Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Холодная соленая вода обжигала рану на боку Нади, словно лезвие, но она стиснула зубы, втаскивая тяжелую, мокрую и яростно ругающуюся Тааш в шаткую шлюпку. За спиной дымились останки "Карасада", а над волнами возвышался гигантский труп Штормового Наездника. Его чешуя, еще минуту назад сверкавшая молниями, теперь была матовой и мертвой под хмурым небом. Воздух пах гарью, кровью и гниющей плотью дракона — сладковато-тошнотворный аромат победы, доставшейся слишком дорогой ценой.
— Суша! — простонала Надя, с трудом выпрямляясь и чувствуя, как каждая мышца вопит от перенапряжения. Соль щипала губы, смешиваясь с привкусом железа — ее собственная кровь или драконья? Неважно. Камни Ривеина под ногами казались благословением, даже если они были скользкими от водорослей и пахли вчерашним уловом. Рядом Дрейден, бледная как полотно, опиралась на борт шлюпки, сжимая кулаки, чтобы не выдать дрожь в коленях. Ученую выворачивало от морской болезни и адреналинового отката после битвы.
— Попробуй втиснуться в эту скорлупку, когда ты в два раза больше, — проворчала Тааш, отжимая воду из своих спутанных волос. Ее броня звенела, стуча по дереву днища. Она выглядела измотанной, но не сломленной, как скала, выдержавшая шторм.
— Этот переход всегда такой... неспокойный? — Дрейден сглотнула, пытаясь подавить новую волну тошноты. Ее пальцы белели от напряжения.
— Благословений вам, уставшие путники! Добро пожаловать на берега Ривейна! — Голос заставил их вздрогнуть. К ним подкатил улыбчивый зазывала, размахивая грязной тряпкой в сторону ближайшего таверненного навеса. — Такой прекрасный день для путешествия! Вы трое выглядите так, будто вам не помешал бы хороший бодрящий эль! Вам стоит отправиться в 'Приют Моряка', там лучший...
— Прошу прощения! — Дрейден резко отшатнулась, отвернулась к воде, и ее вырвало. Спазмы сотрясали ее худое тело.
— О, ради любви к Андрасте, хотя бы цельтесь в воду! — возмутился зазывала, отпрыгивая.
Хриплый смешок сорвался с губ Тааш. Надя вздохнула, стирая соленую влагу со лба тыльной стороной ладони, чувствуя, как рана под повязкой ноет в такт пульсу.
— Мне очень жаль. Она не привыкла к лодкам, — пробормотала она, не в силах скрыть усталость.
— Никогда бы не догадался! — парировал зазывала, брезгливо морщась.
— Не волнуйтесь, мы еще привыкнем к качке, — процедила Тааш, бросая зазывале уничтожающий взгляд. Тот поспешно ретировался.
Дрейден вытерла рот рукавом, ее глаза были влажными от напряжения.
— Думаю, до поры до времени я смирюсь с океаном.
Надя огляделась. Берег кишел рыбаками, грузчиками, торговцами. Крики чаек сливались с гомоном толпы. Солнце пробилось сквозь тучи, ослепительно отражаясь в лужах на камнях. Несмотря на вонь гниющей рыбы и мусора, в воздухе витал знакомый, острый запах моря.
— Ну, Зазывала был прав в одном, — Надя сделала глубокий вдох, ощущая знакомое покалывание в груди. — Сегодня прекрасный день!
Где-то вдарил колокол, чистый звук прокатился над бухтой. Надя закрыла глаза на мгновение.
— Уфф, Создатель. Обожаю этот соляной туман в свежем морском воздухе. Напоминает мне о доме.
— Свежий? — Тааш фыркнула, нюхая воздух с преувеличенным отвращением. — Пахнет тухлой рыбой и вчерашним мусором.
Надя рассмеялась, коротко и резко.
— Именно!
Дом... тот дом, что давно сгорел. Тот, что напоминал лишь о потере. Но запах моря был константой, якорем в бушующем море дерьма, в которое превратилась ее жизнь.
— Что скажешь, если пойдем и выпьем? — предложила Тааш, похлопывая по ножнам своих массивных клинков.
— Я в деле, — сразу отозвалась Надя. Глоток чего-то крепкого мог заглушить боль — и физическую, и ту, что грызла изнутри при мысли об Элио, затерянном где-то в Тени.
— Я не хочу показаться параноиком, — Дрейден внезапно понизила голос, ее взгляд стал острым, цепким, — но вон те ребята... у рыболовных сетей. Они смотрят на нас. Слишком пристально.
Надя мгновенно насторожилась, цинизм как щит опустился на лицо. Она скользнула взглядом в указанном направлении. Трое. Одежда поношенная, но не рваная. Позы слишком расслабленные для простых рыбаков, но стопы твердо стоят на камнях. Руки свободны, но Надя знала — ножи могли быть за поясом, в сапогах.
— Да, они определенно смотрят, — подтвердила она, пальцы непроизвольно сжались, будто ощущая рукояти кинжалов.
— Я пойду поговорю с ними, — заявила Тааш, хрустнув костяшками пальцев. Ее глаза загорелись знакомым азартом драки.
— Нет, — резко остановила ее Надя. — Лучше не привлекать внимания. Дрейден и мне нужно избегать любых стычек с властями. — И с охотниками за головами, которые наверняка уже развешали их описания по всем портам от Пар Воллена до Вайлена, добавила она про себя, вспоминая хаос, который они оставили за собой. Кольцо Элио у Капитана в Тени, его искаженная ярость, преследующая их... Нет, лишний шум был смерти подобен.
— Тогда давайте пойдем туда и отнесем наши задницы до города, — буркнула Тааш, явно разочарованная.
— Хорошее предложение, — согласилась Надя.
Они двинулись по скользким камням кверху, к шумным улицам Ривеина. Надя чувствовала спиной их взгляды. Колючие, как иглы дикобраза.
— Дрейден, ты что-нибудь видишь? Они идут за нами? — спросила Надя, не оборачиваясь, ускоряя шаг. Рана горела огнем.
— Нет, побережье выглядит... — Дрейден не успела договорить.
— Ммм-хмм! — раздался саркастичный возглас прямо перед ними. Один из троих, коренастый, с лицом, изборожденным шрамами, перегородил узкий проход между лодками. — И куда это вы трое так торопитесь, а?
— Да, разве ты не хочешь остаться и поговорить? — хихикнул второй, потоньше, появившись слева. Третий, молчаливый и широкоплечий, замкнул полукольцо справа. Отработанный маневр, отметила про себя Надя. Охотники. Или просто местные шакалы, почуявшие легкую добычу.
Дрейден испуганно ахнула.
— Эм-м-м...
— Слушайте, ребята, — Надя выдохнула, поставив руки на бедра, демонстрируя пустые ладони, но всем телом излучая усталую агрессию. — Это были долгие несколько дней. Мы не хотим никаких проблем. — Она посмотрела им в глаза по очереди — тусклые, жадные. — Так что позвольте мне перейти к той части, где вы просите денег, и я скажу вам: у нас нет даже одной ржавой бронзовой монетки! — Голос ее звучал хрипло, но твердо.
— Просто скажите свое слово, — прошипела Тааш, и лязг вынимаемого из ножен тяжелого кинжала прозвучал громче любых угроз.
— Полегче, Тааш, — предупредила Надя, хотя сама уже мысленно прикидывала траектории ударов. Коренастый — первый, он лидер. Тонкий — быстрый, но хлипкий. Молчун — опасен силой.
— Да, спокойно, Тааш! Послушай Надию, — передразнил коренастый, его ухмылка стала шире. Но в его глазах промелькнуло что-то... знакомое? Узнавание?
— Они знают, кто мы, — прошептала Дрейден, сжимая кулаки. Ее лицо потеряло последние краски.
— Охотники за головами? — выдохнула Надя, леденея внутри. Так быстро? Как?
— Лучшие в Ривейне, — похвастался коренастый, поглаживая рукоять топора за поясом.
— Звучит как вызов, — Тааш оскалилась, приняв боевую стойку. Ее кинжал замер в воздухе, острием к тонкому охотнику.
— В каком-то смысле так и есть, — согласилась Надя, ее рука сама потянулась к кинжалу за спиной. Адреналин заглушил боль в боку, зато в висках застучало. Дюжина против троих? Нет, справимся. Но шум... Шум привлечет стражу.
— Что случилось с тем, что мы собирались не привлекать к себе внимания? — с отчаянием в голосе прошипела Дрейден.
— Не волнуйтесь, — Тааш бросила быстрый взгляд на Надю. — Это займет всего секунду. — Ее уверенность была заразительной, но Надя видела напряжение в ее плечах. Падение с дракона и битва в море не прошли даром даже для нее.
Прихвостень тонкий хихикнул, нервно переминаясь с ноги на ногу.
— Вы сейчас пожалеете об этих словах! — рявкнул коренастый, делая шаг вперед. Его рука рванулась к топору.
— Каркоса? — бросила Тааш вопрос-подтверждение, не сводя глаз с противника. Ее взгляд говорил: Разрешаешь?
Надя закрыла глаза на долю секунды. Черт. Черт возьми все. Ей хотелось тишины, покоя, глотка эля и возможности подумать, как найти Элио. Но мир, казалось, решил иначе. Она открыла глаза, в них не осталось ничего, кроме холодной решимости.
— Сделай это.
Последовал каскад звуков — быстрые шаги Тааш, глухой удар кулака в солнечное сплетение тонкому, его захлебывающийся стон, рев коренастого, замахивающегося топором, и резкий, костоломный хруст, когда Тааш ловко ушла от удара и сломала ему руку в запястье одним мощным движением. Молчун бросился вперед, но Надя была уже там — ее кинжал блеснул, не для убийства, а для устрашения, острие остановилось в сантиметре от его глотки. Он замер, глаза округлились от ужаса. Все заняло считанные секунды.
— Пощадите! Пожалуйста, не убивайте нас! — завопил коренастый, корчась от боли на мокрых камнях, держась за сломанное запястье.
— Я не буду, — холодно констатировала Тааш, стоя над ним. Ее дыхание было чуть учащенным. — Но не могу обещать, что ты когда-нибудь снова возьмешь в руки клинок. — Она резко опустила тяжелый сапог ему на кисть здоровой руки, наступив со всей силы. Раздался еще один отвратительный хруст.
— Моя рука! — заорал он нечеловеческим голосом.
— А теперь убирайся отсюда, пока я не сломала вторую, — приказала Тааш, отступая. Ее взгляд скользнул по тонкому, который уже полз прочь, давясь рыданиями, и по Молчуну, который, не дожидаясь приглашения, бросился бежать. Коренастый, рыча от боли и ярости, кое-как поднялся и поплелся следом.
Надя опустила кинжал, ощущая внезапную дрожь в ногах. Адреналин отступал, оставляя пустоту и жгучую боль в боку.
— Еще раз спасибо, — пробормотала она, глядя на Тааш. Благодарность смешивалась с горечью. Она снова втянула подругу в свой кошмар.
Тааш вложила кинжал в ножны, ее лицо было серьезным.
— Не хотите рассказать мне, что происходит на самом деле? — спросила она прямо. — Кто эти охотники? Почему они знали вас в лицо?
Надя потупила взгляд, рассматривая трещину на мокром камне.
— Да... но я также не хочу втягивать тебя в это. — В эту Тень. В этого Капитана. В безумную попытку спасти того, кого, возможно, уже не спасти.
— Наверное, нам лучше всего убраться из города как можно быстрее, — вмешалась Дрейден, ее голос дрожал. Она озиралась, как загнанный зверь. — Эти охотники поймали нас, как только мы сошли с лодки! Они знали, где искать!
Надя вздохнула, тяжело, от самой глубины легких. Груз вины, всегда тяготивший ее, стал невыносимым.
— Боюсь, я действительно устроила бардак. — И этот бардак может похоронить всех, кого я... к кому не равнодушна.
— В жизни полно бардака, — философски заметила Тааш, вытирая лезвие кинжала о штанину. — Куда мы теперь направляемся?
— Мы? — Надя резко подняла голову, встретившись с упорным взглядом Тааш. — Нет, ты остаешься здесь.
— Черта с два, — отрезала Тааш, скрестив руки на груди.
— Тааш, — Надя сделала шаг к ней, пытаясь вложить в голос всю серьезность. — Я ценю это. Я ценю, но я не буду рисковать близкими мне людьми. — Слова "близкими" дались ей тяжело, но они были правдой. Тааш была куском ее прошлого, якорем в море хаоса. — И честно говоря, я даже не знаю, что будет дальше! Мы должны искать Элио, а я просто... — Она снова вздохнула, сдавленно. — Черт возьми. — Ищу иголку в стоге сена, пока за мной охотится демон с лицом друга и армия охотников.
— Надия, не волнуйся, — неожиданно твердо сказала Дрейден. Она выпрямилась, в ее глазах горел огонек решимости, заглушающий страх и тошноту. — У меня есть идея.
— Дрейден, пожалуйста... — начала Надя, но ученую было не остановить.
— Нет, слушай, я знаю, что мы сбились с пути, но мы можем перегруппироваться. Нам просто нужно пойти в безопасное место и немного отдохнуть. Собраться с мыслями. Обработать твою рану как следует, — она кивнула на бок Нади.
— Оглянись вокруг! — Надя развела руками, указывая на шумный, враждебный порт. — Нигде не безопасно! Куда мы можем пойти?
— Антива, — выпалила Дрейден.
— Антива? — Надя замерла, ошеломленная. — Это место кишит убийцами! Мафиозные кланы, Вороны, интриги на каждом углу! Ты с ума сошла? — Образы шумных, опасных антиванских улиц, где тень могла скрывать нож, всплыли в памяти.
— Да, — признала Дрейден, ее губы подрагивали, но взгляд не дрогнул. — Но у меня там люди. Я поклялась, что никогда не вернусь в это место, но это и делает его идеальным. Никто не станет искать нас там, где я... где Аристид из Дома Амато была изгнана. — Она произнесла старое имя с горечью. — Я отвезу тебя к себе домой. В поместье Амато. Там мы сможем укрыться.
— Тебе стоит послушать ее, — неожиданно поддержала Тааш, внимательно глядя на Дрейден. — У тебя вид человека, который знает, о чем говорит. Пусть и говорит безумные вещи.
Надя колебалась. Риск был огромен. Антива... рассадник всего, чего она пыталась избежать. Но Дрейден смотрела на нее с такой надеждой, такой хрупкой верой. А в кармане не было ни единой монеты, а за спиной — армия охотников и демон с кольцом Элио. Вариантов не было. Совсем.
Она сжала кулаки, чувствуя, как под ногтями впивается ладонь.
— Ладно, хорошо. Пусть Антива. — Она повернулась к Тааш, и в ее голосе прозвучала сталь: — Но я имела в виду то, что сказала. Ты остаешься здесь.
— С тобой не весело, — парировала Тааш, но в ее глазах читалось понимание. И досада.
— Тааш, я... — Надя хотела сказать что-то еще — благодарность, извинение, — но слова застряли в горле.
— Я тоже, Каркоса, я тоже, — Тааш хлопнула ее по плечу так, что Надя чуть не потеряла равновесие. — Хорошего пути! Вам обеим. — Она повернулась, чтобы уйти.
— Эй! — крикнула ей вдогонку Надя. — Однажды мы всё же выпьем!
Тааш обернулась, ухмыльнулась во весь рот.
— Да! И ты угощаешь! — Она махнула рукой и растворилась в толпе у причала, мощная фигура быстро скрылась из виду.
Надя посмотрела на Дрейден. Ученый кивнула, ее лицо было напряженным, но решительным. Путь в Антиву был выбран. Путь назад — отрезан.
Несколько дней спустя. Поместье Дома Амато, Антива.
Дождь хлестал по запыленным витражам высоких окон, превращая мир за стенами поместья в серо-зеленое месиво. Воздух в опустевшей библиотеке был спертым, пахнул пылью, сыростью и... чем-то еще. Чем-то горьким, нездоровым, что въелось в дерево и камни. Надя ворочалась на жесткой кушетке, сброшенной сюда, видимо, во время последней спешки обитателей. Ее сон был беспокойным, провалом в холодную, липкую мглу.
Тьма. Абсолютная, давящая. Потом — вспышка. Не свет, а отсутствие всего. И в этом ничто — фигура. Элио? Его силуэт, искаженный, дрожащий. Он что-то кричит, но звук не долетает, поглощается вакуумом. Руки его протянуты, не в мольбе, а в предостережении. Позади него клубится что-то огромное, многоглазое, сотканное из теней и отчаяния. Оно тянется к Элио щупальцами тьмы. Надя пытается бежать к нему, но ноги вязнут в черной трясине. Она открывает рот, чтобы закричать его имя, и...
— Надия! — ее собственный хриплый крик разорвал тишину библиотеки. Она резко села, сердце колотилось как бешеное, холодный пот стекал по спине. Глаза метались по полутемной комнате, выхватывая силуэты зачехленной мебели, горы книг, сброшенных с полок в беспорядке.
Дрейден, дремавшая в кресле у потухшего камина, вздрогнула и открыла глаза.
— Еще один твой сон? — спросила она тихо, ее голос был хриплым от сна и напряжения последних дней.
— Тьфу. — Надя провела рукой по лицу, пытаясь стереть остатки кошмара. Горло пересохло. — Если их вообще можно так назвать. — Она зевнула, но это был жест нервный, а не от усталости. Адреналин все еще гулял по венам. — Больше похоже на... нападения.
Дрейден встала, подошла к окну, глядя в серую пелену дождя.
— Знаешь, в Тевинтере говорят о сомниари. — Она обернулась, ее лицо в полумраке выглядело серьезным, почти строгим. — Хотя тебе, возможно, знакомо и другое их название: сновидцы.
Надя натянуто усмехнулась, вставая и потягиваясь, стараясь не дернуться от боли в боку. Рана под повязкой пульсировала после резкого движения.
— Да, я слышал это слово мельком. В тавернах. От пьяных бардов. Думала, сказки.
— Искусный сновидец — это маг, который может входить в Тень по своему желанию, — продолжила Дрейден методично, как будто читала лекцию. Но в ее глазах светилась тревога. — Но иногда это слово может относиться просто к тому, чей разум блуждает в Тени во сне. Непроизвольно. Как... маяк.
Надя замерла.
— Думаешь, это со мной происходит? Мой разум блуждает в Тени? — И привлекает внимание... чего-то? Образ многоглазого ужаса из сна пронзил ее холодом.
— Я подозреваю, что то, что произошло там между тобой и Элио, создало некую связь, — Дрейден сделала паузу, выбирая слова. — Что-то... канал. Что-то, что позволило ему найти тебя, когда ты спишь. Или... что притягивает тебя к нему.
Надежда, острая и болезненная, кольнула Надю в грудь. Она схватилась за нее.
— Ну, это хорошо, не правда ли? Это значит, что он еще жив, да? — Он борется. Он пытается дотянуться.
Дрейден отвернулась, снова глядя в дождь.
— Я когда-то изучала некоторые свитки, собирая знания о сновидцах, Тени и ее опасностях. — Ее голос стал тише. — Отрывки, взятые из историй о Маретай Талас, Долийской Хранительнице. И эти работы говорят о могущественных магах, которые действительно могут формировать Тень, чтобы атаковать разум спящих людей. Так что, возможно, Элио, будучи могущественным магом, нашел способ использовать эту способность для общения между нашими мирами. Но... — Она замолчала.
— Но? — Надя подошла к ней ближе, чувствуя, как надежда тает, сменяясь леденящим предчувствием. — Почему ты смотришь так?
— Но меня беспокоит именно сила твоей боли, твоя печаль в этих снах, — выдохнула Дрейден, наконец повернувшись к ней. Ее глаза были полны сочувствия и... страха. — Ты описала ужас, отчаяние. Не только свое.
— Почему? — прошептала Надя, чувствуя, как по спине ползут мурашки.
— Потому что сновидцы также притягивают демонов, — слова повисли в сыром воздухе библиотеки. — Как маг в Тени притягивает их своей силой, так и спящий разум, излучающий сильные, неочищенные эмоции — боль, страх, ярость, отчаяние — становится маяком. Пищей. Демоны питаются этим. Они ищут такие... разрывы в завесе.
Надя стиснула зубы, чтобы они не стучали.
— О чем ты говоришь? Что эти сны... приглашают их? К Элио? Ко мне?
— Слушай, я просто рассуждаю. Однако… — Дрейден снова замолчала, ее пальцы нервно перебирали складки платья.
— Просто выкладывай! — рявкнула Надя, теряя терпение. Страх сжимал горло.
— Я думаю, что болезненные эмоции, которые ты испытываешь в этих снах, являются отражением того, что чувствует Элио по ту сторону, — быстро проговорила Дрейден. — Его боль, его страх, его отчаяние... они резонируют через эту связь. И если они будут становиться все сильнее... если его положение ухудшается...
Надя поняла. Ужасное, ледяное понимание окатило ее с головой.
— И тогда опасность, которая его преследует... эти демоны... становятся все ближе. К нему. И... ко мне. — Последние слова были едва слышны.
Дрейден молча кивнула, ее лицо было красноречивее любых слов.
— Дерьмо, — выдохнула Надя, прислонившись лбом к холодному стеклу окна. Дождь стучал по нему, как пальцы незваного гостя. Внезапный крик совы снаружи заставил ее вздрогнуть.
— Мы только что вошли в лес вокруг поместья моей семьи, — сказала Дрейден, прислушиваясь. — Мы уже близко. — Она глубоко вдохнула, собираясь с духом. — Так что, наверное, пришло время мне сказать тебе. Лучше не называй меня Дрейден, пока мы здесь.
Надя оторвалась от окна, удивленно глядя на нее.
— Что? Почему?
— Здесь я Аристид из Дома Амато, — произнесла Дрейден, и в ее голосе прозвучала горечь. — Имя, которое мне дали при рождении. Не то, которое я взяла, уходя отсюда. Дрейден Кил — это... ученый, беглянка. Аристид Амато — это наследница разгромленного Дома.
— Не похоже, что ты рада вернуться, — заметила Надя, изучая ее напряженное лицо.
— Мы расстались не в самых лучших отношениях, — сухо ответила Дрейден. — Отец... он не одобрял мои интересы. Мои исследования. Особенно те, что касались магии, Тени. Он считал их опасными, позорными для семьи. Мы... сильно поссорились. Я ушла. И не оглядывалась. — Глаза ее блеснули влагой, но она быстро отвела взгляд.
— Эй, все будет хорошо, — попыталась успокоить ее Надя, кладя руку ей на плечо. Плечо было напряжено как струна. — Они твоя семья. Они будут рады тебя видеть. Может, время все изменило?
Дрейден горько усмехнулась.
— Посмотрим. — Она подошла к другому окну, выходящему на подъездную аллею, и вдруг замерла. — Ух ты! — ее голос дрогнул от шока.
— В чем дело? — Надя подбежала к ней.
— Посмотри на эти деревья! — Дрейден указала в парк, видневшийся сквозь пелену дождя. — Так много срубленных до пней! А те, что стоят... видишь? Листва редкая, желтоватая. Стволы покрыты каким-то... лишайником? Черным, гнилостным! Так быть не должно! Отец... он боготворил этот парк! — В ее голосе звучала паника. — Держись крепче. Нам нужно торопиться. — Она почти побежала к выходу из библиотеки, Надя — следом, сжимая рукоять кинжала под плащом.
Они выбежали под проливной дождь на крыльцо, откуда открывался вид на главные ворота поместья и фасад большого, некогда величественного дома.
— Что-то определенно не так! — крикнула Дрейден над шумом ливня. Она указала на массивные кованые ворота. — Над воротами... мой фамильный герб. Он расколот! Смотри! — Действительно, каменный щит с геральдической лилией был переломлен пополам, одна половина едва держалась. — И сад... все растет в беспорядке, как в диком лесу! Но мой отец содержал эти земли в безупречном порядке! Каждый куст, каждое дерево...
Надя окинула взглядом дом. Окна на первом этаже были закрыты ставнями, многие из которых покосились или сломаны. На стенах — темные подтеки от дождя, местами обвалилась штукатурка. Занавески в одном из окон верхнего этажа трепались на ветру — стекло было разбито. Дом выглядел не просто заброшенным. Он выглядел... оскверненным.
— Может быть, они отправились путешествовать? — предположила Надя, но в душе уже знала ответ.
— Моя мама никогда не путешествует, — прошептала Дрейден, ее лицо было мертвенно-бледным. — Никогда. Она ненавидела покидать дом. Она... — Голос ее сорвался. — Давай, зайдем внутрь и посмотрим. Мама? Отец? Эй? — Ее крик потерялся в шуме дождя и завывании ветра в пустых слуховых окнах.
Они подбежали к массивной дубовой двери. Дрейден толкнула ее. Дверь, к удивлению Нади, не была заперта. Она открылась со скрипом, пропуская их в просторный, мрачный холл.
— Похоже, здесь уже несколько месяцев никого не было, — констатировала Надя, оглядываясь. Пыль толстым слоем лежала на паркете, на покрывале, брошенном на сундук. Воздух был затхлым, с примесью запаха плесени и... чего-то сладковато-гнилостного. По стенам висели портреты — строгие лица предков Амато, смотревшие на опустение с немым укором.
— Есть кто? — снова позвала Дрейден, ее голос дрожал. Эхо разнеслось по пустым коридорам и лестницам, усиливая гнетущую атмосферу. Ответом была только тишина, нарушаемая скрипом половиц и завыванием ветра в щелях.
Надя насторожилась, ее воровские инстинкты кричали об опасности. Она двинулась вперед, заглядывая в дверные проемы. Гостиная — мебель накрыта чехлами, но один стул опрокинут. Кабинет — книги сметены с полок на пол.
— Эй, сюда, — позвала она Дрейден, указывая на большой обеденный стол в столовой. Он стоял криво, одна ножка была сломана. — Посмотри на этот стол, он сломан! Как будто там была... борьба.
— Борьба, — прошептала Дрейден, подходя. Ее глаза были огромными от ужаса. — Мама! — она вдруг рванулась к лестнице.
— Дрейден! Нам нужно быть бдительными! — попыталась остановить ее Надя, но та уже мчалась на второй этаж. Надя бросилась следом, кинжал наготове.
Наверху Дрейден металась по коридору, распахивая двери спален.
— Мама! Папа! Отзовитесь!
Она подбежала к последней двери в конце коридора — массивной, с резными панелями, вероятно, двери в хозяйской спальне. Дверь была приоткрыта. Дрейден толкнула ее.
— Дрейден! Дай мне зайти первой! — крикнула Надя, но было поздно.
Дрейден шагнула в полумрак комнаты.
— Элиза? — недоверчиво прошептала она. Надя, подбежав к двери, увидела внутри лишь хаос: перевернутую мебель, разбитый ночной столик, сброшенные со стены гобелены.
— Дрейден! — крикнула Надя, видя, как фигура ученой замерла.
Внезапно из-за портьеры у окна метнулась тень. Женщина в простом, но прочном платье, с седыми волосами, собранными в тугой узел, и... со страшным, старым шрамом, пересекающим все лицо от виска до подбородка. В ее руке блеснуло лезвие кухонного ножа. Она бросилась на Дрейден с тихим рыком отчаяния.
— Убирайся! — закричала Дрейден, инстинктивно отшатнувшись и выхватывая небольшой кинжал, который носила на поясе под плащом. Ножи скрестились с лязгом.
— Отойди от нее, или я сейчас же вырежу тебе новую улыбку! — рявкнула Надя, врываясь в комнату и наставляя свой клинок на незнакомку. Ее сердце бешено колотилось — не от страха за себя, а от вида Дрейден, отчаянно защищающейся в комнате своих родителей.
Незнакомка замерла, ее грудь высоко вздымалась. Она оглядела Надю оценивающим, полным ненависти взглядом, но нож не опустила.
— Как скажешь, — прошипела она. Голос был хриплым, но твердым.
— А теперь бросай оружие! — приказала Надя, делая шаг вперед. Она видела, как дрожат руки женщины, видела страх в ее глазах, но и яростную решимость защищать это место.
— Спокойно, дорогая, — женщина медленно опустила нож, но не бросила его. — Давай не будем ничего делать поспешно.
— Сказала женщина, напавшая на моего друга! — парировала Надя, не опуская кинжал.
— Напавшая на вас? Вы переступили порог Дома Амато! Вы нарушители! — в голосе женщины зазвучало возмущение.
— Прошу прощения? — Дрейден опустила свой кинжал, ее лицо выражало шок и растущее понимание. — Это моя семья… Это мой дом!
Женщина резко вскинула голову, ее глаза расширились. Она пристально, не веря своим глазам, всмотрелась в Дрейден.
— Элиза? — снова произнесла Дрейден, и на этот раз в ее голосе не было сомнения, только потрясение.
— Аристид? — выдохнула женщина. Нож выпал из ее ослабевших пальцев, звякнув о пол. — Это правда ты? — Она сделала шаг вперед, ее руки дрожали. — О! О, благослови Создатель! — слезы брызнули из ее глаз. Она закрыла лицо руками, ее плечи затряслись от рыданий. — О, ты дома! О, ты действительно дома. — Она бросилась к Дрейден, обняла ее с такой силой, словно боялась, что та исчезнет.
Надя медленно опустила кинжал, ошеломленная.
— Дрейден, кто это?
Дрейден обняла плачущую женщину, ее собственные глаза наполнились слезами.
— Это Элиза, — прошептала она, глядя на Надю поверх седой головы няни. — Она заботилась о поместье... ну и обо мне, на самом деле. Она была моей нянькой. Моей... семьей. — Ее голос сорвался.
— Я же говорила твоим родным, что ты вернешься! — рыдала Элиза, отстраняясь, чтобы снова посмотреть на Дрейден, как будто проверяя, не мираж ли это. — Они мне не верили. Но я... я всегда знала! — Она погладила Дрейден по щеке, ее пальцы дрожали. — О, ты выросла... такая...
— Элиза, — Дрейден мягко, но настойчиво взяла ее за руки. Ее лицо снова стало серьезным, напряженным. — Элиза, где моя семья? Почему это место выглядит так? — она оглядела разрушенную спальню, сброшенные портреты родителей со стены. — Где мама? Папа?
Лицо Элиза исказилось от новой волны горя. Слезы потекли по глубоким морщинам, смешиваясь со шрамом.
— Ой, боже мой. Ой, ты ведь не знаешь, да? — ее голос был полон невыносимой жалости.
— Что знаю? — спросила Дрейден, ее пальцы вцепились в руки Элиза. — Что знаю, Элиза? — Голос ее поднимался, в нем звучала паника. — Что случилось?!
— Они... их больше нет! — вырвалось у Элиза, и она снова зарыдала. — Их просто убили... ночью!
— Что? — Дрейден отшатнулась, как от удара. Ее лицо побелело. — Нет... Нет, ты врешь! — крикнула она, отчаянно отрицая услышанное. — Не может быть!
— О, дитя, мне так жаль! — Элиза снова попыталась обнять ее, но Дрейден отстранилась. Она стояла, покачиваясь, ее глаза безумно метались по комнате, не видя ничего. Потом ее ноги подкосились. Она рухнула на колени посреди хаоса, сжала голову руками и зарыдала — глухо, надрывно, как раненая тварь. Звук ее горя заполнил опустевшую комнату, смешиваясь с завыванием ветра и стуком дождя по крыше.
Надя опустилась рядом с ней, обняла за плечи, чувствуя, как дрожит все ее тело. Она не находила слов. Что можно сказать? Элиза стояла рядом, плача беззвучно, ее худые плечи тряслись. Время остановилось.
— Это было около года назад, — наконец заговорила Элиза, вытирая лицо уголком фартука. Голос ее был надтреснутым, но она заставляла себя говорить, глядя на согбенную спину Дрейден. — Тьма пришла в Антиву. Не метафора. Настоящая тьма. Поля сгнили за ночь, будто их коснулось проклятие. Страшные бурии... — она замолчала, прислушиваясь к раскатам грома за окном, как будто они были эхом прошлого. — Землетрясения поглощали целые деревни. Люди гибли. Сначала думали — стихия. Потом... стали искать виноватых.
Надя видела, как Дрейден медленно подняла голову. Ее глаза были красными от слез, но в них горел теперь холодный огонь. Она слушала.
— Прошло немного времени, прежде чем люди впали в паранойю, — продолжила Элиза. — Сосед обвинял соседа в использовании темной магии. В сговоре с демонами. О, дела пошли плохо. Очень плохо. Но твой отец... он поклялся найти источник. Настоящую причину. Он рылся в архивах, советовался с учеными, даже с... с магами, несмотря на риск. Он верил, что это можно остановить. — В ее голосе звучала гордость.
— Но пока он искал ответы, — голос Элиза ожесточился, — другой решил подлить масла в огонь. Воспользоваться страхом. Дом Борджиани увидел в хаосе возможность и был рад нажиться на всеобщих страданиях. Они скупали земли за бесценок у напуганных фермеров, нанимали бандитов для "защиты" деревень, которую сами же и нарушали. И они были весьма жестоки. — Она сжала кулаки. — Твой отец понял, что они задумали. Узнал об их махинациях. Он собирался представить доказательства Совету кланов, разоблачить их перед королем...
— Но было слишком поздно? — тихо спросила Дрейден. Ее голос был хриплым, но ровным. Слишком ровным.
Элиза кивнула, свежая слеза скатилась по шраму.
— Борджиани уже захватили слишком много власти, купили слишком много голосов. И слухи о поисках твоего отца достигли их ушей. — Она указала на шрам на своем лице. — Он был их следующей целью. Они ворвались в дом. Ночью. Я... я услышала шум, вышла из своей комнатки на кухне и наткнулась на одного из убийц в холле. Он... он встретил меня клинком. — Она коснулась шрама. — Они, должно быть, думали, что я умерла, иначе меня бы сегодня здесь не было. Они схватили твоего отца... прямо здесь, во сне. — Она обвела рукой разрушенную спальню. — И твою мать... она пыталась его защитить.
Тишину разорвал далекий грохот грома, но он казался слабым по сравнению с бурей, бушевавшей в комнате. Надя представила это: крики, лязг стали, отчаянная борьба в темноте. Дрейден сидела неподвижно, как изваяние, только ее пальцы впивались в колени до белизны костяшек.
— Я нашла их на следующий день, — Элиза говорила сквозь рыдания, — когда наконец очнулась... в подвале, куда меня сбросили. Их тела... они были здесь. Переплетены. Он... он прикрывал ее собой до конца. — Она не могла больше говорить, ее душили слезы.
Дрейден встала. Медленно, как автомат. Ее лицо было маской ледяной ярости.
— И где сейчас их тела? — спросила она. Голос — тонкий, как лезвие.
— Ах, твои дяди... двоюродные... они их забрали. Когда стало ясно, что Борджиани взяли верх, а правда будет похоронена. Их тайно предали огню за городом. — Элиза всхлипнула. — Что-то безопасное... чтобы предотвратить любые попытки осквернения со стороны тех... тварей.
— А что насчет них? Остальная часть семьи? Дяди? — Дрейден повернулась к Элиза. Ее глаза горели.
— Разбросаны по миру. Прячутся. Надеюсь, в безопасности, но... — Элиза опустила голову.
— Но, скорее всего, нет, — закончила за нее Дрейден. Ее голос был мертвенным. — Нет, наверное, нет. Мне жаль. — Последние слова прозвучали не как сочувствие, а как приговор.
Надя не выдержала.
— Я этого не понимаю! — вскричала она, обращаясь к Элиза. — Как им сошло с рук все, что вы нам только что рассказали? Убийство лорда и леди Амато? Погром?
— Лорд Борджиани, — Элиза выпрямилась, и в ее глазах загорелась старая ненависть, — выставил семью мятежниками против монархии. Распустил слухи, что твой отец водил хвост с тевинтерскими магами, навлекшими проклятие на Антиву. Ложь! Но он купил свидетелей, запугал других. Это была удобная история, чтобы скрыть следы и конфисковать то, что осталось от владений Амато. — Она плюнула на пыльный пол. — Но мы все... те, кто знал правду... мы знали.
Дрейден больше не слушала. Она подошла к разбитому ночному столику, подняла тяжелую мраморную чернильницу, валявшуюся на полу. Посмотрела на нее. Потом, с тихим, звериным рычанием, швырнула ее об стену. Чернильница разлетелась на куски, оставив на обоях темную кляксу.
— Я услышала достаточно! — ее крик эхом отозвался в пустом доме. — Это... это нельзя больше терпеть! — Она резко повернулась к Наде. — Надия, ты оставайся здесь с Элизой. Я... я должна...
Надя вскочила, преграждая ей путь к двери.
— Подожди минутку! — ее голос звучал резко, командно. — Я знаю, что ты расстроена, что ты в ярости, но будь я проклята, если позволю тебе сбежать отсюда без раздумий! В темноту, под дождь, прямо в лапы Борджиани!
— Без раздумий? — Дрейден засмеялась, коротко и истерично. — Они были моей семьей, моими родителями! Пусть и не идеальными, пусть мы ссорились! Неважно, что они не хотели меня здесь, не одобряли меня! Я должна отомстить за их убийство! Я должна найти этого Борджиани и...
— О, что значит, они тебя не хотели? — Элиза вдруг вскипела, подойдя к Дрейден и схватив ее за плечи.
— Ой, не надо, Элиза! Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду! — отстранилась Дрейден, ее глаза сверкали. — Ты помнишь, как они на меня смотрели? Как они обо мне говорили, когда думали, что я не слышу? 'Странная', 'одержимая', 'опасная для репутации Дома'! Они стыдились меня!
— О, Аристид! — Элиза заплакала снова, но теперь от обиды за них. — Твоя семья любила тебя! Безумно! Они молились о твоем возвращении каждый день, пока тебя не было! Каждое письмо, которое ты не написала, каждое известие, что ты жива — это был праздник! Твой отец перестал говорить о тебе только тогда, когда у него украли последний вздох! — Она тряхнула Дрейден. — Он хранил все твои детские рисунки! Твои первые каракули на полях его книг! Он...
— Тогда почему он меня оттолкнул? — закричала Дрейден, вырываясь. Слезы снова потекли по ее щекам, смешиваясь с яростью. — Почему он запрещал мне изучать то, что меня интересовало? Почему он смотрел на мои свитки, как на яд? Почему вы все... почему ты... оттолкнули меня, когда я больше всего нуждалась в поддержке?!
— Это было не так, Аристид! — умоляюще сказала Элиза. — Он боялся за тебя! Тень, магия... это опасно! Он видел, как ты уходишь в это с головой, как рискуешь! Он пытался защитить тебя, как умел! Неуклюже, глупо, но из любви!
— Меня зовут Дрейден! — рявкнула Дрейден, отступая. — Дрейден Кил! Аристид Амато умер в тот день, когда ее выгнали из собственного дома!
— Пожалуйста, послушай… — протянула руки Элиза.
— Нет! Я больше не буду слушать! И я больше не буду говорить! — Дрейден вытерла лицо рукавом, ее подбородок дрожал, но взгляд был тверд, как сталь. — Сегодня вечером лорд Борджиани умрет. Его кровь смоет позор с имени Амато. — Она снова двинулась к двери.
— Арист-... Дрейден, пожалуйста, выслушай меня! — Элиза бросилась за ней. — Лорд Борджиани, убивший твоих родителей... он мертв! Умер через несколько недель после... после того, что здесь случилось. Сошел с ума от своей же жадности и страха, говорят. С тех пор семьей руководит его старший сын. Алессио Борджиани.
Дрейден остановилась в дверном проеме, не оборачиваясь.
— Значит, он заплатит за долги своего отца.
— Боюсь, это невозможно, — раздался новый голос из глубины коридора. Мужской, спокойный, с легкой антиванской скороговоркой.
Элиза ахнула.
— Ох!
Все трое резко обернулись. Надя мгновенно выхватила кинжал, став между незнакомцем и Дрейден. В полумраке коридора, у лестницы, стояла фигура в темном, мокром от дождя плаще. Капюшон был натянут, лица не было видно. В его руке был обнаженный клинок.
— Если ты пришел, чтобы закончить работу, то ты увидишь, что меня не так легко убить, как пожилых мать и отца, застигнутых врасплох во сне! — закричала Дрейден, выталкивая Надю в сторону и выхватывая свой кинжал. Ее голос дрожал от ярости и слез.
— И чтобы добраться до нее, тебе придется иметь дело со мной! — бросила Надя, занимая боевую стойку. Сердце бешено колотилось. Еще один убийца? Слуга Борджиани?
— Я здесь не ради тебя, — спокойно ответил незнакомец. Он не сделал ни шага вперед, не принял угрожающей позы. Он просто стоял.
— Теперь у тебя есть около двух секунд, чтобы рассказать мне, что ты делаешь в моем доме, — прошипела Дрейден, ее кинжал был направлен прямо на него.
— Лорд Алессио Борджиани мертв, — произнес он, как констатацию факта.
— И почему я должна верить вам на слово? — выкрикнула Дрейден, делая шаг вперед. — Ты кто вообще?
— Потому что, — незнакомец медленно поднял руку и сдвинул капюшон. Под ним открылось лицо — смуглое, с острыми чертами, обрамленное короткой темной бородкой. Глаза, холодные и оценивающие, как у хищной птицы, смотрели прямо на Дрейден. — Я только что убил его.
Надя ахнула. Что за чертовщина?
— Извините, — она невольно встряла, ошеломленная этим поворотом. — Но можем ли мы уделить немного времени тому, чтобы все это обдумать? Мы тут с мертвыми родителями, разрушенным домом, и тут появляетесь вы, мокрый, с окровавленным мечом, и заявляете, что только что убили нового врага? Это как-то... многовато!
— Если он не заговорит, то пронзит своим сердцем мой меч! — пригрозила Дрейден, ее терпение лопнуло. Она сделала выпад, но Надя успела схватить ее за руку.
Незнакомец лишь усмехнулся уголком губ.
— Ты, должно быть, Дрейден.
Дрейден замерла, пораженная.
— Ты знаешь мое имя? Откуда?
— Твой отец любил говорить о тебе, — ответил незнакомец. Его голос потерял часть ледяной отстраненности, в нем появились нотки... уважения? — Особенно когда работал допоздна в библиотеке. Это делало его счастливым. Давало надежду.
— Ты знал моего отца? — Дрейден опустила кинжал на сантиметр. В ее глазах мелькнуло смятение, смешанное с жадной надеждой.
— Он нанял меня для защиты, когда исследовал аномалии. Перед самой... перед тем, как случилось несчастье, — пояснил незнакомец. — Я сопровождал его в поездках, охранял архив.
— Ты Ворон! — Дрейден вдруг поняла. Ее взгляд скользнул по его безупречной, несмотря на мокроту и кровь, осанке, по плащу хорошего кроя, скрывающему, несомненно, качественные доспехи, по бесшумным сапогам. — Идеальная осанка. Хорошо сшитый плащ. И никто из нас не услышал ни единого шага от твоих идеально изготовленных сапог, пока ты не заговорил.
Незнакомец слегка склонил голову — почти поклон.
— Острый ум, как он и говорил.
— Теперь, когда мы все познакомились, — Надя все еще не опускала кинжал, ее подозрительность не улеглась, — можем ли мы вернуться к той части, где ты убиваешь нового лорда? И зачем ты здесь, в этом... доме скорби?
— Вы не единственная семья, которой перешел дорогу Борджиани, — ответил Ворон. Его лицо оставалось непроницаемым. — Меня наняли устранить Алессио. Контракт выполнен. Теперь он мертв.
— Но ты так и не объяснил, зачем ты здесь! — настаивала Дрейден, указывая кинжалом на пол под их ногами. — В моем доме! Сразу после убийства?
— Возникли осложнения, — лаконично ответил Ворон.
— А можно определение осложнениям? — Надя скрестила руки на груди, не опуская оружия.
Ворон открыл рот, чтобы ответить, но его слова потонули в громоподобном звуке, прокатившемся снаружи. Не в громе. В реве боевого рога. Звук был близким, пронзительным, полным угрозы.
Луканис (ибо теперь Надя вспомнила имя, которое он назвал позже — Луканис Делламорте) вздрогнул, его ледяное спокойствие на миг сменилось яростью. Он прошипел сквозь зубы:
— Должно быть, они преследовали меня. Охранники лорда. Я думал, что оторвался, но этот проклятый рог...
Элиза вжалась в стену, ее глаза полетели.
— Что это было?
— Кто? — спросила Надя, ее сердце упало. Покой был недолгим.
— Охрана Борджиани. Я думал, что дом пуст, поэтому я пришел сюда на случай, если мне придется где-то переждать, пока не стихнет погоня, — объяснил Луканис быстро, его слух явно ловил звуки снаружи — топот копыт, лязг оружия, крики команд.
Дрейден пронзила его взглядом.
— Ты говоришь мне, что Дом Борджиани здесь? Прямо у моих ворот? Пришли убить тебя?
— И всех, кто окажется рядом, судя по их методам, — кивнул Луканис. Его пальцы сжали рукоять меча. — Именно это я и говорю!
Дрейден выпрямилась. В ее глазах, еще недавно полных слез, теперь горел холодный боевой огонь. Ярость нашла выход.
— О, тогда мы вместе выступим. Они уже приходили ко мне домой. Убивали моих родителей. — Ее голос был низким, опасным. — Я не позволю этому случиться снова. Ни с кем под этой крышей. — Она посмотрела на Элизу, потом на Надю. — Надия? Сколько их будет? — спросила она Луканиса.
— Дюжина. Может быть, две, — ответил он, прислушиваясь к нарастающему шуму снаружи. Слышались крики, бряцание доспехов у ворот.
— Мне не нравятся такие расклады, — пробормотала Надя, мысленно прикидывая шансы. Дюжина профессиональных солдат против двух умелых бойцов (себя и Луканиса), ученой с кинжалом и пожилой женщины? Плохо. Очень плохо.
— Расклады не такие, какими кажутся, Надия, — сказала Дрейден с внезапной уверенностью. Взгляд ее стал острым, расчетливым. Она повернулась к Элизе. — Элиза, а как насчет проходов? Они все еще работают?
Элиза, несмотря на страх, кивнула, ее глаза тоже загорелись решимостью.
— Да, дитя. Работают. Замки, возможно, заржавели, но рычаги на месте.
— А что насчет Офелии, она...? — Дрейден не договорила, вопросительно глядя на няню.
Элиза вдруг слабо улыбнулась сквозь слезы.
— Она была бы так рада тебя видеть. Жива, здорова и все так же злобна к чужакам.
Надя нахмурилась.
— Кто такая Офелия?
— Не сейчас, — отмахнулась Дрейден. Она смотрела на Луканиса. — А ты? Как тебя звать, Ворон?
— Луканис. Луканис Делламорте, — представился он, слегка склонив голову.
— Ну, Луканис, — Дрейден улыбнулась. Улыбка была безрадостной, хищной. — Полагаю, ты не доступен для найма? Прямо сейчас?
Луканис посмотрел на нее, потом на Надю, потом в сторону ворот, откуда доносился нарастающий шум. Уголок его губ дрогнул.
— Ради твоего отца... я сделаю это бесплатно.
За окном грянул гром, сливаясь со звуком разбиваемых ворот. Битва за Дом Амато началась.
Библиотека. Последний Рубеж
Холод библиотеки въедался в кости глубже, чем ривейнский мороз. Надя прислонилась к резным дубовым стеллажам, чувствуя, как пульсирует старая рана в боку — тупой, навязчивый ритм, напоминающий удары молота по наковальне. Пыль висела в воздухе густым саваном, смешиваясь с запахом сырой штукатурки, гнилого дерева и... чего-то металлического. Крови? Или просто ржавчины с брошенных доспехов предков, смотревших на них с портретов пустыми глазами?
— Здесь, — прошептала Дрейден, ее пальцы скользнули по потертому корешку фолианта «Истории Антивы».
Надя кивнула, прислушиваясь. За толстыми стенами доносился гул голосов, лязг оружия, топот сапог по мрамору холла. Они преследовали. Как гончие.
— Они обыскивают первый этаж, — Луканис, Ворон, прильнул к замочной скважине массивной библиотечной двери. Его лицо в полумраке было каменной маской, но в глазах — расчетливая ярость хищника в клетке. — Капитан ведет их лично. И... кто-то еще. Женщина в трауре.
Лиллемар Борджиани. Надя сжала рукоять кинжала. Сирота, ищущая мщения за отца, убитого человеком, который теперь прячется в ее доме. Ирония была бы смешной, если б не пахло смертью.
— Офелия на чердаке с Элизой? — Дрейден спросила тихо, проверяя тугую повязку на предплечье — порез от разбитого стекла в спальне.
— Да, — ответила Надя. Рычание мабари и крики сверху стихли несколько минут назад. Надеяться оставалось только на то, что Элиза и огромная собака справились со своей «дюжиной». — Твои проходы... ты уверена?
— Как в собственном детстве, — в голосе Дрейден прозвучала тень былой уверенности, но тени под глазами выдавали истощение. Морская болезнь, бегство, шок от смерти родителей — все это висело на ней гирями. Надя видела, как ее пальцы слегка дрожат, сжимая рукоять академического кинжала — жалкое оружие против солдатских мечей.
Внезапно тяжелые шаги загрохотали прямо за дверью. Голос, грубый и привыкший командовать, прорвался сквозь дуб:
— Тише, девочка, или попробуешь мою сталь!
Надя едва успела отпрянуть. Дверь с грохотом распахнулась, ударившись о стену и сбросив тучу пыли с верхних полок. В проеме, заливаемом тусклым светом из холла, стоял Капитан стражи Борджиани. Крупный, в потрепанных, но добротных латах, лицо — булыжник, изрубленный шрамами и презрением. Его меч был у горла Лиллемар, которую он грубо втолкнул в библиотеку. Девушка в черном траурном платье споткнулась, лицо мертвенно-бледное, но глаза горели не страхом, а яростью. За Капитаном теснились солдаты — человек шесть, закаленные, с тупыми от жестокости лицами. Запах пота, стали и крови ворвался в затхлую библиотеку.
— Все вниз, или я пролью ее кровь! Сейчас же! — рявкнул Капитан, прижимая лезвие к нежной коже Лиллемар. Та вскрикнула от боли, на шее выступила алая черта.
Надя замерла, оценивая расстояние. Слишком далеко. Не успеть. Она встретилась взглядом с Дрейден — в тех синих глазах читалась та же безысходная ярость. Луканис стоял чуть сзади, слившись с тенью высокого стеллажа, его поза была расслабленной, но Надя видела напряжение в каждой жиле — как у пантеры перед прыжком.
— Капитан... — начала Лиллемар, но он дернул ее, заставив замолчать.
— Милорд, — Луканис сделал шаг вперед, его голос был гладким, как шелк, но с ледяной стальной нитью внутри. Он неспешно опустил свой клинок, но не выпустил из рук. — Этот голос... Голос человека, нанявшего меня убить вашего отца.
Тишина в библиотеке стала гулкой. Даже пыль, казалось, замерла в воздухе. Лиллемар застыла, ее глаза, полные ненависти к Дрейден и Луканису, медленно, с недоверием, повернулись к Капитану.
— Что? — выдохнула она. Одно слово, полное леденящего ужаса.
— Миледи... — Капитан заерзал. Его уверенность дала трещину. Левая рука, сжимавшая Лиллемар, дрогнула.
— Капитан...? — голос Лиллемар дрожал, но это был уже не страх, а нарастающая буря. — О чем она говорит? — она кивнула на Элизу, которая, бледная как смерть, стояла у дальнего шкафа.
— Это не важно! — рявкнул Капитан, но в его тоне слышалась паника. — И как я уже говорил, сегодня речь пойдет о будущем!
— Давай, расскажи даме правду! — выкрикнула Элиза, ее голос сорвался на визг. Шрам на лице казался багровым в тусклом свете. — Дай ей знать, из какого она рода на самом деле! Кто приказал убить ее отца!
— Ах, вот как! — Капитан зарычал, его лицо исказила звериная злоба. Он резко оттолкнул Лиллемар от себя, подняв меч уже не как угрозу, а как оружие атаки. — Я сейчас отрежу тебе язык…
— Капитан! — Лиллемар встала между ним и Элизой, ее тонкая фигура вдруг показалась невероятно твердой. — Ты мне сейчас всё скажешь или присоединишься к ним. — Она указала на группу Дрейден. Ее голос звенящей сталью рассек напряженный воздух. Солдаты за спиной Капитана переглянулись, замешательство читалось на их лицах.
— Отлично! — прошипел Капитан. Его глаза метнулись от Лиллемар к Луканису, к Дрейден. В них не осталось ничего, кроме безумия и жажды власти. — Хотя ваш отец был действительно хорошим человеком, ваш дед, ну, не был. Он приказал убить Лорда и Леди Амато. Чтобы завладеть их землями, пока все были напуганы «проклятием».
— Что? — Лиллемар покачнулась, словно от удара. — Нет! Нет, нет! Ты лжешь! Моя семья никогда бы! Дом Амато поднял оружие против трона!
— Не будь такой наивной, дитя! — Капитан усмехнулся, горько и цинично. Его меч все еще был наготове. — Всем известно, что у короля нет реальной власти. Реальная сила — у кланов. А твой дед хотел всей силы. Амато стояли на пути. Их разоблачение могло разрушить все планы Борджиани. — Он плюнул на пыльный паркет. — Твой отец... он знал о преступлении деда. Но у него не хватило духу признать это, не хватило воли править по-настоящему! Его пиры, его щедрость — это была попытка замолить грехи отца! Слабость!
Лиллемар слушала, ее лицо стало маской ужаса и отвращения.
— Хотя узнавать о деяниях моего деда неприятно, — она заговорила медленно, с трудом подбирая слова, — это все равно не дает вам права убивать моего отца. — Она повернулась к Дрейден. — Или ее родителей.
— Я не имею к этому никакого отношения! — парировала Дрейден, ее голос дрожал от сдерживаемой ярости. — Я была далеко!
— Это правда, — подтвердила Элиза. — Ее не было дома много лет.
— Ну, кто-то убил моего отца, — Лиллемар выпрямилась, ее глаза сверкали слезами и решимостью. — И я получу его голову!
— Миледи, могу ли я предложить... — Капитан сделал шаг вперед, его меч замер в полубоевой стойке. В его взгляде Надя прочитала не предложение, а приговор.
— О, нет! — Луканис внезапно кашлянул, привлекая внимание. Все взгляды устремились к нему. — Обычно я не сдаю клиентов, — его голос был нарочито легким, но каждый слог падал как камень, — но, учитывая обстоятельства... Это был он. Капитан. Я узнал его голос. Никогда не видел лица в темноте той ночи, но этот голос, когда он шептал условия контракта в таверне 'Кривой Кинжал'... Он нанял меня, чтобы убить лорда Борджиани на его же свадьбе. Чтобы свалить вину на политических врагов и вызвать хаос, в котором он мог бы захватить власть.
— Миледи... — Капитан побледнел под грязью и щетиной. Его уверенность рухнула. — Миледи, я бы никогда... Моя преданность...
— Лучше спрячь свой клинок в ножны, — приказала Лиллемар, ее голос был ледяным. — Сейчас.
— Отдать свой клинок таким, как вы? — Капитан зарычал, его лицо исказила бешеная ненависть. Он вскинул меч, целикомся уже не в Лиллемар, а в Луканиса и Дрейден. — Никогда! А что касается твоего отца? Ну, он был слабым, хнычущим трусом! Если бы только у него была хоть доля той силы воли, что была у твоего деда! Дом Борджиани мог бы захватить всю Антиву, но нет! Он цеплялся за призраки чести! — Слюна брызнула из его рта. — Его смерть... она открыла путь! Путь для того, кто достоин править! Для того, кто возьмет то, что ему причитается силой! — Его взгляд, полный мании величия, упал на Лиллемар. — Имя Борджиани стало бы моим! Я бы...
— Охрана! — крикнула Лиллемар, не дав ему договорить. Ее голос звенел властью, которой ее лишили. — Схватите предателя!
Мечи солдат обнажились с лязгом, но замешательство было очевидным. Кого слушать? Капитана, который вел их годами? Или юную наследницу, только что узнавшую, что ее род построен на крови?
— За истинного лорда Борджиани! — взревел Капитан, видя колебания. Он не стал ждать. В его глазах вспыхнуло чистое безумие. Он рванулся не к Луканису, не к Дрейден, а прямо к Лиллемар. Его меч, тяжелый и безжалостный, взметнулся в коротком, смертоносном удале — укол в сердце, быстрый как змеиный язык.
Время замедлилось для Нади. Она видела, как Лиллемар замирает, глаза ее расширяются в чистом ужасе. Видела, как солдаты за спиной Капитана инстинктивно делают шаг назад. Видела, как Луканис бросается вперед, но он был слишком далеко.
И видела Дрейден.
Дрейден, которая только что узнала, что ее родители были убиты по приказу деда этой девушки. Дрейден, чьи глаза секунду назад горели ненавистью к фамилии Борджиани. Дрейден, которая стояла ближе всех.
— Лиллемар, берегись! — крик Нади сорвался сам собой, хриплый и бесполезный.
Дрейден не думала. Она действовала. Ее тело рванулось вперед с грацией и яростью загнанной ланкири. Она не пыталась парировать удар — меч Капитана был слишком тяжел для ее кинжала. Она просто бросилась на пути. Между острием и Лиллемар.
Шлюпка в Пар Воллене. Дрейден, бледная от морской болезни, но стискивающая зубы. "Мы найдем его, Надя. Я помогу".
Камни Ривеина. Дрейден, прикрывающая ее спину от охотников, хотя сама дрожала.
"Ты единственная семья, которая у меня осталась..." — сказала она Элизе.
Мысль пронеслась мгновенно, как молния. Семья.
— Дрейден! НЕТ! — крик Нади был воплем разрываемого сердца.
Звук.
Не лязг стали. Не крик. Тупой, влажный, ужасающе тихий звук протыкаемой плоти. Как нож входит в спелую дыню.
Капитан замер, его тупое лицо отражало шок. Его меч торчал из левого плеча Дрейден, чуть ниже ключицы. Клинок вошел глубоко, скользнув по кости. Алая кровь хлынула по простой ткани ее платья, растекаясь быстрым, зловещим пятном.
Дрейден не закричала. Она ахнула, коротко и удивленно, как будто споткнулась. Ее глаза встретились с глазами Нади — широко раскрытыми, полными шока, боли и... странного успокоения? Потом ее колени подогнулись. Сила покинула ее тело. Она начала падать вперед, навстречу окровавленному клинку.
Все остальное Надя восприняла как в тумане. Она уже мчалась, забыв о боли в боку, о пыли, о солдатах. Ее мир сузился до падающей фигуры Дрейден. Она услышала рычание Луканиса, увидела мелькание его клинка, вонзающегося в незащищенный бок Капитана. Услышала его хриплый вопль. Увидела, как Лиллемар, с лицом искаженным ужасом и яростью, выхватывает кинжал из-под платья и с диким криком вонзает его в горло Капитана. Увидела, как солдаты, ошеломленные предательством командира и его смертью, опускают оружие.
Но все это было фоном. Шумом. Главным было тело Дрейден, тяжелое и безжизненное, падающее на окровавленный паркет.
Надя прыгнула вперед, не думая о равновесии, о собственной безопасности. Ее руки вытянулись, ловя, цепляясь. Она упала на колени, амортизируя удар, и Дрейден рухнула ей на руки. Теплая, липкая кровь сразу пропитала рукава Надиного плаща.
— Нет, нет, нет, НЕТ! — Элиза бросилась к ним, ее крик был полон древнего материнского ужаса.
Дрейден задыхалась, ее глаза закатились, потом сфокусировались на лице Нади. Губы шевельнулись, пытаясь что-то сказать, но вышло только бульканье и алая пена. Ее тело судорожно дернулось.
— Держу тебя! — выкрикнула Надя, ее голос сорвался на визг, но в нем была стальная сила. Она прижала Дрейден к себе, одной рукой сжимая ее здоровое плечо, другой отчаянно пытаясь прижать рану, остановить этот ужасный поток тепла, утекающей жизни. — Держу, понимаешь? Не смей! Не смей уходить! — Она трясла ее слегка, бессознательно, отчаянно пытаясь вернуть в эти синие, теряющие фокус глаза хоть искру осознания. — Дрейден! Дрейден! Смотри на меня! ДЕРЖУ ТЕБЯ!
Кровь сочилась сквозь ее пальцы, горячая и неумолимая. Запах меди заполнил ее мир. Шум битвы стих, сменившись криками Лиллемар, отдающей приказы солдатам, рыданиями Элизы, тяжелым дыханием Луканиса. Но Надя ничего этого не слышала. Она сжимала в руках хрупкое тело ученой, своей подруги, своей семьи — единственной, что у нее осталось в этом аду. И кричала в лицо надвигающейся тьме, в лицо Тени, забравшей Элио, в лицо всем охотникам и демонам:
— ДЕРЖУ ТЕБЯ!
И в этом крике была вся ее ярость, весь ее страх, и та хрупкая, неистовая надежда, что даже сейчас, когда кровь Дрейден окрашивает ее руки в багровое, она еще может удержать ее в этом мире. Хотя бы на мгновение. Хотя бы до последнего вздоха.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |