Different Love (гет)

В камине потрескивал огонь, языки пламени которого бушевали и выкидывали редкие искры на каменный пол гостинной дома на Гриммо 12. Но, несмотря на это, комнату всё равно нельзя было назвать тёплой и уж тем более уютной.

Темно-зеленые стены будто скрадывали всё пространство вокруг, а мрачные портреты и картины не внушали доверия. И хоть они не были живыми, складывалось впечатление, будто они пристально следят за каждым движением в доме.

Ремус сидел на ковре, прислонившись спиной к дивану, и крутил в руках хрустальный бокал с недопитым огневиски. Последнее полнолуние далось особенно тяжко — всё время хотелось расцарапать себе грудную клетку, а по словам Бродяги, такого душераздирающего воя он давно не слышал.

Одним глотком опустошив содержимое стакана, Люпин засунул в рот и прожевал кусочек горького шоколада. Никогда не любил горький шоколад, но почему-то никакой другой сейчас не хотелось.

— Топишься в стакане? — голос Сириуса прозвучал тихо, будто стараясь не сильно вмешиваться в личное пространство друга. — Или зарабатываешь себе диабет?

Люпин коротко улыбнулся, не сводя взгляда с ярко-оранжевого пламени. У Блэка была с самого детства удивительная особенность — появляться рядом тогда, когда это нужно больше всего. И отпускать глупые шутки, которые мешают продолжать грызть себя и дальше.

— Двигайся, Луни, — Сириус провел рукой по волосам, убирая их с лица, и уселся на ковёр рядом с другом. — Тонкс вернётся с дежурства только через часа четыре. Ты можешь ещё успеть поспать.

Люпин кивнул, закидывая в рот ещё один кубик шоколада и поморщился. За вкусом виски его горечь была не так заметна.

— Но спать ты пока не собираешься, так? — Блэк наколдовал себе стакан и плеснул туда янтарной жидкости. — Так. Я тебя на сквозь вижу, Рем. Давай, рассказывай.

Оборотень нахмурился. Цвет его глаз ещё оставался жёлтым с полнолуния, отчего в полутьме Блэку казалось, что сейчас его друг напоминает зверя, которого загнали в угол.

— Ничего не тревожит. Просто обращение в этот раз прошло тяжелее, — он тоже налил себе огневиски и сделал небольшой глоток. — Старею, наверное.

Бродяга отрицательно мотнул головой:

— Дело не в тебе. Дело в звере и в том, что ты скрываешь от самого себя в первую очередь. Но он ведь всё чувствует сильнее, так ты мне всегда объяснял.

— Война приближается, Сириус. Тут без переживаний никак...

— Но ты никогда не хотел вырвать себе сердце в полнолуние во время первой войны, когда мы вообще шли с палочками впереди всей Британии.

— Там была поддержка и от Джеймса, и от Лили. Мы моложе были, так остро не воспринимали...

Блэк прекрасно понял, что дело тут вовсе ни в войне, ни в поддержке. Ремус слишком долго собирал себя по кусочкам, живя всю сознательную жизнь в бесконечном напряжении, чтобы сейчас позволить своей душе раскалываться вновь. Он был слишком умён для сказок о том, что Тёмный Лорд исчез навсегда. Его тревожит вовсе не война.

Мужчина взмахнул палочкой, и из соседней комнаты прилетела небольшая книга в кожаном переплете, на котором был выгравирован герб семьи Блэк. Альбом с фотографиями — единственное, что напоминало ему о родстве с многими мрачно известными людьми магической Британии. Но сейчас он хотел вспоминать отнюдь не их.

Он медленно перелистывал колдографии, с которых кто-то изредка махал рукой, пока не нашёл нужную. Положив альбом между собой и Ремусом на пол, он аккуратно дотронулся до портрета девушки:

— Это Андромеда, ты, наверное, помнишь её ещё с первого ордена, — Сириус проследил, чтобы друг обратил внимание на фото. — Она ужасно упрямая девушка. И, наверное, самая смелая и самая счастливая из всех Блэков. Ей потребовалось столько храбрости, которую даже не найдёшь порой на Гриффиндоре, чтобы положить на всю семью и сделать так, как она хочет. Тед — тоже красавчик. У него был крайне небольшой шанс выжить, учитывая как обозлилась Белла и моя матушка, но он не отказался от своего счастья. Они вместе прошли через такие проблемы, которых даже на всех кругах ада не встретишь.

Люпин слушал внимательно, не смея перебивать друга. Он, конечно, понимал природу своих душевных терзаний и к чему друг рассказывает историю своей семьи, но вопрос задать был обязан:

— К чему всё это?

Сириус переложил альбом к себе на колени, всматриваясь в изображение сестры:

— Тонкс унаследовала от родителей все самые лучшие качества. Она будет идти к своей цели до победного, даже если от неё самой в конце ничего не останется. Поверь, я знаю о чём говорю. Меде не была страшна Белла, а Дора будет готова вырвать голыми руками сердце, или что там у него, Волан-де-Морту. И поверь, она даже глазом не моргнёт, если это приблизит её к желаемому.

Люпин, немигая, смотрел на огонь:

— Но не может же она слепо идти к своей цели, если она понимает, что всё напрасно? Что чувства не взаимны?

— Посмотри мне в глаза и повтори то, что ты сказал, — Сириус смотрел на друга с непривычным для него холодом. — Тебе безразлична Нимфадора?

Ремус посмотрел в друга, черты лица которого несколько ожесточились:

— Не безразлична как друг, как товарищ, которому надо прикрывать спину во время битвы...

— А как девушка?

Люпин собрался ответить отрицанием, но слова застряли где-то в горле, образовывая неприятный и мерзкий ком, сглотнуть который не получалось уже несколько недель. Он вновь перевел взгляд на огонь, который казался единственным успокаивающем моментов в жизни, будто замедляя время.

— К чему все эти отрицания? Она видит тебя на сквозь и поверь, Тонкс нашла то, что искала — именно в тебе, — Блэк ткнул пальцев в грудь друга. — Ты изводишь и себя, и её. Сейчас можешь врать сколько угодно, но где гарантия того, что в следующее полнолуние я не найду твой окровавленный труп? Если не веришь себе, поверь своему ненавистному зверю. Похоже, что в чувствах он разбирается получше тебя.

Сириус поднялся и направился к выходу, но остановился, услышав тихий и обреченный голос Ремуса:

— Ты же понимаешь, что я для неё самый худший из всех возможных вариантов? — мужчина смотрел прямо перед собой невидящим взглядом, а интонация его голоса подсказывала, что он уже сам устал бегать, но совесть и многолетние привычки просто не отпускали его.

— Позволь ей решать самой, Лунатик, — Блэк по-доброму улыбнулся, осознавая, что друг всё равно не заметит этого. — В этом вопросе она разбирается лучше тебя.

— Ты так уверен, что это не импульсивное желание молодой девушки? — горькая усмешка отозвалась болью в сердце Бродяги.

— Никогда не сомневайся в себе, Лунатик, — и немного подумав, мужчина добавил. — И, тем более, никогда не сомневайся в ней.