Я - Том Реддл-старший. Просто блеск! (гет)

Блэк Мэнор был не домом. Это был музей под присмотром строгого, слегка скучающего призрака. Воздух стоял неподвижный, пропитанный запахом воска, старого дерева и несбывшихся амбиций. Портреты предков шептались за спиной, их нарисованные глаза с холодным любопытством следили за каждым шагом незваного маггла и его необычного отпрыска. Комната, отведенная Гарри и Тому, была огромной, мрачной и до абсурда роскошной. Резная кровать с балдахином, гобелены, изображавшие сцены охоты на единорогов, и тяжелые бархатные портьеры, которые Том немедленно попытался превратить в стаю переливающихся жуков. Гарри еле успел его оттащить.

Прошло несколько дней. Дни были странной смесью домашнего ареста и абсурдного санатория. Кричи, домовый эльф с огромными, вечно напуганными глазами, заботился об их быте с почтительной дрожью, особенно после того, как Том случайно заставил его носить розовый фартук с кружевами на три дня. Гарри чувствовал себя как на иголках. Он знал, что Кассандра наблюдает. Через портреты, через слуг, а иногда — он клялся — просто чувствовал ее взгляд сквозь каменные стены.

И вот, она появилась. Не для допроса, а для… обеда. В малой столовой, где стол утопал в серебре и хрустале, а портрет сурового мужчины с фамильным крюковатым носом Блэков брезгливо щурился на Гарри.

«Надеюсь, Кричи угодил вашим скромным маггловским вкусам, мистер Реддл, — Кассандра отрезала крохотный кусочек запеченного фазана. Она была безупречна в платье глубокого изумрудного цвета, подчеркивавшем бледность кожи. — Хотя, глядя на вашего сына, я начинаю сомневаться, что слово "скромный" вообще применимо к вашей семье.» Она кивнула на Тома. Малыш сидел на коленях у Гарри (высокий стульчик показался эльфу "недостаточно благородным") и сосредоточенно заставлял свой гороховый суп формировать в воздухе миниатюрные копии статуй, украшавших зал. Одна из них, копия плачущего ангела, неуклюже приземлилась в центр серебряного блюда с фруктами.

Гарри поймал летающий гороховый ангел ложкой и водворил его обратно в тарелку Тома. «Он артистичен. Ищет способы самовыражения. В отсутствие красок и пластилина... горох весьма универсален.» Фейспалм № 578. Объяснять магический вандализм горохом.

Кассандра рассмеялась. Звук был неожиданно теплым, рассыпчатым, как угли в камине. «Очаровательно. И разрушительно. Как и его отец.» Она отпила вина, ее темные глаза изучали Гарри поверх бокала. «Вы удивительно спокойны в плену, мистер Реддл. Большинство магглов... или тех, кто себя таковыми называет... в вашей ситуации уже бились бы в истерике или строили наивные планы побега.»

«Планы строить бесполезно, когда тюремщик читает мысли через портреты прадедушки, — Гарри указал ложкой на брюзжащего на стене мужчину. — А истерика... не мой стиль. Пережил хуже.» Он поймал себя на мысли, что смотрит не на потенциальную угрозу, а на женщину. Красивую. Умную. Опасную, да, но... живую в этом музее мертвых традиций. Это чувство было новым и тревожным. Гермиона? Умная, но друг. Джинни? Милая, но... юная, чего-то в ней всегда не доставало. Кассандра была иной. Зрелой. Опытной. И ее интерес к нему, хоть и бесил, был... лестен? Что со мной не так? Она же Блэк! Правая рука Гриндевальда!

«"Пережил хуже"? — Она отложила вилку, подперев подбородок изящной рукой. Интерес в ее глазах вспыхнул ярче. — Вот это любопытно. Расскажите.»

Гарри мысленно выругался. Слишком раскрылся. «Обычная жизнь. Война. Потери. Неважно.» Он накормил Тома ложкой супа, который малыш немедленно превратил в крошечный фонтан, бьющий изо рта. Отличное отвлечение.

Кассандра не настаивала. Она наблюдала, как Гарри спокойно утихомиривает фонтан салфеткой, бормоча что-то успокаивающее сыну. Ее взгляд смягчился. «Вы хороший отец. Неожиданно. Для человека, оказавшегося в... такой ситуации. И вы очень спокойны к проявлениям магии.»

«Он мой сын, — просто сказал Гарри. — Это все, что имеет значение.» И в этот момент это была чистая правда. Волдеморт был призраком будущего, а здесь, сейчас, был Том, который плевался гороховым фонтаном и нуждался в нем.

«Даже если его сила привлекает тех, кто хочет использовать его? Или уничтожить?» — Голос Кассандры стал тише, серьезнее.

«Особенно тогда, — ответил Гарри, встречая ее взгляд. Он видел не только любопытство, но и тень... понимания? Или это была его фантазия? — Я его защищу. Любой ценой. И не только от гриндевальдовцев.»

Тишина повисла между ними, наполненная только лепетом Тома и тиканьем огромных напольных часов. Даже портрет прадеда притих. Кассандра смотрела на Гарри, и в ее глазах происходила внутренняя борьба. Рационализм и чистокровное высокомерие боролись с чем-то новым, неудобным.

«Вы... сбиваете с толку, мистер Реддл, — наконец призналась она. Не отводя взгляда. — Вы не вписываетесь ни в одну категорию. Маггл, который не боится, не подчиняется, не ломается. Который защищает магического ребенка с силой Темного Лорда с... с такой простой преданностью. Который невосприимчив ко всему, что я могу ему противопоставить.» Она провела пальцем по краю бокала. «Я провела часы в библиотеке, изучая древние артефакты, проклятия крови, теории о скрытых расах... Ничего. Вы — аномалия. И изучать вас...» — она запнулась, словно не решаясь произнести следующее слово, — «...приятно.»

Приятно. Слово прозвучало как взрыв в тишине столовой. Гарри почувствовал, как кровь приливает к лицу. Не от гнева. От чего-то другого. Куда более личного. Он знал Блэков. Знакомился с их портретами в Гриммо, слышал рассказы Сириуса о Вальбурге, своей "славной" тетке, фанатичке чистоты крови. Знал об Орионе, отце Сириуса, холодном и расчетливом. Представлял себе их в этом самом доме, в этом самом зале, презирающих все маггловское. А перед ним сидела Кассандра Блэк — возможно, их тетка или двоюродная бабка! Кто ж их разберет? — наследница той же традиции, правая рука самого Гриндевальда, и говорила, что изучать маггла ей... приятно.

«Вы... — Гарри сглотнул, пытаясь найти слова. — Вы удивляете меня, леди Блэк. Я ожидал пыток в подземелье или попыток вырвать секрет силой. А не... обеда и комплиментов.» И уж точно не признания в "приятности".

Кассандра усмехнулась, и в этот момент она выглядела почти... смущенной? «Пытки неэффективны против невосприимчивого субъекта, это пустая трата времени. А сила... — она посмотрела на его руки, крепко державшие Тома, и Гарри невольно вспомнил, как эти руки уверенно держали "Аргумент", — ...вы уже доказали, что владеете ею иным образом. Необычным. Эффективным.» Она отпила вина. «Что касается комплиментов... это просто констатация факта. Вы — самая увлекательная загадка, с которой я сталкивалась за долгие годы. И загадки... они меня пленяют.»

Она встала. «Теперь, если вы извините, мне нужно обсудить с Кричи вопрос о... усилении защиты от летающих овощных скульптур в восточном крыле. Ваш сын оставил весьма... экспрессивную инсталляцию из картофеля в библиотеке.» Она кивнула и вышла, оставив Гарри одного с орущим Томом (гороховый фонтан закончился, и это его расстроило) и с калейдоскопом противоречивых чувств.

Он смотрел на дверь, в которую она вышла. "Приятно". "Пленяет". Слова крутились в голове, смешиваясь с образами холодных, жестоких Блэков, которых он знал лишь понаслышке. Кассандра ломала все шаблоны. Она была умна, сильна, опасна, но в ее интересе не было слепого фанатизма гриндевальдовцев. Было любопытство ученого и... что-то еще. Что-то, что заставляло его сердце биться чуть чаще, а разум кричать о предательстве памяти Сириуса, о здравом смысле.

Том дернул его за бороду. «Па! Га!» — требовал он внимания, указывая на картофелину, оставшуюся на столе.

Гарри вздохнул, отгоняя мысли о темных глазах и бархатном голосе. «Да, солнышко, папа тут. И нет, — он убрал картошку подальше, — тетя Кассандра не оценила твои скульптурные эксперименты в ее библиотеке. Давай лучше...» Он огляделся в поисках безопасного развлечения и увидел серебряную солонку. «...посчитаем дырочки в солонке? Без магии?» Фейспалм № 579. Пересчитывать дырки в солонке в особняке Блэков. Жизнь удалась.

Но даже пересчитывая дырочки, он не мог отогнать мысль: Кассандра Блэк была опасной иллюзией, шелковой паутиной, затягивающей глубже. И самое страшное было то, что части его... нравилось в ней запутываться. Он знал других Блэков. Но она была первой, кто заставил его усомниться, что все они — лишь фанатики с ледяными сердцами. И это сомнение было опаснее любого заклятия.