Сила, свобода и Французский Цветок (гет)

_____________________________________________________________

Примечание от автора:

Добро пожаловать в шестую главу, в которой тоже не мало слов. Наслаждайтесь и оставляйте пожалуйста отзывы!

Примечание переводчика:

Ага про комментарии побольше-побольше :D ну а если серьезно я немного приболела, так что глава выходит с запозданием, ненавижу сонное состояние от простуды. И если я где-то допускаю ошибки в переводе не стесняйтесь указывать мне на них) я отношусь нормально к конструктивной критике.).

_____________________________________________________________

25 декабря 1991

Гарри проснулся рождественским утром без того эмоционального подъёма, который охватывал любого другого ребенка в школе в преддверии праздника. В доме Дурслей Рождество никогда не было для него праздником. Подарков он не получал никогда, но от него неизменно ожидали, что он непременно преподнесет что-нибудь Дадли, тете Петунье, дяде Вернону и, если та соблаговолит посетить их, тете Мардж. Помимо всего прочего дядя и тетя постоянно заставляли маленького Гарри смотреть, как Дадли распаковывал один аккуратно завернутый подарок за другим, и при этом они злобно ухмылялись если видели, что Гарри расстроен по поводу отсутствия у него подарков.

От этого рождества юный Гарри тоже ничего особенного не ждал. Ему хватало того, что семейки Дурсль здесь нет, а он находится в самой замечательной школе на свете. Впрочем, после Хэллоуина и истории с троллем жизнь Гарри в Хогвартсе несколько переменилась. Слухи о его победе над чудовищем быстро распространялись по Хогвартсу. Хотя большинство младшекурсников и так знали, что Гарри очень искусен в магии, но именно они были больше всего впечатлены тем, что первокурсник в одиночку справился с троллем.

Старшекурсники же отнеслись к этой истории с изрядной долей скепсиса. Они с трудом верили, что первокурсник, пусть и знаменитый Мальчик-Который-Выжил, мог на равных сразиться с существом четвертого класса опасности и выйти из этой схватки победителем. По их мнению, в этой истории крылась какая-то тайна, а преподаватели попросту скрывали от них подлинные обстоятельства того вечера.

А некоторые ученики, вроде Рона Уизли из Гриффиндора и Драко Малфоя из Слизерина, и вовсе открыто заявляли всем, кто согласен был слушать, что Гарри Поттер вообще прибегнул к темной магии для победы над чудовищем — иного объяснения его победе для них просто не существовало.

Распускаемые ими слухи мало заботили Гарри. Он гордился своими успехами в магии, ведь он, по сути, преодолел свое первое настоящее испытание. Он познал границы своих сил и осознал, над чем ему предстоит работать. Каждый день он посвящал как можно больше времени на практику использования заклинаний и чар, неустанно расширяя свой магический арсенал и не жалел на это сил.

Он выучил такие полезные чары как «Алохомора» и «Коллопортус», что помогали отпирать зачарованные замки и, соответственно, запирать их вновь. Среди прочих заклинаний, изученных им после схватки с троллем, числились и чары, вызывающие огонь — «Инсендио», разоружающее заклинание — «Экспеллиармус» и чары помех, на мгновение останавливающие цель — «Импедимента».

Наряду с ними Гарри несколько недель практиковал два заклинания, которые обычно проходили лишь на пятом курсе: заклинание щита «Протего» и оглушающие чары «Ступефай». Увы, щит пока получался у него весьма хилым и едва держался десять секунд. Да и его «Ступефай» мог оглушить разве что муху, будучи бессильным против обыкновенных крыс, в избытке водившихся в подвалах замка и служивших ему подопытными. Однажды он даже попытался оглушить кошку мистера Филча, миссис Норрис, но, к его счастью, из этой затеи ничего не вышло.

В целом же Гарри был доволен своим прогрессом, и с наступлением каникул он не только не собирался делать перерыв в учебе, но и намеревался уделять тренировкам еще больше времени. После Хэллоуина жизнь, казалось, вошла в спокойное русло, и ничего примечательного не происходило. Время от времени, конечно, случались проделки близнецов Уизли, но самому Гарри пока удавалось оставаться в стороне от их шалостей.

Гарри также заметил, что Снейп начал прихрамывать как раз после нападения тролля, да и профессор Квиррелл, казалось, стал заикаться еще сильнее. Оба профессора вызывали у него смутную настороженность, причину которой он пока не мог определить, но пообещал себе держать ухо востро. Мало-помалу он учился доверять своей интуиции.

Оставалось загадкой и то, кто впустил тролля в замок. Было ли это чьей-то неудачной шуткой, целенаправленной атакой на учеников или отвлекающим маневром с неясными пока целями? Не имея ответов, Гарри не стал забивать себе голову пустыми догадками, а просто поднялся с кровати, раздвинув балдахин. Его сосед по комнате, Терри Бут, как и почти все остальные ученики, несколькими днями ранее отбыл домой, дабы провести Рождество в кругу семьи.

На полу у кровати его ждало четыре аккуратно завёрнутых свёртка. Гарри расплылся в широкой улыбке — по сути, это были первые подарки в его жизни. Продолжая улыбаться, рейвенкловец принялся разворачивать их, начав с самого маленького. То был подарок от Терри. Согласно приложенной открытке, сосед желал Гарри счастливого Рождества и дарил ему коробку шоколадных лягушек. Следующий подарок был от Хагрида, что искренне удивило мальчика.

Сорвав с него упаковку, Гарри увидел в своих руках фотоальбом. На каждой фотографии был запечатлен мужчина с непослушными черными волосами, в очках и с чертами лица, до боли знакомыми. Рядом с ним всегда стояла прекрасная женщина с густыми темно-рыжими волосами и миндалевидными ярко-зелеными глазами. У Гарри перехватило дыхание... Он смотрел на своих родителей. В его руках было живое доказательство того, что Лили Эванс и Джеймс Поттер существовали.

Это был бесценный подарок для Гарри, и он поклялся отблагодарить Хагрида при первой же возможности. Третий подарок был от профессора Флитвика, декана его факультета. Внутри изящного свёртка лежал дневник с инициалами «Л.Э.», выведенными изумительно знакомым почерком.

Гарри развернул прикрепленную к нему открытку и начал читать:

«Лили Эванс была, пожалуй, самой блестящей ученицей, какую мне доводилось обучать. В свертке вы найдете её дневник, который она начала вести на втором курсе, решив углубленно изучать чары под моим руководством здесь, в Хогвартсе.

Счастливого Рождества.

Филиус Флитвик»

Это был дневник его матери. Гарри не терпелось начать читать, но сначала следовало разобраться с последним подарком. В отличие от остальных, тот был на удивление легким, почти невесомым. Сорвав упаковку, Гарри увидел в руках нечто гладкое, прохладное на ощупь и на вид почти прозрачное. Развернув подарок, он понял, что держит в руках мантию.

Накинув её на плечи, Гарри встал перед зеркалом, желая оценить, как она сидит на нем, и едва не вскрикнул от изумления: его отражение попросту исчезло. Рейвенкловец посмотрел вниз, но не увидел ни своего тела, ни ног.

Гарри уже читал о подобных артефактах. У него в руках оказалась мантия-невидимка, и, судя по всему, очень качественная. Мальчик поднял выпавшую из свертка записку и начал читать:

«Твой отец оставил мне эту мантию незадолго до своей гибели. Пришло время вернуть её тебе.

Используй её с умом».

«Неужели у отца была мантия-невидимка?»— пронеслось в голове у Гарри. И, видимо, пользовался ею, будучи студентом.Но зачем он отдал её анонимному дарителю перед смертью? Обычные мантии-невидимки служили от силы два-три года. Самые дорогие и качественные, продававшиеся в «Борджин и Бёркс» на Тёмной аллее, могли, по заверениям мистера Борджина, прослужить и до пяти лет, но, зная его, эти заверения могли быть сильно приукрашены.

Как же вышло, что мантия, которую его отец использовал ещё в Хогвартсе и которая пролежала у кого-то десять лет, до сих пор работала безупречно? Так или иначе, это был бесценный артефакт, который стоило всегда носить с собой.

Гарри размышлял о тех возможностях, что открывала перед ним мантия. Теперь он мог исследовать каждый уголок замка, не опасаясь быть пойманным. Он мог проникнуть в запретную секцию библиотеки или в тот самый коридор на третьем этаже. Именно исследованием замка Гарри Поттер и намеревался заняться сегодня вечером. Но сперва предстояло позавтракать.

Завтрак выдался непримечательным. На Рождество в замке осталось чуть более дюжины учеников со всех факультетов, включая всех четверых Уизли. Гарри поблагодарил профессора Флитвика и Хагрида за подарки и провел остаток дня, занимаясь заданным на каникулы домашним заданием. Около десяти вечера, накинув мантию, он покинул гостиную Рейвенкло и направился в библиотеку — грех было упустить шанс изучить знания, сокрытые в её запретной секции.

Почти час Гарри провел, просто просматривая различные фолианты, делая заметки о названиях и авторах, дабы вернуться к ним в будущем. Внезапно он услышал мяуканье миссис Норрис и торопливые шаги Филча, приближающиеся ко входу в библиотеку.

«Плохо дело», — мелькнуло у него в голове. Мантия скрывала его от глаз, но кошка наверняка могла учуять его запах или услышать шаги и поднять тревогу. В будущем ему определенно следовало выучить заклинания, заглушающие шаги и, возможно, маскирующие запах, если таковые, конечно, существовали.

Едва увернувшись от завхоза в дверях библиотеки, Гарри помчался прочь, но миссис Норрис, несомненно, учуяла его и увязалась по пятам. Он уже было направился обратно к башне, как вдруг обнаружил, что мистер Филч оказался в коридоре прямо перед ним. Должно быть, завхоз воспользовался одним из потайных ходов, о котором Гарри еще не знал.

Зажатый в коридоре между Филчем и его кошкой, Гарри воспользовался единственным шансом: он распахнул дверь ближайшего класса, влетел внутрь и тут же запер её заклинанием. Мальчик молился, чтобы Филч, не замеченный никем в колдовстве, не знал контрзаклинания. Услышав, как шаги завхоза удалились по коридору, Гарри с облегчением выдохнул. Решив переждать, он огляделся и заметил у стены большое зеркало в затейливой раме.

Из любопытства он подошел к нему и, остановившись перед ним, принялся разглядывать свое отражение: его осанка определенно стала лучше, яркие изумрудно-зеленые глаза, вечно растрепанные волосы и, конечно же знаменитый шрам в виде молнии, все было на месте.

Внезапно отражение начало меняться. Его зеркальный двойник стал взрослеть, а вокруг появились другие люди. Стремительно убедившись, что в комнате никого нет, Гарри понял, что источник видения — само зеркало.

Продолжая смотреть, он насчитал вокруг своего повзрослевшего «я» семерых человек. На заднем плане стояли его родители, точно такие, какими он видел их на фотографиях из альбома Хагрида. Но кто были остальные люди, окружавшие его?

Его отражение улыбнулось и подмигнуло мальчику. Ему на вид было лет двадцать-двадцать пять, не больше, и что примечательно — он был заметно выше своего отца, ростом примерно в шесть футов и два дюйма⁽¹⁾. Он выглядел внушительно: мускулистое, подтянутое тело, уверенный взгляд, а глаза, казалось, светились изумрудным огнем в полумраке класса. И что было еще удивительнее — в отражении он не носил очков.

Присмотревшись к одежде, Гарри заметил, что на нём был надет серебристый плащ, напоминающий мантию-невидимку. Остальные его одеяния были выдержаны в зелёных тонах и подчеркивали статную фигуру. Над сердцем красовалась некая эмблема, похожая на руну: треугольник, заключенный в круг, который пересекала вертикальная линия (прим. перев.: да-да, символ Даров Смерти).

Любопытно, что тот же символ был вырезан на темном драгоценном камне, вправленном в кольцо на левой руке его отражения. Гарри постарался запомнить странную «руну», после чего перенес взгляд на других людей в зеркале.

Справа от него стояла женщина. Но не просто женщина, а, пожалуй, самое прекрасное существо, которое он когда-либо видел. Она была похожа на ангела, с длинными серебристо-белыми волосами, спадавшими до талии. Её лицо с высокими скулами, пухлыми алыми губами, милым носиком и темно-синими глазами казалось совершенным. Длинное платье цвета неба подчеркивало все соблазнительные изгибы её спортивной фигуры. Она была выше его матери, стоявшей позади, и макушкой почти доставала до подбородка его отражения. Заметив его взгляд, блондинка радостно улыбнулась.

С видимым усилием Гарри оторвался от созерцания «ангела во плоти» взглянул на двух оставшихся «обитателя зеркала». Первым был мальчик лет пяти, с темными взъерошенными волосами как у мужчин Поттеров, но с чертами лица и темно-синими глазами, выдававшими сходство с блондинкой.

Последней была маленькая девочка, лет трех, которая то и дело норовила спрятаться от его взгляда за ногу, видимо, матери, но при этом застенчиво ему улыбалась. Она была миниатюрной копией блондинки, но глаза её были изумрудно-зелеными.

Юный рейвенкловец не мог понять, что же он видит. Перед ним, несомненно, была его семья, но это не могло быть будущим — его родители мертвы, и никакая магия не вернет их. И все же изображение выглядело пугающе реальным.

Присмотревшись к раме, Гарри заметил надпись, выгравированную по её верху.

«Erisedstraehruoytubecafruoytonwohsi»⁽²⁾— гласила надпись.

«И что бы это могло бы означать?»

Сообразив, что имеет дело с зеркалом, Гарри прочел надпись задом наперёд.

«Я показываю не твое лицо, а самое сокровенное желание твоего сердца.»

Наконец до него дошло. Это была его мечта... заветное желание сердца. Он увидел себя — могущественного, сильного, уверенного. Он увидел семью, которой у него никогда не было. Нечто бесценное, что он сумел создать сам. Они были в безопасности и счастливы. И Гарри не позволил бы ничему встать у них на пути.

Он уже собирался поискать подсказки о странном символе, который увидел в отражении, как вдруг дверь в класс распахнулась, и кто-то или что-то вошло в помещение.

Гарри резко обернулся, инстинктивно позволив палочке скользнуть в ладонь из кобуры на предплечье.

— Покажись, я знаю, что ты здесь!

— Я не думаю, что есть необходимость использовать заклинания Гарри, — раздался неподалеку от мальчика веселый голос Альбуса Дамблдора, который незамедлительно отменил чары невидимости. — И, хотя у меня нет такой мантии, которую можно было бы случайно повредить, я всё же предпочёл бы избежать проклятий от тебя, особенно после того, как ты расправился с троллем.

— Это были вы! Вы прислали мне эту мантию! — почти что обвиняющим тоном «поприветствовал» Гарри старого волшебника.

— Верно, именно я прислал тебе эту мантию, — подтвердил догадку рейвенкловца директор. — И вижу, ты уже нашёл ей применение, совсем как твой отец в школьные годы.

— Это ведь не простая мантия-невидимка, не так ли, профессор? Я читал, что подобные артефакты служат от силы три года, а самые качественные — от силы пять. Так зачем же мой отец отдал её вам? Чтобы вы смогли её изучить?

— Блестящая дедукция, Гарри. Действительно, эта мантия весьма особенный артефакт, и я бы посоветовал тебе обращаться с ней крайне бережно, хотя бы в память о твоём отце и твоих предках.

«Предках да?» Значит, мантия ещё древнее, чем он предполагал. Дамблдор, похоже, не желал продолжать разговор на эту тему и перевел взгляд на зеркало.

— Я вижу, ты, как и многие до тебя, открыл для себя чары Зеркала Еиналеж. Полагаю, тебе удалось понять, что оно показывает?

— Самое сокровенное желание нашего сердца. Наши сокровенные мечты, — ответил Гарри, стараясь не выдать то, что именно он увидел в зеркале.

— Совершенно верно. А теперь, прости любопытство старика, но что же самый способный первокурсник Хогвартса узрел в этом зеркале?

Гарри задумался, можно ли так рассказать Дамблдору правду, не упомянув при этом о своей жажде возвысится над обстоятельствами?

— Я расскажу вам, что вижу, если вы сделаете то же самое, профессор.

Дамблдор усмехнулся, и его глаза за очками-половинками заблестели от сдерживаемого старым директором веселья.

— Занятное предложение. Думаю, ты бы преуспел в Слизерине. Салазар, несомненно, был бы разочарован узнай, что ты не попал на его факультет. Что ж, я обещаю быть откровенным с тобой.

Гарри с подозрением посмотрел на директора, но ответил старику.

— Зеркало показывает мне моих маму и папу... и мою собственную семью.

Большего он говорить не стал, всё ещё не зная, можно ли доверять этому человеку.

— Необычно, Гарри. Ты не видишь славы, богатства, бессмертия или безграничной силы, в отличие от многих блестящих умов, что заглядывали в это зеркало. Что ж, я дал тебе слово и сдержу его...

Дамблдор встал перед зеркалом, и на его лице появилось тень грусти.

— Как и ты, Гарри, я тоже вижу свою семью. Но в отличие от тебя, я не вижу будущего — лишь память об ошибках, совершенных уже давным-давно.

Гарри не был уверен, говорит ли старик правду, но решил не зацикливаться на этом.

— Я должен попросить тебя не искать более это зеркало, Гарри. Завтра его переместят в другое место. Сосредоточься на учёбе и постарайся в полной мере насладиться временем, проведённым в Хогвартсе. На земле нет места, подобного нашему замку. — С этими словами Дамблдор удалился из кабинета.

Гарри тоже направился обратно в гостиную, размышляя о словах директора, об увиденном в зеркале, о мантии и о странном символе, который он увидел на груди своего отражения.

Альбус же вернулся в свои покои. Его мысли вновь крутились вокруг юного Поттера. Он был доволен тем, что мальчик увидел в Зеркале. Дамблдор опасался, что Гарри узрит власть или безграничную силу, но, кажется, его тревоги были напрасны.

Конечно, ребёнок мог намеренно солгать ему или о чем-то умолчать, но Альбус не стал прибегать к Легилименции. Мальчик, скорее всего, уже достаточно опытен, чтобы почувствовать вторжение в свои мысли, а Альбус просто не мог так рисковать, нанося урон их будущим отношениям.

Старый волшебник решил довериться мальчику, открыв тому своё сокровенное желание. Однако его беспокоил интерес Гарри к мантии... Дамблдор не мог рассказать ему об истинной природе этой реликвии. Если мальчик узнает о Дарах Смерти, он потратит свою юность в погоне за легендарными артефактами.

Может быть, однажды он и откроет ему правду, но не сейчас. Удовлетворенный тем, как он разрешил ситуацию, Дамблдор отправился спать.

1 мая 1992 года

Месяцы, прошедшие после встречи с директором, оказались на удивление спокойными. В Хогвартсе царило затишье, если не считать странной охоты за сокровищами, в которую пустились Уизли, Грейнджер и Лонгботтом. Однажды, прячась под мантией, Гарри подслушал их разговор. Они всерьез полагали, что Дамблдор спрятал в замке легендарный Философский камень, созданный Николасом Фламелем.

По их словам, камень охраняла некая трехголовая собака, из-за которой и был закрыт коридор на третьем этаже, и которая, по странному стечению обстоятельств, стала причиной хромоты Снейпа после Хэллоуина.

Желая проверить их невероятную историю, Гарри отправился в тот самый коридор и едва не лишился чувств, когда, открыв дверь, увидел, как гигантский пёс оскалил на него все три пасти полные острых зубов. Как и говорила Грейнджер, у его лап находился какой-то люк.

Поттеру пришлось признать, что их теория выглядела довольно продуманной и логичной. И в нее хорошо вписывалось и то, что через два дня после его собственного дня рождения кто-то попытался ограбить Гринготтс, но не смог украсть то, что искал.

По словам Грейнджер, Хагрид посетил Гринготтс как раз 31 июля, что Гарри и сам помнил. Полувеликан, якобы, признался детям, что собака охраняет некий предмет, касающийся только Дамблдора и Фламеля. Для трио этого оказалось достаточно, чтобы заподозрить что в школе был спрятан именно Философский камень. Что же ещё могло быть столь ценным и быть связано с именем Фламеля?

Но зачем камень мог понадобиться Снейпу? Каков был его мотив совершать кражу этого легендарного артефакта?

Уизли и Лонгботтом, по словам Грейнджер, узнали об этом во время отработки с Хагридом в Запретном лесу. На них напала некая фигура в плаще, которая пила кровь единорога. В конце концов, гриффиндорцев спас кентавр, проболтавшийся о неких странностях в движении планет. Гарри решил на всякий случай следить одновременно и за этой троицей, и за их главным подозреваемым.

Его собственные успехи, тем временем, шли в гору. Он был лучшим в классе по всем предметам, которые его действительно интересовали — за исключением, пожалуй, Травологии, Истории Магии и Астрономии.

И хотя Защита от темных искусств, которую преподавал профессор Квиррелл, была практически бесполезным уроком из-за манеры преподавания профессора, Гарри все равно в этом предмете оставался лучшим и всегда вызывался продемонстрировать любое новое заклинание, которое предлагал на изучение преподаватель.

Он также добился значительных успехов в ментальных искусствах, а в искусстве удерживать защитное заклинание он продвинулся настолько что мог удерживать его более двадцати секунд. Но, несомненно, его главным достижением стало то, что ему наконец-то удалось оглушить миссис Норрис. Следующей этапом его саморазвитие было научиться оглушать уже человека. На роль своей «жертвы» Гарри рассматривал кандидатуру мистера Филча или одного из «телохранителей» Драко Малфоя. С последними могло быть сложнее, учитывая их тучность.

Но вот за всеми этими делами наконец-то настало время экзаменов.

Гарри был абсолютно уверен в том, что уже превзошел всех своих однокурсников по основным предметам. С остальными же предметами тоже не должно было возникнуть никаких проблем ведь он рассказал одному старшекурснику-рейвенкловцу, как пробраться на кухню (секретом, которым с ним поделились близнецы Уизли), в обмен на его старые конспекты по Истории Магии и Астрономии. Они ему были крайне нужны, ибо на этих уроках он обычно читал совсем другую литературу.

После сдачи последнего экзамена до летних каникул оставалось всего пара недель.

В какой-то момент Гарри заметил, что гриффиндорское трио заметно стало нервничать, но и открытых попыток добраться до камня пока они не пытались предпринять. В соответствии с тем что он от них услышал пока следил за ними в мантии-невидимке, Поттер узнал, что и Снейп патрулирует коридор третьего этажа почти каждую ночь. Гарри также часто встречал его по дороге на кухню, куда регулярно наведывался за лёгкой закуской после чтения очередного тома из запретной секции библиотеки.

Однако, в одну из ночей перед ним предстала совсем другая картина. Снейпа в коридоре не было. Вместо него к двери, за которой обитал трёхголовый пёс, крался профессор Квиррелл.

Гарри, не раздумывая, последовал за ним под мантией-невидимкой, снедаемый любопытством. Квиррелл открыл дверь, извлёк флейту из внутреннего кармана мантии и заиграл на ней простую мелодию. К удивлению Гарри, пес успокоился и вскоре заснул богатырским сном, его храп сотрясал стены комнаты.

Квиррелл осторожно отодвинул массивную лапу и спрыгнул в люк. Гарри, выждав пару минут, и, набравшись смелости, прыгнул вслед за ним.

Приземление оказалось на удивление мягким — его приняли упругие лианы. Но радость от столь удачного обстоятельства для Гарри не была долгой, ведь те мгновенно ожили, обвивая его ноги. Распознав в растении Дьявольские силки, Гарри поджёг их заклинанием «Инсендио», и лианы отступили. Поттер же направился к следующей двери.

В соседней комнате в воздухе летали, казалось, сотни ключей. Осмотрев замочную скважину, Гарри без труда определил нужный ему ключ. Он тщательно прицелился и поразил его заклинанием «Импедимента» после чего «металлическая птичка» застыла в воздухе, а Гарри, взлетев на одной из метел, лежавших в комнате неподалёку от него, легко поймал его.

«Эти препятствия явно созданы преподавателями», — подумал Поттер. Собака — дело рук Хагрида. Ловушка с растениями — ловушка от Спраут. Ключи — зачаровывал похоже Флитвик. Осталось выяснить, что приготовили ему профессора МакГонагалл, Снейп, Квиррелл и, возможно, сам Дамблдор.

В следующей комнате его ждало творение профессора Трансфигурации — гигантская шахматная доска. Немалый опыт игры в шахматы с библиотекарем своей старой школы, позволил Гарри уверенно, заняв место чёрного коня, всего за десять минут поставить мат белым фигурам.

К его облегчению, тролль в следующем помещении валялся на полу уже без сознания. Рейвенкловец не горел желанием сражаться с ним вновь, особенно в таком небольшом помещении.

Задачка Снейпа с зельями пришлась ему по душе. Простая логическая загадка не остановила Гарри, и он, отхлебнув из нужной склянки, шагнул сквозь стену чёрного пламени в последнюю, как он полагал, комнату.

Как и ожидалось, в этой комнате его ждал Квиррелл, пристально вглядывающийся в Зеркало Еиналеж.

Надо сказать, профессор был изрядно удивлён нежданным появлением рейвенкловца

— Мистер Поттер, я не ожидал встретить вас здесь... Я скорее мог предположить, что сюда заявятся те трое гриффиндорских болвана. Они явно были достаточно глупы, чтобы последовать за мной через эту полосу препятствий от преподавателей.

— Так это правда? Неужели вы и правда поверили в то, что Дамблдор и Фламель спрятали бы бесценный магический артефакт здесь, в Хогвартсе, окружённом детьми? — парировал тираду профессора Гарри.

— Я ценю ваше недоверие к власть имущим, мистер Поттер, однако не стоит недооценивать Дамблдора. Хогвартс, вероятно, самое безопасное место на земле. А теперь, прошу, помолчи. Мне нужно понять, как достать камень из этого зеркала и преподнести его моему Господину.

«Его Господину? И кто бы это мог быть?» — подумал про себя мальчик.

— Господин, я вижу в зеркале, как отдаю вам камень... Но как мне его заполучить?

— Мальчишка! Используй мальчишку! — раздался высокий, холодный голос, который исходил, казалось, из самого затылка Квиррелла.

Профессор развернулся к первокурснику.

— Поттер, иди сюда. Посмотри в зеркало и скажи мне, что ты видишь в нем?

Гарри понимал, что шансов выстоять против взрослого волшебника у него было мало. Значит ему нужен был хитрый план для неминуемой схватки. С этими мыслями мальчик и подошёл к зеркалу.

«Нужно просто ему солгать», — отчаянно думал Поттер. «Просто посмотреть в зеркало и солгать ему о том, что я увидел».

Квиррелл вплотную приблизился к мальчику сзади, и Гарри вновь почувствовал тот странный запах, исходивший от его тюрбана. Собравшись с мыслями, Поттер закрыл глаза, встав перед зеркалом, вновь открыл их.

В зеркале отражался он сам, но через мгновение отражение ухмыльнулось, сунуло руку в карман и извлекло кроваво-красный камень. Подмигнув, двойник положил камень обратно, и в тот же миг Гарри почувствовал, как в его собственном кармане что-то тяжело осело. Каким-то непостижимым образом Философский камень оказался у него в кармане.

— Ну? — нетерпеливо спросил Квиррелл. — Что ты видишь?

— Я вижу, как пожимаю руку Дамблдору и выигрываю для Рейвенкло Кубок Факультетов.

Профессор выругался.

— Прочь с дороги бесполезный мальчишка! — приказал он.

Гарри отошел от зеркала, чувствуя тяжесть камня в кармане и будучи готовым в любой момент метнуть в профессора заклинание.

Внезапно острая боль пронзила его шрам, и тот же холодный голос, хоть губы самого Квиррелла не шевелились, прошипел:

— Он лжет! Он лжет!

— Поттер, вернись сюда! Скажи мне правду! Что ты только что увидел?

Внезапно тот самый шипящий голос прервал речь Квиррелла.

— Дай мне поговорить с ним... лицом к лицу...

— Господин, вы еще недостаточно окрепли!

— Для этого мне хватит сил...

Рейвенкловец, не спуская с профессора взгляда и сжимая палочку, наблюдал, как Квиррелл повернулся к нему спиной и снял тюрбан. Там, где должен был быть затылок у обычного человека, у профессора красовалось самое ужасное лицо, которое Гарри когда-либо видел. Оно было обтянуто бледной кожей, с пылающими алыми глазами и щелевидными ноздрями, как у змеи.

— Гарри Поттер... — прошипело это.

— Волан-де-Морт, я полагаю? Прошло столько лет. Должен признать, время было куда благосклоннее ко мне, нежели к тебе.

— Глупое дитя... Ты должен трепетать от страха передо мной! Но я дам тебе еще один шанс, как дал его и твоим родителям. Присоединяйся ко мне! Твои родители были блестящими волшебниками... Им не было нужды умирать. Гибель ждёт лишь тех, кто противится мне!

— Что значит, «им не было нужды умирать»? Это ты пришёл в наш дом и хладнокровно убил их, прежде чем попытался убить меня!

— Все так как я и сказал ранее. Им не нужно было умирать, ибо я пришёл не за ними в Годрикову Лощину. Видишь ли, мне нужна была лишь твоя жизнь... дабы устранить единственную угрозу моей власти в твоем лице.

Гарри не находил слов. Величайший Темный Волшебник хотел убить годовалого ребенка? Почему?

— И зачем? Зачем тебе понадобился годовалый ребёнок?

— Неужели Дамблдор так и не рассказал тебе, откуда у тебя этот шрам и почему на самом деле погибли Поттеры той ночью?

— А почему бы тебе не поведать мне об этом самому?

— Я довольно долго охотился за твоей семьёй... с тех пор, как мой слуга подслушал пророчество, касающееся нас обоих. Но пока что довольно пустой болтовни. Почему бы тебе не отдать мне камень, что ты так удачно припрятал у себя в кармане? А после моего воскрешения у нас с тобой будет целая вечность, чтобы побеседовать на любые темы Гарри.

— Вряд ли, Волди! Редукто!

Взрывное заклинание ударило Квиррелла в спину, заставив того пошатнуться. Гарри продолжил атаку «Импедиментой» и «Ступефаем», но Квиррелл, развернувшись, отбросил их прочь, даже не утруждая себя созданием щита.

— Неплохо, Поттер. Заклинания уровня С.О.В. в исполнении первокурсника — это впечатляет. Но ты начинаешь мне уже надоедать.

— Авада Кедавра!

Смертоносное зелёное проклятие едва не задело Гарри, успевшего откатиться в сторону и бросить в ответ в противника «Экспеллиармус».

Квиррелл, не ожидавший, что мальчик действительно сумеет противостоять ему, был застигнут врасплох, и его палочка вылетела из руки. Поттер тут же ударил своим самым сильным «Редукто», отбросив профессора к зеркалу. Зеркало разбилось вдребезги, осыпав Квиррелла осколками.

В качестве добивающего Гарри швырнул в него «Ступефай», угодивший тому прямо в грудь после чего профессор рухнул без сознания.

Поттер подошёл к поверженному врагу, гадая, что же стало с самим Волан-де-Мортом, приютившимся на затылке профессора? Оглушён ли он?

Когда Гарри склонился над учителем, глаза Квиррелла внезапно распахнулись — они были кроваво-красными, со змеиными щелями-зрачками.

«Профессор» быстрым движением вцепился Гарри в руку, но тут же взвыл от боли — его пальцы словно бы сильно обожгло. Гарри до конца не понял, что это была за магия, но поспешил воспользоваться ею, прижав свои ладони к лицу Квиррелла. Тот взвыл еще сильнее ведь кожа на его лице начала покрываться ярко-красными волдырями⁽³⁾.

Боль в шраме Гарри стала почти невыносимой, но ментальные его щиты и упражнения помогли ему сосредоточиться на главном — уничтожить своего врага.

Вскоре крики профессора стихли, его кожа полностью обуглилась, а изнутри тела профессора донесся пронзительный, бессильный визг. Чёрный дым, подобный тени, вырвался из тела Квиррелла и, не задерживаясь, умчался прочь от места событий. Волан-де-Морт бросил умирать своего преданного слугу.

Поттер был измотан этим сражением. Он едва стоял на ногах, но сумел добраться до выхода, лишь почти у выхода из этой полосы препятствий вспомнив, что камень всё ещё при нём.

Бессмертие его не прельщало, но он не мог просто так оставить камень там в комнате или вернуть его Дамблдору.

«Пожалуй, пока что стоит придержать его у себя», — решил Гарри. Он быстро завернул бесценный артефакт в обрывок своей мантии и спрятал творение Николаса Фламеля под своей одеждой.

Так как ему в скором предстояло солгать великому Альбусу Дамблдору, Гарри заранее начал готовить к этому свой разум, дабы старый директор ничего не смог заподозрить.

Едва он выбрался из комнаты, как к нему, со

скоростью, которую трудно ожидать от человека его лет, подбежал сам Дамблдор.

_____________________________________________________________

Примечание переводчика:

И хорошая новость — так как я провалялась с температурой фиг знает сколько времени(ага хорошая новость... как же), я успела закончить процентов на 80 следующую главу, так что вполне себе вероятно, что я ее выложу уже на этих выходных.

_____________________________________________________________

1) (прим. перев.: около 190 см)

Вернуться к тексту

2) (прим. перев.: да я специально не преревожу эту надпись^^)

Вернуться к тексту

3) (прим. переводчика: хосподи главное чтобы никто из этого не додумался сделать кроссовер Гарри Поттера и Фредди Крюгера :D)

Вернуться к тексту