Игрушка (гет)

— Что это? — прошептала Галадриель. — Что... что... что со мной?

Она подняла взгляд на Игрушку, молча прихлебывающую из бокала красное, как кровь, вино. Кровь. Кровь на руке. Королева в ужасе уставилась на свою руку, в которую уткнула лицо заплаканная девушка, когда Галадриель баюкала ее, успокаивая. Вспухшая рана с почти уже свернувшейся кровью и полукружьем следов от укуса.

— Что ты со мной сделала? Как? Кто ты такая, тварь? — голос Галадриель срывался от страха и гнева, которые боролись между собой, не желая уступать друг другу.

— Мне было восемнадцать, когда Он спас меня от смерти. Девушкам Дворца Красоты никогда не нравилось, что он держит меня в личных покоях, не отпуская от себя надолго. В день моего восемнадцатилетия Он должен был взять меня на ложе. Они приготовили красивый пирог и поздравили меня с днем рождения. Мы мило провели время — пели, танцевали, пили вино. Я съела два или три куска пирога — он был волшебно вкусен. И нашпигован всеми ядами, которые девушки смогли достать. Он нашел меня на полу в луже рвоты, с застывшей пеной на губах и с угасающим сердцем. Напоил своей кровью. Потом кровью людей и эльфов. Потом кровью орков и варгов. Потом вызвал Тхуренгветиль и заставил ее поделиться своей кровью. Потом Шелоб. Это было триста восемьдесят шесть лет назад.

— Так ты нежить?

— Нет, я живая. Не успела тогда умереть. Скорее, мутант. Рукотворный продукт Его сумрачного гения... И да, это ответ на твой вопрос: представь, сколько обычный человек, жадный до знаний, способен прочитать книг за свой век, умножь это на три с половиной — и становится понятно, сколько всего набито в моей бедной маленькой голове. Конечно, рядом с тобой я все равно дитя, и ты прочитала на порядки больше моего. Я бы с удовольствием поговорила с тобой об астрономии и геометрии, строении органических веществ и механизмов, недрах земли и морских глубинах... Но тебе, я вижу, не до этого.

— Ты... кровосос... Убийца!

— Я не убийца, — обиделась девушка. — На своем долгом для человека веку я убила всего одно существо, и то случайно. Накачанная кровью и лекарствами, я вырвалась из лаборатории, наткнулась на орка и оторвала ему голову. Я не понимала, что со мной происходит, не чувствовала силу, которая меня переполняла, не могла контролировать рвущуюся из меня энергию. И до сих пор жалею, что так получилось, мне неприятно об этом вспоминать.

— Лгунья, — от беспомощности из глаз Галадриель потекли слезы ярости и отчаяния.

— Не солгала тебе ни одним словом.

— Что ты со мной сделала, почему я не могу пошевелиться?

— Я впрыснула в ранку обезболивающий и парализующий яд. Выдвигающиеся из десны полые клыки позволяют безболезненно сделать инъекцию подходящего случаю состава. Он называл меня своим лучшим творением. Не бойся, это пройдет через несколько часов, когда я буду уже далеко.

— Тебе не уйти, упыриха!

— Глоток из твоей вены дал мне прилив сил. Прекрасная кровь, поздравляю. Чудный коктейль нолдор и тэлери с редкой приправой — драгоценной ваньярской кровью. Перед уходом я навещу короля Трандуила и вкушу чистой, неразбавленной синдарской крови. А владыка Элронд подарит мне настоящий пир — крови майя Мелиан, перворожденного синды и древних беорингов — первых благородных воинов людского племени.

— Как ты собираешься к ним подобраться?

— Очень просто, используя их слабости. Трандуил только что слюни не пускал, разглядывая мою цепочку. Элронд растает от слез бедной человеческой девочки — ведь он так любит человеков.

— А моя слабость, стало быть, Саурон, — горько констатировала Галадриель.

— Это же очевидно, — в голосе Игрушки послышалось совершенно искренне сочувствие.

Она поставила пустой бокал на столик и взяла со спинки стула серо-голубой плащ, небрежно сброшенный туда королевой.

— Подожди, — Галадриель словно пыталась зацепиться за какие-то невидимые возможности, чтобы остановить вампиршу. — Пусть глоток крови дал тебе бодрость, но мне странно видеть твое хорошее настроение. Ведь несколько минут назад ты рыдала и говорила, что не хочешь больше жить. Вранье? А как же утверждение, что ты не лжешь? А твоя любовь к Саурону?

— Я звала его Майрон. Я действительно не хочу жить. Но должна. Не ради себя, — девушка инстинктивным жестом положила ладонь на свой плоский живот и Галадриель ахнула. Поняв, что выдала себя, Игрушка смущенно улыбнулась, потом вновь погрустнела. — Он окутал меня плотным туманом, спасая от рушащихся сверху обломков. Даже развоплощенный, Майрон был силен. Когда опасность для меня миновала, Он убедился, что плита над головой держится крепко, и начал таять. Последним усилием Он послал импульс энергии, вдохнувший жизнь в плод, зарождающийся в моем чреве. После этого растаял окончательно. Но частичка Его силы живет во мне, она не позволит снова случиться выкидышу. Больше всего я бы хотела растаять, превратиться в дым, смешаться с Ним, отправиться ли к звездам, упасть ли в черную бездну, главное — вместе с Майроном. Но мне надо жить, и я всех переживу ради этого ребенка.

Девушка запахнула плащ, подошла к Галадриель вплотную и положила прохладные ладони на ее виски.

— А чтобы ты не вздумала кричать, я тебя усыплю. Не бойся — когда ты проснешься, я буду уже слишком далеко, рана на твоей руке затянется, и ты сама не будешь уверена — был это странный сон или игра усталого воображения. Спи, владычица леса, мне было приятно поговорить с тобой. Даст Создатель, больше не увидимся.

Сквозь туман Галадриель смотрела, как тонкая фигурка, завернутая в ее плащ, выходит из палатки, а потом провалилась в тяжелый сладкий омут.

___