Спаситель империи (джен)

Рождественский бал. 1915 год

Зеркальный зал Екатерининского дворца сверкал, как ледяная сказка. Хрустальные люстры дрожали в такт вальсу, а снежинки за окнами кружились, словно пытаясь повторить изящные пары на паркете. Владик, сирота из будущего, стоял у колонны, сжимая в потных ладонях крахмальный воротничок. Его сердце колотилось — он никогда не видел ничего подобного.

— Ты не танцуешь? — раздался звонкий голос.

Он обернулся: перед ним стояла младшая сестра, великая княжна Анастасия, в платье цвета зимней зари. Ее глаза смеялись, но в них читался вызов.

— Я не умею, — пробормотал Владик, чувствуя, как горит лицо.

— Никто не рождается умеющим, — она схватила его за руку. — Давай, пока не заметили!

Ее пальцы были теплыми, а шепот — дерзким. Парнишка вдруг осознал, как близко ее дыхание, как пахнет ее духи — сладкие, с нотками шампанского.

В углу зала брат, цесаревич Алексей, наблюдал за ними, прикрыв улыбку чашкой чая.

— Интересно, — прошептал он своему адъютанту, — наш мальчик из будущего… выдержит ли он наш мир?

А музыка между тем звала все глубже — в тайны, которые только предстояло раскрыть.

Владик едва успел осознать, как его ноги скользят по паркету в такт музыке, прежде чем Анастасия крутанула его в вихре вальса.

— Ты же врёшь, — прошептала она, прижимаясь ближе, чем позволял этикет. — В твоем времени все умеют танцевать.

Её губы искривились в хитрой ухмылке, а рука опустилась чуть ниже его спины, заставляя сердце колотиться чаще.

— Там другие танцы и нравы, — выдавил он, чувствуя, как её бёдра слегка касаются его.

В тени колонн Алексей наблюдал, как его сестра ведёт себя неприлично — и, кажется, подсмеивался над этим.

— Матушка убьёт её, — пробормотал он, но адъютант лишь хмыкнул:

— Или она, или время.

Анастасия между тем уже завела Владика в укромный уголок за тяжёлыми шторами.

— Покажи мне, какие танцы в будущем, — потребовала она, и её пальцы скользнули под его сюртук.

Где-то зал гремел аплодисментами, но здесь, в полумраке, пахло её пудрой, воском свечей и чем-то запретным.

— Ты не понимаешь, что делаешь, — попытался протестовать Владик, но она лишь рассмеялась:

— А ты?

И тогда он почувствовал, как её зубы слегка касаются его шеи.

— Может, твоё место уже здесь?

Владик замер, ощущая, как её дыхание обжигает кожу.

— Настя… — его голос дрогнул, когда её ноготь легко провёл по его ключице, оставляя невидимый след.

Она откинула голову, и в полумраке её глаза блестели, как лезвия.

— Ты боишься? — шепнула она, прижимаясь всем телом. — Или просто не знаешь, что с этим делать?

Где-то за шторами раздавался сдавленный смех, шаги, но здесь, в этом углу, время будто застыло.

— Я знаю, — выдохнул он и резко развернул её, прижав к холодной стене.

Анастасия ахнула, но улыбка не сошла с её губ.

— Вот так лучше, — прошептала она, цепляясь пальцами за его волосы.

— Матушка точно убьёт тебя, — хрипло рассмеялся Владик.

— Пусть попробует, — ответила она.

— Настя остановись. Я же твой брат, хоть и приемный, — убирая руки великой княжны, проговорил Владик.

Анастасия замерла, её пальцы всё ещё цеплялись за его сюртук, но теперь в её глазах плескалась не дерзкая уверенность, а раздражение, смешанное с обидой.

— Брат? — её голос звучал, как лезвие, разрезающее тишину. — Ты действительно так думаешь?

Владик отвел взгляд, чувствуя, как комок подступает к горлу.

— Мы живём в одном доме, — пробормотал он, — но это не значит…

— Не значит, что ты можешь называть себя моим братом, — перебила она, её пальцы сжали ткань его рукава. — Ты не нашей крови. Ты не из нашего времени.

Её дыхание снова стало горячим, но теперь в нём слышалась злость.

— И всё же, — Владик попытался отстраниться, но её руки держали его крепко. — Я не хочу, чтобы это стало ошибкой. Ты старше меня почти на век.

— Ошибкой? — её смех прозвучал, как звон разбитого стекла. — Ты называешь ошибкой то, чего хочешь так же сильно, как и я? И не прилично говорить даме про ее возраст. Тем более время стерло границы, ты ровесник Лешки, а он младше меня всего лишь на пару лет.

Его сердце колотилось, кровь гудела в висках. Он знал, что она права, но его разум цеплялся за остатки рациональности.

— Если кто-то увидит…

— Пусть увидят, — её губы прикоснулись к его уху, и её шепот стал ещё тише. — Может, тогда ты перестанешь убегать.

Ее руки снова потянулись к нему, но он резко отпрянул, услышав шаги за шторами.

— Матушка ищет тебя, — голос цесаревича Алексея прозвучал спокойно, но в нём слышался едва уловимый насмешка.

Великая княжна вздохнула, её глаза на мгновение метнулись к Владику, и он увидел в них что-то новое — страх, может быть, или сожаление.

— Иди, — прошептал он ей, прежде чем она исчезла в море огней и музыки.

Владик остался в полумраке, его пальцы сжимались в кулаки, а на губах всё ещё горел след её дыхания.

— Спасибо, Лёша. Я чуть инцест не совершил, — поблагодарил брата парнишка из будущего.

— Настя такая, братишка, не обращай внимания, — со смешком ответил цесаревич и, обняв брата, повел его к себе за стол.

* * *

Холодный ветер свистел за высокими окнами Зимнего Дворца, но внутри царило тепло и великолепие. Рождественский бал 1915 года был в самом разгаре. Офицеры в парадных мундирах кружились в вальсе с дамами в сверкающих драгоценностями платьях. Император Николай II, сдержанный и печальный, стоял у окна, наблюдая за танцующими. Война, словно зловещая тень, нависла над страной, и даже праздничная атмосфера не могла полностью ее рассеять.

Внезапно, в зале воцарилась тишина. Все взгляды обратились к императору, который, держа за руку мальчика, вышел в центр зала. Мальчик был одет в темно-синий сюртук с латунными пуговицами, идеально сидящие брюки, белоснежная рубашка с высоким воротничком, который немного давил на шею, и, конечно, галстук-бабочка.

— Господа, дамы, — голос Николая II звучал твердо и уверенно, — Позвольте представить вам Владислава. Он… особенный гость. Он прибыл к нам из далекого будущего.

В зале пронесся шепот. Будущее? Что это значит? Неужели император шутит?

Николай II поднял руку, призывая к тишине, — Я понимаю ваше удивление. Но поверьте, это правда. Владислав — ребенок сирота в своем времени, а сейчас мой приемный сын. Он прибыл к нам из… 2013 года.

Шок был ощутим физически. Графиня Строганова, известная своей склонностью к обморокам, действительно потеряла сознание. Великий князь Николай Николаевич, прославленный военачальник, нахмурился, словно столкнулся с вражеской атакой.

Владик, стоял рядом с отцом, держась за его руку. Он был напуган, но старался не показывать этого. Он знал, что от его поведения зависит многое.

— Владислав расскажет вам о будущем, о том, что ждет Россию, — продолжил Николай II. — Он расскажет о победах и поражениях, о радостях и горестях. Слушайте его внимательно. Возможно, его слова помогут нам избежать ошибок и построить лучшее будущее для нашей страны.

Николай II кивнул Владику, давая ему знак говорить. Мальчик откашлялся и начал говорить, его голос дрожал от волнения.

— Здравствуйте, — сказал он. — Я… я из 2013 года. В будущем… многое изменилось. Россия… она прошла через тяжелые времена. Революция, войны, голод… Но она выстояла. Она стала другой, но она все еще Россия.

Он рассказал о Первой мировой войне, о революции, о гражданской войне, о Советском Союзе, о Второй мировой войне, о космосе, о компьютерах, о мобильных телефонах. Он говорил о достижениях науки и техники, о новых городах и дорогах, о новых возможностях. Но он также говорил о страданиях, о потерях, о боли.

Гости слушали, затаив дыхание. Некоторые плакали, другие были в ужасе, третьи — в восторге. Они слушали о будущем, которое их ждет, о будущем, которое они не могли себе даже представить.

После выступления Владика в зале воцарилась тишина. Затем раздались аплодисменты. Сначала робкие, затем все более громкие и уверенные. Император с гордой улыбкой и похлопыванием по плечу отпустил своего сына ко второму, родному. Алеша гордо улыбался глядя на брата, а когда тот подошел к нему обняв, повел к своим друзьям, детям высоких гостей показывая им своим видом «только посмейте обидеть моего брата, иначе…». В этот вечер ребенок сирота из двадцать первого века и приемный сын царя Николая II официально влился в высший свет императорской России.