Суровый урок (джен)

Питер кое-как стащил с себя грязную и порванную одежду и торопливо умылся, шипя от боли каждый раз, когда задевал синяк или ссадину. Голова болела и кружилась все сильнее.

Он рухнул в кровать, надеясь, что сон поможет избавиться от этих неприятных ощущений. Но, видимо, был слишком взволнован, чтобы сразу отключиться. В голову лезли разнообразные мысли и воспоминания. О том, что случилось сегодня, и о том, что произошло несколько лет назад.

Он осознал, что все эти воспоминания так или иначе связаны с Лишей О’Коннел. И вздохнул, откинувшись на подушку. Неужели то, о чем сегодня со смехом говорили ее братцы, правда? И она действительно была огорчена, когда он отправился на обучение в Тринити-колледж тогда, три года назад? И испугалась, когда он свалился с ее окна? Или это просто их досужие домыслы?

Братцы любили так подшутить. Еще в самом начале их знакомства они частенько поддразнивали свою сестру, называя ее «невестой докторского сынка». Это всегда злило Лишу. Да и Питер иногда выходил из себя и пытался с ними подраться.

И, несмотря на заверения Патрика в том, что «все можно переиграть», Питер сильно сомневался насчет этого. Хотя бы потому, что мистер О’Коннел, отец Лиши, слыл человеком мстительным и злопамятным. А Питер достаточно успел набедокурить, чтобы оказаться у него на плохом счету.

Молодой человек тяжело вздохнул, потерев висок. Закрыл глаза, в надежде уснуть. Но вместо этого вспомнил тот день, когда он зашел в лавку О’Коннелов, чтобы попрощаться с Лишей и ее матерью перед поступлением в Тринити-колледж…

* * *

Настроение у него тогда было отвратительное. Ему совершенно не хотелось оставлять своих друзей и отправляться на новое место, чтобы очутиться среди этих унылых протестантов. Питер пытался высказать свои соображения по этому поводу отцу, но тот и слушать его не хотел.

— Ты должен быть мне благодарен за то, что у тебя появился такой редкий шанс получить блестящее образование! — отрезал он. — Так что все решено, сын. Завтра отправишься в колледж! И я надеюсь, что там у тебя не будет времени на всякую дурь!

И Питер прикусил язык. Он понимал, что сам виноват, вызвав гнев отца своим поведением. И тот просто сослал его в этот проклятый колледж на год раньше в качестве наказания. Это несправедливо. Отец просто его ненавидит!

Он вошел в булочную, упиваясь жалостью к себе. Горечь и досада мальчика усилились еще оттого, что отец, в приступе гнева, запретил ему общаться с братьями О’Коннелами.

— Когда вы вместе, в вас вселяется дьявол! — сказал мистер Блад сердито.

В лавке трудилась миссис О’Коннел, которой помогала ее дочь.

— А, Питер! — окликнула его мать Лиши, раскладывая свежевыпеченные хлебцы на прилавке. — Хорошо, что ты к нам заглянул. Хочешь булочку? Еще горячая!

Она выпрямилась, потирая ноющую спину.

Миссис О’Коннел опять ждала прибавления в семействе, и, судя по ее выпирающему животу, срок был уже близко.

Лиша притащила еще один поднос с булками, бросив на него быстрый взгляд.

— Слышала, что ты будешь учиться в Тринити-колледже, — продолжила миссис О’Коннел, убирая выбившуюся прядь волос под чепец. — Мои сорванцы все уши мне прожужжали.

— Да, с завтрашнего дня, — ответил Питер грустно. — Вот, зашел попрощаться.

— Позвать Майка или Алекса? — миссис О’Коннел освободила поднос и вернула Лише.

Питер мотнул головой, потупив глаза.

— Нет, не надо, миссис О’Коннел. Папа мне запретил с ними разговаривать. Сказал, что мы… одержимые… или что-то в этом роде.

Она покачала головой, выслушав его.

— Твой отец такой строгий, — заметила миссис О’Коннел. — Но я уверена, что он хочет тебе добра…

Питеру не хотелось говорить об этом. И он очень вежливо перебил ее, скосив глаза на стоявшую рядом Лишу:

— На самом деле я зашел, чтобы попрощаться с вами, миссис О’Коннел. И с Лишей.

— Ну, конечно. Иди-ка сюда, бедовая твоя голова! — женщина вытянула руки, слабо улыбнувшись.

Питер послушно подошел, и она крепко его обняла.

— Держись там, — прошептала миссис О’Коннел ему на ухо. — Если завтра рано утром к нам зайдешь, я тебе дам кучу пирожков. Специально для тебя напеку. Зайдешь?

Он кивнул, чуть смутившись от таких бурных проводов. Обычно мать Лиши вела себя очень сдержанно.

Она выпустила его из объятий и кивнула, повернувшись к дочери.

— Идите, поболтайте, пока время есть. Отец еще в пекарне возится, а то он всегда ворчит, если кто из помощников не на месте. Пока не вернулся, можете погулять.

И она подмигнула им.

Питер посмотрел на Лишу. Девочка взяла пустой поднос и кивком головы поманила своего приятеля за собой.

— Пойдем за следующей партией булочек. Заодно и поговорим, — сказала она.

Питер послушно пошел за ней.

Сначала они молчали, а потом Лиша спросила:

— Так когда тебя ждать из этого своего колледжа?

Питер вздохнул, потому что она затронула больную тему.

— Через год.

Лиша разинула рот.

— Так долго! Я думала, что ты будешь туда ходить, как в школу!

Питер пожал плечами. Ему тоже хотелось так думать. Но отец разочаровал его, сказав, что оплатил годовое обучение с проживанием в колледже.

— Как же ты там будешь один? — кажется, только Лиша и понимала, насколько все плохо.

Питер старался держаться спокойно.

— А я не буду один, — буркнул он и вздохнул. — Там будет куча студентов-протестантов в качестве компании.

Он почувствовал себя мучеником. Этаким Даниилом, которого вот-вот бросят в ров со львами.

Они вышли из лавки. Но до пекарни, где работал мистер О’Коннел, еще было далеко.

Питер остановился и попытался забрать поднос у Лиши.

— Ты будешь меня ждать? — спросил он пытливо, посмотрев ей в глаза.

Лиша чуть удивилась такому вопросу.

— Буду, конечно, — ответила она. —Мы все будем тебя ждать. Мама, Алекс, Патрик…

— Ты не поняла меня, — перебил ее Питер, дотронувшись до ее руки. — Я имею в виду, будешь ли ты ждать меня, как… ну, знаешь… — он внезапно смутился, не зная, как лучше ей объяснить.

Но Лиша, кажется, и сама догадалась, и щеки ее чуть порозовели.

— Буду, раз это так важно для тебя, — ответила она, и ее глаза заблестели.

— Важно, — кивнул он, оставаясь серьезным. И почувствовал, что тоже краснеет. — Мне будет легче вытерпеть этот год, если я буду знать, что ты меня ждешь.

— А если ты забудешь обо мне? — спросила она. — Год — это так много…

— Клянусь, что не забуду! — ответил он горячо. — А ты клянешься, что дождешься?

Лиша кивнула. Ей нравилась эта идея.

К тому же, так делали многие герои из баллад. Было приятно почувствовать себя в этой же роли. В балладах пелось еще кое о чем. И Лиша лукаво прищурилась, посмотрев на своего спутника.

— Такие клятвы надо скрепить, — сказала она. — Иначе они не имеют силы.

— Кровью? — спросил Питер, слегка вздрогнув.

Лиша помотала головой.

— Можно и поцелуем, — сказала она.

— Ох! — Питер вздрогнул еще раз. — Ты уверена?

— Думаю, один раз можно попробовать, — сказала она.

Они быстро оглянулись по сторонам, чтобы убедиться в том, что никто их не увидит, а затем осторожно и неуклюже коснулись друг друга губами.

Потом отодвинулись и посмотрели друг на друга.

— Хм, — медленно произнес Питер, — и вот ради этого люди творят столько глупостей и безумств?

— Я слышала, что это должно быть приятно. Иногда до обморока, — сказала Лиша, проведя пальцем по губам.

— Может, мы что-то не так сделали? — предположил Питер.

Лиша наклонилась к нему еще раз и снова чмокнула в губы.

— А теперь? — спросила она с интересом.

Он пожал плечами.

— Возможно, надо подольше это делать? — сказал Питер, наконец.

— Давай попробуем! — и, прежде чем он успел ответить, Лиша снова потянулась к нему…

Питер отбросил тяжелый поднос и неуклюже обнял ее за плечи. По крайней мере, взрослые так делали…

— Это еще что такое?! — громкий рев мистера О’Коннела застал их врасплох. — Ах вы, бесстыжие! Вот я вас сейчас!..

Питер отпрыгнул в сторону, едва не упав. Лиша, ойкнув, побежала обратно в лавку, красная как рак.

А он со всех ног помчался прочь от изрыгающего проклятия взбешенного булочника, который размахивал своей тяжелой тростью и призывал на голову маленького мерзавца все кары небесные…

* * *

Питер улыбнулся, вспоминая тот неловкий момент. Это до сих пор заставляло его краснеть. Вот и сейчас щеки начали гореть.

Интересно, помнил ли об этом мистер О’Коннел? Суда по его реакции на его последнюю выходку, прекрасно помнил. Увы-увы, вряд ли он простит ему эту шалость.

Помнит ли Лиша?

Ох-ох… В конце концов, это просто детская глупость.

Питер постарался перестать думать о Лише.

Хотя, кто знает, в этом что-то есть? Посвататься к дочери булочника? Вернуться в колледж, чтобы не волновать отца?

Мысли проносились в голове с бешеной скоростью.

Будет ли она ждать его, если он снова попросит об этом?

«Надо было поцеловать ее, вместо чтения этих дурацких стихов…»

* * *

— Питер!

Кто-то тряс его за плечо.

Он испугался, все еще слишком сонный, чтобы понять, в чем дело.

— Это была просто игра… — пробормотал Питер, мотнув головой. — Мистер О’Коннел все неправильно понял!

— Питер, вставай, ты мне нужен!

Он сел в постели, хмурый и сонный, уставившись на отца, который тряс его за плечо.

— Что такое? — промычал он, чувствуя, что язык еле ворочается во рту. А в голове сразу начался сущий набат.

— Собирайся, у нас срочный вызов, — сказал отец, кидая ему одежду. — И поспеши!

Питер повернулся, преодолевая дикую головную боль, и посмотрел в окно. Там было еще темно.

— Вызов? В ночи? —пробормотал он, поморщившись. — Ох, отец, я не уверен, что от меня в таком состоянии будет толк…

— Могу полить тебя водой, если хочешь, — язвительно бросил отец, продолжая его тормошить. — Вставай-вставай, молодой человек! Отговорки не принимаются! И не вынуждай меня идти на крайние меры!

Питер принялся одеваться, неловко пытаясь попасть онемевшей за время сна рукой в рукав камзола. Он не понимал, какая муха укусила его отца в эти дни. Но он был сам не свой и вел себя очень жестко.

— Но я даже не врач! — Питер сделал последнюю попытку возразить. — И вряд ли им буду!

Отец сунул ему тяжелую сумку с медикаментами. А сам ухватил ящик с инструментами. И толкнул его к выходу.

— Давай, топай! Один я все равно вряд ли с этим справлюсь…

Питер увидел у входа в дом повозку, запряженную упитанной гнедой лошадью.

— Поторопитесь, доктор, — сказал возница. — Уж больно она плоха!

— Гони! — вздохнул отец, сев рядом с ним на козлы. Лицо его было мрачным и сердитым.

Хлопнул бич, повозка дернулась, и Питер, едва успевший опуститься на сидение, чуть не опрокинулся на спину от рывка…