Ананасовый джем (гет)

Они шли по тропе вдоль речки, где трава росла высокой и щекотала лодыжки. Солнце было тёплым, ленивым, почти сентябрьским. Ветки над ними сплетались в крышу, пропуская золотые лучи, и казалось — мир стал чуть мягче, чуть добрее.

Он нёс за плечами корзину, в которой была еда — хлеб, яблоки, кусок сыра, даже крошечный кусочек сушёного ананаса. Он сказал:

— Я взял его только потому, что ты — упрямая. Теперь, если не съешь — будет преступление против романтики.

Она засмеялась. У них была такая лёгкость — не из воздуха, а из доверия, которое долго строили. Не надо было играть. Не надо было быть сильными. Просто быть.

Он посмотрел на неё, будто проверяя — не слишком ли открылся. Но она только кивнула.

-Знаешь... Раньше у меня была семья. Я скучаю по ним, но... Мы вроде как жили вместе, но все были поодиночке. Понимаешь, как в комнате, где никто никого не слышит, даже если все кричат.

— И ты тоже стала молчать?

— Нет. Я стала рассказывать сказки. Даже если никто не слушал.

Он остановился. Взял её за руку.

— Я слушаю. Всегда.

Они сели на поваленное дерево, и он достал еду. Передал ей яблоко. Она взяла, прижалась плечом. Они не говорили некоторое время — просто ели, смотрели, как река катит камешки, как пчёлы жужжат где-то над цветами.

— Я никогда не думал, что смогу кому-то рассказать про всё это, — сказал он потом. — Что кто-то будет сидеть рядом и не убегать. Не жалеть. Не отворачиваться.

— А я не думала, что кто-то будет смотреть на меня и видеть… не просто оболочку, или удобство. А меня. Всё, что я не умею прятать, всё, что мне стыдно чувствовать — ты просто берёшь и держишь, как будто это ничего.

Он провёл пальцами по её волосам. Осторожно. Не спеша. Как будто боялся разрушить тишину, которая вдруг стала пронзительной.

— А если бы у нас была семья… Ты бы что хотела? — спросил он, почти шёпотом.

— Тёплый дом. Где можно смеяться. И молчать — но не от холода, а от покоя. Может, кота. Или собаку. И чтобы мою руку не отпускали. Даже когда плохо.

— Я бы построил тебе такой дом, — сказал он. — Своими руками. Из камня. Из всего, что смогу украсть у мира. И ты в нём не умрёшь. Не от холода. Не от одиночества. Никогда.

Она прижалась к нему лбом. Слёзы были близко, но не из боли — из благодарности. Из невозможности поверить, что вот он — человек, который держит твои раны, не пугаясь их.

— Обещай, что ты всегда скажешь мне правду. Даже если страшно.

— Обещаю.

— Даже если я слаба и несчастна?

— Особенно тогда.

Они остались сидеть, пока день не начал гаснуть. Плечом к плечу. Истина к истине.

И в тот миг они не были ни принцессой, ни проклятым рыцарем.

Они были тем, что люди ищут всю жизнь:

Домом друг для друга.