпатии к тебе раньше?

— Если ты говоришь о признаниях, то нет. Она точно ничего такого не говорила, а так не знаю. Может и проявляла, просто я…. такой тормоз. — Мира возвела глаза к потолку, состроив гримасу, а затем, посерьёзнев, задала действительно волновавший её вопрос: — Думаешь, я плохой человек?

— Что? — изумлённо спросил Матвей. Не похоже было, что он притворялся, чтобы не ранить её. — За то, что не разобралась в чужих чувствах? Конечно нет. Ты же не знала об этом. Да, может, ты и не самый проницательный человек, но плохой тебя это точно не делает.

— Ты правда так считаешь?

— Правда. — Матвей сел рядом и положил руку ей на плечи, притянув Миру к себе. Она тут же крепко обняла его в ответ обеими руками. — И то, что ты не можешь ответить на чужие чувства, тоже не делает тебя плохой. От нас такое не зависит.

Мира умиротворённо слушала его, прикрыв глаза. Как же хорошо сидеть вот так. Она теперь ни за что его не отпустит. Хотя всё равно придётся… Но точно не сейчас. Позже. И всё-таки правильно, что она поделилась. С ним всегда так — и чувство вины, и сомнения — всё становилось легче.

— И что мне теперь делать? — пробормотала Мира. — Света сказала, что ненавидит меня.

— Ты можешь с ней поговорить, попробовать объяснить, что ты не хотела, и что тебе жаль, но… — Матвей замялся. Мира услышала колебание в его голосе. — Наверное, нужно будет подождать. Если она так сильно обижена, то скорее всего не захочет тебя сейчас слушать.

— Ага, это точно, — согласилась Мира. — Блин, чувствую себя, как в долбанном любовном треугольнике, в котором я и есть тот самый тупой угол.

Матвей рассмеялся, и Мира довольно улыбнулась, радуясь, что смогла его развеселить.

И всё же было ещё кое-что. Более подходящего шанса чем сейчас, чтобы задать давно терзающий её вопрос, ей и не представится. Будь что будет. Ей нужно услышать это от него прямо.

— Скажи, — чуть погодя осторожно начала она, — а с тобой такое случалось? Когда кто-то влюблялся в тебя, а ты не мог ответить взаимностью?

— Боюсь, я не пользуюсь такой популярностью у девушек, как ты, — отшутился Матвей.

Мира фыркнула и подняла голову. Пришлось расцепить руки, но куда важнее сейчас видеть его реакцию.

— Нет, ты представь, что кто-то близкий тебе… — она запнулась. Сердце забилось чаще. Нужно аккуратнее, чтобы не вызвать подозрений, — твой друг, к примеру, признаётся, что влюблён в тебя. Как бы ты поступил?

— Не-ет, Серёга точно не такой, он с девятого класса меняет девчонок как перчатки.

— Представь, это для прикрытия, — упрямо возразила Мира, — а так он давно и безнадёжно влюблён в тебя.

— Какой ужас, — Матвей с неловкой улыбкой покачал головой. Похоже, он живо вообразил себе эту ситуацию. — Но если гипотетически предположить такое, то я, конечно, честно сказал бы ему, что уважаю его чувства, но отношусь к нему только как к другу, и ничего иного между нами быть не может. Я бы не стал отказываться от нашей дружбы, но… Знаешь, я не верю, что после таких признаний можно продолжать общаться, как ни в чём не бывало. Нам обоим было бы неловко, и как раньше дружить мы бы уже не смогли.

— То есть считаешь, что одно нежелательное признание разрушило бы ваши отношения?

— Вероятнее всего, да.

— И в таком случае тому, кто испытывает чувства, лучше молчать, чтобы не потерять то, что есть?

— Если нет никакого шанса на взаимность, то да. Я бы, наверное, так и сделал.

Мира снова опустила голову ему на плечо. Что же, всё предельно ясно. Она слишком дорожит тем, что у неё есть, чтобы потерять это по глупой прихоти.

Она никогда ему не признается.