Цепи рассвета (гет)

Тишина в коридоре после Совета была оглушающей. Алекса шла, не видя ступенек под ногами, мозг перемалывал слова Акиры, хаос в зале, взгляд Михеи — тот самый, полный немого укора и... страха?

— Довольна? — Голос ангела-изгоя заставил ее вздрогнуть. Он шел рядом, бесшумно, как тень. — Твой демон-покровитель устроил неплохое шоу. Гродов в изоляторе будет отплевываться от демонических обвинений до конца семестра.

— Он не мой демон, — огрызнулась Алекса, намеренно ускоряя шаг. — И он был прав насчет Гродова. Тот продавал что-то из арсенала, разве нет? Запах серы от его мантии был сильнее, чем от алтаря Нечистых.

Михея вздохнул, звук напоминал шелест крыльев по пеплу.

Правота демона — опасная вещь, Алекс. Она как чернила: кажется, что рисуешь истину, а получается лишь грязь, в которой можно увязнуть. Акира использовал тебя. И Гродова. Как пешки. Игра его куда сложнее, чем тебе кажется.

А ты? — Алекса резко остановилась, повернувшись к нему. Зеленые глаза горели. — Ты играешь в свою игру? Почему не сказал, что знал моих родителей? Что скрывает эта книга? — Она ткнула пальцем в сторону Запретной Библиотеки.

Михея посмотрел куда-то поверх ее головы, в темноту коридора.

Потому что некоторые истины, как оголенные провода под напряжением. Коснешься — убьет. Твои родители... Они искали правду о Конклаве. И нашли. Слишком много. — Его серебристый взгляд наконец опустился на нее. — Ты хочешь повторить их путь? Прямо сейчас?

Его слова ударили, как холодной водой. Алекса сжала кулаки, чувствуя, как по рукам снова побежали знакомые мурашки — предвестник дара. Где-то рядом была цепь. Сильная.

Я хочу не быть игрушкой! Ни в руках Совета, ни Конклава, ни... — она запнулась, — ...демонов с кривым чувством юмора.

Тогда учись думать, — сказал Михея мягко, но твердо. — Акира появился не просто так. Он знал о Совете. Значит, у него здесь уши. Или глаза. — Он кивнул на стены, где тени лежали особенно густо. — Будь осторожна. И... избегай столовой сегодня. Паштет, кажется, и правда был сомнительный.

Он растворился в боковом проходе, оставив Алексу одну в холодном полумраке. Одиночество, привычное, как вторая кожа, внезапно сдавило горло сильнее обычного.

* * *

Столовая в обеденный час была адом шума, запахов и... цепей. Алекса, отодвигая тарелку с подозрительно желеобразным «рагу», чувствовала, как ее дар бурлит. Тонкие черные нити вились вокруг запястий пары кадетов за соседним столом — мелкие контракты на удачу в учебе. У грузного повара — толстая, жирная петля вокруг шеи: обжорство, подпитываемое демоном-чревоугодником. Но что-то было... новое. Сильнее. Глубже.

— Ну что, Ведьмочка, — голос Леры Костровой, сладкий как сироп и ядовитый как цикута, раздался прямо за спиной. — Поздравляю с успехом. Развалила Совет, своего наставника упекла... И всё с помощью своего личного демончика. Удобно.

Артем Воронов стоял рядом, его лицо искажено злобой и... страхом? Он боялся. Боялся ее.

Гродов был предателем, — ровно сказала Алекса, не оборачиваясь. — Доказательства были представлены. Демоном, да. Ирония судьбы, не находишь?

Ирония? — Артем фальшиво рассмеялся. — Это не ирония, Соларская. Это знак. Все говорят. — Он наклонился, его дыхание пахло луком и злобой. — Ты не просто видишь нечисть. Ты с ней сотрудничаешь. Ты — дыра в нашей защите. Разрушительница.

Слово ударило, как нож. Разрушительница. Как в той проклятой книге.

— Может, Конклав тебя уже купил? — Лера прошептала ей на ухо, ледяным лезвием голоса. — Или ты сама наполовину тень? Посмотри в зеркало, Александра. Твои глаза... они светятся, как у демона. Или ты не замечала?

Алекса невольно взглянула на свое отражение в полированном кувшине с водой. Зеленые глаза... И правда, в глубине зрачков, горели крошечные золотые искры. Как у...

— Отстаньте от нее, — раздался резкий голос. К их столу подошел Родион Мальцев, тот самый, с обожженным знаком на груди. Он выглядел бледным, но решительным. — Соларская спасла меня. Не вам ее судить.

Артем фыркнул с презрением.

— О, наш говорящий на адских наречиях вступился! Может, и ты с ними заодно, Мальцев?

— Я говорю на языке древних стражей, идиот, — огрызнулся Родион. Его глаза горели нездоровым блеском. — И они... шепчут. О ней. О Разрушителе Границ. О том, что она принесет падение всем стенам.

Тишина, упавшая на их угол столовой, была звенящей. Даже Лера замерла. Алекса почувствовала, как земля уходит из-под ног. Пророчество. Оно уже здесь. На устах спасенного ею же кадета.

— Видишь? — прошипел Артем, торжествующе. — Даже жертвы Конклава знают правду. Тебе здесь не место, Соларская. Ты — угроза. Чума.

Алекса встала. Боль в висках вернулась с удвоенной силой, и теперь она видела не просто цепи. Она видела источник. Тот самый, сильный и глубокий. Он шел... от Родиона. Черная, пульсирующая нить, уходящая куда-то в пол, в сам камень Академии. Не к демону. К чему-то древнему и спящему.

Ты прав, Артем, — сказала она тихо, и ее голос звучал странно, чужо. — Я — угроза. Но не для Академии. — Она повернулась и посмотрела прямо на Родиона, на его пульсирующую цепь. — Для них. Для тех, кто прячется в тени и шепчет глупости в уши мальчишек. И я их найду. — Ее взгляд скользнул по бледным лицам Леры и Артема. — А вам... советую не мешать. Паштет сегодня и правда отвратительный. Может, это знак?

Она развернулась и пошла к выходу, оставив за собой гробовую тишину и трех остолбеневших кадетов. По спине бежали ледяные мурашки. Она только что подбросила дров в костер своей изоляции. Но иначе было нельзя.

* * *

В полумраке заброшенной оружейной, куда она пришла, чтобы перевести дух, пахло ржавчиной и маслом. Алекса прислонилась к холодной стене, закрыв глаза. Золотые искры под веками плясали.

— «Я их найду»? — знакомый насмешливый голос прозвучал из груды старых щитов. — Браво, Сканер. Настоящий боевой клич. Прямо мурашки по коже. Хотя... — Акира материализовался из тени, опираясь на древко сломанного копья. — ...больше похоже на мяуканье раздраженного котенка. Но начало положено.

— Ты подслушивал, — заявила Алекса без эмоций.

— Подслушивал? — Он приложил руку к сердцу. — Я наблюдал. Профессиональный интерес. Твой перформанс у Артема и Ко... восхитителен. Особенно момент с «Чумой». Очень драматично. Почти поверил.

— Что им надо, Акира? — Алекса открыла глаза. Зеленые, с золотыми искрами, пристально смотрели на него. — Конклаву? Почему это пророчество? Почему я? И почему ты... помог?

Акира перестал улыбаться. Его золотистые глаза стали холодными, как янтарь.

«Почему» — самое бесполезное слово в словаре, Александра. Конклаву нужна сила. Любая. Твоя — уникальна. Ты видишь истинную суть контрактов, их корни. А корни... — он кивнул вниз, в каменный пол, — ...иногда уходят очень глубоко. В то, что старше демонов и ангелов. Разрушитель Границ? Возможно. Или просто ключ. — Он сделал шаг ближе. — А я... я помогаю, потому что твоя свобода действий мне выгоднее, чем твое заточение под стеклом у Вартана или распятие на алтаре Конклава. Пока ты на ногах, ты — непредсказуемый фактор. А я обожаю хаос. Он открывает... возможности.

Возможности для чего? — не отступала Алекса.

— Для выживания, милая, — его ухмылка вернулась, но в ней не было прежней легкости. — Моего. Возможно, твоего. Пока наши интересы совпадают. — Он огляделся. — Это место унылое. И пахнет поражением. Советую сменить локацию. И... — он бросил ей маленький сверток. — Попробуй. Настоящий паштет. Без лягушек. И без демонов. Наверное.

Она поймала сверток. Теплый. Пахло... просто мясом и специями.

— Почему? — снова спросила она, уже почти машинально.

Акира уже растворялся в тени у дальней стены.

— Потому что ты сегодня дралась. Пусть и словами. А после боя нужно подкрепиться. Не благодари. Просто помни: следующий раунд с Конклавом — не за горами. И паштетом его не отвлечешь. Будь готова.

Он исчез. Алекса развернула сверток. Простой бутерброд. Никакой магии. Никаких цепей. Только еда. Она откусила кусок. Было... вкусно. И чертовски странно. Демон, пророчество о гибели, травля и... бутерброд. Самый сюрреалистичный обед в ее жизни. Она усмехнулась сама себе. Михея говорил: «Учись думать». Акира — «Будь готова». А она... она просто хотела перестать быть пешкой. И, кажется, первый ход в новой игре она только что сделала. Пусть и выглядел он как мяуканье раздраженного котенка.