Экстремальная медицина (джен)

Ничего бы могло не случиться, если бы Жанна не поссорилась со своим ухажёром — студентом, подрабатывавшим на одной из ещё сохранившихся в округе ферм. Этьен был не в восторге от того, что четырнадцатилетняя девчонка гуляет ночи напролёт с парнем на пять лет старше, но Мадлен верила в здравомыслие дочери. И оказалась права: когда Николя, наскучив разговорами и соловьиным пением, попытался перейти от поцелуев к более решительным действиям, Жанна от души влепила ему пощёчину. А чтобы парень не принял это за кокетство, схватила его велосипед и покатила в сторону дома, крикнув на прощание, что забрать машинку он сможет у её отца. Впрочем, выполнять эту угрозу своенравная дева не собиралась. Собиралась она сперва отоспаться, а ближе к вечеру отвезти велосипед на ферму, где работал незадачливый кавалер, если, конечно, не удастся уговорить тётю Вивьен перебросить его туда магией.

Рассвет ещё не наступил, но полная луна давала достаточно света и Жанна, срезая путь, бестрепетно свернула с грунтовки на узкую тропку между рощей и соседским полем. Она без особой спешки накручивала педали, раздумывая, стучаться в дом или дождаться рассвета, когда от опушки в её сторону метнулся рычащий сгусток тьмы.

Жанну спасла случайность: дорожка пошла под уклон, велосипед поехал быстрее, девочка инстинктивно наклонилась к рулю, и зверь промахнулся, пролетев буквально в паре сантиметров от её спины. Жанна взвизгнула и изо всех сил нажала на педали.

Оставшиеся до ворот фермы расстояние она пролетела со скоростью, сделавшей бы честь олимпийскому чемпиону — впрочем, чемпионов не подгоняет звериное рычание за спиной. Практически на ходу соскочила с велосипеда, нырнула в давным-давно проделанную дыру в заборе — все свои знали о неприбитой доске — и не успела почувствовать себя в безопасности, как громадный волк, словно бы без усилия перемахнув забор, оказался от неё на расстоянии нескольких метров.

Жанна застыла, не в силах сдвинуться с места от ужаса. Но зверь не успел этим воспользоваться — сбоку на него с отчаянным лаем кинулся Лаки, беспородный, но исключительно умный пёс, которого Пьер брал с собой на охоту. Волк лишь на несколько секунд отвлёкся от потенциальной жертвы, одним ударом лапы отбросив не по росту отважного пса, но этого хватило, чтобы Жанна «отмерла» и со скоростью белки взлетела по приставной лестнице на крышу ближайшего сарая. Громадные зубы щёлкнули, казалось, в сантиметре от её пятки — но всё же до крыши зверю было не допрыгнуть. Хотя нельзя сказать, что он не попытался.

Ударил выстрел, за ним второй — поднятый шум разбудил бы и мёртвого, а военные рефлексы у обоих мужчин никуда не делись. Этьен стрелял из пистолета, висевшего на стене в качестве военного трофея, Пьер — из верного «дарна», заряженного, правда, дробью. Прежде, чем он успел перезарядить ружьё, волк тоскливо взвыл и, перемахнув ограду, бросился наутёк. Пьер выстрелил ему вслед, скорее желая подогнать, чем надеясь попасть.

Небо уже начало сереть, предвещая близкий рассвет, но для прицельного выстрела на расстоянии по движущейся цели света было явно недостаточно.

Некоторое время во дворе царила суета. Дрожащей от пережитого ужаса Жанне помогли спуститься с крыши, и Мадлен отправилась отпаивать успокоительным её, а заодно и себя. Успевший к шапочному разбору Жак крутился вокруг сестры с расспросами, люто завидуя — ещё бы, такое восхитительное приключение! Вивьен, убедившись, что девочка невредима, занялась Лаки, у которого был серьёзно порван бок, хотя смерть ему вроде бы не грозила. Мужчины помогли ей занести раненого пса в дом и были отправлены греть воду, а заодно готовить завтрак — было совершенно ясно, что спать никто уже не ляжет. Четырёхлетний Ромен, разбуженный шумом, путался у взрослых под ногами и настойчиво требовал рассказать, что происходит. От него отмахивались.

Час спустя всё более-менее пришло в норму. Жанну отругали, утешили, напоили снотворным зельем и загнали в постель. Лаки вкололи обезболивающее, промыли и зашили рану и устроили в углу кухни на старом одеяле. Мальчишек, раз уж всё равно не спят, отправили умываться и одеваться, заодно вспомнив, что и самим бы это сделать не помешало. И, наконец, уселись за стол.

— Странная история, — рассуждал Пьер, успевший изучить следы зверя там, где они попали на песок или мягкую землю. — Откуда тут волк, да ещё такой крупный? И с чего он такой наглый? Никогда не слышал, чтобы летом волки на людей кидались, а уж во двор лезть...

— И живучий, — добавил Этьен. — Могу поклясться, что мы оба в него попали хотя бы по разу, а эта тварь даже хромать не начала.

— Попали, — согласился Пьер, — кровь я видел. Сейчас поедим, и надо пройти по следу, пока свежий, я сразу думал, да нужно было света дождаться, без собаки по сумеркам дело гиблое.

Вивьен внезапно поднялась.

— Я иду с вами, — сообщила она непререкаемым тоном и отправилась переодеваться прежде, чем мужчины успели возразить. Да они и не пытались, ещё с отряда усвоив: если волшебница что-то требует, нужно сперва сделать, а уже потом спрашивать зачем. Торопливо доели и тоже пошли собираться.

Вивьен, уже переодевшаяся в штаны и рубаху, перебирала свои немногочисленные украшения. Не успел Пьер удивиться несвоевременности этого занятия, как волшебница выложила на стол несколько серебряных безделушек и трансфигурировала их в две увесистые пули:

— Заряжай этим.

На недоумённый взгляд мужа она пояснила:

— Ты сам сказал: неоткуда здесь волку взяться, и на людей они летом не бросаются. Зато оборотни ещё как бросаются. А сейчас полнолуние.

Подумала немного и добавила:

— Хотя если это оборотень — он уже полчаса как человеком стал. Ну да так всё равно спокойнее, а на обычного волка любые пули сгодятся.

Спорить Пьер не стал. Истории про оборотней он слышал с детства и не слишком удивился, узнав, что как минимум часть из этих баек была самой что ни на есть исторической правдой. Хотя на личную встречу как-то не рассчитывал.

Новая «личная встреча», однако, не состоялась. Пройти по следу удалось, но он вывел на обочину шоссе к пятну свежевыгоревшей травы, видимо, политой бензином. Судя по всему, рядом стояла машина, но теперь от неё остался только смазанный след покрышки.

Вивьен велела мужчинам возвращаться домой, а сама отправилась в Ванн, где располагалось ближайшее отделение Департамента Надзора[1]. Там, надо признать, к сообщению отнеслись серьёзно, даже привлекли к поиску машины симплитскую полицию. Машину, собственно, нашли быстро — на окраине Понтиви, полностью выгоревшую. Видимо, её тоже полили бензином, а потом подожгли. Номер, однако, удалось рассмотреть, но это не дало практически ничего: машину взяли напрокат, а хозяин, владелец и единственный работник захудалой автомастерской, о нанимателе ничего не знал. Тот платил достаточно щедро, чтобы байка о юной любовнице и ревнивой жене, сестре работника дорожной полиции, показалась спивающемуся автовладельцу вполне убедительной. Ничего конкретного из него не удалось вытрясти даже с помощью леглименции: мужчина, среднего роста, средней комплекции… просторное пальто, шарф, шляпа и тёмные очки успешно скрывали прочие приметы. От магических методов поиска оборотень вполне грамотно защитился огнём — то ли сам был магом, то ли просветил кто опытный.

Следы крови во дворе фермы, на которые очень рассчитывала Вивьен, оказались почти бесполезными. Как объяснил специалист, две ипостаси оборотней практически не взаимодействуют друг с другом, иначе найти их было бы куда проще. И следы, оставленные анимаформой, можно использовать для магического поиска только тогда, когда оборотень снова окажется в волчьей шкуре. То есть не раньше следующего полнолуния, которое он вряд ли станет дожидаться на доступном для поиска расстоянии. Собственно, не было даже никакой гарантии, что он живёт в Понтиви, вполне мог туда приезжать специально, чтобы взять машину и отправится подальше от людей. Почему он остановился в этот раз в довольно-таки населённой местности, сказать было сложно — может быть, машина забарахлила, может, просто выехал позже, чем рассчитывал… спросить пока что было не у кого.

Поиск, как и ожидалось, не дал ровным счётом ничего. Обыскивать всю Францию никто, конечно, не стал, это бы потребовало усилий множества людей, да и с чего? Ведь никто, в сущности, не пострадал? К тому же не было никаких оснований утверждать, что оборотень вообще не покинул страну.

Жизнь на ферме вошла в обычную колею. Единственным отличием было то, что висящее на стене ружьё теперь было заряжено серебряными пулями, уже не трансфигурированными, а отлитыми обычным способом. Так — на всякий случай.

«Всякий случай», в который никто всерьёз не верил, случился через два года, в первый день августа. Семейство Араней отсутствовало в полном составе, отправившись в город разбираться со школьными делами. Вивьен готовила обед, Пьер работал в мастерской, на детский вопль, сопровождаемый звериным рычанием, они выскочили одновременно. Волк выпустил ребёнка, оскалился; Вивьен взмахнула волшебной палочкой, точно зная, что полностью оглушить оборотня не удастся, разве что притормозить на несколько секунд, но несколько секунд в бою — это очень много. Призванный следующим заклинанием «дарн» лёг в руки Пьера так точно, словно сам жаждал отыграться за прошлую неудачу. От первой пули оборотень почти увернулся, зато вторая вошла точно в сердце…

К Ромену они подбежали тоже одновременно. Секундное облегчение — жив! — тут же сменилось тревогой, кровь из разодранного плеча только что не била фонтаном. Вивьен уже открыла рот, чтобы произнести кровеостанавливающее заклинание, но внезапно передумала и, призвав из дома бинт, стала торопливо накладывать повязку. Пьер шагнул было к волку — убедиться, что тот мёртв — и не удержался от изумлённого: «Ви, глянь!» Вместо зверя в луже крови лежал человек. Абсолютно голый и абсолютно мёртвый, это почему-то чувствовалось даже на расстоянии.

Вивьен, как раз затянувшая узел на повязке, подхватила отложенную в сторону палочку и яростно ткнула в сторону трупа. Миг — и на месте человека лежало сухое бревно.

— Нечего ему тут валятся, ещё увидит кто, — голос Вивьен звучал с тем неестественным спокойствием, что у некоторых заменяет истерику. — Я сейчас тренсгрессирую в больницу, попробую сделать переливание крови, вдруг поможет. А ты лёжку его поищи, где-то рядом ведь оборачивался. Вообще прибери тут. А потом приезжай, зелье кроветворное привези, знаешь, где оно.

С этими словами она подхватила сына на руки и исчезла, а Пьер торопливо принялся прибираться: затащил «бревно» в мастерскую, где оно выглядело вполне естественно, плеснул на кровавые лужи несколько вёдер воды, превратив их в лужи обыкновенные и отправился искать «лёжку». Собственно, искать долго не пришлось, вблизи дома было только одно достаточно уединённое место — заросли ивняка у ручья. Именно там и нашлись следы: брошенная одежда, довольно потрёпанная, да куча изломанных веток. Видимо, превращение живого оборотня было гораздо более сложным и длительным процессом, чем превращение мёртвого.

Одежду Пьер кинул в угол гаража, где и так лежала целая куча ветоши, а кроме кроветворного зелья прихватил противовоспалительное и заживляющее, за годы супружества научился неплохо в них разбираться.

Как Вивьен объяснила в больнице ранение сына и необходимость не обычного переливания, а полной замены крови, Пьер не спрашивал. Скорее всего, никак — для быстроты дела воспользовалась внушением, чего практически никогда не делала в обычной жизни. Забрав от мужа зелья, она заверила его, что жизни ребёнка рана не угрожает (Пьер с трудом удержался от того, чтобы начать переспрашивать: «Точно? А ты уверена?»), что помощь неспециалиста тут не требуется, а значит лучшее, что оный может сделать — это вернуться на ферму и не путаться под ногами. Это Пьер понимал и сам. Помимо прочего, совершенно не хотелось, чтобы встревоженные их исчезновением Арани начали интересоваться у соседей, не знают ли те чего. Сообщать о случившемся кому бы то ни было — включая полицию — Пьер не собирался.

Утром Пьер отправился в больницу, узнать новости. Вивьен вышла к нему, бледная и едва не шатающаяся от усталости и потери крови — как выяснилось чуть позже, кроветворное зелье она просила для себя, нужного количества крови, хоть и не самой редкой группы, могло и не найтись, да и вообще «своя» лучше. С мальчиком всё было нормально, насколько это возможно в такой ситуации: рану ему вычистили со всем возможным тщанием и зашили очень аккуратно, шрам, наверное, останется, но увечья не будет, а что касается остального… магических методов от этого нет, это Вивьен выяснила — на всякий, как водится, случай — ещё тогда, два года назад, так что остаётся надеяться, что сработают симплитские. В любом случае, это станет ясно через месяц, никак не раньше. Ребёнок под надёжным присмотром, а она, Вивьен, сейчас пойдёт спать, пока не пополнила число пациентов. А Пьер пусть возвращается домой и сожжёт к чёртовой матери это бревно, пока оно не превратилось обратно, потому что тогда жечь его станет гораздо неприятнее.

Пьер так и поступил. Без малейших угрызений совести. Правда, найденные в кармане пиджака права на всякий случай сохранил — надо было всё же попытаться выяснить что-то про этого типа. Вдруг у него была, скажем, мать-старушка, или, упаси Судьба, дети? Посовещавшись с Этьеном, Пьер решил, что самостоятельно наводить справки рискованно и самое верное — попросить помощи у Компера. Бывший командир партизан и бывший директор школы сохранил достаточно связей, чтобы ему добыли нужные сведения, не задавая лишних вопросов.

В своей человеческой ипостаси оборотень прежде был жителем Морона, семьи у него не было, зато была доля в небольшом, но довольно-таки процветающем консервном заводике. Два года назад он продал свою долю основному владельцу на выгодных для того условиях, сказав, что хочет вложить деньги в проект своего дальнего родственника, сулящий большой доход. Одновременно он продал квартиру — срочно, а потому дёшево — и уехал, как сказал соседям, в Париж. Вивьен, впрочем, утверждала, что уехал он, скорее всего, в Англию, это давало гораздо лучшую гарантию от магического поиска. Ясно было одно: куда бы он ни уехал, устроиться на новом месте не сумел, а деньги то ли растратил, то ли неудачно вложил. И, похоже, слегка повредившись в уме, решил отомстить тем, кого посчитал виновниками своих неприятностей. За что и поплатился жизнью.

Месть, впрочем, удалась, симплитская медицина оказалась столь же бессильной, как и магическая. То ли зараза слишком быстро проникала в ткани тела, то ли имел значение сам факт укуса… как именно передавалась ликантропия точно не знал никто.

Оставалось стиснуть зубы и научиться с этим жить.

[1] Департамент Надзора — в Магической Франции аналог Министерства юстиции. Занимается любыми правонарушениями, совершёнными магами и разумными магическими существами. Оборотни относятся к последним.