Тернистый путь к исцелению (гет)

Неловкость в лаборатории залегла густым спертым воздухом, словно дым от неудавшегося зелья. После того нелепого, внезапного поцелуя — вспышки, вырвавшейся посреди хаоса, — Ариза и Снейп стали виртуозами избегания. Она задерживалась в Министерстве до глубокой ночи, возвращалась с тёмными кругами под глазами и тут же погружалась в проверку его горла или в бесконечные расчёты, будто пергаментные свитки могли стать надёжной стеной между ними. Он же, едва заслышав её шаги на лестнице, либо впивался в книгу с таким видом, будто пытался прочесть между строк саму суть мироздания, либо притворялся спящим — неестественно неподвижным, как каменная глыба, лишь пальцы слегка подрагивали на страницах. Их взгляды, если и сталкивались, тут же отскакивали прочь, будто обожжённые. Лили, с её детской, почти колдовской проницательностью, наблюдала за этим странным поведением взрослых, качая головой с выражением, которое ясно говорило: «Какие же взрослые глупые. Совсем глупые».

Однажды утром Ариза, торопясь на работу, чуть не уронила стопку книг. Снейп, сидевший у окна, инстинктивно вскинул руку, чтобы остановить падение, но тут же резко отвел ее, будто обжегся. Книги грохнулись на пол. Они замерли, глядя друг на друга поверх разлетевшихся фолиантов. В глазах Аризы — растерянность, в его — привычная стена. Но Лили, подбирая книгу, прошептала:

— Он же хотел помочь, сестрёнка. Видела? — Ариза покраснела, Снейп резко отвернулся к окну, но уши его горели багрянцем.

Некоторыми днями позже Ариза стояла перед уцелевшими склянками, лицо ее было озабоченным. В руках она держала маленький пузырек с почти прозрачной, мерцающей жидкостью — основу для зелья регенерации голосовых связок. Она пальцем водила по списку, написанному на клочке пожелтевшего пергамента.

— …и истолченные крылья лесных фей, — её голос дрогнул, оборвавшись на полуслове.

Взгляд упал на пустое место на полке, где когда-то стояла крошечная хрустальная баночка с этим редчайшим порошком, переливавшимся, словно россыпь алмазной пыли. Теперь там лежал лишь тонкий слой пыли, да пара засохших капель какого-то зелья, оставшихся после его ярости.

Воспоминание о том, как Снейп в порыве гнева сметал все на своем пути, пронеслось в голове, но горечь, к её удивлению, не пришла. Потеря казалась… оплаченной. Чем-то тёплым и тревожным, о чём она не решалась думать.

— Чёрт подери. Без них зелье не сработает.

Она обернулась, чтобы объявить о своём отъезде, и наткнулась на его взгляд.

Снейп сидел в кресле у камина, застывший, как тень, с пергаментом на коленях. Его чёрные глаза, всегда такие пронзительные, даже сейчас, когда он был слаб, изучали её с той же неумолимой точностью, с какой он когда-то разбирал её ошибки в зельях.

— «Куда?» — было написано резким, угловатым почерком.

— В Косой переулок, — ответила она, стараясь, чтобы голос не дрогнул. — Нужен один ингредиент. Очень редкий.

— «Какой?»

Она заколебалась, проводя пальцем по ребристому краю пузырька.

— Крылья фей. Истолченные. Те самые… — она махнула рукой в сторону зияющей пустоты на полке.

Лицо Снейпа потемнело от вины и досады. Он торопливо написал:

— «Я с тобой.»

— Нет! — её ответ прозвучал резче, чем она планировала. Она смягчила тон: — Вы ещё слабы. Там толпы, шум… Это рискованно.

Он встал. Медленно, но с упрямой решимостью, демонстрируя, что слабость — не оправдание (хотя бледность и лёгкое головокружение выдавали его), и написал крупными размашистыми буквами:

— «НЕ ОСТАНУСЬ. ПОЙДУ. МОГУ ПОМОЧЬ.»

Его взгляд не оставлял места для возражений. В нем читалась не только вина за уничтоженный ингредиент, но и… что-то еще. Желание вырваться из этих стен? Защитить ее? Просто быть рядом, несмотря на неловкость? Ариза вздохнула, понимая, что спорить бесполезно.

— Хорошо. Но… Вас узнают.

Снейп кивнул. Он уже об этом подумал. Из своих скудных пожитков он извлёк маленький флакон с мутно-зелёной жидкостью — Оборотное зелье. Недели в лаборатории дали ему возможность приготовить его втайне.

Он показал флакон Аризе, затем жестом запросил доступ к её котлу. Она кивнула, наблюдая, как его длинные пальцы — точные, уверенные даже сейчас — добавляют ингредиенты. Быстро расправившись с основной частью приготовления, он добавил в котёл один ковшик настойки Златоглазок, помешал три раза против часовой стрелки и добавил в зелье пучок волос, уцелевших на полке после его вспышки гнева. Зелье закипело, переливаясь перламутром. Снейп аккуратно разлил его в три маленьких флакона. Один выпил сам.

Превращение всегда было мучительным. Кости хрустели, кожа натягивалась, как пергамент. Через минуту перед Аризой и Лили (которая зашла, услышав шум) стоял незнакомец: мужчина средних лет, невзрачный, с каштановыми вьющимися волосами и серыми глазами. Он выглядел как рядовой мелкий служащий или бедный ученый. Ничто не напоминало Северуса Снейпа, кроме… глубины и тяжести взгляда в этих чужих серых глазах. Он взял оставшиеся два флакона и сунул их во внутренний карман плаща.

— Джек, — хрипло прошептал он новым, чуть сиплым голосом, представляясь. Говорить по-прежнему было больно и почти невозможно, но одно слово выдавить удалось. Лили широко раскрыла глаза, очарованная магией превращения. Ариза лишь сжала губы.

* * *

Шум, гам, крики торговцев, смех, запахи пряностей, магии и чего-то подгоревшего — Косой переулок встретил их своим привычным хаотичным гостеприимством. Лили, державшаяся за руку Аризы, смотрела по сторонам с восторгом, забыв на время о своей обычно сдержанной натуре. Джек, он же Снейп, шел чуть сзади, его новый, невзрачный облик позволял ему слиться с толпой, но серые глаза внимательно сканировали окружение, отмечая каждую подозрительную тень, каждый слишком пристальный взгляд.

На развилке Ариза остановилась. Она указала на узкий, темный проулок, ведущий вглубь, где царила атмосфера еще более сомнительная, чем на главной улице — вход на неофициальный черный рынок.

— Мне туда. Лили, ты…

— Я с Профессором! Ой… с Джеком! — быстро сказала девочка, крепче сжимая его руку. Она явно не хотела идти в мрачный проулок. «Джек» кивнул Аризе, его взгляд говорил: Я присмотрю.

Ариза колебалась, но вид уверенной (пусть и молчаливой) фигуры «Джека» и доверчивости Лили успокоил ее.

— Хорошо. Встретимся у входа в «Сладкое королевство» через час?

«Джек» кивнул. Ариза исчезла в темноте переулка, а Снейп и Лили двинулись в сторону мрачного здания Гринготтс.

Гоблины за стойками встречали посетителей пронзительными, оценивающими взглядами. Когда «Джек» подошел к свободному гоблину, тот окинул его презрительным взглядом.

— Чем могу служить, человек? — прошипел он.

«Джек» не стал ничего говорить. Он достал из внутреннего кармана плаща маленький железный ключ странной формы — не тот, что был у него как у Северуса Снейпа. Этот был тоньше, старее, с замысловатой насечкой на головке. Он положил ключ на стойку и протянул руку, ладонью вниз. На указательном пальце его новой руки был тонкий, почти незаметный шрам — старый, но явно магического происхождения.

Гоблин прищурился. Он достал из-под стойки странный прибор, похожий на лупу с множеством линз, и внимательно изучил шрам. Затем он приложил к нему ключ. Тот едва заметно дрогнул, и насечки на нем на мгновение вспыхнули тусклым золотым светом. Гоблин кивнул, его отношение чуть смягчилось, но не стало дружелюбнее. Магические контракты и отпечатки были выше внешности.

— Сейф Принцов, — пробормотал гоблин. — Следуйте за Гримтоком.

Другой гоблин, низкорослый и хмурый, провел их вглубь банка, мимо рядов блестящих дверей, вниз на лифте, и наконец — по узкому проходу к неприметной, но массивной стальной двери с символом, напоминающим стилизованную корону. Гримток вставил ключ «Джека» в одно отверстие, свой собственный — в другое, и повернул их одновременно. Дверь открылась беззвучно.

Внутри сейфа не было гор золота. На нескольких полках лежали аккуратные стопки золотых галлеонов, слитки платины, но главное — толстые папки с документами (доказательства его работы на Орден, завещания, тайные договоры Дамблдора) и несколько небольших, но явно очень древних и мощных артефактов в футлярах. Это были сбережения его матери, Эйлин Принц, и его собственные, скопленные за годы службы в Хогвартсе и… из других источников. «Джек» быстро собрал все галлеоны и слитки в расширяемый магический мешок, который валялся тут же, взял папки и самый маленький футляр с артефактом, похожим на заостренный черный кристалл. Он кивнул Гримтоку. Сейф закрылся. Они поднялись наверх. Лили, впечатленная серьезностью всего происходящего, молчала, широко глядя по сторонам.

* * *

Атмосфера в лавке была иной: тихая, пыльная, пропитанная запахом дерева и магии. Старый Олливандер, казалось, еще больше сгорбился за годы войны, но его глаза, бледно-серебристые, все так же пронзительны.

— А-а, посетитель, — прошелестел он. — И юная леди. Чем могу быть полезен?

Джек жестом показал на пустые руки, затем на полки с палочками, как бы говоря, что ему нужна палочка.

— О, понимаю, сэр. Давайте посмотрим… — Олливандер начал снимать коробки.

Первая палочка (ясень, сердцевина из волоса единорога) в руке Джека лишь дымно зашипела. Вторая (дуб, чешуя дракона) выстрелила искрами, чуть не подпалив занавеску. Третья (орех, перо феникса) вообще не среагировала. Олливандер хмурился, приносил все новые варианты. Ни одна не подходила идеально. Лили, затаив дыхание, наблюдала за этим немым представлением.

Наконец, Олливандер принес длинную, узкую коробку из черного дерева.

— Интересный экземпляр… Черное дерево. Тринадцать с половиной дюймов. Негнущаяся. Сердцевина… редкая. И более редкое явление: волос фестрала.

Джек взял палочку. Она была тяжелой, холодной, с шероховатой поверхностью. В момент прикосновения по комнате пронесся ледяной ветерок, заставивший пламя свечей колыхнуться, а пыль на полках закружиться. Из кончика палочки вырвался поток серебристого дыма, сложившийся на мгновение в призрачный образ крылатого коня, который тут же растаял. В руке Джека палочка замерцала мягким светом. Он кивнул: Эта.

— О-хо! — воскликнул Олливандер. — Черное дерево… для тех, кто не боится быть самим собой. А сердцевина из волоса фестрала… палочка для переживших великую потерю, для видящих невидимое… Мои поздравления, мистер…?

— Джек, — хрипло выдавил Снейп.

— Мистер Джек. Прекрасный выбор. Семь галлеонов.

Пока Джек (Снейп) расплачивался, Лили не могла оторвать взгляда от палочки. Ее зеленые глаза сияли восхищением. Она робко потянулась рукой, не дотрагиваясь, и вопросительно посмотрела на Джека (Снейпа). Он, поймав ее взгляд, после секундного колебания протянул ей палочку: Осторожно.

Лили взяла палочку с благоговением, двумя руками. Она была слишком длинной и тяжелой для нее. Девочка попыталась ее рассмотреть, неловко повернула… и случайно махнула ею в сторону стойки. Небольшая хрустальная ваза, стоявшая там, подпрыгнула, как по команде, и со звоном разбилась о каменный пол.

Тишина. Лили замерла, ужас наполнил ее глаза. Она тут же протянула палочку обратно Джеку, чуть не роняя ее.

— Простите! Я не хотела! Ой, я разбила! Простите, мистер Олливандер! — она готова была расплакаться.

Старый мастер лишь вздохнул.

— Не беда, дитя моё. Случается. Стекло, к счастью, не магическое.

Джек (Снейп) же… уголки его новых, тонких губ дрогнули. Потом… он усмехнулся. Беззвучно, но явно. В его серых глазах мелькнуло что-то теплое, почти… веселое. Он покачал головой, не упрекая, и жестом показал, что все в порядке. Он достал еще галлеон и положил его на стойку — за вазу. Лили, увидев его реакцию, выдохнула, и робкая улыбка тронула ее губы.

* * *

«Сладкое Королевство» ошеломило Лили буйством красок и запахов. Шоколадные лягушки прыгали в коробках, Берти Боттс всех вкусов светились в банках, гигантские леденцы свисали с потолка. Джек взял корзинку и начал методично двигаться вдоль прилавков. Его взгляд скользил по Лили. Когда она замирала, смотря на коробку с блестящими жевательными драконами, он клал ее в корзину. Когда ее глаза загорались при виде шоколадного фонтана в миниатюре, он брал и его. Пакет с пирожными-«соплюхами», банка «Кроваво-красных леденцов», даже «Порошок Пердежа» (на что он только кивнул, вспомнив Фреда и Джорджа). Корзина наполнялась.

В лавке доктора Филберта Фойерверкуса было не менее захватывающе. Фейерверки всех форм и размеров, искрящиеся палочки, «Драконьи яйца», готовые взорваться звездопадом. Лили смотрела на огромную коробку с фейерверком «Единорожье Райдо» с немым восторгом, но даже не думала просить. Джек положил коробку в корзину (она едва поместилась). На кассе он молча заплатил внушительную сумму. Когда они вышли, он протянул Лили самый маленький пакет — с жевательными драконами и шоколадным фонтаном.

Лили смущенно покраснела.

— О, спасибо, мистер Джек! Я… я донесу этот! — она взяла пакет, явно думая, что он просит ее помочь с ношей. Она не поняла, что все куплено для нее. Джек хотел было поправить ее жестом, но увидел ее счастливое лицо, довольное уже тем, что ей доверили нести маленький пакетик. Он махнул рукой: Пусть думает так. Он сам понес огромную коробку с фейерверком и тяжелый мешок с остальными сладостями.

Они как раз подходили к условленному месту у «Сладкого королевства», когда услышали громкий голос Аризы. Она стояла лицом к лицу с коренастым волшебником в засаленном плаще, ее лицо было искажено гневом, глаза метали молнии.

— …это не крылья фей! Это дешевая подделка!

Коренастый волшебник в засаленном плаще, от которого пахло дешёвым огненным виски и подпольными зельями, отступил на шаг, но не сдавался. Его маленькие, заплывшие жиром глазки блестели с хитрецой.

— Мутировавшие стрекозы из Ньют-Скамандеровского заповедника, обработанные Люмосом! Ты думаешь, я не вижу разницы?! — кричала она, тряся перед носом у мужчины маленьким флаконом с мутно-розовым порошком.

Торговец фыркнул, разводя руками:

— Эй, полегче, красавица! Рынок есть рынок! Настоящие крылья фей? — Он осклабился, обнажив желтые зубы. — Да их Министерство конфискует на корню, если почует! Ты должна радоваться, что хоть такой достал! И за какие деньги? За гроши!

— Гроши?! — Ариза сжала флакон так, что пальцы побелели. — Я отдала тебе полмешка галлеонов! Это не сделка — это грабеж средь бела дня!

Она резко повернула флакон к свету, демонстрируя мутный осадок на дне.

— Видишь эти черные точки? Это следы разложения! Если я добавлю эту гадость в зелье, оно не просто не сработает — оно взорвется мне в лицо!

Торговец пожал плечами, его жирные щеки дрогнули в подобии улыбки:

— Твои проблемы, дорогуша! Не нравится — не покупай в следующий раз. — Он шлепнул ладонью по висящему у лотка пергаменту с печатью. — А деньги назад не дам, договор есть договор. Подписала — теперь пеняй на себя.

Джек и Лили остановились в шаге от них. Новый, невыразительный лик Снейпа ничего не выдавал, но в глазах бушевал шторм. Он видел беспомощную ярость Аризы, ее фрустрацию. Он видел, как этот жулик нагло пользуется ситуацией. Его пальцы непроизвольно сжались — он знал десяток заклинаний, чтобы заставить этого жулика выплюнуть каждую копейку. Быстро. Болезненно. Но это означало бы раскрыть себя, использовать магию, которую нельзя было объяснить «Джеку». Он стоял, как каменное изваяние, чувствуя острое жжение собственного бессилия и вины: Это из-за меня. Из-за моей вспышки.

Лили подошла ближе и робко дернула Аризу за рукав:

— Сестрёнка, может, пойдем?..

Но Ариза не слышала. Ее пальцы уже потянулись к палочке, когда вдруг тяжелая рука легла ей на плечо. "Джек". Его серые глаза под маскировочным зельем горели холодным огнем, но сжимал он ее плечо не для удержания — а в знак молчаливой поддержки.

Он шагнул вперед, вынув из кармана кошель. Торговец оживился, но вместо галлеонов перед его носом оказался пергамент с аккуратно выведенными словами:

— «Верни деньги. Или я расскажу Аврорам, где ты берешь стрекоз.»

Глаза жулика округлились. Он быстро огляделся, потом швырнул Аризе кошель:

— На, забирай свои гроши! И чтоб я вас больше не видел!

Джек медленно свернул пергамент, его взгляд говорил яснее слов:

— «Мы еще вернемся.»

— Но... но ведь зелье без крыльев фей не получится?

Ариза сжала возвращённый кошелёк, её пальцы нервно перебирали кожаную поверхность. В глазах читалась не просто досада — настоящая горечь поражения.

Джек (Снейп) стоял чуть поодаль, его внешне спокойное лицо ничего не выражало, но пальцы судорожно сжимали и разжимались. Вдруг он резко развернулся и исчез в толпе, оставив их в замешательстве.

— Куда он... — начала Ариза, но не успела закончить, как через несколько минут он вернулся, держа в руках крошечный хрустальный флакон, в котором переливался настоящий перламутровый порошок крыльев фей.

— Как ты... — начала Ариза, но он резко поднял руку, прерывая её.

Его пальцы быстро вывели на клочке пергамента:

— «Не спрашивай. Идём домой.»

Лили захлопала в ладоши:

— Ура! Теперь зелье получится!

Но Ариза смотрела на Джека с новым, странным выражением — смесь благодарности и чего-то ещё, более глубокого. Она хотела что-то сказать, но лишь кивнула, бережно принимая драгоценный флакон.

Они уже почти дошли до выхода из Косого переулка, когда вдруг Джек замер, будто наткнулся на невидимую стену. Его спина напряглась, пальцы непроизвольно сжались в кулаки.

Ариза последовала за его взглядом и увидела их — Гарри Поттера, Рона Уизли и Гермиону Грейнджер, выходящих из магазина «Все для Квиддича». Троица смеялась, Рон что-то оживлённо рассказывал, размахивая руками. Гарри улыбался, поправляя очки тем самым жестом, который Снейп видел сотни раз в классах Хогвартса.

Внутри Снейпа все сжалось в ледяной ком, а затем взорвалось адским пламенем. Поттер. Тот, кто выставил его душу напоказ всему миру. Ярость, острая и слепая, затопила его. Его рука непроизвольно потянулась к новой палочке в кармане плаща. Он не думал, что будет делать, просто ненависть требовала выхода.

Ариза мгновенно почувствовала перемену. Она увидела, как его плечи напряглись до каменной твердости, как изменилось выражение его глаз — они стали пустыми и смертоносными. Память о разорванной газете, о его ярости вспыхнула в ней.

Она резко шагнула вперед, встав между Джеком (Снейпом) и направлением его взгляда, и крепко схватила его за запястье.

— Джек? — ее голос был тихим, но настойчивым. — Что случилось?

Снейп дрожал всем телом, его взгляд был прикован к Гарри с почти животной яростью. В этот момент Ариза вдруг поняла всю глубину его боли — этот человек стоял на краю пропасти, и одно неверное движение могло всё разрушить.

Она осторожно, но твёрдо повернула его лицо к себе, заставив встретиться взглядом.

— Мы идём домой, — сказала она чётко, как будто разговаривала с человеком в трансе. — Сейчас же.

Снейп не слушал ее, переведя взгляд обратно.

В этот момент Гарри почувствовал на себе тяжелый, ненавидящий взгляд. Он обернулся, его глаза встретились с серыми глазами невзрачного мужчины в поношенном плаще. Что-то в этом взгляде… холодное, знакомое, пронизывающее… заставило Гарри поморщиться. Он толкнул локтем Рона и Гермиону.

— Эй, видите того типа? — прошептал он. — Серый плащ, с женщиной и девочкой? Он пялится на нас, как… как на врагов.

Рон и Гермиона посмотрели. Незнакомец действительно смотрел на них с ледяной, необъяснимой ненавистью. Гермиона нахмурилась.

— Не знаю… Выглядит… обычным. Но взгляд… странный. Может, просто не в себе? Или фанат, которого ты чем-то обидел? — пошутила она неуверенно.

— Не похоже на фаната, — пробормотал Рон. — Слишком… злобный.

— Давайте зайдем в «Дырявый Котёл», — предложил Гарри, чувствуя себя неловко. — Просто… проигнорируем.

Они быстро свернули в паб. Джек (Снейп) видел, как они скрываются за дверью. Его рука все еще сжимала руку Аризы. Внутри бушевала война.

— Он там. За дверью. Живой. Благодаря мне. И он опозорил меня. Что я хочу? Убить его? Кричать? Потребовать ответа? — Ничего из этого он не мог сделать. Он был Джеком. Он был немым. Он был призраком.

Ариза смотрела на него, ее сердце сжималось от сочувствия и тревоги. Она видела эту внутреннюю бурю.

— Профессор… — начала она осторожно. — Это… из-за газеты? Из-за него?

Он резко дернул головой, отводя взгляд. Он не хотел об этом. Не сейчас. Не здесь. Словно в трансе, он направился к дверям «Дырявого Котла». Он должен был знать. Что Поттер делает с его… с его жизнью, выставленной на обозрение. Ариза, обменявшись тревожным взглядом с Лили, последовала за ним. Девочка крепко сжала ее руку, ее интуиция кричала, что происходит что-то очень важное и очень болезненное для человека, которого она начинала называть в душе «Дядя Джек».

* * *

Тусклый свет, гул голосов, запах эля, жареной картошки и старого дерева. Джек (Снейп) вошел первым, его невзрачная внешность не привлекла внимания. Он выбрал столик в углу, в тени, откуда хорошо просматривался центр зала. Ариза и Лили сели напротив него. Он заказал эль жестом для вида, но не притронулся к нему. Его взгляд, скрытый полумраком, был прикован к столику у окна, где сидели Гарри, Рон и Гермиона.

Они оживленно разговаривали, Рон что-то рассказывал, размахивая руками, Гермиона поправляла его, улыбаясь, Гарри слушал, иногда вставляя реплику, его лицо было спокойным, даже счастливым. Обычные молодые люди. Герои войны, наслаждающиеся миром, который они помогли спасти. Миром, который он, Северус Снейп, помог спасти ценой всего.

Джек (Снейп) сидел неподвижно. Внутри него все горело и леденело одновременно. Ярость уступала место горькой иронии.

— Вот он, твой спаситель, Поттер. Живет. Смеется. И не подозревает, что призрак, которого он так красочно похоронил на страницах «Пророка», сидит в десяти шагах и наблюдает. — Он видел, как Гарри поднял кружку в тосте за что-то, как они все чокнулись. Видел шрам на его лбу. Видел ее глаза в его лице. Боль сжала его сердце, острая и знакомая.

— Зачем я здесь? — спрашивал он себя. — Что я хочу? Услышать, как они говорят обо мне? Как они жалеют «бедного Снейпа»? Как Рон шутит о моем носе? — Он не знал. Он просто не мог оторвать взгляда. Это было как ковырять старую рану, больно, но невозможно остановиться.

Ариза молча наблюдала за ним. Она видела, как его пальцы белеют от напряжения на кружке с элем, как напряжены его плечи, как тяжело он дышит. Она видела его взгляд, прикованный к Гарри Поттеру — взгляд, полный такой невыразимой муки, что ей стало физически больно. Она протянула руку под столом и осторожно накрыла его сжатую в кулак руку своей. Он вздрогнул, но не отдернул руку. Его кулак медленно разжался, и его пальцы сомкнулись вокруг ее пальцев. Холодные, дрожащие. Они сидели так в шумном пабе, двое взрослых, держась за руки под столом, и один потерянный призрак, наблюдающий за живыми, пока маленькая девочка с каштановыми волосами и зелеными глазами смотрела на них обоих с тихим, глубоким пониманием, которого не ожидал никто. Особенно сам призрак.

Шум паба «Дырявый Котёл» обволакивал их, но за столиком в углу царило напряженное молчание. Гарри, Рон и Гермиона, несмотря на попытки вернуться к разговору, то и дело бросали настороженные взгляды в угол, где сидели незнакомец с пронзительным взглядом, женщина и девочка.

— Он все еще пялится, Гарри, — пробормотал Рон, наклонившись. — Как будто хочет нас сожрать.

— Может, он из тех фанатиков, которые считают, что ты недостаточно почтительно говоришь о Волан-де-Морте? — предположила Гермиона, но в голосе звучала неуверенность. Взгляд «Джека» был слишком личным, слишком наполненным… знанием.

Гарри почувствовал знакомый холодок вдоль позвоночника. Этот взгляд… он будил что-то глубинное, неприятное.

— Хватит это терпеть, — решил он, вставая. — Спрошу напрямую.

Рон хотел его остановить, но Гермиона положила руку ему на руку.

— Пусть спросит. Лучше узнать, в чем дело.

Гарри подошел к их столику. Джек (Снейп) не отвел взгляда, его серые глаза были непроницаемы, но Ариза почувствовала, как его рука под столом сжалась в кулак. Лили прижалась к ней.

— Простите за беспокойство, — начал Гарри вежливо, но твердо. — Мне показалось… вы хотели что-то спросить? Или сказать?

Воздух наэлектризовался. Снейп молчал, его челюсть сжалась так, что Аризе показалось, она услышала скрип зубов. Он не мог говорить, не хотел, да и что он мог сказать?

Ариза собралась. Она улыбнулась Гарри, легкой, светлой улыбкой, не отражавшей внутренней тревоги.

— О, простите, это… это моя вина. — Она положила руку поверх сжатого кулака Джека (Снейпа) под столом, ощущая дрожь напряжения в его мышцах. — Видите ли, мой муж, Джек, на днях прочитал ту сенсационную статью в «Пророке»… о профессоре Снейпе. Он был… очень тронут.

Под столом рука Снейпа дернулась в ее руке. Тронут?! Внутри него бушевал ураган возмущения. Возмущения и тем, что его назвали «тронутым» этой мерзостью, и… этим внезапным «моим мужем». Но внешне он лишь слегка кивнул, изображая смущение или согласие — было непонятно.

— Профессор Снейп? — Гарри насторожился, его взгляд стал внимательнее. Рон и Гермиона подошли ближе.

— Да, — продолжала Ариза плавно, ее голос звучал тепло и искренне. — Видите ли, Джек тоже зельевар. Они… они даже одно время работали над одним сложным проектом. Не вместе в одной лаборатории, конечно, но по переписке, обменивались идеями. Джек очень уважал его ум. — Она слегка сжала руку Снейпа, будто прося доверия, прося включиться в игру: Играй, Северус.

— Правда? — оживилась Гермиона. — Профессор Снейп переписывался с другими зельеварами? Я всегда представляла его… ну, более замкнутым.

— О, он был требовательным и резким, это да, — Ариза засмеялась легким, почти девичьим смешком. — Но страсть к науке его преображала. Помню, как-то на уроке в Хогвартсе… — она на мгновение задумалась, и в ее глазах вспыхнул настоящий огонек воспоминаний. — Я тогда пыталась усовершенствовать «Зелье живого дыхания», добавила эссенцию лунного камня не на том этапе. Котел чуть не взорвался, покрыл все вокруг липкой розовой слизью. Профессор Снейп… — она снова рассмеялась, — …он был в ярости! Отчитал меня так, что стены дрожали! Но потом… потом вечером я застала его одного в лаборатории. Он изучал остатки моего «творения» под микроскопом, бормотал что-то про «интересную кристаллизацию». На следующий день он бросил мне на стол исписанный листок — целую страницу с анализом ошибки и теоретическими выкладками, почему именно так делать нельзя и что можно попробовать. Без единого слова похвалы, конечно, но… это было ценнее любой похвалы.

Она рассказывала с искренним теплом, подмечая мелочи: как он мог часами объяснять один сложный принцип катализа, терпеливо (хотя и язвительно) отвечая на вопросы; как его глаза загорались холодным огнем, когда кто-то задавал по-настоящему умный вопрос; как он безжалостно пресекал списывание, но мог незаметно подбросить нужный ингредиент забывчивому, но старательному ученику. Она упомянула и экзамен СОВ.

— …И да, он меня завалил, — сказала Ариза просто, без горечи. — Самый последний вопрос. Я была так уверена в себе, а он подловил на неучете состояния пациента. — Профессиональная несостоятельность, — так и сказал. Тогда это сломало меня. Но сейчас… сейчас я понимаю. Он хотел, чтобы я поняла: в нашем деле самоуверенность убивает. Он требовал совершенства не из жестокости, а потому что знал цену ошибки. Он был… Мастером. Без компромиссов.

Джек (Снейп) слушал. Внутри него бушевали противоречивые чувства. Стыд — за ту сцену на экзамене, которую она описывала без осуждения, но так точно. Неловкость — от ее теплых, почти восторженных слов о нем. И какое-то странное, щемящее тепло, пробивающееся сквозь толщу льда. Он чувствовал, как ее рука лежит поверх его, легкая, успокаивающая. Но это тепло внутри становилось все сильнее, почти физическим жаром.

— Зелье… — мелькнула паническая мысль. Сильные эмоции нарушали стабильность оборотного зелья! Он почувствовал, как под кожей лица начинается мучительный зуд, как кости пытаются вернуться в свое привычное положение.

— Хогвартс? — Гермиона вскочила, ее глаза загорелись. — Вы учились у Снейпа? Позвольте, вы… вы не Ариза Нокс? Та самая, про которую говорят, что она сдала все ЖАБА на «Превосходно», кроме зельеварения? Лучшая ученица за полвека?

Ариза смущенно кивнула.

— Да, это я. Хотя «лучшая»… после оценки профессора Снейпа это звучало иронично.

— Боже мой! — Гермиона была в восторге. — Я читала вашу теоретическую работу о взаимодействии магических полей в сложных эликсирах! Она была гениальна! Профессор Вектор ссылалась на нее!

Ариза покраснела, польщенная.

— Спасибо. Это было давно…

В этот момент рука Снейпа под столом дернулась так сильно, что Ариза чуть не вскрикнула. Она увидела, как кожа на его виске и щеке под серым цветом зелья начала пульсировать, приобретая на секунду знакомую бледность и резкость черт. Его глаза, серые под действием зелья, метнули на нее панический взгляд.

— Дорогой? — быстро спросила Ариза, силясь сохранить спокойствие. — Тебе плохо? Ты же с утра жаловался…

Джек (Снейп) резко вскочил, чуть не опрокинув стул. Он издал хриплый, нечленораздельный звук и, прикрыв рот и нижнюю часть лица рукой, стремительно зашагал в сторону указателя «Туалеты». Он едва успел скрыться за дверью.

Ариза обернулась к изумленной троице.

— Простите, он… он с самого утра неважно себя чувствует. Простуда, горло… Операцию недавно перенес на гортани, — она показала на свою шею, где у Снейпа была повязка, изображая, что у Джека то же самое. — Ему очень больно говорить, почти невозможно. Вот почему он молчал.

— Ох, бедняга, — искренне сказала Гермиона. — После операции на горле — это ужасно. Надеюсь, он поправится.

— Спасибо, — Ариза вздохнула с облегчением, что объяснение приняли. Она украдкой взглянула на дверь туалета.

Тем временем в крошечной уборной Снейп, прислонившись к холодной кафельной стене, тяжело дышал. Его лицо пульсировало, зелье отступало волнами. Он видел в мутном зеркале, как его собственные черты проступают сквозь маску Джека — острый нос, впалые щеки, черные, полные ярости и паники глаза. Он судорожно вытащил один из флаконов с перламутровой жидкостью, откупорил его дрожащими руками и выпил залпом. Горло горело, кости снова с хрустом двигались, кожа стягивалась, возвращая невзрачные черты Джека. Он ополоснул лицо ледяной водой, стараясь унять дрожь.

— Проклятые эмоции! Проклятый Поттер! И эта Ариза с ее «мужем» и рассказами!

Когда он вернулся к столику, бледный, но внешне спокойный «Джек», разговор как раз коснулся самого болезненного.

— …и я до сих пор не могу простить себе этого, — говорил Гарри тихо, глядя в свою кружку. Рон и Гермиона слушали сочувственно. — Мы ушли. Оставили его там, в хижине, истекающего кровью. Он только что передал мне воспоминания… он умирал, а мы просто… ушли. — Гарри сглотнул. — Когда Волан-де-Морт пал, мы вернулись туда первым делом. Но… тела не было. Только кровь. Много крови. И следы… как будто его кто-то утащил. Авроры прочесали все, но ничего не нашли. Официально он мертв. Но… — Гарри поднял глаза, в них горела надежда, смешанная с болью. — В глубине души я надеюсь. Надеюсь, что кто-то нашел его. Спас. Что он где-то там… просто прячется. Как всегда.

Снейп сел. Каждое слово Гарри било по нему, как молот. Вина? Да. Но в нем не было желания прощать. Была ярость.

— Он надеется? После того, как вывернул мою жизнь наизнанку на страницах газеты? — Он чувствовал, как Ариза снова положила свою руку на его под столом, сжимая его пальцы. Ее прикосновение было якорем, удерживающим его от нового взрыва.

— Он запомнился мне строгим, часто несправедливым, особенно ко мне, — продолжал Гарри. — Но я был слеп. Я не видел, что за этой жестокостью, за этой маской Пожирателя… скрывался человек невероятной храбрости. Он защищал меня. Снова и снова. Рискуя всем. И я… я видел только врага. — Гарри посмотрел на Джека (Снейпа) и Аризу. — Если вы… если вы вспомните что-то еще о нем, что-то важное или просто… человеческое, я буду рад узнать. Он заслужил, чтобы о нем помнили не только как о шпионе, но и как о человеке.

— Мы постараемся, мистер Поттер, — мягко сказала Ариза. — Профессор Снейп… он был сложным человеком. Но незаурядным.

Троица попрощалась и ушла. Снейп сидел, глядя вслед Гарри, его лицо под маской Джека было каменным, но рука под столом сжимала руку Аризы так, что костяшки побелели. Не прощение. Не примирение. Глубокая, неисцеленная рана и ярость, теперь смешанная с мучительной сложностью услышанного — признание вины, надежда на его выживание.

* * *

Обратный путь домой прошел в тишине. Натянутой, тяжелой. Лили, шедшая между ними и несущая свой маленький пакет со сладостями, наконец не выдержала.

— Сестрёнка, а почему ты так часто на Джека смотришь? — спросила она невинно. — И он тоже на тебя смотрит. Как в сказке, когда принц смотрит на принцессу.

Ариза покраснела до корней волос.

— Лили! Не выдумывай!

— А я не выдумываю! — настаивала девочка. — Когда вы сидели в пабе, вы под столом за руки держались! Я видела! А потом он убежал, а ты так за него волновалась…

Снейп закашлялся, якобы поперхнувшись невидимой крошкой, и ускорил шаг, оставляя Аризу краснеть и спорить с проницательной девочкой. В его ушах звенело от слов Гарри, от воспоминаний о рассказе Аризы, от ее неожиданного «мужа», от прикосновения ее руки и этого… поцелуя в лаборатории. Хаос чувств был хуже любого яда Нагайны. Но когда он украдкой взглянул на Аризу, отбивающуюся от нападок Лили, с нежным румянцем на щеках, что-то внутри него, вопреки ярости, стыду и боли, тихо дрогнуло. Что-то очень хрупкое и очень опасное. Как первый луч солнца на краю грозовой тучи.