Цена её выше жемчуго́в (джен)

На следующее утро все трое проснулись не так рано, как в предыдущие день. Братья уже поднялись над горизонтом, когда Оби-Ван лёгким касанием в плечо разбудил Падме.

— Вы выспались? — спросил он, когда она медленно поднялась.

Она кивнула, зевнув, но мысль о Люке заставила её вздрогнуть от страха.

— У Люка снова кошмар? — спросила Падме.

— Вообще-то это была первая ночь, в которую он спал спокойно, — с улыбкой сообщил ей Оби-Ван, — мне кажется, Вы уже оказываете на него благотворное влияние.

Как по заказу, потирая сонные глаза и таща с собой модель корабля, в гостиную вошёл объект их интереса.

— Доброе утро, Люк, — снова зевнув, сказала Падме. Люк забрался на стул и, зевая, что-то пробормотал. Посмотрев на них обоих, Оби-Ван с грустью покачал головой и удалился на кухню. Несколько минут мать и сын сидели в тишине. Но, привыкшая вставать рано, Падме вскоре ощутила себя вполне пробудившейся.

Однако, казалось, что Люк больше похож на тётю Солу, чем на кого-то из родителей. Он устроился на стуле, положив голову на спинку, и сонно моргал, уставившись куда-то вдаль. Время от времени он широко зевал. Падме нашла, что малыш Люк выглядит даже забавнее, чем Сола, и не могла не улыбнуться, глядя на него.

— Какой же ты соня, — нежно поддразнила она его, складывая одеяло.

Люк попытался хмуро посмотреть на неё, но только снова зевнул.

* * *

— Это всё? — скрестив руки, Падме стояла посреди гостиной, критически оглядываясь по сторонам. И так весьма скромный дом выглядел сейчас ещё более непритязательно, чем когда она приехала.

Таща за собой чемодан с включёнными репульсорами, появился Оби-Ван в поношенном коричневом плаще, как в старые добрые времена.

— Думаю, да, — сказал он, — если кухонные шкафы пусты.

Падме утвердительно кивнула — запасы еды она уже перенесла на яхту.

Джедай отвёл взгляд.

— Люк, ты не забыл свой космолёт?

Подхватив со стула свою игрушку, Люк отпрянул от окна.

— Мы уезжаем? — спросил он со странно хмурым ожиданием.

— Уезжаем, — подтвердил Оби-Ван.

Падме ободряюще улыбнулась им обоим и шагнула... в пекло. В шоке она вдохнула, и приток в лёгкие раскалённого воздуха лишь усилил её изумление. С трудом она заставила себя подвинуться в сторону, чтобы выпустить остальных, и, пока Оби-Ван запирал дверь маленького домика, пыталась привыкнуть к испепеляющей жаре. Прищурившись, она увидела, как, не обращая внимания на нестерпимый зной, Люк гоняется за каким-то маленьким существом. Похоже, он радовался, что оказался снаружи, после того как просидел внутри почти весь вчерашний день...

— Оби-Ван, можно я возьму её с собой? — услышала Падме звонкий голос Люка. Она уже достаточно приспособилась с палящему свету, чтобы рассмотреть, что её сын поймал какую-то ящерку. Он держал её перед собой, обеими руками осторожно обхватив худое туловище. Удивительно, но ящерица не протестовала.

— Я ей нравлюсь! — рассудил Люк.

— Не сомневаюсь, что ты ей нравишься, — добродушно улыбнувшись, сказал Оби-Ван, — но на корабле ей очень скоро станет плохо.

Люку не очень понравился столь дипломатичный ответ.

— Почему? — спросил он.

— Она любит сидеть на солнцепёке, — сказал ему Оби-Ван, — а на корабле ей будет холодно, негде ползать и нечем питаться.

Люк с сожалением посмотрел на ящерицу.

— Ну ладно, — пробормотал он. Падме внимательно наблюдала, как Люк послушно наклонился и, разжав руки, отпустил ящерицу. Несколько секунд её мальчик смотрел вслед своей добыче, но потом отвернулся и пошёл за ними на яхту.

Необъяснимым образом груз опасений, который она раньше не замечала, словно испарился из неё, оставив ощущение лёгкости и энергии, как в давно минувшие времена. Что-то произошло, что-то изменилось. Ей казалось, что когда-нибудь она поймёт, что именно, а пока она просто наслаждалась этим.

— Хочешь осмотреть корабль? — лукаво спросила она сына.

Из синих глаз Люка исчезли последние остатки сожаления, осталось только оживление. Напрочь забыв о ящерице, он побежал к серой яхте впереди всех. Сын нетерпеливо дожидался, пока Падме введёт код и опустит трап, в почти болезненном предвкушении он томился внизу, пока она не разрешила ему войти внутрь. С восторженным визгом Люк рванул по трапу, опережая мать и опекуна.

Оби-Ван шагнул было в сторону, чтобы Падме могла пройти вперед, но она заметила мигающий индикатор на пульте управления трапом и махнула ему рукой. Присмотревшись к индикатору, она недовольно проворчала: "Похоже, скоро сдохнет гидравлика опоры. Снова. А на ремонт наверняка придётся потратить не меньше трёх тысяч кредитов⁽¹⁾."

Если бы она не была дамой и дипломатом, то испытала бы непреодолимое искушение обругать посадочное устройство. Чего бы она только не отдала, чтобы иметь столь же превосходное знание техники, как у Энакина... И вдруг она встрепенулась при мысли о Люке. А может ли талант к механике быть наследственным признаком?

"Мой банковский счёт очень на это надеется," — язвительно покачала головой Падме и поднялась на борт судна.

* * *

Когда Падме появилась в кокпите, Оби-Ван с трудом пытался сдержать Люка. Явно терзаемый обилием таинственных кнопок, которые так и просились, чтобы их нажали, шестилетний малыш разве что не скакал по переборкам от возбуждения. В конце концов Оби-Вану удалось пристегнуть непоседу в кресле второго пилота, где он мог смотреть в обзорный экран, не касаясь чутких органов управления.

— Мы сейчас полетим? — спросил Люк, когда она пристегнулась.

— Точно, — сказала она, — держись!

Одной рукой Люк тут же вцепился в подлокотник, а в другой он по-прежнему держал модель космолёта. Пока Падме запускала двигатели и выводила старую яхту из атмосферы, она краем глаза наблюдала за сыном. Ей подумалось, что она никогда не забудет выражения благоговейного восторга на его лице. Весь полёт он, наклонившись вперёд с широко распахнутыми глазами и ртом, наблюдал, как голубое татуинское небо сменяется чёрным бархатом космического пространства.

— Красота какая, — наконец выдохнул он.

Уже давно забывшая как прекрасен космос, Падме, когда Люк указал ей на это, вдруг вновь ощутила эту красоту.

— Да,.. — прошептала она.

— Мы прыгнем в гиперпространство? — нетерпеливо спросил Люк.

— Через несколько минут. Сначала нам нужно выбраться из гравитационного колодца, — объяснила она.

— Что такое гра-ви-цон-ный колодец? — Люк нахмурился, пытаясь выговорить незнакомое слово.

— Планета всё притягивает к себе, — ответил, сидевший сзади, Кеноби, — именно поэтому ты не взлетаешь в небо, когда идёшь по пустыне. И для того чтобы корабль мог перейти в гиперпространство, нам нужно выбраться из зоны её притяжения.

— Ага, — сказал Люк. И Падме даже слегка удивилась, что он так легко понял эту идею.

Несколько минут в кокпите стояла тишина, а потом на панели управления гипердвигателем загорелся индикатор.

— Оби-Ван, передаю координаты Вам на компьютер, — объявила Падме, приступив к процедуре подготовки гипердвигателя.

— Курс установлен, — спустя несколько секунд ответил джедай с поста астронавигатора.

— Ну, Люк, поехали, — оживлённо сказала Падме, коснулась рычага гиперпривода... потянула его на себя...

И услышала, как от восторга у Люка перехватило дыхание, когда звёзды вдруг вытянулись, затем раздвинулись и, наконец, переплелись в радужном туннеле гиперпространства.

— Ух ты, — прошептал он.

Кеноби вскоре ушёл, а она почти целый час просидела с сыном в кокпите, просто наблюдая за великолепным световым зрелищем за иллюминатором. Первоначальный благоговейный восторг Люка вскоре сменился чем-то более спокойным. Он так и сидел в кресле второго пилота в обнимку со своей моделью скайхоппера. Казалось, мальчик смотрел только на звёзды. А Падме смотрела только на сына, сиявшего ярче всех звёзд вместе взятых.

— Куда мы летим? — спросил он после самого длительного молчания, которое Падме когда-либо видела у находящегося в сознании шестилетнего ребёнка.

На мгновение задумавшись, Падме включила на проекторе панели управления карту Галактики и увеличила сектор Тесме:

— Вот на эту планету⁽²⁾.

Люк развернул кресло, наклонился ближе и, снова нахмурив брови, попытался прочесть название:

— Ту... те... тес-ми?

— Похоже, — сказала она, вновь удивившись, что в столь юном возрасте он так хорошо умеет читать, — Тесме.

— Почему мы летим туда?

— У там живёт моя давняя подруга, — улыбнулась Падме, — которая разрешает оставаться у неё, когда я не в разъездах.

— Как её зовут?

— Силья Шессон⁽³⁾.

Люк ничего не сказал, но на его лице ясно читалось: "Забавное имя".

— Думаю, она тебе понравится, — продолжила Падме, — мы раньше работали вместе.

— Где?

Любопытен, в точности как отец...

— В Сенате, ещё до Империи, — ответила она, изо всех сил стараясь сохранить нейтральный тон. У неё почти не было времени, чтобы определиться со стратегией воспитания, но она точно знала, что шестилетнего ребёнка не стоит грузить галактической политикой и связанными с ней проблемами.

Увы, но Люк чувствителен к Силе. Падме понятия не имела, насколько осознанно он использует Силу в данный момент, но на каком-то уровне он точно почувствовал ее глубинные эмоции. Мальчик нахмурился и наклонил голову набок.

— Разве Империя плохая? — без обиняков спросил он.

Она жёстко обуздала эмоции и заставила себя полностью контролировать свои слова.

— Почти во всём есть хорошие и плохие стороны, Люк, — осторожно сказала она, надеясь выгадать время, чтобы придумать что-то, что отвлечёт его внимание от столь щекотливой темы.

Но по-прежнему страдающее сердце Люка восприняло это высказывание в совершенно ином ракурсе.

— Что хорошего в смерти дяди Оуэна и тёти Беру? — тихо спросил он.

Беспокойство Падме мгновенно сменило вектор, и все остальные переживания отступили перед её чувством сострадания.

— Иногда должно́ пройти много времени, чтобы понять, — также тихо ответила она.

Люк съёжился в кресле в знакомой оборонительной позе, опустил голову и сосредоточил всё внимание на игрушечном космолёте.

— Пока я могу назвать только одну хорошую вещь, — наконец рискнула она, — я снова увидела тебя.

Люк поднял глаза, и она затаила дыхание в ожидании его ответа.

Прошло несколько секунд.

В конце концов, ей пришлось перевести дыхание.

И опять.

Ответа так и не последовало. Мальчик лишь грустно смотрел на неё. Падме решила отнестись к этому с оптимизмом. По крайней мере, это значит, что негативной реакции не последовало, верно?

Молчание тянулось, пока не прозвучал вопрос, который она должна была ожидать, но не осмеливалась предвосхитить.

— Папа на Тесме?

В голосе Люка звучала какая-то невероятная надежда, которая едва не разбила ей сердце... настолько сейчас для неё непривычно ассоциировать надежду и Энакина.

— Нет, солнышко, — с трудом выдавила она, — нет.

После мучительной паузы он снова спросил:

— Он правда умер?

Ошеломленная пугающей мыслью о том, что Люк в Силе может почувствовать ужасную правду, Падме отвернулась.

— Он... он пропал незадолго до твоего рождения, — наконец сказала она ему, — однажды он улетел на своём звездолёте и больше не вернулся домой.

— Что с ним случилось? — с мольбой в голосе спросил Люк.

"Солнышко, если бы я только могла понять."

— Я не знаю, Люк.

— Он хотел вернуться домой? — Люк снова уставился в иллюминатор.

— Твой папа никогда бы не хотел нас потерять, — сказала Падме, тщательно подбирая слова, — он тебя очень любил.

По-прежнему сосредоточенно глядя в иллюминатор, Люк молча кивнул.

— Думаю, он просто заблудился во тьме, — уверенно сказал он.

Мальчик явно думал о тьме космоса, и даже представить не мог, насколько он прав. Падме едва не подавилась своим "Да", вспомнив старое мамино изречение о мудрости младенца.

— Как по-твоему, он когда-нибудь вернётся домой? — спросил Люк. Сейчас он смотрел на неё.

— Я каждый день об этом молюсь, — улыбнулась она сквозь проступившие слёзы.

Глядя на неё, Люк неловко заёрзал.

— Ты скучаешь по папе, — прошептал он наконец.

— Да, — вздохнула она. — Очень сильно.

— И я скучаю по дяде Оуэну и тёте Беру.

Она снова кивнула. Повисло молчание, и в ней, пока она ожидала следующих слов Люка, понемногу крепла надежда. Падме почти чувствовала это — он так близок к тому, чтобы принять её...

Момент разрушил громкий сигнал интеркома. Они оба подскочили от неожиданности.

— Обед готов, — объявил Оби-Ван, — кто любит тушёные рёбрышки с приправами?

С радостным визгом Люк скрылся за дверью. Падме с минуту поколебалась между тягостным разочарованием и светлым воодушевлением и, в конце концов, последовала за Люком обратно в обычную жизнь.

Переводчику на кофеин: ЮMoney — 41001514857517

1) 34. Галактический стандартный кредит (англ. Galactic Credit Standard) — основная валюта Галактики со времен Галактической Республики. Галактический стандартный кредит также называли "кредит" (англ. credit) или кратко "кред" (англ. cred); кроме того, эта валюта известна как "республиканский датарий" (англ. Republic Dataries) и "имперский кредит" (англ. Imperial Credit). Одна десятая часть кредита называется децикред. Изначально кредит опирался на богатство планеты Муунилинст и эмитировался базировавшимся там Межгалактическим банковским кланом. В ходе Войны клонов, клан субсидировал валюты как Республики, так и сепаратистов. Таким же образом клан действовал и несколько десятилетий спустя для Новой республики и Галактической Империи.

Вернуться к тексту

2) 35. Тесме — планета в системе Тесме, сектор Тесме, регион Внешнее Кольцо.

Вернуться к тексту

3) 36. Силья Шессон (англ. Silya Shessaun) — человек, женщина, уроженка Тесме. 51 ДБЯ — 4 ПБЯ. Несмотря на происхождение (Шессон родилась в семье рабочих) достигла вершин политической карьеры, став сенатором от сектора Тесме в последние годы Галактической Республики. Последовательно отстаивала права малоимущих. Несмотря на разницу в возрасте, была близкой подругой Падме Амидалы Наберри. В начале сепаратистского кризиса в 22 ДБЯ, Шессон была вынуждена вернуться на родину. В 19 ДБЯ, когда при установлении "Нового порядка" Амидала погибла во время "восстания джедаев", Шессон начала расследование смерти подруги, но по повелению Императора Палпатина оно было закрыто. Позже, из-за её оппозиции к режиму Галактической Империи, от Шессон потребовали оставить пост сенатора. Первое время после отставки она жила на Альдераане, но затем вернулась на родную планету.

Вернуться к тексту