Эй, Знахарь, скажи хоть что-нибудь (гет)

Гроза бушевала над прерией, будто сам небесный шериф объявил в розыск небо. Молнии, словно плети, хлестали по тёмным холмам, а гром грохотал, как залпы картечниц. Именно в этот адский хор и вписался новый звук — яростный, дикий, несущийся навстречу урагану. Это был крик. Боевой клич, родившийся где-то в самой глубине души, вырвавшийся из самой груди.

«У-И-УААА!»

Соник мчался сквозь стену дождя, вцепившись в гриву своего мустанга Пыля. Конь, будто чувствуя ярость наездника, летел вперёд, не чуя под копытами земли. Они не убегали. Они шли в атаку. Позади, укрытые пеленой ливня, оставались Тень, Кноклз и Тейлз с драгоценными чертежами. Они обеспечивали прикрытие, отстреливаясь от людей Эггмана, выбравшихся из оцепеневшего городка. Но сам Шериф был здесь, в прерии. Он шёл по пятам на своём огромном механическом скакуне — «Эгг-Мобиле», монстре из стали и дыма, чьи копыта-колёса крушили землю, а из ноздрей вырывался пар, шипящий от капель дождя.

— Беги, ёжик, беги! — гремел голос Эггмана, усиленный медным рупором. — Я сделаю из твоего питомца новую щётку для пола!

Соник не оглядывался. Его глаза искали на горизонте то, что нужно было найти. Одинокий утёс, торчащий посред равнины, как игла в стоге сена. Местные звали его «Иголка Дьявола». Финал этой гонки. Место для последней дуэли.

«У-И-УААА!» — снова прозвучал его клич, бросающий вызов грозе и тирану.

Пыль, почуяв направление, рванул в сторону утёса. Механический конь Эггмана с рёвом последовал за ним, оставляя за собой глубокую колею в размокшей земле. Дистанция между ними то сокращалась, то увеличивалась. Соник прижимался к шее коня, становясь единым целым с животным, чувствуя каждый его вздрагивающий мускул, каждое усилие. Он был ковбоем. Он был ветром. Он был свободой, которую так хотел запереть в клетку этот человек на железном коне.

— Не уйдёшь! — вопил Эггман и дёрнул за рычаг.

Сбоку на «Эгг-Мобиле» откинулась панель, и из ствола вырвалась сеть, свинцовая на концах. Соник, не глядя, почувствовал свинг в воздухе и отчаянно дёрнул поводья в сторону. Пыль взвился на дыбы, сеть пролетела в сантиметрах, шлёпнувшись в грязь.

«У-И-УААА!»

Ответный вызов был полон насмешки и торжества. Соник обернулся в седле, и его кольт разрядился в сторону «Эгг-Мобиля». Пули с визгом отскакивали от брони, оставляя лишь царапины. Это было бесполезно, но это было вызовом. Это была игра.

Они неслись к подножию Иголки. Земля здесь была усеяна камнями и сухими, несмотря на ливень, кустами колючки. Здесь скорость уже была не преимуществом, а риском. Соник пустил Пыля вскачь по узкой тропе, что вилась вокруг утёса, ведя на вершину. Эггман, не раздумывая, повёл своего стального монstra прямо вверх, по крутому склону, ломая кусты и выворачивая камни.

Тропа и склон сошлись наверху, на небольшом плато, плоской вершине Иголки Дьявола. Именно здесь, под аккомпанемент грома, они и сошлись. Лицом к лицу. Ветер рвал на них одежду, дождь хлестал по лицам. Пространства для манёвра не было. Только край и пропасть.

— Ну что, ковбой? — Эггман вытирал с лица пот и дождь. — Приехал. Кончилась дорога. И кончились шансы.

— Только начинается, яйцеголовый, — ухмыльнулся Соник. Его рука висела над кольтом. — Настоящее шоу.

Они понеслись навстречу друг другу. Не по кругу, а прямо. Лоб в лоб. Казалось, столкновение неминуемо. Две силы, два мира — живая, дрожащая плоть и холодная, бездушная сталь.

«У-И-УААА!»

В последний момент Соник рванул поводья, и Пыль, как кошка, сделал немыслимый прыжок в сторону. «Эгг-Мобиль» пронёсся мимо, и Эггман в ярости развернул его, давая залп из небольшой картечницы. Заряд дроби ударил по камням рядом с Пылем, и один из камешков острой щепой впился коню в бедро. Пыль взбрыкнул от боли, едва не сбросив седока.

— Попался! — завопил Эггман, вновь нацеливаясь.

Соник не стал уходить. Он развернул своего раненого скакуна и понёсся прямо на стального монстра. Это было чистым безумием. Эггман засмеялся, уверенный в победе. Он нажал на гашетку.

И в этот миг Соник сделал то, чего от него никто не ждал. Он встал в стременах во весь рост, отпустил поводья и прыгнул. Он взлетел над своими седлом, над гривой коня, над самой землёй, как летящая пуля. Картечь просвистела впустую там, где он должен был быть.

А Соник, описав в воздухе дугу, приземлился прямо на круп «Эгг-Мобиля», прямо за ошеломлённым Эггманом.

— Эй, Шериф! — прошептал он ему прямо в ухо. — Скажи хоть что-нибудь!

Прежде чем Эггман успел среагировать, Соник наклонился и что есть мощи ударил рукоятью кольта по главному клапану парового двигателя. Раздался оглушительный шипящий визг. Клапан сорвало, и «Эгг-Мобиль» окутало облаком раскалённого пара. Машина вздрогнула и замолкла, замершая на самом краю обрыва.

Эггман в панике отчаянно дёргал рычаги, но мёртвый железный конь не слушался. Соник спрыгнул на землю, подошёл к своему Пылю, который хромал, но стоял гордо. Он взял его под уздцы и повёл к тропе.

— Это не конец! — закричал ему вслед Эггман, выбираясь из парализованной машины. — Я построю нового коня! Новую армию! Вы все мои рабы!

Соник остановился, обернулся. Дождь начал стихать. Гроза уползала за горизонт. Он посмотрел на уничтоженного, мокрого, беспомощного тирана на краю пропасти.

— Гони, — коротко бросил он и спустился с утёса.

Он не стал его добивать. Не в этом был кодекс. Победа была не в смерти, а в свободе. И сейчас он был свободен. А Эггман оставался пленником собственной злобы и безумия, на краю своей империи, которую они только что пошатнули.

Спустившись вниз, Соник увидел своих друзей. Тейлз, хромая, бежал к нему навстречу. Кноклз стоял, опираясь на винчестер, и смотрел на него с newfound уважением. Тень, как всегда, стоял в стороне, но в его позе читалось одобрение.

«У-и-уаа...» — тихо, уже без вызова, а с облегчением, выдохнул Соник, похлопывая шею своего верного скакуна.

Битва на Иголке была выиграна. Но война за Грин Хиллз только начиналась.