У сказки не бывает после (гет)

Из спальни донеслось натужное кряхтение, и Ли вздрогнула. Прошла

неделя с того момента, как Виллима выписали из больницы, а она так и не

привыкла пока к этим звукам.

Покряхтывания и скрип кровати означали, что Монс проснулся и делает

гимнастику прямо в кровати. Ли относилась к его затее скептически — думала,

ещё одно утро и перестанет. Но Монс почему-то не сдавался.

Он позвал её из спальни, и Ли пришлось с неохотой заглянуть туда.

— Что?

— Принеси мне полотенце.

Ли принесла ему полотенце и отдала прямо в руку.

— Ты прямо каждое утро так стараешься, что с тебя семь потов стекает.

Неужели оттого, что ты будешь изводить себя тренировками, ты восстановишься

быстрее?— спросила она.

— Смотри,— он протянул ей какие-то распечатки.— Мне посоветовали.

Ли стала скептически рассматривать снимки. На одном из снимков был

изображен лысеющий, взъерошенный человек с ввалившимися глазами. На

другом — зрелый, но ещё довольно привлекательный мужчина.

— И что это?

— А ты дальше читай, — отозвался Виллим. Ли начала читать дальше.

— Что? На той фотке ему 72?— она обалдело уставилась на распечатки.— С ума

сойти? И сколько ты уже занимаешься этой омолаживающей гимнастикой?

— Всю эту неделю.

— И как результаты?

— Потихоньку.

— Ну, тогда я ещё не скоро пойду собирать вещи,— ехидно сказала она,

положив распечатки.

— Подожди пугаться. Вера Игнатьевна же сказала, что все идет по плану. Через

какое-то время я приду в норму…

— Ага. И что в твоем понимании «норма»? Вот эти седые букли и кряхтенье по

утрам?

— Это все суставы…Но я почти такого же роста как раньше...— начал он, как

будто оправдывался. «Только старый,»— так и хотелось ей бросить ему в лицо.

Она не может смотреть, как он стареет.

— Я манную кашу сварила на завтрак. И чай с сахаром. Принести тебе?—

спросила она, стараясь не смотреть на него.

— Нет, я поем на кухне,— он пододвинулся к краю кровати и спустил ноги вниз.

— Помоги сесть в кресло, дальше я сам доеду.

Она помогла ему переместиться в инвалидное кресло и он самостоятельно

поехал к кухне. Ли поплелась следом — надо же ещё поставить перед ним

завтрак.

Каждое утро, пока Виллим завтракал, она нет-нет и смотрела на него. Нет, он не

выглядел чудовищем, но…черты прежнего Виллима, которого она знала и

любила до этого расследования, были безвозвратно утеряны. Он совсем не был

красив. Худой, седой…правда, после этого лечения черты лица утратили

прежнюю жесткость и лицо перестало казаться обтянутым кожей. Даже нос,

казалось, немного изменился. Стал как-то больше и «мясистее», а переносица

больше не казалась квадратной и как будто сломанной. А ещё ей перестало

казаться, что на его жестком лице остались одни глаза — с пронзительным и

твердым взглядом. Хоть это успокаивало.

Был выходной, поэтому после завтрака Ли решила, что мужу неплохо бы принять

ванну — он ведь не мылся с того момента, как выписался из больницы. Она

помнила об этом целую неделю, но постоянно откладывала — боялась даже

представить, как будет помогать ему лезть в ванну, оттирать его старческое

тело мочалкой...

— Сегодня надо тебя помыть,— произнесла она, легко коснувшись его плеч.

Виллим фыркнул — так, как будто очень сомневался, что у неё что-то получится.

— Не утруждай себя.

Ли автоматически уперла руки в бока: её доставало, когда Виллим так говорил.

В этих фразах через слово сквозило — не вытаскивай меня, не заботься обо мне,

раз я тебе так противен. Это злило и заставляло Ли упорствовать, доказывать

противоположное.

— Слушай, мне тоже очень сложно и не хочется видеть тебя таким. Будет

лучше, если мы договоримся, ты сядешь в душе, а я быстро помогу тебе

вымыться. Идет?— отчеканила она скороговоркой, почти не глядя на него.

— Ты на меня даже не смотришь,— пробурчал он. — Я тебе настолько противен?

Значит, пока у меня было молодое лицо, ты меня любила, а старый…Я тебе уже

не нужен?

Ли тяжело вздохнула: опять он за свое. Он что, не видит, что ей и без того

сложно?

Ей не хотелось снова начинать препираться с Виллимом: она пошла готовить

ванную. Принесла туда чистые полотенца и пижаму, переоделась сама в один

только хлопковый халатик, едва достававший ей до колен, надела шлепанцы -

все равно после душа она тоже будет мокрая. Проверила на месте ли гель для

душа и шампунь — 2 в 1, чтобы побыстрее, поставила табурет в ванную.

Теперь оставалось самое сложное — уговорить Виллима помыться.

— Виля, идем, я все приготовила,— сказала она устало. Его инвалидная коляска

не тронулась с места.

— Слушай, но если я сейчас не могу тебя заставить, как тебя тогда в больнице

мыли?— хмыкнула она в ответ на молчание. В ответ она получила сердитый,

полный даже недоумения и боли, взгляд.

— А если я откажусь — посадишь меня в таз и будешь поливать из чайника?— в

отличие от взгляда, тон его голоса был сух и тверд.

— Тогда мне придется попросить папу и Петра Алексеевича приезжать и

насильно сажать тебя на табурет в ванну. Ты же этого не хочешь?— в голосе Ли

явственно звучал металл. Паясничать тут вздумал!

Бледное лицо Виллима порозовело: очевидно, ему не улыбалось предстать

перед тестем и императором в натуральном виде. Ли улыбнулась про себя:

наконец-то она нашла то, на что можно надавить. А то строит из себя

непрошибаемого, ничем его не возьмешь.

— У меня нет таких мускулов, как у твоего любовника,— вдруг сказал он, когда

она наконец пошла к ванной, готовиться.— И вообще я слаб и стар, скоро сдашь

меня в дом престарелых…

Ли наклонилась к нему:

— Не знаю, что ты там успел придумать, Виля, но я тебе не изменяла.

— Тогда зачем ты ушла, едва я выписался из больницы? Просто прогуляться?

Ли присела перед ним на корточки. А Виллима не так уж легко

обмануть...впрочем, она и не собирается его обманывать.

— Виля, я понимаю, что ты сейчас думаешь...в общем...— испугавшись увидеть в

серых глазах Виллима разочарование, она продолжила. — Был один пьяный

поцелуй на встрече выпускников. Но этого больше повториться. Мне сейчас

нужно вытаскивать тебя, а не думать о посторонних мужиках.

Повисло молчание. Несмотря на то, что Виллим отворачивался, Ли попыталась

все-таки заглянуть ему в глаза:

— Посмотри на меня.

— Зачем?

— Я хочу тебе сказать то, что ты мне сам сказал тогда в ту ночь в Логосе. Мы

теперь с тобой повязаны. Я слишком хорошо тебя знаю. Поэтому не имею права

бросить или оставить тебя. Просто не смогу.

В ванную он зашел, опираясь на ходунки — проем был слишком узким для

инвалидной коляски. Ли запоздало подумала, что ей придется помочь ему

раздеться — он все ещё слаб и быстро устает. «Только бы не стошнило,» — зачем-

то подумала она, предупреждая накатившее отвращение к его телу. Сегодня ей

первый раз предстояло помочь ему мыться, и она боялась, что у неё ничего не

получится. Она не справиться с отвращением, с болью и со многими другими

чувствами, охватывавшими его. Она злилась на Виллима за его упрямство, но

ещё больше она злилась на тех, кто превратил его в эту развалину. Даже

лучшие врачи Магната не смогли распознать лекарство, которым его напичкали,

и вернуть ему если не прежний облик, то хотя бы бодрость и энергичность.

Она помогла Виллиму снять халат, пижамную рубашку, прежде чем перехватил

её руку.

— Подожди. Я устал.

Ли насторожил его изменившийся тон. В его голосе было кроме усталости, что-то

ещё, что она раньше от него не слышала. Стыд. Да, раньше он был красивым,

веселым и наверное, поэтому немного бесстыдным. Стыд и страх — раньше она

почти в нем этого не замечала.

— Можешь выйти?— спросил он, подтверждая её мысли. — Я дальше сам.

— Только если ненадолго,— ответила Ли.— Я могу принести тебе плавки, если

ты стесняешься.

Он замотал головой.

Ли вышла, не решившись предложить ему дальше помощь. Она только стояла

около двери и молча слушала кряхтение Виллима. Он не сразу окликнул её,

решив сначала раздеться и сесть в ванной на табурет.

Едва Ли взяла и в руку и включила душ, Виллим сразу как-то весь сжался,

съежился, точно чего-то испугался.

— Подожди…выключи…

Нет, Ли знала, что вымыть мужа будет нелегким занятием, но она даже не

представляла, что настолько!

— Это просто душ,— произнесла она после недолгого молчания, тщательно

подбирая слова. Виллим кивнул ей и махнул рукой, дескать, включай. Ли

включила душ, проверила, теплая ли вода, и направила на тело Виллима. Это

было трудно, потому что он опять сжался всем телом.

— Горячо?— шепнула она.

— Нет…просто старые рефлексы…— он снова махнул рукой, точно не желая об

этом говорить.

Дальше мытье проходило в молчании — до тех пор, пока Ли не стала мыть ему

голову. Осознав, что она смачивает ему волосы лейкой душа, Виллим вдруг

нервно дернулся, так, что Ли отпрянула.

— Ты чего?— спросила она.

— Ничего…старые рефлексы…

«Нет, так дело не пойдет!»— раздраженно подумала она. Она возится с ним в

ванной вот уже почти час, вся вымокла, а он упрямится и бормочет про какие-то

свои рефлексы.

Ли решительно вылезла из ванны, чтобы встать лицом к Виллиму и наконец

вымыть ему голову.

— Значит, так,— решительно начала она, встав прямо перед ним.— Я просто хочу

вымыть тебе голову. Если тебе так легче, я буду комментировать каждое свое

движение. Уменьшу напор воды, сделаю теплее, холоднее — как хочешь.

Он почему-то грустно улыбнулся в ответ на её тираду.

— Сними халат, ты же совсем промокла.

Ли разозлилась: да, она действительно промокла, но стоять перед ним голой -

это чересчур. С другой стороны, она уже столько всего навидалась и так устала

от споров с Виллимом, что ей было не до того, что он подумает.

— Я ничего тебе не сделаю, просто ты совсем уже вымокла, — сказал он. Ли

фыркнула, но все-таки стянула мокрый халат. Действительно, было бы там на

что любоваться. Талии почти нет, целлюлит на попе, шрам внизу живота. На что

клюнул Руслик, совершенно непонятно. Да и Виллим смотрел на её тело как на

что-то совершенно обыйденное, разве что шрам внизу привлек его внимание -

так, что он поднял руку и провел по нему пальцем. Ли напряженно следила за

тем, как он водит по шраму рукой.

Он взял её за руку.

— Прости, что не успел спасти.

Ли сжала его руку.

— Ты…— в горле у неё пересохло.— Тебя повели по ложному следу. Гораздо

хуже, что они сделали с тобой.

Эти слова вылетели внезапно: Ли не хотела этого говорить.

— Для кого хуже?— он вдруг посмотрел на неё тем злым, жестким взглядом,

который был у него в больнице, пока он не пошел на поправку, и от которого она

сама внутренне содрогалась.

— Для всех нас,— пробормотала Ли, и вдруг поняла, что это — правда. Она

лишилась прежнего мужа, её отец — зятя и ценного работника…пройдет ещё

какое-то время прежде чем Виллим восстановит силы. Но только вот прежним

бесшабашным и веселым бывшим камергером уже не будет.

Не будет…В горле засаднило ощущение, как будто её выкинули из теплой и

любимой сказки, где все было просто и понятно, в жестокую реальность. Как она

не старалась и не пыталась глубоко дышать, рыдания в конце концов накрыли

её. Тот, прежний Виллим, казался ей принцем из волшебной сказки, которого

она заслужила, потому что старалась быть красивой, ухоженной и нравиться

мужчинам. Поэтому он обратил на неё внимание. А сейчас и он стал выглядеть

старым, и она превратилась в некрасивую стареющую женщину, больше

похожую на ведьму. И прежней жизни уже никогда не будет!

Ли не заметила, как Виллим осторожно притянул её к себе, рыдающую, усадил к

себе на колено и обнял. Он держал её в объятиях, пока она наконец не

успокоилась. Подняв голову, Ли увидела и в его глазах слезы тоже. Она вдруг

вспомнила длинный ноябрьский вечер и ночь, которые всеми силами пыталась

забыть — ночь, когда он рассказал ей правду о своем прошлом. Раньше она бы и

подумать не могла, что этот, казалось бы, веселый и красивый человек был

когда-то в концлагере. Она бы никогда не подумала, что он может так плакать,

скрывать свои чувства под маской бесшабашной, напускной веселости.

И тут Виллим заговорил:

— Я до сих пор боюсь мыться в душе. Боюсь, что вместо воды пойдет газ…— он

тяжело вздохнул.— Это трудно объяснить. Просто когда каждое утро ты не

знаешь, останешься ли ты жив после душа…Это не стереть просто так.

В этот момент Ли почувствовала, что её гнев и раздражение вышли вместе со

слезами. Она даже уже не злилась на Монса, что он заставил её раздеться

догола.

— Почему ты мне сразу этого не объяснил? — упрекнула она его с легкой

досадой в голосе.

— Я и так слишком беспомощен,— возразил он.— А ты такая бескомпромиссная,

для тебя эти слова были бы жалким лепетом.

— Извини. Теперь я могу вымыть тебе голову?

Виллим кивнул, и Ли тут же принялась намыливать ему волосы. Она постаралась

действовать быстро и четко — видно было, что муж уже начинает уставать.

Промокнула полотенцем его редеющие белые волосы, бросила другое полотенце

20/35

на пол, помогла ему встать и надеть халат, вытереться, дала ходунки, чтобы он

мог добраться до кровати.

— Поспишь?— спросила она.

— Просто почитаю,— сказал он, садясь на кровати. Ли поправила ему одеяло.

— Ладно, если что, зови, я пока уберусь в ванной.

Уборка не отняла у неё много времени. После, вернувшись в спальню, Ли

увидела, как Виллим дремлет, все ещё держа в руках книгу. Она осторожно

вынула книгу из его рук, поправив при этом одеяло, и вдруг подумала — может,

все ещё не так плохо? Может, ей ещё удаться в этом старике разглядеть

прежнего Монса, которого она так любила?