Найти и потерять (гет)

Острее ощущать пустоту, когда до этого она была заполнена. Но эта опустошённость позволила мне остудить голову и перестать проверять доску расписания, ждать репетиций и физкультуры. Хоть и моё лицо с каждым днём всё сильнее окрашивалось печалью, внутри меня становилось легче. По прошествии той недели, пока Дима не появлялся в школе, думать о нём я не перестала, но эти мысли больше не вызывали во мне тоску. Я не могла забыть всё, что успело произойти за такое короткое время, но стала привыкать к тому, что теперь Дима для меня, как и раньше, не должен ничего значить.

И снова в толпе я вижу его образ. Встречные потоки толпы школьников несут нас к друг другу, и я успеваю ощутить весь спектр эмоций — от злости до безразличия. А Дима, видя меня, выжидающе смотрит, будто пытается разгадать, что я чувствую к нему, как отношусь. Неуверенно и не сразу, он кивает, и осторожно бросает: «Привет». Я улыбаюсь не искренне, чего, в общем-то и не скрываю, и отвожу от парня взгляд. Боковым зрением замечаю, как он оборачивается на меня, когда я оказываюсь позади него.

За неделю репетиций мы успели отработать многое. Несмотря на выздоровление Димы, принять участие в спектакле он не торопился, да и Алёна Анатольевна о Диме больше не заикалась. Взглянул украдкой на Веронику, и увидев её грустный взгляд, устремившийся в пол, я вспомнила первую репетицию. Мы с Димой были так увлечены беседой, что я и вовсе забыла о существовании Вероники и моего негласного спектакля «Между нами ничего нет». Вероятно, девочка была расстроена, но напрасно, ведь мы с ней были в одной лодке, а не в разных, как она считала. Мне хотелось подойти к ней и поддержать её, ведь я как никто понимала, что она чувствует, но всё же я воздержалась от утешительных акций в её адрес. Возможно, она продолжала видеть во мне угрозу и мои добрые намерения могли бы восприняться ею чем-то оскорбительным.

Когда мы вышли из зала, я увидела Диму. Здороваться второй раз за сегодня не было необходимости, и я просто прошла мимо. Каким было моё удивление, когда Дима остановил меня, схватив за локоть:

— Привет, — торопливо сказал он. В моих глазах он искал подтверждение того, что я не потеряла к нему интереса, ведь мы с Димой не виделись всю неделю, и даже не переписывались.

— Чего тебя не было? — неожиданно мягко спросила я.

Он замолчал, и ещё какое-то время мы молча смотрели друг на друга.

— Давай я провожу тебя.

Я пожала плечом, и пошла к выходу. Дима нагнал меня и путь домой мы продолжили вместе.

Довольно долго мы молчали. Наконец, Дима решил завести диалог:

— Как школа?

Я посмотрела на него, не поверив, что, находясь в данной ситуации, его действительно интересует общий вопрос о школе. Или сейчас он играл светскую беседу?

— Ты не будешь играть в спектакле?

Дима отвернулся и поджал губы.

— Я попробую. Но у меня сейчас не хватает времени, чтобы ходить на репетиции.

Расспрашивать его я не стала, ведь понимала, что при желании он всё расскажет сам. Желание, кстати, у него имелось, поэтому он продолжил:

— Я начал ходить в театральную студию по вечерам. Не каждый день, конечно, но она забирает намного больше времени и сил, чем наш театральный кружок.

— Чем тебе не понравился наш кружок?

Дима посмотрел на меня, и мы остановились. Снова смотрели друг другу в глаза и молчали. Во взгляде парня читались разные эмоции и столько недосказанных слов, значение которых разгадать я никак не могла.

— Я планирую поступать в театральный. В Москву.

Дима смотрел на меня так, будто ждал от меня реакцию на сказанное. А у меня её не было. Я просто ждала, что он скажет дальше. Уловив это, Дима продолжал:

— Туда не так просто поступить. И с этим может помочь только профессиональная студия. Как подготовка к поступлению. Ну, а школьный кружок — сама понимаешь, — в ответ я кивнула, и путь наш продолжился. К слову, до моего дома оставалось всего ничего.

Долгая пауза отрезала предыдущую тему диалога, и я, набравшись смелости, спросила:

— Почему ты не писал мне?

Дима долго молчал и даже тогда, когда я уже остановилась у ворот своего дома, парень не смотрел на меня. После глубокого вздоха, Дима всё же вернул ко мне свой взгляд.

— Потому что я уеду.

Я смотрела на него в ожидании продолжения монолога, но он не случился. Я нетерпеливо спросила:

— И?

Парень усмехнулся и покачал головой.

— Что «и»? Сейчас мы дадим волю эмоциям, летом я уеду в Москву, и мы навсегда расстанемся, я разобью тебе сердце. Да и себе тоже. Разве тебе это нужно? А мне? Посмотри на себя. Ты умная, хорошо учишься, ходишь в театральный. Возможно, когда-то ты станешь актрисой. Что я смогу тебе дать, будучи там? Здесь тебя ждёт целая жизнь, и зачем же осложнять её глупым ожиданием, отношениями на расстоянии?

Дима говорил это так серьёзно, что мне не верилось, что он и вправду так считает. Этот заносчивый и нарциссичный мальчишка думает о моих чувствах. Правда думает, или всё же больше печётся о своих?

— С чего ты взял, что можешь решать за меня? — я сказала это спокойно, и даже мягко, без тени укора, но на Диму это произвело впечатление. Он замолчал и крепко задумался, не отводя от меня глубоких карих глаз. Не выдержав затянувшейся паузы, я продолжила свою мысль. — Может это и так. Я, если честно, удивлена, что именно из-за этого ты не писал мне. Но тем не менее: решать за меня ты не вправе.

Мы стояли и молчали так долго, что от ночного холода кончики моих пальцев стали покалывать. Я вздохнула:

— Мне пора.

Дима коснулся моей руки. Я повернулась к нему так, будто не заметила этого, хотя на самом деле по телу моему пробежали мурашки.

— Прости, что не писал тебе. Мне не нужно было самому всё решать. Сначала стоило обсудить всё с тобой.

Мы снова смотрели друг на друга, но наши взгляды смягчились, стали теплее. Но холод на улице был сильнее, потому я улыбнулась в последний раз, сказала короткое «Пока» и зашла в дом.