Last breath or Touch the sky (гет)

Миновало несколько недель, а разбирательство по делу старшего брата Вероники продолжалось. Наличие сообщника, которого поначалу посчитали выдуманным персонажем, легко подтвердилось документами с их учебного заведения и больничным журналом, но найти его и доказать причастность к делу пока не удалось. Как оказалось, всем выгоднее было бы закрыть вопрос на одном только Ньюте. И репутацию колледжа не испортить — один незаконопослушный студент не так страшно, как два — и без того никому неинтересной государственной клинике, который год выбивающей бюджет на реконструкцию здания, и сотрудникам участка, итак заваленных работой.

Однокурсника Ньюта продолжали разыскивать в фоновом режиме. Дедушка консультировался с юристами и старался договорится с местным правосудием о возмещении ущерба. Но дело неизбежно затягивало петлю на будущем юноши. Вероника продолжала ломать голову, как спасти ситуацию и способна ли она на что-то повлиять. Рафаэль и Лада часто звонили подруге, беспокоясь о ней. Ведь девушка, вместе со своим семейством, пропали на внушительный срок. Ника тоже успела соскучиться по друзьям, но не могла эмоционально переключиться, пока дело не подойдет к развязке.

Дата, отмеченная в календаре как особо важная красным маркером, наступила. Ровно год прошёл со дня их семейной трагедии. Поскольку они по-прежнему гостили в столичной квартире родителей, кладбище где тех похоронили находилось всего в часе езды. Семья, каким бы печальным не было это признание, отправилась проведать погибших не в полном составе — без участия Ньюта и дедушки. Памятники не успели зарасти растительностью и прийти в неподобающий вид, а на небольшом выступе стояла хрустальная вазочка с искусственными цветами. Видно сотрудники кладбища старательно выполняли свою работу.

Взглянув в глаза родителей на фотографиях, Ника разделила с Майло чувство непреодолимой скорби, притупившейся за прошедшее время. Что было на сердце у бабушки, школьнице оказалось слишком сложно представить. Это не то, что испытывает ботаник, когда спустя годы ухаживаний его растение исыхает и гибнет. Не то, что чувствует любой творец, обнаруживший свою уничтоженную вдребезги работу. Совсем не то, что ощущает ребенок, потерявшийся в толпе и хранящий надежду, что мама отыщет его. Девушка лишь приобняла бабушку за плечо, выражая поддержку. Майло в этот момент склонился над могилами Вина и Эмилии на одно колено и всматривался прямым взглядом, о чем-то думая. Веронике, как и её брату, тоже забирались в голову различные мысли и воспоминания.

Окутала ностальгия, и с такой силой, что все замерли в тишине. Бабушка не скупилась на слёзы, а брат с сестрой продолжали держаться, представляя своих родителей напротив себя. Не смотря на боль, хотелось показать Вину с Эмилией, что их жизнь продолжается и они в порядке. Наверное, любой родитель хотел бы именно этого. Когда семья покидала кладбище, по тропе близ них проследовали несколько человек — женщина и трое мужчин. Проскочили они мельком, смазанным силуэтом.

“Не только для нас сегодня тяжелый день” — подумала про себя Ника, обернувшись к ним. Остановившись у одной из могил, дама подобрала из руки мужчины букет белоснежных живых цветов и возложила их. Она стояла не настолько далеко от Вероники, чтобы та не заметила, как её губы двигаются, складывая слова. Из-под платка на голове женщины выпал алый локон, когда она опустилась поцеловать фотографию на памятнике.

Сама не ведая куда несут ноги, девушка со светло-медными волосами подошла ближе к женщине и её сопровождению. Бабушка недоумевающе остановилась вместе с Майло. Лишь оказавшись рядом с памятником, Ника разглядела фото, на котором был никто иной, как друг её отца, шуткой судьбы погибший в тот же злополучный день!

— Вы.. вы супруга Адама? — с неловкостью обратилась Вероника.

Женщина затормозила, а затем, выпрямившись, холодно спросила:

— Кто ты?

Ника забегала глазами, стоя чуть дальше памятников своих родителей.

— Я дочь Вина и Эмилии — выпалила школьница.

Мужчины переглянулись друг на друга. Черты лица женщины всё больше напоминали кого-то знакомого Нике, но не удавалось припомнить кого именно. Женщина улыбнулась, развязав платок и освободив свои длинные красные волосы.

— Какая неожиданная встреча — более приветливо заговорила та — Ты значит Вероника. А позади тебя мать Вина и один из братьев, как же его звали.. Мики.. а нет, Майло.

— Простите, я узнала вас, но памятью на имена не могу похвастаться — увереннее беседовала Ника.

— Биатрис. Я хотела бы побыть наедине с мужем.

— Ваш муж тоже погиб, мне очень жаль. Я пожалуй пойду. А мы.. не могли бы встретиться в другой раз… выпить кофе и поговорить?

Женщина приподняла брови, смотря в глаза девушки:

— У меня не бывает свободного времени на кофе.

— Может для меня вы смогли бы его найти? Один разговор возможен?

— Если бы ты была недалеким юношей, я подумала бы что это попытка уговорить меня на свидание. Но раз ты девушка, значит тебе что-то от меня нужно. Сэкономь моё время и скажи прямо, чего ты хочешь.

— Простите. Я лишь хотела поговорить о наших близких, светлую память которых мы сегодня чтим.

— Нет ну правда — женщина, убирая алую прядь за ухо, усмехнулась — ты смелее, чем кажешься на первый взгляд.

Почуяв напряжение, Майло подлетел к сестре и утащил за руку. Вероника воспротивилась, но хватка брата убедила её без лишних слов. Биатрис подошла к могиле Вина и Эмилии, когда троица окончательно свернула с тропы кладбища, скрывшись за деревьями.

— Интересно — произнесла та то ли себе под нос, то ли разговаривая с покойниками.

Через несколько дней Ньюта выпустили. Дедушка приложил к этому все усилия, по правде не ожидая такого от самого себя. Юноша, сильно потрепанный днями заключения, не сразу привёл мысли в порядок. Дома он проспал около 15 часов. Восстановиться на обучении он сможет, только когда все забудут историю с кражей. Его репутация была подпорчена. Это будет отдельный нелегкий этап, о котором сейчас никому, в том числе самому Ньюту, думать не хотелось.

Будто прошли групповую шоковую терапию и теперь всем им не помешало бы заглянуть в Последнее дыхание. Хотя атмосфера царила такая унылая, что ни у кого не было желания разговаривать по душам. Главное, что семья наконец вернулась в опустевший на несколько недель загородный дом.

Вероника безусловно счастлива, что им удалось вытащить брата из его трудной ситуации, но после годовщины смерти родителей она чувствовала себя помято. Однако, и случайное пересечение с Биатрис оставило след и навевало на новые соображения. Первым задумчивость и перемены в сестре заметил именно Майло. Ещё до того, как покинуть кладбище, он приказал Нике быть осторожнее с той женщиной и не встречаться с ней.

У самого спортсмена в голове что-то переменилось после случившегося с братом. Он словно оттаял к Ньюту и стал заметно для остальных с ним сближаться.

Друзья Вероники ещё не знали о её возвращении. Отдохнув день, поутру Ника зашла в чат клуба, чтобы проверить расписание и последние новости, но оказалась исключена из него, как и несколько других ребят. Она сразу позвонила наставнику и написала личное сообщение Рин, но никто не ответил. Тогда она набрала номер первого в списке контактов. Им оказался Алекс:

— Да? — хрипло прозвучал голос по телефону.

— Алекс, это Ника! — воскликнула девушка.

— Привет. Ты что-то хотела?

— Я только что увидела, что меня почему-то удалили из чата.

— А ты не в курсе?

— Не в курсе чего?

— Что клуб закрыли и у нас была последняя встреча две недели назад. Если кратко, куратор уехал из города. Клуб был частный, так что без него он и не может существовать дальше.

— Как закрыли? Почему мне никто не написал?

— Мы все прекрасно знали, что у тебя непростая ситуация в семье. Раф должен был сам тебе сказать. Мы хотим собраться в кафе на выходных, ты с нами?

В трубке прозвучал голос Крис:

— Может клуб и закрыли, но это не значит, что мы перестанем общаться. Передай Нике, чтобы не переживала.

У Вероники в голове всё смешалось. Она проверила чат с Рафаэлем, но нигде в их диалоге не увидели упоминаний о закрытии клуба. И сам Раф перестал отвечать со вчерашнего дня, так и не прочитав её сообщения. Бросив короткий положительный ответ на счёт кафе, Ника завершила звонок с Алексом и выбежала из дома, не специально хлопнув дверью. Даже если бы кто-то задался вопросом, почему она убегает, девушка не смогла бы дать разумный ответ. Нахлынувшие вопросы и пережитый стресс смешались в неразборчивую гамму эмоций. Беспокойство о Рафаэле заставило сердце школьницы забиться в сто крат быстрее обычного. Томное тяготящее волнение поторапливало Нику. Ноги донесли девушку до коттеджа Рин.

Подруга по клубу сильно удивилась, обнаружив ту запыхавшуюся на своем пороге с покрасневшими щеками. Не вдаваясь в подробности, Вероника выудила у Рин адрес Рафаэля. Поскольку девушка отвечала за координацию информации между участниками, она знала и их домашние адреса.

— Может мне пойти с тобой? — предложила Рин, но девушка со светло-медными волосами уже блеснула пятками, несясь к дому друга.

Бэл, сложивший руки в карманы, стоял позади своей сестры и с интересом слушал разговор. Его выражение лица выдавало, что ему о чем-то известно. Рин взглянула на него с недоумением.

Вероника поднялась на этаж найденного по наводке Рин жилого дома и стала без тени сомнения стучать в дверь. Но её никто не собирался встречать с радостной улыбкой. В квартире было тихо и, судя по всему, безлюдно. Ника не сдалась и повторила попытку. На грохот выскочила соседка из квартиры напротив:

— Чего долбишь-то? Нет там никого!

Девушка обратила взор к пожилой старухе, в волосах которой белела седина.

— Бабушка, вы знаете парня из этой квартиры? — поспешила спросить Ника.

— Рыжего такого? — переспросила старуха — Знаю-знаю.

— А вы не видели его сегодня или вчера?

— Наклонись-ка, милочка — заговорила та шепотом. Девушка покорно склонила к бабушке ухо.

— У них почти каждый день слышу шум-гам. А вчера такое несчастье случилось! Парнишку рыжего на скорой увезли, совсем он плохой был. Я на секундочку выглянула, посмотреть что делается. А ни то боюсь я их, бандюги всё-таки.

Как Ника добралась до метро и приехала в главное отделение больницы она не запомнила, ведь все её мысли окончательно сковали переживания о Рафе. Сердце дребезжало в бешенном ритме.

— Здравствуйте! К вам вчера поступал пациент? Его зовут Рафаэль!

Женщина за столом регистратора оглядела её с ног до головы:

— Девушка, спокойнее, я поняла о ком вы — женщина уткнулась в бумаги — Он сейчас в реанимации. Вы ему кем приходитесь?

Но Ника уже обогнула ресепшен и помчалась вдоль серого коридора больницы, ориентируясь по вывескам. Плутая, её глаза прыгали с одной на другую, а затем взор остановился на указателе реанимации. В этом месте свет от ярких ламп переходил в бледное, чем-то мрачное освещение. Вдоль стен разместилось несколько пустых сидений. Вход в саму реанимацию был закрыт, просто так любому человеку туда не пройти.

По центру коридора она обнаружила Рафаэля. Высокий стройный юноша с рыжими волосами нервно плутал из стороны в сторону по коридору. И всё же это был не он, хоть и похож как две капли воды. Со спины точно.

— Маркус? — дрожащим голосом выдавила школьница всплывшее в памяти имя, которое некогда называл ей друг.

Юноша обернулся. Вид его казался взъерошенным и беспокойным, а голубо-серые глаза на мокром месте. Можно предположить, что он не так давно примчался в больницу, как и сама Ника.

— Кто ты? Что нужно от меня? — прямолинейно и грубо переспросил её Маркус.

— Я подруга Рафа. Ты знаешь что… что с ним случилось? — сдерживая слезы, пыталась выяснить девушка подсевшим голосом.

Парень, вороча голову от незнакомки, не обрадовался закрутившемуся разговору. А ведь сложилось ощущение, будто он её тоже узнал. Хотя виделись они впервые. Может быть Рафаэль рассказывал о ней.

— А, подруга брата… — словно с облегчением произнес рыжий.

Тревога пожирала Веронику изнутри всё интенсивнее, а венка на лбу стала пульсировать.

— Ты принял меня за кого-то другого? — зацепилась за это девушка.

“Старший брат её друга, о котором ранее сложилось неоднозначное мнение, из-за того что он оставил Рафаэля на несколько лет одного с подозрительными опекунами, о которых их соседка отзывалась с опаской. Синяки и бинты на теле Рафа продолжали оставаться загадкой. А теперь он лежит в реанимации. С другой стороны, с ним могло произойти что угодно. Неужели она так и не узнает правду” — мысли всё сильнее охватывали в тиски сердце Ники.

Вместо ответа Маркус упал на сидение всем весом, прижавшись макушкой к стене, и глубоко вздохнул.

— Сейчас врач подойдёт, можешь с ним поговорить — лишь сказал он.

Девушка села рядом с юношей и схватила его за руку.

— Маркус, меня сейчас просто разрывает на части от беспокойства за Рафаэля. Прошу, расскажи мне, что произошло.

— Ты и правда совсем ничего не знаешь. Значит Раф не хотел бы этого.

Девушка почти плакала.

— И всё же ты была рядом с ним больше меня. Раз уж выдался шанс, хочу поблагодарить тебя, что заботилась о нём — голос Маркуса стал мягче. Он посмотрел на девушку и начал рассказывать.

Рафаэль и Маркус, два внешне похожих друг на друга брата ростом, чертами лица и ярко-рыжими волосами, с разницей в возрасте 4 года. Где-то в потемках воспоминаний старший из них — Маркус — помнил образ отца, пока тот совсем не обернулся размытым силуэтом в какой-то момент исчезнувшего человека. С мальчиками осталась их мать. Мягкая, но несчастная женщина, у которой все силы уходили на одну только работу. В конце концов она серьезно заболела и умерла. Рафаэль и Маркус, заставшие мать в этот момент, распрощались с мирной жизнью и оказались на несколько лет заперты в детском приюте.

Не только этих двоих мальчиков постигла жестокая судьба, ведь сирот, на любой вкус и цвет, здесь проживало приличное множество.

Младший брат — Рафаэль — был с раннего детства слабым ребенком и регулярно болел. В приюте его обследовали, лечили классическими методами, но результат оказался не внушительным, обозначив состояние мальчика двумя словами “проблемная наследственность”. Кроме того, Раф не мог похвастаться и своей иммунной системой. Он много времени проводил в изолированной от других детей комнате, отдельной пристройке к зданию приюта. Ребята, от мала до велика, замечали и бледность его кожи, и худобу, и тусклый взгляд. Отказывались с ним играть и даже разговаривать.

Маркус всегда поддерживал Рафаэля и искренне о нем заботился. Он старался выяснить, как помочь укрепить здоровье брата, но приютская медсестра и врач лишь отмахивались. У них на руках ни оборудования, ни желания. Чтобы Рафаэлю становилось легче, они давали ему какие-то препараты из медицинского шкафчика. Те являлись вполне дорогостоящими средствами, поставляемыми в приют сразу с завода, но по этой же причине они быстро заканчивались. Детский дом не мог позволить закупать такие медикаменты на постоянной основе. Только вот болеющему мальчику они были необходимы ежедневно.

Изнемогая от страдания, каждый раз видя брата ослабшим и в плохом состоянии, Маркус по первой же подвернувшийся возможности нашёл подработку вне приюта и стал приносить выручку врачу с медсестрой, чтобы те могли приобретать препараты тайком от руководства. Это продолжалось в течение нескольких месяцев. Но Рафаэлю не становилось лучше. Порой, он валился с ног прямо на улице и вновь оказывался запертым в той крошечной комнате в одиночестве. Врач уверял, что это побочные эффекты от приёма лекарства.

В тихий весенний день Маркус в очередной раз принёс заработанные деньги мед персоналу, но не успев войти, услышал их разговор о том, как на самом деле они подло обманывали его с братом. Никаких препаратов они не покупали, а лишь складывали деньги себе в карман. Более того, чтобы сделка выглядела реалистично, они разбавляли имеющийся у приюта необходимый Рафаэлю препарат, увеличивая количество жидкости, что значительно уменьшало его дозировку. Поэтому мальчик никогда бы не поправился, сколько бы Маркус не работал.

Не на шутку вскипев, старший брат обличил медработников во лжи и стал искать другой способ помочь Рафу. Благодаря слухам среди ребят постарше, он смог проникнуть в теневой мир города, подчинившись местным преступникам. В свою очередь, темные личности пользовались спросом на беспомощные мальчишеские души. Выполняя мелкие поручения, Маркусу стало хватать денег на лекарства для брата.

Время не стояло на месте. Подверглась изменениям политика содержания приютов и, то ли на счастье, то ли на беду, возникла новая Программа позднего усыновления, рассчитанная на детей постарше. Поскольку, как правило, усыновляли и удочеряли детей с раннего возраста, а подростки оставались в интернатах до полного взросления. Программа предполагала дать шанс подросткам оказаться в полноценной семье. Но если взглянуть правде в глаза, это был один из способов выдворить побольше детей из переполненных домов-интернатов.

И вот Рафаэлю 13 лет, а Маркусу исполняется 17, а значит до его выпуска оставался всего год. Старший брат думал о будущем и мечтал всё изменить, забрав Рафаэля и зажив с ним обычной жизнью. Но работодатели, прознав о планах парня, не были в восторге от подобных замыслов. Они избили Маркуса практически до потери пульса, дав понять что он никогда в жизни не освободиться из их пут.

Каково было удивление Марса, когда он примчался в приют и не обнаружил там своего младшего брата. Юноша не на шутку запаниковал. А ведь он окончательно решил сбежать вместе с ним из города как можно дальше, где их бы не нашли. Хотя, все жертвы таких обстоятельств наивно думают, что они смогли бы сбежать. Но жизнь нанесла по двум братьям жестокий рубец. Оказалось, супруга одного из теневой группировки, воспользовавшись условиями новой программы, с легкостью усыновила и забрала Рафаэля.

И выпутаться из этого клубка стало впредь невозможно. Поскольку Рафаэль теперь находился под контролем преступников, Маркусу пришлось искать с ними общий язык. Но этот язык, в своем не многообразии, предполагал лишь исключительное подчинение. Спустя какое-то время жизнь Маркуса и Рафаэля в какой-то степени наладилась к лучшему. Разве что ценой тому были шантаж и давление. Рафу стали доступны все необходимые лекарства, он наконец хорошо питался и одевался, смог ходить в школу вместе с другими детьми.

Маркус не собирался стоять на месте и останавливаться лишь на прислуживании опекунам, что раз за разом подвергало его нарушению закона. Как только юноша достиг совершеннолетия, он подал документы в простенький медицинский колледж. Глава банды не воспротивился — свой врач в рядах вполне выгодно. Так, исходя из обстоятельств, Маркус старался выжить из них всё на максимум. Но частью их жизни плотно стало моральное насилие. Младший брат был его слабым местом, и опекуны не брезговали этим пользоваться. Когда Маркус самовольничал, даже самую малость ради подготовки подушки безопасности, или не должным образом исполнял поручение, наказывали не столько его, сколько доставалось Рафаэлю.

Младший окреп, немного повзрослел, и теперь мог отхватывать от опекуна кулака. Кроме того, его вынуждали заниматься истощающими тренировками, несмотря на то что его физический уровень этого не позволял. Муж опекунши всё больше бесился, что щенок растёт вялым и от него нет никакой пользы. Кроме использования в целях шантажа. Главарь срывался на ней, а женщина срывалась на парне.

Чем жестче промышляла их банда, тем чаще им приходилось перебираться с места на место, поэтому Рафаэль не успевал познакомиться хоть с кем-то в школе. Он и не знал, как и о чем нужно общаться со сверстниками. Маркус был счастлив, когда узнал что у Рафа появились его первые друзья и даже милая девушка рядом. Находясь на расстоянии и не встречаясь с братом, Марс по возможности приезжал, чтобы понаблюдать за ним издалека. Опекунам не было веры. Он считал, что должен сам удостовериться в состоянии Рафаэля. Он больше никогда не допустит подобной ошибки, как вышло с мед персоналом в приюте. И всё равно, несмотря на его обещание, Маркус подвергал брата опасности.

Сейчас Марс почти на сто миллиардов процентов думал, что испортит отношения между Рафаэлем и Вероникой, когда девушка узнает как он подставил её брата Ньюта с грабежом в больнице. Маркус не планировал совершить что-то подобное, ему честно нужна была помощь сокурсника и он надеялся, что их эксперимент с лекарствами останется незамеченным. Юноша старательно учился, поэтому стал на хорошем уровне разбираться в химии и медицине. Он бился над тем, чтобы подобрать Рафаэлю подходящее к восприятию организма лекарство и заменить его на все те несколько препаратов, которые он принимает. Ведь они лишь ослабляли его организм, добивая иммунную систему и делая из брата зависимого.

Рафаэль оказался в реанимации, потому что организм вновь дал сбой. Подобное уже случалось. Маркус винил в этом себя. Более того, его изнуряло чувство беспомощности. Он наконец закончил рассказ, бросив на Нику опечаленный вид.

Девушка не знала, как реагировать. Она сидела неподвижно, вслушиваясь в каждое слово. Ведь её не меньше Маркуса волновала судьба близкого человека. Юноша со смелостью во взгляде извинился за доставленные проблемы с Ньютом. В его интонации звучало искреннее сожаление. Этот человек, показавшийся отстраненным и немного грубым, теперь выглядел как подстреленный зверь с благими намерениями и чистым сердцем. Только сейчас рыжий юноша заметил, как по щекам девушки градом скатываются слёзы. Ведь чтобы переварить и успокоиться после такой ужасной истории, даже не очень сентиментальному человеку потребуется какое-то время.

У Вероники в голове пролетели воспоминания о самой первой встрече с рыжим голубоглазым юношей неподалеку от школы, когда он несся со всех ног от неуравновешенной опекунши. Девушка тогда чутко ощутила глубину его безысходности и только сейчас, узнав правду, до конца смогла её осмыслить. По-настоящему больно узнать такое о человеке, к которому питаешь чувства и в миг понять, насколько плохо ты его знал. Но больше всего на свете девушке захотелось крепко обнять его.

Маркус, не ожидая обнаружить в кармане рюкзака платок, протянул его школьнице. Но та, словно ребенок, продолжала плакать и всхлипывать. Марс вновь не растерялся и стал вытирать её лицо от мокрых слез.

— Ну в самом деле что я натворил… — с досадой высказал юноша. Он видел в Веронике, как и во всей их компании, незрелых подростков. Ведь сам Маркус повзрослел слишком рано.

Несмотря на его злодейство, которое коснулось семьи девушки, в данную минуту Ника не испытывала к нему злости или обиды. Хотя облажался рыжий конкретно — из-за него чуть старшего брата в тюрьме не закрыли.

Прокрутив это в голове, Марс добавил:

— После того, как мы с Ньютом создали лекарство, я должен был его проверить. И мне как раз подвернулось удачное поручение. А когда я вернулся в центр города, узнал что Ньюта арестовали. Я очень хотел ему помочь. Но представь, что будет со мной и Рафаэлем, если мы заявимся в полицию. Нас некому защитить. Не удивлюсь, если в скором времени опекуны явятся в больницу.

Девушка прекрасно понимала, что имеет ввиду рыжий юноша, а именно — их жизни всё ещё находятся под угрозой и чужим контролем. Наконец к молодежи приблизилась белая фигура. Это был пожилой доктор, на ходу снимающий маску. Марс с Никой подскочили с места, навострив уши. Разговор с лечащим врачом разрушил все их надежды.

— Ему ещё можно помочь? Что-то можно сделать? — нерешительно спрашивала Ника.

— Сейчас мы сделали всё, что в наших силах. Парень может очнуться. Но его тело сейчас полностью поражено инфекцией. Мы не смогли определить заболевание Рафаэля. Мы лишь знаем, что его иммунодефицит связан с генетическими мутациями. Если ваши родители согласятся пройти обследование, есть шанс более точно определить…

— Это невозможно, они давно мертвы — перебил его Маркус.

— Прогноз плачевный — вздохнув, заключил врач — Сейчас его жизнь зависит только от того, переживёт ли он полные сутки. То есть, от чуда.